jean-pierre taieb — running after my fate
Тэхен расфокусировано смотрит на свои дрожащие руки, что еле держат ручку. Тэхену холодно, он замёрз. Только вот не из-за снежной погоды за окнами, а из-за холода внутри. Внутри него всё погасло, погас последний огонек, который принадлежал Чимину. Только именно Чимин и потушил его. Он наступил, но не растоптал. Тэхен оберегал этот огонек, этот маленький источник света, оберегал его как мог, но не смог удержать. От огонька остались лишь тлеющие угольки, всё еще удерживающие тепло. Остался только Хосок. Огонек оберегал только Тэхен, а угольки оберегать будет Тэхен с Хосоком. Альфа не предаст; не сделает больно, не погубит, не сломает. Наоборот — склеит, поможет. Из костлявых лап самой смерти вытянет. Джуён беспокоится за своего босса, поэтому предлагает взять часть обязанностей на себя, но Тэхен отказывается, и отправляет того на кухню, посмотреть, как обстоят дела с остальными блюдами. Подчинённый коротко кланяется и уходит. Омега пытается заполнить нужные строчки в документах, которые он давно откладывал. Пока у него есть время, он выполняет отложенную работу сейчас, чтобы потом было меньше. Он сосредоточенно вчитывается в слова и не с первого раза слышит, как его подзывают. Тэхен поднимает голову на голос и встречается глазами с Ким Сокджином, что широкими шагами надвигается к стойке, за которой и стоит омега. — Мне необходимо было прихватить с собой громкоговоритель, чтобы вы, наконец, услышали? — в голосе альфы максимум твердости и уверенности, это очень пугает. — Разве не ваша обязанность прибегать по первому зову гостей? — Простите, такого больше не повторится, — Тэхен уверен, еще немного и голос дрогнет. В глаза альфе смотреть страшно. Он задушит своим взглядом. — Я заполнял кое какие документы… — Меня не волнует ничего, что не касается Господина Деманте. Выполняйте свою работу, обслужите гостя. Альфа тут же разворачивается и возвращается на свое прежнее место. Тэхен второпях берет блокнот и ручку и выходит из-за стойки. Совсем немного приподнимая уголки губ, направляется к гостям. Пока он идет к нужному столику, пытаясь не стучать сильно каблуками, раздумывает над тем, стоит ли смотреть Деманте в глаза. Что если это воспримут как самовольность и его тут же пристрелят. Чимин точно не осмелится поднять глаза на Кима, знает, что виноват. Тэхен подходит к столику, вытаскивая из блокнота ручку, поднимает взгляд на гостей и замирает. Ему словно ударили под колени, и он готов падать. Всё-таки он был прав, сознание не подводило его в этот раз. Может внешне он и поменялся до неузнаваемости, но эти глаза Тэхен ни с какими другими не спутает. Два черных омута смотрят куда-то глубоко, омегу током по всему телу пробирает. Чонгук. Это имя эхом в черепной коробке отражается. Это наяву, Тэхен стоит в метре от того, кто когда-то подарил жизнь, а затем забрал. Тот, с кем он каждое утро проводил когда-то, тот, с кем делил одно одеяло. Даже тепло было одним на двоих. Он так изменился. Кто бы мог подумать, что из парня, который дарил лишь тепло и любовь, окажется тем, кто эту самую любовь истопчет, станет человеком, которого все поголовно будут бояться. Тэхен чувствует до боли знакомый запах альфы, который железобетонно дает убедиться в верности мыслей омеги, он змейкой пробирается через нос под кожу, вызывая табун неприятных мурашек. — Можете принести два бокала кампари, — этот глубокий и в то же время пугающий голос выводит Тэхена из своих мыслей, омега хочет увильнуть от этого взгляда, испариться в воздухе, провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть ему в глаза, но этого требуют правила ресторана. Это невыносимо больно. — Я посмотрю в запаснике, пару минут, — он кланяется и смотрит в пол, чуть ли не дрожащим от накатывающих слез голосом, добавляет: — Пожалуйста. Дрожь в голосе не была заметна, нужно постараться вести себя подобающе, не давать волю чувствам, это будет уже за пределами работы, а пока надо взять себя в руки. Омега разворачивается на пятках и стремительно уходит через кухню в подсобное помещение, где хранился весь дорогой алкоголь и тот, который не стоял за барной стойкой. Тэхен начинает прокручивать в голове образ Чонгука. Черные как смола волосы, еле касающиеся плеч, закатанные по самые локти рукава черной водолазки обнажили чернильные рисунки, которые омега не посмел разглядывать. А на шее его, из-за воротника, выглядывала английская буква N, обвитая какими-то цветками. Тэхен вспоминает название клана. Нериум. Это какой-то красивый ядовитый цветок, если память омеге не изменяет. А улыбка. Эта игривая улыбка, которую заметил Ким, смотря на Деманте из-под бровей, чуть нахмурившись, буквально заставила чувствовать страх. Деманте