Даже твои слёзы сладкие на вкус

      Пот градом стекает по лицу, пояс на кимоно развязался и оно тряпьём свисает с грузных плеч парня, который продолжает избивать ни в чём неповинную грушу. Он опять ничего не предпринял, снова промолчал и прошёл мимо, лишь на секунду задержав свой взгляд на плачущем парне, который валялся в пыли и грязи. Он закрывал своё милое лицо руками, скрючившись в позе эмбриона, пока парочка ублюдков била его ногами. Они разбили ему губу, поэтому кровь стекала по подбородку, пачкая выглаженную белоснежную рубашку. Чонгук уже видел подобную картину раньше, множество раз...       Чон не может смотреть ему в глаза: он трус, слабак, который ещё тогда пообещал защищать его, но прошло столько времени, а он, как последняя крыса, прячется в подворотнях, лишь заметив это милое личико. Ему больно смотреть на страдания и мучения парня, тогда почему он до сих пор ничего не сделал? "Кретин", — шепчет сам про себя, нанося точные и мощные удары, которые глухо разносятся по пустому тренажёрному залу.       Чонгук валится от усталости на мат и прикрывает глаза, чтобы вспомнить первую их встречу. Лет десять, может, одиннадцать назад, когда солнце так же ярко светило ему в глаза, как сейчас. Когда он был бессильным, что помочь тому, кто нуждался в нём очень сильно. Чон возвращался со школы, радостно размахивая сменкой, и внезапно услышал тихий плач, который доносился из подворотни. Мальчик тихо подкрался и увидел группку местных задир, которых боялась большая половина школы. Перед ними на коленях стоял невысокий блондин: его рюкзак валялся возле него, пиджак фирменной формы средней школы Пусана был порван, а по пухлым щекам парня стекали горькие слёзы. — Пак чертов Чимин, я повторюсь, где наши деньги?! Чем я буду платить за школьный обед завтра, а? Ты меня вообще слушаешь, мелкий придурок? — главный из этой шайки схватил парня за воротник и поднял над землёй. — Я сказал, у меня нет денег, мои родители не могут каждый день мне их давать, — он схватился за горло, чтобы ослабить хватку обидчика, пока воздух окончательно не покинул лёгкие. — Так найди их, Чимина, или заработай, например. Можешь продавать своё милое личико, обычно на таких, как ты, большой спрос. — Я тебе не шлюха, чтобы продаваться, — выплюнул Пак в лицо хулигану.        Воздух рассёк звук звонкой пощёчины — и несчастный блондин повалился на твёрдый бетон, задыхаясь от нехватки кислорода. — Ну, мы ещё посмотрим, как ты не продаёшься. Парни, покажите нашему Чимини, как мы милосердны к таким отбросам, как он, — он наклонился над лицом Пака и ехидно прошептал: "Только попробуй кричать — хуже будет" . Чон, который в тот момент забыл, что нужно дышать, скатился по кирпичной стене вниз, зажав рот рукой. — Господи, за что с ним так? — он наблюдал как трое старшеклассников избивают Чимина до полусмерти, а после бросив его истекать кровью, быстро сваливают, дабы не привлекать внимания. Пак так и не проронил ни слова, лишь тихо скулил, как брошенный на верную погибель котёнок.       Чон сам на грани истерики от безысходности, переломал бы себе все кости, если бы мог. Грудную клетку разрывает немой крик, сердце разбивается вдребезги, ноги подкашиваются и он проваливается в темноту, где не будет чувствовать свою вину перед парнем.       После той истории десятилетней давности, Чонгук кинул рисование, которое невообразимо его привлекало, и записался в секцию тхэквондо. Мать была недовольна таким решениям сына, но перечить не стала, потому что Чон был непреклонен. Он твёрдо решил сделать всё, чтобы больше никогда не стать свидетелем издевательств над Чимином.        Как он после этого узнал, Чимин был старше его на два года и учился в последнем классе средней школы. Блондин посещал современные танцы, за что и подвергался насмешкам со стороны парней. Ведь "дрыгаться под музыку" — бабское дело.       К тому же, чтобы как-то скрыть синяки и гематомы, Паку приходилось вечно пользоваться тональным кремом. Узнав обо всей ситуации, отец Чимина выкинул его из дома с криками: "Такого отброса, который может только ручками махать и краситься, как баба, в моём доме не будет!"       Блондину пришлось переехать к бабушке с дедушкой и устроиться на подработку, дабы иметь возможность и дальше посещать танцевальную академию. Чон, словно тень, следовал за парнем, пытаясь узнать о нём всё, что угодно: начиная от его любимой компьютерной игры, заканчивая каким гелем для душа он пользуется, ведь от него всегда так приятно пахнет.       Но спустя три года Пак завершил учёбу и пропал со всех Чоновских радаров, оставляя за собой лишь гору сожалений и разбитое сердце.       