Блондинка на проклятой должности

Две недели! Этого подлеца хватило только на две недели извинений!! И ни одного букета цветов!!! Да, были прекрасные фолианты по Зельеварению, Чарам и ЗоТИ, была пара-тройка интересных по своему необычному составу зелий, даже артефакты попадались, но цветы…Даже на похороны их присылают, хотя покойникам на них давно уже все равно! А уж обиженной женщине цветы необходимы как воздух! Но нет, этот поганец решил подкупить меня своими магическими реликвиями. Естественно, все дары с записками я гордо отсылала обратно, не забыв сделать копии с книг, разжиться парочкой капель каждого зелья для их дальнейшего изучения и хотя бы поверхностно изучить артефакты в виде тех же серег и колец, за версту фонившими магией. Итог вышел закономерный – зельевар перестал обращать на меня внимание, порой даже не здороваясь, проходя мимо с таким отвратительно одухотворенным лицом исполнившего свой долг человека, что его хотелось придушить! Умом-то я понимала, что недовольство какой-то там бешеной дамочки прожженному шпиону и бывшему-действующему Пожирателю Смерти, образно говоря, до лампочки, он ведь действительно принес мне свои извинения, а уж принимать их – мое личное дело, но черт, все равно это задевало! И почему я сама себе объяснить внятно не могла. Поэтому просто решила выбросить это из головы и принялась готовить МЕСТЬ. *** Утро четырнадцатого февраля повергло всех обитателей Хогвартса, спустившихся вниз в Большой зал на завтрак, в шок. Стены зала были сплошь увиты пышными ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек, а обеденные столы накрыты розовыми скатертями с кружевными оборками. Между столами курсировали штук двадцать садовых гномов, наряженных в строгие классические костюмчики, с корзинами в руках в ожидании валентинок, которые должны были разносить в течение дня. Гномы были мрачны, а профессор Локхарт в темно-фиолетовой, почти черной мантии, стоявшая посреди оскверненного этим дурновкусием помещения, сияла от радости, посылая всем ошеломленным подобным зрелищем студентам и преподавателям, флюиды счастья и любви. - С Днем святого Валентина! – провозгласила она, дождавшись, когда на завтрак соберется вся школа. – Для начала позвольте поблагодарить тех, кто помогал мне с организацией всего того великолепия, что окружает вас сейчас. Профессор Флитвик, мое почтение, - она приветливо кивнула полугоблину, спрятавшему лицо в ладонях. Он всеми фибрами души хотел остаться в стороне от этого ужаса, но перед настойчивостью голубоглазой мисс просто невозможно было устоять. Если бы он знал, во что это выльется! Меж тем данная мисс продолжала, уже обернувшись в директору, в своей цветастой мантии бывшему очень даже в тему украшениям зала. – Директор Дамблдор, выражаю Вам свою искреннюю благодарность за то, что разрешили устроить этот маленький праздник для наших детей, позволяющий расцвести в их душах светлым чувствам, еще сильнее сплотив учеников перед опасностями большого мира за этими стенами, - Габриэль сделала реверанс, удостоившись благосклонной улыбки старика, отчего пришедший позже всех остальных учителей декан Слизерина презрительно скривился. Выражение одухотворенности, прижившееся на лице зельевара в последний месяц, как ветром сдуло. – Но это еще не все! – Локхарт хлопнула в ладоши и обвела всех сверкающими синими искрами от предвкушения глазами, отчего всем резко поплохело от скверных предчувствий. – Сегодня в шесть часов пополудни здесь в Большом зале состоится танцевальный вечер, который продлится до восьми часов, то есть до самого ужина. Форма одежды произвольная, но в рамках приличий, вход свободный, присутствие добровольное. Живая музыка, танцы и лимонад станут достойным завершением этого чудесного дня!! Спасибо за внимание, - с этими словами женщина, еще раз лучезарно всем улыбнувшись, предпочла покинуть зал, провожаемая уже более спокойными взглядами, чем было до последнего объявления. Разумеется, учебный день после такого его начала был сорван. Девчонки возбужденно обсуждали наряды на вечер, мальчишки озорно блестя глазами громко заявляли, что им плевать на какой-то там вечер и вообще праздник в целом, при этом втайне надеясь на валентинку и обдумывая как бы половчее пригласить понравившуюся