пропитывает этим чувством насквозь. Он заставляет почувствовать себя ничтожеством перед ним самим. Об этом сейчас раздумывать некогда, но и забыть на время невозможно. Это было совсем неожиданно, внезапное появление бывшего альфы в жизни Тэхёна ударило ножом прямо в солнечное сплетение. Омега берёт бутылку дорогого ликёра и выходит из подсобки к барной стойке, чтобы протереть бутылку и взять нужные бокалы. Тишина сейчас нарушена, до ушей доносится какой-то спор между гостями. — Если ты сейчас же не начнешь есть, я буду применять силу, — совсем спокойно говорит Деманте, запуская ладонь в свои волосы, пока Тэхен расставляет бокалы. — Я не голоден, я ел днем, — Чимин смотрит прямо в глаза напротив, в его взгляде нет страха, он будто готов сейчас самостоятельно выпустить себе пулю в лоб. Он смотрит на Чонгука без капли любви, без какой-то искры, будто его в заложниках держат. — Тогда на кой чёрт я привез тебя сюда. — Мне тоже хотелось бы знать. Тэхен держит позицию и пытается делать вид, что он не слышит ничего. Это не его дело. На самом то деле у него очень много вопросов, которые он не осмелится задать им обоим. Это все очень странно, сама ситуация до абсурда смешная, что они вообще устроили. Он открывает бутылку при гостях, разливая красную жидкость по бокалам. — Благодарю вас, — альфа присматривается к бейджу омеги, будто не знает имени и читает по слогам: — Ким. Тэ. Хён. Какое замечательное имя. Внутри всё покрывается льдом, когда Чонгук произносит имя омеги спустя несколько лет. Это же показуха всё? Он ведь не мог забыть его имя, верно? Либо Тэхен сильно ошибается, либо жизнь в очередной раз решила сыграть с ним в злую шутку. — Спасибо, мне приятно слышать, — он всё еще не смеет поднять глаза на Чонгука. Смотрит на бокал, но не на него самого. — Тэхен, что может разыграть аппетит моего омеги? …моего омеги. Эта фраза за доли секунд прокручивается в мыслях сотни раз. Чёрт, как же противно. Как же мерзко слышать это. — Как раз таки кампари замечательно раыгрывает аппетит, а еще он больше всего подходит к десертам. — Вы прям знаете, чем занимаетесь, — одобрительный кивок альфы немного смутил Тэхена. — Безусловно, ведь широкий спектр знаний является залогом хорошего сервиса, благодарю за ваши слова. — Ну что же, тогда несите десерты, — Тэхен пытается отлепить свои ноги от пола, но они словно вросли в него. Омега кланяется и тут же направляется в сторону кухни. — И еще, — мужчина повернулся корпусом, лицо его заиграло какой-то неприязнью. — вырубите музыку, ненавижу скрипку. — Как скажете. Что произошло с Чонгуком? Где тот яркий парень, который дарил тепло? Когда-то в прошлом он безумно любил скрипку, ему ведь нравилась игра Тэхена на этом инструменте, что произошло? От прежнего Чонгука не осталось ничего. Не осталась даже та доброта в черных глазах. Альфа даже не удивился, когда увидел Тэхена, и он прочел его имя, словно не знает. А помнит ли он вообще его? Помнит ли он то, что строилось годами было разрушено в один миг? Тэхен мысленно ругает себя за лишние мысли. Он подумает об этом наедине с собой. Хочется выть, разбивать все, что попадется под руку из-за незнания происходящего. Это какая-то шутка? Розыгрыш? Может он все-таки спит? И правда лучше бы спал, лучше бы ему приснился этот кошмар, но увы, этот кошмар происходит наяву. Тэхен отключил проигрыватель и уже стоит на кухне, командуя выносить десерты. Джуён разбирается с документами, за которые брался Тэхен. Увидев не лучшее состояние своего босса, всё же взял часть работы. — Вам нездоровится? — интересуется администратор, когда омега подходит к своему месту. — Может, я могу как-то помочь вам? — Нет, не беспокойся, это, наверное, от недосыпания. — Кошмары мучают? — Они самые. Тэхен из-за широкой спины Чонгука не сможет наблюдать за Чимином. Да и есть ли смысл, если и так всё уже решено? Есть ли смысл сказать хоть слово на прощание? Не успевает омега закончить свою мысль, как видит, что Деманте встает со своего места, и к нему подходят сразу двое крупных мужчин. Альфа что-то говорит Ким Сокджину, достав из кармана пачку сигарет, выходит из помещения. Тэхен, плюя на свою безопасность, направляется к Чимину неторопливо. Возможно, ему за такую выходку могут ноги прострелить, чтобы не приближался без просьбы и надобности. Зачем же тогда рисковать собой, раз сейчас самый высокий шанс лишиться какой-нибудь конечности или вовсе потерять самого себя. Чтобы что-то доказать? Но как ни странно, все стоят на своих местах и даже не смотрят в сторону Тэхена. Синеволосый ковыряет когда-то аппетитный десерт, не осмеливаясь поднять взгляд на того, кто их дружбой дорожил больше всего. — Сволочь. Тэхен выплевывает эти слова со всей ненавистью и