Имена и надписи, сделанные на могилах

С каждым годом могил всё больше, появляются всё новые ряды, а время идет все дальше. Она старается не смотреть на новые имена и лица, которые в последнее время модно рисовать на могиле. Она идёт вперёд, вглубь кладбища к именам, от которых так болит сердце.       Она — Узумаки. Джинчурики. Долгожитель… Как всегда первыми она посещает родителей. Она узнала о них только, когда ей было 15. Тогда родители казались эталонами, прекрасными людьми, с которыми Наруко могла бы подружиться. Как бы сложилась история, если бы они не умерли? Если бы они растили Наруко с детства? Она не знала… Может быть, также стала их ненавидеть, как ненавидят многие подростки своих родителей, а может, наоборот, до безумия бы любила. Как бы изменилась она, будь у неё мама с папой, о которых она так мечтала в детстве?       Минато Намикадзе.       Кушина Узумаки. Словно наяву Наруко видит их спор. Как мама отказывается брать фамилию папы. Ведь, она последняя Узумаки! Она ей родилась и ею и умрёт. Так и случилось…       Жёлтая молния Конохи.       Кровавая Хабанеро. С её родителей и началась эта традиция. Каждый год, 10 октября, пока в деревне все празднуют, она приходит сюда, в тишину. Всегда шумная Узумаки молчит и просто смотрит на имена на каменных плитах, а перед глазами такие дорогие лица.       Желтый и красный порождает оранжевый. Фраза, вырезанная на их плитах трясущимися руками явно в не трезвом состоянии. Проводя по ней пальцами, Наруко вспоминает, как плача перед могилами, с болью на сердце она выводила эту фразу. Такую символическую… Оранжевым была она.       Рин Нохара. Ей надо было пойти чуть дальше, дабы найти это имя. Это случилось на второй год, как она сюда пришла. Она была более трезвая и решила чуток прогуляться.       Надеюсь, ты счастлива там с Обито. А вот это явно почерк Какаши… Наруко помнит прекрасно, как выделялось её имя среди остальных, а могила её тянула к себе, будто магнитом. Она не знала её лица, её характера, мировоззрения и печалей. Но она каждый год заходит к ней на могилу. Выщипывает лишнюю траву и вытирает пыль. Могилы Обито нет. Он остался лишь именем на мемориале и смутным ликом в памяти…       Неджи Хьюго. Перед глазами стоит год войны. Год боли и страданий. Год борьбы, в которой люди выиграли, но тела так не считают. Мёртвые проиграли…       Покойся с миром, братик. Вырезала кунаем, конечно, Хината. Они были не так дружны в детстве. И было таким чудом, когда они стали чуть ли не разлей вода в подростковом возрасте. Неджи смог отпустить свои обиды и полюбить свою сестру, жить заботой о ней. Невероятный шаг…       Я люблю тебя. Я не успела сказать это при жизни, пишу уже при смерти. Вырезано на камне, сзади, в незаметном месте. Даже шиноби надо присмотреться, дабы заметить. Это написала она… Её история с Хьюга… О ней никто кроме Хинаты не знал. Не знал, как часто стали они общаться после экзамена, как он провожал её в путешествие с Джирайей. Как слал письма, как рассказывал то, что происходит в Конохе. Как он обнял её, когда она вернулась… Как помогал в трудные моменты. Как украдкой впервые поцеловал, когда началась война. И как он потом погиб на её руках… Никто не знал и знать не будет. Это история давно ушла в могилу. Сейчас эти события живы лишь в её сердце.       Шикаку Нара.       