Всё это время после пропажи Чимина, Чонгук посвящал спорту, часами проводил в зале, отрабатывая удары. Он просто пытался отвлечься от навязчивых мыслей, которые грызли его изнутри. А когда кто-то так и жаждет заехать тебе кулаком по лицу во время спарринга, ты бессознательно отгоняешь от себя любые переживания, которые тебя мучают.       Стойко и уверенно, Чон дошёл до девятого дана, разгромив в пух и прах половину корейской молодёжной сборной по тхэквондо, что сделало его одним из самых выдающихся спортсменов на Летних Олимпийских играх того года.       Но он всё также уязвим от слёз этого парня, которого вновь не смог защитить. Иронично, что начал Чон это всё ради Чимина, а теперь не может постоять за него из-за грёбанных принципов. Ведь если Чонгук будет избивать людей вне ринга, то его спортивная карьера может быть окончена из-за правил ассоциации.       Парень, шаркая ногами по паркету, проходит в душ, дабы привести себя в порядок. Он берёт в руки тот самый ванильный гель, которым любил пользоваться Пак. Чонгук чувствует себя неким сталкером, который следил за парнем несколько лет, прикрываясь желанием выказать заботу.       И вот спустя столько лет, они оказались в том же месте, и в той же ситуации, как и десять лет назад. Попали в замкнутый круг, состоящий из унижений, насилия и собственной ничтожности от бездействия.       Парень с сигаретой в руке подошёл к Паку и выпустил дым в его похудевшее лицо. Несмотря на это Чимин выглядел волшебно, его пепельные волосы, которые когда-то были абсолютно белыми, теперь были завязаны в небольшой хвостик на макушке, чтобы не мешать во время танца. Тело подкачанное, но в тоже время такое же миниатюрное, каким оно и было всегда. — Чимина, ты же знаешь, как я ненавижу, когда мне врут, верно? — он бьёт Пака в живот и тот, согнувшись пополам, вновь падает на колени. Чонгук замирает на месте, не отводя взгляд от разворачивающийся на его глазах очень знакомой картины. — Скажи мне, милый, почему ты нам соврал об этом, а? Может, потому что, если бы мы узнали раньше, то преподали тебе хороший урок? — Какое вам дело до моей личной жизни? — кое-как хрипит Чимин из-за боли. — Потому что, Чимини, это напрямую относиться к нам. Мало ли, что тебе в голову сбредёт и ты начнёшь приставать? Что нам в таком случае делать прикажешь? — он поднимает Пака и прижимает того к стене. — Ты больной, потому что любить мужчин — это болезнь, понимаешь? Или мы тебе случайно голову отбили когда-то? Уж прости, сам виноват, — парень повис на руках у обидчика, совершенно не пытаясь вырваться, ведь так станет ещё хуже. Он просто хрипло дышит и пытается держаться до последнего.       А у Чонгука вакуум в ушах, сердце разрывается немой болью, а лёгкие перестали качать воздух. Он не может даже пошевелиться, неотрывно смотря на Чимина. Что они только что сказали? Паку нравятся парни? До него никак не может дойти смысл сказанного, мозг обрабатывает информацию — и выдаёт ошибку. Сбой системы. — Раз тебе так они нравятся, то мои мальчики придутся тебе по душе. Что скажешь? — он отпускает Чимина и тот грузным мешком падает на мокрый от недавнего дождя асфальт.       Двое парней позади их главаря выходят из тени и подходят ближе к испуганному Паку. Тот отползает назад с надеждой избежать предстоящего, но они ловят его за ноги, пресекая любые попытки побега. Один из них достаёт раскладной нож и начинает резать одежду прям на кричащем парне. Пак вырывается и пару раз режет руки об острое лезвие, кровь начинает медленно стекать по его запястьям.       У Чонгука срывает тормоза, это конец. Плевать, что в следующем месяце отбор на Национальные соревнования, плевать, что его могут выгнать из сборной. Сейчас ему абсолютно похуй на всё, ведь ради чего он это начал?       Защитить Пака, правильно, а не мяться в углу, думая о какой-то дисквалификации и потери статуса. То, что привело его к этому, должно его и погубить.       Он срывается и одним точным ударом с ноги сносит парня, сидящего на Чимине. Избивает того беспощадно на глазах у его напарника, который решил не связываться с парнем. Тот, как жалкая крыса, кинул своего товарища и теперь пытается выбраться с тонущего судна. Но Чон не пожалел никого, и пока эти ублюдки не валялись практически без сознания, моля о пощаде, он не остановился. — Вставай, пошли отсюда, — Чон подходит к Паку, садиться возле него и, снимая свою толстовку, отдаёт её парню, чья рубашка безвозвратно испорчена. — Спасибо, — испугано говорит Чимин, но безотказно следует за Чоном, и когда тот берёт растерянного Пака за руку, ничего не говорит, молча переплетая пальцы.       