неприязнью. — Если бы я знал, что ты будешь здесь, — он осторожно наклоняется к уху Чимина, чтобы остальные слова слышал только он. — Я бы лично подсыпал тебе яд. Он лжет. Он бы никогда не осмелился на такой шаг. Чимин тоже это знает, но по его спине проходит табун мурашек, а сердце начинает биться быстрее. Омега сжимает ложку меж пальцев сильнее и всё-таки поворачивает свое покрасневшее от накатывающих слез лицо на человека, что возвышается над ним словно скала. Скала, по которой уродливыми шрамами расползаются трещины. Эти трещины глубокие, способные расколоть напополам, а то и больше частей, но скала эта держится, ей не привыкать к такому, не привыкать к новым трещинам. Она выстоит и стерпит все. Превратится в пепел и тут же соберет себя. — В тебе нет ни капли сострадания. Всё, что ты говорил, оказалось фальшивкой, как и ты сам. Чимин слышит, его режут эти слова, словно только что скованный кинжал. — Тэхен, — Чимин не строит виноватый взгляд, поднимается с места и смотрит прямо в глаза омеге. — Мне жаль что так вышло. — Подавись своей жалостью. Тэхен делает шаг назад, ему неприятно быть рядом с ним, он готов задушить себя, лишь бы не делить с ним один воздух. — Позволь мне всё объяснить, — синеволосый пытается не порвать единственную нить между ними. Эта нить уже изжила себя, стерлась за один вечер, только Чимин не догадывается, что сам же ее оборвал, когда только зашел в ресторан и увидел друга. Уже бывшего друга. — Что объяснить ты мне хочешь? Я не слепой и не глупый, тут объяснения не нужны, я все прекрасно вижу. И сколько же ты мне лгал? Ты все два года говорил мне, какой он мудак, а оказывается, все эти два года ты — его омега. — Меньше, но все не так, как ты можешь себе думать. — Да мне плевать, — перебивает его тот. — Мне плевать, сколько ты с ним, говоря мне в лицо оскорбления в сторону Чонгука, ты просто показал насколько ты сгнил изнутри. Я ненавижу тебя как никогда в жизни, Пак Чимин. Приятного вечера. Это последнее, что сказал Тэхен, прежде чем вернуться на своё место, когда услышал шаги со стороны входа. Он поставил точку в их дружбе. А было ли это дружбой? Что если Чонгук бросил Тэхена ради Чимина. Что если они планировали это вместе… Больше всего омегу убивает тот факт, что Чонгук находился с ним всегда рядом, рукой подать.*** Mr.Kitty — Hold me down
Вернувшись поздним вечером домой, Тэхен набрал себе ванну, пытаясь расслабиться. Необходимо обдумать все, что он откладывал в ресторане, лишь бы не отвлекать себя от работы, или просто не губить себя лишний раз. Но здесь и сейчас его никто не беспокоит, он остался со своими мыслями и демонами наедине, он остался с самим собой. В тишине лишь слышен плеск воды, пока омега обтирает свое лицо. Горячая вода обволакивает его со всех сторон. По щекам начинают предательски течь слезы. Тэхен ненавидит это. Он ненавидит себя за то, что даёт слабину, он плачет по любой причине и без, но Хосок говорил, что это абсолютно нормально. Абсолютно нормально давать волю эмоциям, которые ты испытываешь в определенный момент. Чувства и эмоции дают тебе осознание жизни, ты являешься человеком, ты способен испытывать всё в этом мире. Сам омега давно понял; побившись полчаса в истерике, вскоре приходит покой и чувство безразличия к триггеру, просто потому что нет сил больше плакать. Но это лишь на некоторое время. Тэхен вспоминает, как убивал себя, по крайней мере пытался сделать это многими способами. На его теле многочисленные шрамы, а также органы, которые могли отказать из-за очередного передоза наркотиками. Ради чего он всё это делал? Резал себя, чтобы не чувствовать касания альфы, а затем нюхал порошок и колол вещества, чтобы вновь прикоснуться к нему. И так по кругу. Просыпаясь где-нибудь за мусорными баками в драной одежде или вовсе без нее, в ужасном и забытом всеми районе, где только и обитают те, кто нашел своё спасение на конце иглы, Тэхен набирал единственный номер, который находился в контактах еще не украденного нариками телефона. Он звонил Хосоку, чтобы забрал его. Чон на месте тоже не сидел никогда. Это были самые ужасные моменты жизни, когда спокойно спать не получалось, пока Тэхена не было рядом. Именно в эти года Хосоку сильно помогал Намджун. Двое альф отправлялись на поиски омеги, когда тот отсутствовал сутки. Они часто его находили у себя в старой квартире без ремонта спящим, в целости и сохранности, но большая часть поисков заканчивалась тем, что вытаскивали из очередного притона в самом ужасном состоянии. Несколько раз приходилось вызывать скорую, ибо Тэхен уже был одной ногой в могиле. Намджун порой заменял Хосока и спасал Тэхена сам. Альфа четко помнит моменты, когда он ссаживал омегу с других альф, ввязывался в драки с