Иноичи Яманака. Стоит ей пройти дальше, она натыкается на эти имена. Она их практически не знала, как не знала многих, кто погиб на войне, и чьи могилы она проходит мимо. Но возле их могил она останавливается, а сердце наполняется уважением. Таких людей, как эти двое, надо помнить и не забывать. Но их плиты покрыты пылью, а цветов рядом не бывает. Люди их тоже позабыли…       Цунаде Сенджу. Первая, кто ушёл после войны. Её любимая бабушка просто заснула в постели спустя пять лет после окончания четвертой мировой. Она пережила прошлых Хокаге, несколько войн. Пережила смерть любимых…       Пятая Хогаке. Не смотря на всё, она была хорошим правителем. До ужаса темпераментная и вспыльчивая, видимо кровь Узумаки сыграла. Но она умела вести за собой людей, умела вселять надежду, была умна, хоть и ленива. Была красива и улыбалась чарующе.       Я тебя не забуду Ба-чан. Выведено её рукою… Она была пьяницей, азартным игроком, она обманывала многих, и вертела ими как хотела. У неё в некоторые моменты был особо мерзкий характер, а её смех иногда подбешивал. Но за это Наруко её и любила. За её разносторонность и мерзкий характер. А она идёт вдоль могил людей. Людей, что творили историю, переживали, жили, дышали, улыбались и смеялись. Были слабы и невероятно сильны. Морально. Шизуне всю свою оставшуюся жизнь скучала по наставнице, но она взяла всю свою волю в кулак. Вместе с Сакурой она взяла под контроль госпиталь, и до конца жизни старалась спасти как можно больше людей. Но её так часто можно было увидеть в любимом баре Цунаде… Какаши очень старался быть сильным. Но все его любимые были наверху. Только одна Наруко, дочь его сенсея, что так напоминала Обито, была призрачным напоминанием для чего ему жить. Хатаке смело стал Хогаке, стараясь максимально улучшить жизнь в стране. Стал трудоголиком, что добровольно спрятался в кабинете. Его не стало спустя семь лет. На его могиле есть четыре подписи. Наруко помнит этот день удивительно ясно… Они виделись редко. Сакура из госпиталя не вылезала, Саске в путешествие ушёл, Наруко пропадала на миссиях. И то, если и виделись, то по отдельности. А сейчас, спустя двенадцать лет после войны, команда номер семь собралась возле могилы такого любимого сенсея. Они не пришли на похороны, они, не договаривясь, пришли после, чтобы просто посидеть в тишине…       — Он мне в завещание оставил свою коллекцию книг Джирайи… И ведь знал, старик, как мне плакать охота от одном только напоминании об Эро-санине, — пробурчала Наруко, поджигая палочку благовония. Они не плакали. Во взглядах застыли смирение и печаль.       — Мне он вообще оставил свой протектор. И подписал, что им удобно прикрывать глаз, мол, риненган прикрывать будешь, — печально усмехнулся Саске. Не смотря на всё, учителя он любил очень сильно, пусть никогда не признается.       — А мне он оставил жалобную книгу, в которой на него жаловалась Цунаде-сан. Я вообще не знала, что Какаши так её задолбал, что она не поленилась и целую книгу про это написала. И я готова поспорить, что начала она её писать по пьяни, — с каким-то нежным возмущением говорила Сакура.       — Дашь почитать? — неожиданно хором спросили Узумаки и Учиха. Все медленно переглянулись и рассмеялись. Вот что-то было такое в воздухе в этот день, особенное. Единодушие. Они впервые в жизни не спорили, не ругались, а просто говорили и вспоминали былое.       — Я вообще предлагаю издать эту книгу. "Жалобы Пятого Хогаке на Шестого." Гарантирую, популярность она быстро обретёт, — с лёгкой улыбкой предложила блондинка, на что её сокомандники лишь усмехнулись. Книгу они всё-таки издали…       — И вообще, я пришла сюда только ради одного, — вдруг воскликнула Наруко и двинулась к могиле. Кунай уже привычно заскрипел по камню. Это был её собственный ритуал, писать на могилах.       — Ты же в курсе, что это надпись на века останется? — с каким-то незнакомым смехом в голосе, спросил Саске.       Какаши-сенсей, не смейте за мною подглядывать с того света! А то я знаю тебя, извращенец! Сакура не выдержала и рассмеялась. Её смех разрушил эту тишину кладбища, а редкие посетители возмущённо смотрели на неё. А команде было пофиг. Они знали, что сенсей хотел бы видеть их улыбки, а не слёзы.       — А я тоже хочу написать! — она хлопнула в ладоши и присела около могилы.       А ведь я тебе говорила, лекарство принимай! Вот чем это закончилось!       — Серьёзно? — спросила сквозь смех Наруто.       — Именно! А ведь он ещё и на осмотры идти отказывался! — Сакура сделала максимально возмущенное лицо и топнула ножкой. А потом девушки повернулись к Учихе и прищурили глаза.       — Ну нет…       — Да! — Хором протянули они.       — Я даже не знаю, что написать!       — Придумаешь! — и толкнули того к могиле. Тот минуту сидел с задумчивым лицом, а потом всё-таки достал кунай.       А ты на том свете тоже в маске ходишь? Или смог явить свой лик хотя бы богу?       — Ну… Так себе, — с тоном критика проговорила Наруко.       — А я ведь говорил, — бурчал Саске. А затем Узумаки вновь наклонилась над могилой.       Ваша команда на том свете, впервые за долгое время, собралась. Надеюсь, вы счастливы.       — Приторно сладко, — пробурчал Саске, сморщив нос.       — Ой, да заткнись, — она отвесила ему лёгкий подзатылок. Она помнит, что Саске потом решил остаться ненадолго в деревне… Не далеко от могилы учителя лежат могилы Ируки и Куренай. Оба имени так болезненно отзываются в груди. Ирука… Он был первым, кто в неё поверил, кто назвал её человеком, а не демоном. И Куренай, что после войны стала часто к ней наведываться, как-то помогать… словно мать. Вновь она проходит многие ряды, года, пока не останавливается перед ещё одной могилой.       Тен-Тен* Она первая умерла из их поколения. Она также любила Неджи, Наруко это знала, но любовь была безответна. Полюбить вновь кого-то она не смогла и жила рутиной в своём магазинчике и изредка ходила на миссии. Узумаки видела, как каждый день ей становилось всё хуже и хуже. Как уходила из неё жизнь. Её смерть не была сюрпризом, но заставила блондинку о многом задуматься. Про долгожительство Узумаки, Наруко была наслышана. Но неужели из-за этого она могла выглядеть настолько моложе, чем остальные? Чуть ли не ровесница погибла, а её будто 25, хотя недавно ребёнка родила. Следующая за Тен-Тен пошла Ино. Она погибла на миссии. Бедняжку застали врасплох, её сын и муж невольно пошли по пути мести, а Сакура ещё сильнее зарылась в работу. Шизуне умерла за месяц до Ино. Сакура стала ещё и выпивать…       Ино-свино       Тупая, но такая любимая, блондинка.       Надеюсь, на том свете тебя хорошо кормят. Так много надписей на её могиле… Недалеко стоит могила Шино Абураме. Умер на миссии… Следом пошёл и Киба, у которого оказались серьёзные проблемы со здоровьем. Сакура пыталась его изо всех сил спасти, но не смогла. Сакура уходит сильнее в алкоголь, Хината начинает жить сыном, почти не выходя из дома, изредка занимаясь делами клана. Шикамару, чья могила в следующем ряду, загубил себя сигаретами. Чоджи, после того, как погибла его жена, повесился… А Наруко жива. До сих пор. Саске… Её дорогой муж умер от старости, уйдя почти из последних. После него ушла только Хината вместе Сакурой. А Наруко вновь рыдает. Долгожитие Узумаки? Бред. Тогда почему её дочь с одним из внуков мертва?! Причина в том, что она джинчурики? Тогда почему Би мёртв, а она жива?! Причина в чакре Десятихвостого?! Может быть, но за что?! Почему она не может умереть?! Не может совершить суицид?! Наруко вновь плачет, идя по кладбищу. В этом месте заключена история, миллионы имён расскажут тебе удивительную сказку. Сказку, которая на самом деле является былью многих людей. У каждого своя история, своя философия, своя печаль и радость. И это всё пало в небытие. Только Наруко хранит в своём сердце, идя по рядам будто по плёнке фильма, который просто-напросто является её жизнью.