девчонку на танец. Преподаватели ходили злые и раздраженные, ведь каждому из них пришел приказ от самого директора провести свои уроки не отходя от темы сегодняшнего мероприятия. Кислая МакГонагал превращала мышей и жуков в жуткие розовые сердечки, розы, ленты и прочую романтическую дребедень, прятавший глаза Флитвик рассказывал о Приворотных чарах, а Снейпа заставили варить Амортенцию, на чьих уроках сегодня было особенно тихо. Весь вид взбешенного зельевара говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первому, кто обратится к нему с вопросом по поводу приготовления этого зелья. И только профессор Локхарт была спокойна, обстоятельно объясняя студентам меры безопасности, чтобы не попасть под воздействие таких ухищрений. На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, еще больше раздражая преподавателей. Неудивительно, что не обошлось без неприятных инцидентов. После обеда у дверей кабинета заклинаний один из гномов подошел к Гарри Поттеру с намерением передать валентинку, и все бы ничего, если бы валентинка не была бы музыкальной, а факт ее передачи не происходил бы в людном коридоре. Мальчик стоически выслушал гнусаво исполненную рифмованную чушь, вежливо посмеялся со всеми и даже подшутил над находившимся здесь же Драко, предложив послать такое же ему, если тот так нуждается в его внимании. Вспыльчивый слизеринец не стерпел оскорбления, вызвав Поттера на дуэль, состоявшуюся тут же и закончившейся ничьей, потому что не успели ребята обменяться Экспеллиармусами, как были пойманы старостой Гриффиндора и лишены пяти очков каждый. Что, однако, пыл мальчишек не остудило, лишь отсрочив неизбежное. На бледную и заплаканную Джинни в тот момент не обратил внимания никто, кроме Рональда Прюэтта, после урока нашедшего сестру и подарившего ей в качестве утешения маленького плюшевого белого мишку, купленного еще на каникулах. Хоть их и разделила магия, но любить друг друга они не перестали, все еще оставаясь братом и сестрой просто с разными фамилиями. Брату, всегда оказывающему поддержку, Джин и рассказала, что злополучную валентинку Поттеру подарила вовсе не из-за каких-то чувств к герою магического мира, а потому, что тосковала по другому мальчику, очень на Гарри похожего. Что за мальчик Прюэтту выяснить не удалось, но зарубку на память он сделал, дав себе слово получше приглядываться к окружению сестры. В дуэль Поттера с Малфоем Прюэтт решил не лезть, лишь взял на себя роль одного из секундантов, вторым стал, само собой, Лонгботтом, окончательно прописавшийся в их кампании, Гермиона же просветила всех троих о правилах магических дуэлей, начисто проигнорировав тот факт, что подобное они уже проходили на первом курсе. «Повторение – мать ученья», - назидательно произнесла девочка на их возражения. Спорить парни не стали, терпеливо выслушав все наставления еще раз. Зато вечер прошел восхитительно. Музыканты, специально выписанные из Лондона, играли вальс, пары кружились в танце, преподаватели бдительно следили за соблюдением приличий, про себя благодаря Высшие силы за то, что близнецы Уизли так и не вернулись с каникул в школу, в которой без них стало немного спокойней. Филч не отходил от мадам Пинс, с которой у него давно были отнюдь не деловые отношения, Дамблдор ухаживал за Минервой, только сегодня давшей себе волю улыбаться, молодые сотрудницы не отказывали себе в удовольствии покружиться в танце с симпатичными старшекурсниками…Гермиона мрачным взглядом отгоняла от Рона всех девчонок, хоть раз остановивших на нем взор, Гарри внезапно отметил про себя, что не все слизеринки так отвратительны как Панси Паркинсон, в частности Дафна Гринграсс очень даже ничего, Невилл робко пытался заговорить со светловолосой рейвенкловкой с мечтательными глазами, а Малфой-младший не сводил глаз с хаффлпафки Ханны Аббот, традиционно из всех девчонок выбрав самую красивую по его мнению блондинку. В стороне от всех за праздником наблюдала довольная мисс Локхарт. А в подземельях, запертый в своем кабинете декан Слизерина в четырнадцатый раз прослушивал какую-то дурацкую маггловскую песню о любви в исполнении сидевших под его дверью двадцати садовых гномов с гнусавыми голосами и абсолютным отсутствием музыкального слуха. Ему предстояла тяжелая ночь.