теми, кто чуть ли не зачислял Тэхена в проституки, объясняя это тем, что тот готов был на всё ради очередной дозы. Только омега не помнит его помощи, словно все моменты с ним стёрлись. Он помнит лишь Хосока. — Смерть пахнет, тем и манит, — сказал как-то омега Хосоку, теребя узел бинта, на своем запястье. Тэхен успокаивается и начинает гладить свой самый большой шрам на животе. Это так ужасно вспоминать прошлое. Ужасно вспоминать, как под очередной дозой он осмелел и до упора вставил кухонный нож в правый бок. В тот же вечер Хосок нашел его без сознания на полу кухни. Он повредил печень, потерял много крови и необходимо было делать переливание. Благо донор был всегда рядом и искать долго не приходилось. У него с Хосоком одинаковая группа крови. Чон всегда думал, что если он однажды не успеет? Он ведь каждый раз находил Тэхена в последний момент, что было бы, если бы он не успел однажды? В первую очередь, он никогда бы не жалел, что всегда возвращал Тэхена обратно к жизни, никогда бы не пожалел о том, что бросал всё и несколько часов объезжал город в поисках омеги. Того было не трудно найти, он находился в часто посещаемых им точках, дорогу к которым Хосок выучил наизусть, лишь пару раз воспользовавшись навигатором. В один день Хосок наконец принял решение. Он просто запер Тэхена у себя в квартире, предварительно выделив тому комнату. Это был тяжелый период, когда у младшего начиналась ломка, как его выворачивало по нескольку раз в день, он плакал, проклинал всех, извинялся и снова плакал. Хосоку приходилось делать ему уколы, покупать разные препараты, лишь бы тот как можно скорее пришел в себя. Он видел омегу полностью; он видел его голым, грязным, угашенным, веселым из-за дури, в судорожных приступах. Он видел его во всех состояниях, что можно было испытать за всю жизнь. Он увидел его душу, разорванную в клочья, запятнанную и совсем непривлекательную. Тэхен окончательно тогда погубил весь свой внутренний мир. Это как себя же оставить на растерзание стае волков; умолять о расстреле; публично повесить или зацементировать себе ноги, а потом уйти на дно реки. Именно благодаря умениям Хосока, Тэхен начал самостоятельно ходить по разным реабилитационным центрам и прилагать свои силы на выздоровление. Всё было не зря, здоровье и состояние младшего стремительно улучшалось и какое-то время он жил вместе с Хосоком, пока не восстановился окончательно. Когда альфа понял, что Тэхен может быть самостоятельным, он позволил ему съехать. Несмотря на то, что было в прошлом, Чон по-прежнему иногда остается ночевать у омеги, но не потому что не доверяет, а потому что так просто спокойнее. Сидя после ванны на темной кухне, где свет исходит лишь от подсветки кухонного гарнитура, Тэхен общается с Хосоком по видеосвязи и пьёт теплую кипяченную воду. — Ты выглядишь так, будто не спал неделю, — доносится голос альфы из динамика телефона. — Что-то произошло? — Нет, я просто устал безумно сегодня. А ты почему не спишь в такое позднее время? — пытается перевести тему омега. — Чёртова бюрократия не даст мне заснуть. Мне необходимо заполнить кучу документов. Я снова засну в офисе, — Хосок тяжело вздыхает, шелестя бумажками на камеру. — Раскрутил свою компанию до небывалых высот, теперь жалуешься. А вообще, не мучай так себя. Лёг бы спать и наутро разобрался со всем. — Была бы моя воля. Кстати, как приём прошел? Тэхен нервно сжимает кружку и напрягается всем телом. — Хо, давай я как-нибудь потом тебе расскажу? Я так спать хочу, ты не поверишь. — Отдыхай, малыш, — Хосок сам отключает видеосвязь. Тэхен так привык, что Хосок называет его малышом. Это прозвище как-то само прижилось. Омеге приятно и он вовсе не против милых словечек. В такие моменты он чувствует себя нужным. По крайней мере, он всё еще нужен Хосоку.***
— Что ты вытворяешь? Для какой цели ты это сделал? — Чимин готов кричать от злости. Чонгук стоит в огромной гардеробной у шкафчика с наручными часами, расстегивая свои. Он абсолютно спокойно реагирует на крики омеги, не обращая никакого внимания на угрозы, которые лишь вызывают у альфы ухмылку. — Ему всё равно пришлось бы это узнать, рано или поздно, но я решил, что сегодня прекрасный шанс для этого. — Вот именно, ты решил. Ты разрушил нашу дружбу. — Это ты сам разрушил ее своим молчанием. Ты тянул всё это время, а не я. Я просто помог тебе. — Чимин стоит в полном ступоре, слова Чонгука были точно удар под дых, а ответить нечего. Омега прекрасно понимает всю сложность ситуации, понимает, что сам друга упустил, но альфа всё только усугубил. Никто не был к этому готов, кроме самого Чонгука. Он просто напросто подставил Чимина. — Ты специально это делаешь, будто все должны страдать вместе с тобой. Ты такая