Они не знакомы, Чимин не знает его, но почему то верит, словно они близкие друзья или даже больше. Кажется, он пару раз видел его в средней школе, но это те воспоминания, которые не особо хочется ворошить. Возможно, Пак знает его из телевизора, где Чонгук когда-то мелькал после своей победы, но сейчас всё это кажется таким незначительным.       Чон ведёт его ночной улицей Сеула, не обращая ни на кого внимания. Особенно на прохожих, которые странно косятся на двух парней, идущих вместе за руку. Чонгук просто ощущает желанное тепло Чиминовской ладони, и кажется, что он самый счастливый человек в этой вселенной. Он непозволительно долго смотрит на Пака, который идёт рядом и не задаёт никаких вопросов. Просто идёт, куда ведут, стараясь не отставать за быстрой ходьбой брюнета.       А Чонгук мечется в мыслях, не понимая, куда он ведёт Пака: стоит остановиться и спросить его адрес, либо.. Вести к себе? Чон не знает, как на это отреагирует Чимин, поэтому он просто продолжает медленно вести парня вдоль набережной. — Прости, я немного замёрз, мы идём в какое-то определённое место? — тихо, почти шёпотом поинтересовался Пак. — Нет, ты куда-то хочешь зайти погреться? Давай найдём уютное кафе неподалёку, — Чонгук крепче сжимает маленькую ладонь. — Как тебя зовут? Я до сих пор не знаю твоего имени, даже поблагодарить не могу, — Чимин неловко отводит взгляд. — Чонгук, и тебе не нужно меня благодарить, всё хорошо, Минни, — и тут брюнет осекается, осознавая как только что назвал парня. — Ты знаешь, как меня зовут? — в глазах Пака нечитаемый страх. Нет, скорее, волнение, подкреплённое недавним происшествием и расшатанной за эти годы психикой. — Мы учились в одной средней школе раньше, ты был гордостью своего класса, — Чонгук ласкаво треплет пепельную макушку. Они сворачивают с основной аллеи и теперь направляются прямиком к квартире Чона. Когда на горизонте виднеется нужный подъезд, Чонгук разворачивает Чимина к себе, пересекаясь взглядами. — Пошли, не понравится - сразу уйдёшь, — бережно касается изрезанной руки, отчего Пак тихо шипит. Теперь Чон ведёт уверенно, чуть ли не таща Чимина за собой.       Залетает в лифт, тяжело дыша, и рассматривает парня при ярком свете: на его лице небольшой синяк, еще парочка обрамляет шею. Наверное, под слоем одежды Пак скрывает еще множество подобных следов от избиений. Чонгук непроизвольно сжимает руки в кулаки и только сейчас замечает, что его костяшки превратились в кровавое месиво. Чимин опустил голову и поникшим взглядом рассматривает свои грязные кроссовки: ему неловко.       Они заходят в просторную квартиру с простым ненавязчивым дизайном, на стене в гостиной висят горы медалей и грамот за победы в соревнованиях, а на полках множество томов японской манги. Чонгук сразу же заказывает еду, пока Чимин увлечённо рассматривает орхидеи, которые стоят на подоконнике Чона. Загадка природы: как они еще не завяли, если парень поливает их раз в год. — Они очень красивые, когда-то в средней школе на мой день рождения кто-то оставил в моём шкафчике букет орхидей. Я тогда проплакал над ними пару часов, — Чимин пальцами касается одного из лепестков и смотрит на Чона, который застыл прямо посреди комнаты.       "А ведь это был он тогда, Чимин помнил и про это..." — Так, иди сюда, — Чонгук отмирает и просит Чимина подойти. Тот же удивлённо смотрит на парня, но послушно идёт к Чону.       Рывок — и Чон сносит Пака с ног, и тот валится на мягкий пушистый ковёр, вскрикнув от неожиданности. — Ты что делаешь, Чонгук?! — у парня паника, он машет руками и ногами, но ничего не происходит. Сердце бешено колотится, а руки брюнета несильно сдавливают запястья. — Успокойся, если ты оказался в такой ситуации, тебе нужно попытаться перевернуть обидчика на спину, либо заехать ему в пах коленом, — Чон наклоняется и шепчет Паку прямо на ухо указания. — Еще можно попробовать ударить в кадык, тоже будет больно, и ты сможешь вырваться, — Чонгук аккуратно поднимает Пака и продолжает показывать. —Встань в стойку, вот так, — показывает, как надо, — а теперь ударь меня ребром ладони прямо на уровне шеи. — Чонгук, ты больной? Что мы вообще делаем? — Чимин напуган, но всё же несильно бьет туда, куда показал брюнет. — Базовые навыки самообороны, всего-то. Теперь бей в пах, давай. — Я не буду тебя бить, совсем с ума сошёл? — Пак опускается на ковёр и закрывает лицо руками. — Тебе нравится каждые выходные на постой в подворотнях избитым валятся или как, я не пойму? — Чонгук опускается рядом и берёт его руки в свои. Он снова видит его слёзы, они стекают с его щёк, и с каждой новой — по сердцу Чона расползаются трещины. — Чимин, прости, я не хотел, — они встречаются взглядами и неотрывно смотрят друг на друга долгое время.       Первым не выдерживает Чонгук и трепетно целует Пака в щёку, пытаясь впитать его слёзы.

Но даже слёзы Пака сладкие на вкус...