мразь, Чон Чонгук. Человека, ради которого когда-то был готов подставить спину для ударов, сам же и погубил, своей рукой теперь готов ему в спину выстрелить. — омега срывается на крик, этот человек невыносим. — Даже спустя несколько лет ты не даёшь ему спокойно дышать. — Решил мне на гниль надавить, сучонок? — Деманте засунул руки в карманы черных шорт, выходя из гардеробной. — Ты ведь всю правду знаешь, так зачем же сейчас пытаешься меня задеть? — взгляда от омеги не сводит, не даёт и шагу ступить без разрешения. У этих тёплых глаз такой холодный взгляд. Пак всё же выходит прочь из комнаты и собирает часть своих вещей в сумку. — Куда это моё солнышко пошло на ночь глядя? — игриво спрашивает Деманте, выйдя в гостиную. — Подальше от тебя, — ядовито выплевывает в ответ Чимин. — Я не думал, что ты настолько мной не дорожишь. — не то чтобы Чимин надеется хоть на долю теплоты от него, он просто не хочет думать, что им пользуются ради своей же выгоды. — Ты настолько в себя поверил, думаешь, я тебя куда-то отпущу? Чимин направляется к выходу, но не успевает дернуть за ручку, как его грубо хватают за запястье и тащат в комнату. Он бьет Чонгука по рукам, царапает и пытается укусить, но пальцы только сильнее сжимают его руку. Кажется, что кости под таким напором сейчас треснут. Омегу небрежно швыряют на кровать. — Спать. Дверь захлопывается и в комнате повис мрак. Чимин понимает, что ему отсюда не выйти, поэтому он включает подсветку под потолком и на кровати, укладываясь на кровавый шёлк, сложив руки в замок на животе. Ему больно, но Тэхену больнее, он уверен, ведь его друг когда-то знал, что Чимин может послужить хоть кем. Хоть опорой, хоть подушкой для слез. Лучше бы Чонгук переломал ему все кости, лишил жизни, испепелил, но только бы не ощущать паршивость внутри. Чимин хотел оттянуть этот момент надолго, подольше побыть с другом. Но разве у него был другой выход? Разве было бы лучше, если он год назад сказал Тэхену, что встречается с его бывшей любовью? Просто потому что так надо? Да что за бред? Тэхена бы тогда точно уже не откачали. Чимину даже выбора нормального не дали, поставили перед фактом и привязали к себе. Отнеслись как к пустой оболочке без души, без чувств и прочего, а потом сами пытались напичкать дерьмом, поменять взгляды на мир вокруг. Как игрушку синтепоном набить, а когда поняли, что оболочка слишком твердая, оставили свои попытки что-то менять. Чимин тогда саркастично поблагодарил милостивую душу Деманте после разрешения видеться с другом. Ком в горле давит на кадык, провоцируя слезы течь. Омега начинает давиться, он в своих рыданиях захлебывается и кусает угол подушки в попытках заглушить свой истошный вой. Такой стыд, такую боль и отчаяние он не чувствовал ранее. До невозможности паршиво, в голове так много мыслей, он будто сейчас сойдет с ума. Что делать дальше и как выкарабкиваться из этой ямы? Ответа на этот вопрос нет. Пока что. Это лишь вопрос времени.***
Чонгук опускается на лифте на двадцатый этаж, быстро печатая Сокджину сообщение, чтобы тот немедленно явился к нему в офис. На выходе из своих апартаментов он захватил черную футболку, которая сейчас перекинута через плечо. В его небоскрёбе, который служит и местом проживания, и в то же время базой, находится сто этажей. На самом верхнем — его квартира. Также есть еще несколько подземных этажей. Снаружи все окна зеркальные, а территория огорожена высоченной стеной. Здесь нечему удивляться, само правительство порой обращается за помощью к северному клану, а в благодарность спонсирует их и гарантирует дополнительную защиту, хотя они в ней особо не нуждаются. — Вызывали, Господин? Сокджин поправил выбившиеся из-за уха блондинистые волосы, после чего скрестил руки за спиной и остановился напротив стола, за которым сидел Деманте, рассматривающий какие-то документы. Альфа потушил окурок в пепельнице и спустил ноги со стола. — Смотри, — перед Сокджином лежат фотографии, которые он тут же берет в руки. — Нам на этой неделе должен был поступить товар с ружьями и боеприпасами из Токио. А это, — альфа указывает пальцем на тело мертвого мужчины на фото. — Нэо. У него я заказывал всё. Но мало того, что Нэо продырявили затылок, перехватили товар, так я еще и потерял нескольких солдат, которым необходимо было встретить перевозчиков. А теперь вопрос, где тебя, сукин сын, носило? — Командующим на задании был Джей, а я был послан на границу, — Сокджин откладывает фото на стол, становясь в исходное положение. — Хорошо, тогда почему о таких новостях я узнаю не от тебя, а от каких-то левых людей, которые даже не числятся в составе армии? Мне плевать кто был на задании, докладывать мне обо всем — твоя обязанность, — Чонгук выходит из-за стола и становится лицом к лицу с Сокджином. — Запомни, если подобное повторится, что ты не выполняешь своих обязанностей, — он слегка шлепает альфу по щеке, поднимая уголки губ. — Я скормлю тебя крысам. Чонгук отходит к панорамному окну, доставая из кармана сигареты и прикуривает. — Я понял, Господин Деманте… — Убери своё «Господин» куда нибудь подальше, я говорил тебе уже про обращение. — Я обязан проявлять… — Это приказ. Свободен. Сокджину ничего не остается, как выполнять то, что скажет лидер, он покидает кабинет. Чонгук поднимается на крышу и становится у самого края, облокачиваясь на ограждение. Он наблюдает за ночным городом, чувствуя, как прохладный ветер скользит по лицу и слегка треплет тёмные пряди волос. Сегодня необычайно тепло, на высоте в сотню этажей ветер лишь ласкает тело, позволяя насладиться моментом. В каких-то окнах свет только загорается, а в других — потухает. Редкий шум машин доносится откуда-то снизу, добавляя некую изюминку и создавая эту особенную атмосферу, в которой можно хоть немного расслабиться и привести мысли в порядок. Жизнь стала серой, даже без каких-либо оттенков. Чону уже совершенно всё наскучило, надоело, приелось до такой степени, что кажется, словно это один и тот же день, который раз за разом повторяется. Прямо как в том старом фильме под названием «День сурка». Только вот Чонгук не актёр, чтобы очутится в этом кино, а жизнь — не грёбаный фильм, где каждое действие заранее придумано, и ты с самого начала знаешь, какой же будет конец. Он вспоминает кудрявые пышные волосы. Ким Тэхен так изменился за эти годы; из застенчивого и веселого превратился в еще более прекрасного омегу, он стал еще изящнее, чем когда-либо. Чонгук так и жаждет запереть его там, где никто не найдет, никто догадываться о его местоположении не станет, лишь сам Чонгук будет приходить к нему и наслаждаться видом. Появляется жажда полноценно насытиться красотой. Чонгук жаждет растерзать Ким Тэхена, вкусить его заново, попробовать его изутри, почувствовать его запах, разглядеть страшные шрамы на сердце, оставить повсюду глубокие укусы, которые всегда будут болеть, а Чонгук продолжит оставлять новые поверх старых, чтоб они никогда не зажили. Ему хочется удовлетворить каждую свою потребность. Он обязательно это сделает. Ему плевать, хочет ли этого Тэхен или нет — он всё равно сделает. А Чимин стал только агрессивнее и часто вынуждает идти на крайние меры. Кем бы он ни был, он не посмеет манипулировать или влиять на настроение Чонгука. Альфа ненавидит, когда омега нарочно начинает испытывать его терпение, будто надеется, что Чонгуку надоест и он отвяжется сам. На самом деле, он очень глубоко ошибается. Да, Чонгук не испытывает каких-либо сильных любовных чувств к этому омеге, сердце не млеет при его виде, да и в груди не особо тепло, когда тот рядом. Но просто так отвязаться не получится. Чимин танцует для него. Он каждый раз исполняет безупречные танцы, но только для Чонгука. Он всё делает только для одного Чонгука. В принципе, более и не нужно. Альфа не нуждается в крепкой затмевающей собой всё любви, а также в семье, о которой многие так грезят. Чон считает, что он не создан для этого. Это будет только мешать жить так, как ему хочется, а значит станет лишь обыкновенной преградой на пути к счастью, а не им самим. Хотя, по мнению самого Чона, счастья и вовсе не существует, он не ощущал его, не знакомо ему это чувство. Есть только его иллюзия, созданная самими людьми, в которую те слепо и глупо верят. Гук живёт в своем, реальном, но, увы, суровом мире, где нет места розовым очкам. В эту жизнь пора внести некоторые изменения. Деманте уже начинает действовать.***
never - do you care
Чимин просыпается от головной боли и невыносимой тошноты. Осторожно усевшись на край кровати, заглядывая через свое плечо. Чонгук так и не приходил, к черту его. Поднявшись на ноги, придерживая голову, которая по ощущениям вот-вот взорвется. После вчерашнего пережитого им стресса, из-за чего, к слову, в его желудке лишь пара ложек десерта и бокал алкоголя. А в добавку ко всему этому прилагается ночная истерика. Отыскав в гостиной, после вчерашней сцепки с Чонгуком, одежду, омега переодевается в белые шорты чуть выше колен и голубой легкий свитер. В ванной комнате освежает лицо прохладной водой и чистит зубы. Он обувается в тапочки и выходит из квартиры. Солдаты, что всю ночь его стерегли, лишь бы не сбежал, стоят и не двигаются. Уже в лифте Чимин начинает раздумывать над тем, что ему делать. Как дальше жить без Тэхена? Он ведь не простит эту ситуацию никогда, Чимин это прекрасно понимает, но совесть гложет, сжимает в тиски и душит. Извинения никогда не будут лишними, плевать на тот факт, что Тэхен и слушать его не станет. Телефон в кармане шорт начинает вибрировать, отвлекая Чимина от мыслей. Омега сбрасывает звонок и выходит из лифта, направляясь к столовой. Обычно он ест в квартире, но так как один человек запретил кого-либо туда впускать на сегодня, утром он остался без готового завтрака. — Инсу, не мог бы ты мне дать что-нибудь от головы и тошноты, иначе я сейчас умру, — усевшись за большой прямоугольный стол, обращается Чимин к альфе управляющему. Инсу заведует чуть ли не всеми этажами небоскреба. На нем лежит задача следить за приготовлением еды для Господина и его омеги, также за чистотой и уборкой на всех этажах, конечно, у него есть свои подданные, которые помогают ему в этом, но все же он главнее и больше ответственности лежит на нем. Он также является хорошим знакомым для Чимина и часто составляет омеге компанию. Альфа даёт две таблетки обезболивающего и говорит, что Чимину сейчас принесут легкий завтрак, который поможет заглушить позывы тошноты или вовсе от нее избавиться. — И куда же отправил вас Господин вчера вечером? — интересуется Инсу, ставя перед омегой стакан с теплой кипяченной водой и тарелку с овсяной кашей и свежими кусочками фруктов в ней. — В ресторан, — лениво отвечает Чимин, ковыряясь ложкой в тарелке. Его вовсе не смущают такие личные вопросы от Инсу, который в принципе не имеет права такое спрашивать. Но разговаривать на личные вопросы Пак разрешает ему лишь наедине с ним, без лишних глаз и ушей. — И как все прошло? — Отвратительней не куда, он привел меня к моему уже, кажется, бывшему другу, который когда-то являлся его омегой, его любовью. Они не виделись несколько лет с того момента, как Чонгук бесследно пропал, разорвав отношения с Тэхеном. — Это так друга зовут? — Да, — Чимин за несколько больших глотков осушает стакан. Их дружную и спокойную беседу нарушают приближающиеся твердые шаги. Инсу мнговенно среагировал и увидел страшный взгляд Деманте, выпрямился, и перед тем как в спешке покинуть помещение, низко поклонился. Чимин же опускает и без того безразличный взгляд в тарелку, продолжая свою трапезу. Эти взгляды его вовсе не пугают, он не боится Деманте, он не боится его действий, он не боится, что за какую-то самовольность тот просто напросто может прострелить башку, предварительно заставив мучиться от пыток. Захотел бы убить — убил бы давно. Омега себе много чего позволял действительно лишнего, он получал наказания, но он все еще жив. Поэтому какие-то искры разгорающегося огня в глазах Господина его не испугают вовсе. — Какого черта ты сбрасываешь мои звонки? — альфа своим голосом способен убить, смертельно заразить, он превращает безоблачное голубое небо в кроваво-красное, цветущие цветы становятся окаменелыми шипами. Такой голос Чимин слышит, когда альфу не слушают, не повинуются, игнорируют. Сейчас он играет не просто с огнем, а с драконом, который порождает этот самый огонь. — А что? Я был занят своими делами. Как видишь, я завтракаю. Чонгук не спеша направляется в сторону омеги, словно скала, возвышается над ним, упершись кулаками в стол. Он утыкается носом в синюю макушку, втягивая воздух. Чимин сидит, не колышется, тихо сглатывает, чувствуя ладонь на своем затылке. Господин сжимает волосы, небрежно запрокидывая голову омеги назад. — Ты в последнее время стал таким самонадеянным, думаешь, я этого не замечаю? Я вижу все. Я слышу все. Где бы ты не находился, я узнаю о каждом твоем шаге. — А я не знал, что ты как дворняга подзаборная, за мной везде ступаешь, — Чимин улыбается довольно. Он улыбается даже тогда, когда ему прилетает пощечина. — Сучка, — Чонгук грубо отпускает волосы, все так же нависая всем телом, — Настанет время, когда ты меня конкретно доведешь и я просто не сдержусь. Я уже близок к этому времени. — И что же ты мне сделаешь? Убьешь? — А тебе так интересно узнать то, что не чувствовали даже самые заклятые враги? Ты хочешь ощутить их боль, но в десять раз больше? Так я организую тебе самые мучительные пытки, обещаю тебе, только не сегодня и даже не завтра, если захотел бы просто убить, ты бы сейчас лежал лицом в тарелке с простреленным черепом. Чонгук разворачивается и уходит из столовой, не дожидаясь ответа. Чимин поверил ему? Нисколько. Альфа просто пытается запугать его, поставить на место. Теперь на время их ссоры так и будет. Один будет пытаться приструнить, а другой будет игнорировать эти попытки. Омега знает, что все, что описывал Чонгук — ему не светит. Ибо какие бы жестокости тот ему не говорил, самым большим наказанием было пятнадцать ударов плетью. К слову, плеть была смазана большим количеством масла и удары были не очень сильными. Следы от ударов краснели и вздувались, поэтому лежать на спине всё же было больно. Чонгук тогда прислал своего врача для осмотра ран, а потом сам же их обрабатывал и мазал разными мазями, выданные врачом. Чимин любит Чонгука, но не до потери пульса, не до дрожи в ногах, это можно назвать сильным влечением, но не настоящей искренней любовью. Ссоры есть всегда и у всех, но после них наступает лучшее. Чимин обижен на альфу за его поступок, но он не хочет рушить связь с ним так быстро. Скоро все наладится, нужно просто подождать.***
Часы показывают четвертый час утра. Бессонница, вперемешку с болью в висках и невероятно тяжелыми веками, что грозятся закрыться, мучительно истощают Тэхена. Он хочет спать, но не может, как только погружается в сон, его сразу же насильно вырывают оттуда, окутывают кошмары, из-за которых просыпается в холодном поту и комом в горле. После многочасового пролития слез голова начинает невероятно болеть. Кое-как собрав себя по частям, Тэхен аккуратно встаёт с кровати, направляясь к шкафчику в ванной комнате, где хранятся таблетки, выпивает несколько видов седативных препаратов, в надежде, что они помогут. Они, конечно, помогают уснуть, но кошмары продолжают душить. Снотворного в тумбочке не оказалось, а спускаться вниз и идти к аптечке нет никакого желания. Поэтому Тэхен обессилено падает на кровать, аккуратно разворачиваясь на бок. Чертова жизнь, которая безжалостно выжимает все оставшиеся соки, чертова судьба, которая калечит с каждым днем сильнее, чертово время, что нихера не лечит. Это словно какое-то проклятие, наваждение, какой-то сбой в матрице. Почему все беды свалились на одного человека, за что Тэхену такие мучения. Он просто хочет жить счастливо, но не может; ему не позволяют жить так, как хочет он сам, какие бы силы он не прилагал, сколько бы времени не прошло, кажется словно его жизнь и его судьба уже предначертаны, и осталось доживать свои годы в несчастье и боли. А мысли так и не покинули его больную голову. Так много вопросов и ни одного ответа. Почему Чимин так глубоко ранил его? Он ведь только и говорил о том, какой Чонгук мудак, он не заслуживает жизни, проклинал его, а по итогу с этим проклятием и явился по душу Тэхена. Это так больно. Внутри всё разом перевернулось, какое-то неприятное чувство, сравнимое с бабочками в животе, но далеко не оно. Это чувство как смола тягучее, медленно разливается изнутри, а Тэхену отчаянно выть хочется. Как только в голове всплывает образ Чонгука, тело обдаёт противными мурашками. В незаинтересованном взгляде всё равно виднеется что-то родное, давно забытое тепло. Его хотелось бы вновь ощутить на себе, но это будет приравниваться к самоповержению. Тэхен уже не понимает какие чувства он испытывает на самом деле. Отвращение, тоску, ностальгию, спокойствие, надежу или же скорбь? Он сам без малейшего понятия. Чего ему хочется больше всего? Он всё еще ненавидит Чонгука или всё это время он обманывал себя? Хочет ли он вновь повидаться с ним? Тогда зачем, для какой цели, что он будет делать, если увидит его, что он ему скажет? Не думать о нём не получается, сколько бы омега не старался. А действительно ли он пытался перестать? Противоречия потоком идут один за другим, вопросов становится всё больше и больше. Тэхен садится, сгибая ноги в коленях, берется двумя ладонями за голову, медленно покачиваясь вперед и назад. Со стороны выглядит как действия типичного психопата из фильмов, Тэхен частично таким себя и ощущает. Медленно, но мысли понемногу уходят благодаря концентрации на собственных ощущениях. Хочется просто спокойно со всем разобраться, каждую мысль по полочке разложить, на каждый вопрос ответить, самостоятельно освободить себя от бремени. Омега опускает ноги с кровати, запускает обе руки в чуть мокрые от пота волосы, собирая где-то на затылке, снова направляется в ванную комнату, на ходу снимая с себя одежду. Обжигающие струйки воды нежно обволакивают каждый изгиб на нежном теле, изящные руки медленно поднимаются от талии до шеи, растирая белоснежную мыльную пену по ней. Сменяя температуру воды на прохладную, по телу тут же пробежались мурашки, контраст расслабляет тело и приводит мысли в порядок. Красные глаза, то ли от слез, то ли от горячего душа, немного пощипывают, но внимания на это омега не обращает. Тэхен глотает прохладый возудух, раскрывая дверцы кабинки, обтирает полотенцем своё тело и волосы, вновь возвращается на уже остывшую кровать. Он достаёт из своей тумбочки залежавшуюся пачку сигарет и, достав губами одну, поджигает ее. Он медленно тянет дым, ощущая небольшое расслабление по телу. Стряхивая пепел в пустой бокал, Тэхен включает какой-то плейлист на телефоне, направляясь к своему гардеробу на носочках. — Нахер вашу любовь, — шепчут его губы, медленно расплываясь в бесцветной улыбке.