Sometimes it ends

Чёрт возьми, который бумажный ком уже летит в стену? Я сбился со счету. Порядка сотни таких валяется на полу. Я ещё раз пробегаюсь глазами по листу с набросками, и вроде что-то даже складывается в моей голове, но внезапно возникший передо мной образ Уорснопа раскидывает все мысли. Кровь снова пульсирует в висках, глаза краснеют, и я с остервенением рву несчастную бумажку на множество кусочков. -ДА, ДЭННИ! ТЫ ЭТОГО ХОТЕЛ?! — я кричал в пустоту, — ТЫ ВЕДЬ МЕНЯ ТАК ЖЕ ПОРВАЛ, ЧЕРТОВ УОРСНОП! НАСЛАЖДАЙСЯ, ТЫ ЖЕ СЧАСТЛИВ!!! Когда последние обрывки листа приземлились на пол, я безучастно сполз вниз по стене и уронил голову на колени. У меня не осталось сил ни то чтобы вслух — мысленно материть Дэнни дальше. Хоть тысячу раз впихни в текст слово «ублюдок», в этом и дальше не будет смысла. Хоть миллион средних пальцев засунь в камеру при съемке клипа, он ничего не поймет. Хоть лично прийди и покрой трехэтажным матом в лицо, ему будет все равно. Он счастлив в своём мирке и думать забыл про своего лучшего друга. Если конечно Уорсноп вообще считал Бена за друга. Или просто в своей деревне с балалайкой было скучно, делать было нечего, а тут вдруг появился парень со второй балалайкой и некоторыми перспективами на «развлечения». А Брюс, идиот, и поверил. Поверил в совместный успех, в настоящую дружбу, в то, что Asking Alexandria для Дэнни — не просто пустой звук. Однако каждый совершает ошибки. Я в кошмаре. И в кошмаре уже много недель. Последние концерты я буквально умолял Дэнни хотя бы делать вид, будто ему интересно играть в группе. На интервью мы смеялись, он отшучивался, и никто даже не представлял, на сколько Уорсноп хороший актер. После он бросал на прощание «Давай, пока» и хлопал дверью. Я оставался один, не желая никого видеть, и горел лишь одним желанием — забыть всё. В этом мне помогали всякие острые штуки, оставляющие шрамы на руках. Было больно. Ни сказать, что это мне помогало, но я переключал внимание. Я останавливался только тогда, когда начинал терять сознание. Впрочем, я тоже неплохой актер, раз мог делать вид, что со мной не все так ужасно. Но я дошел до такого. Вряд ли Дэнни хотел этого, но он добился. Теперь это моё желание. И так концерт за концертом, день за днем, неделя за неделей… Спасите меня. *** Внезапно я почувствовал, как на мои плечи осторожно опустились чьи-то ладони. Я поёжился и нерешительно повернул голову. Рядом со мной стоял Денис. Этот украинский парень с карими глазами и шикарным голосом. После ухода Уорснопа нам срочно нужен был новый вокалист, которой вытягивал бы все партии, скакал по сцене и иногда обнимал меня на камеру. Своего рода Дэннизаменитель бюджетной версии. Впрочем, Шафоростов неплохо справлялся со своими обязанностями. Мы требовали друг от друга немногого. Он просто был. На интервью, что мы уже успели побывать с нашим новым вокалистом, я с улыбкой во все 32 нёс какую-то дичь вроде «это личные обстоятельства, мы продолжаем с энтузиазмом общаться с Дэнни и работаем над отпадным материалом». Говорил о том, как мы высоко поднялись и что мы на седьмом небе. Ведь никто не должен был знать, что на деле я пробил дно… *** -Господи, — Денис стянул со стола ближайший к нему черновик и спешно оглядел, — ты не для Slipknot часом тексты пишешь? И правда, количеству ругательств, матов и ненависти позавидовал бы каждый из участников этой группы. Но что я могу сделать? Я вопросительно посмотрел на вокалиста. Впрочем, ему-то что? Ему должно быть всё равно, о чём петь для поклонников. А уж мои проблемы ему точно до лампочки!.. Я уже хотел выпроводить его с целью остаться в любимом и разрывающем одиночестве. Но Денис сел рядом и коснулся моего плеча: -Знаешь, ты же не хочешь, чтобы этот альбом был про Дэнни? Про потерю, ненависть к нему?..Бен, Дэнни в прошлом, тебе нужно забыть его, двигаться дальше и смотреть в своё будущее. Тишина. Я пытался держать своё внимание на голосе Дени, на его взгляде, на руке, что лежит у меня на плече, но… …Денис обхватил мою руку и опустил рукав кофты, что скрывал резаные раны на запястье. Всё, Брюс. Мне захотелось исчезнуть. Умереть, испариться, лишь бы не смотреть на вокалиста, не видеть его глаз и не чувствовать присутствия. Я не знаю, почему так, ведь был бы передо мной Джеймс или Кэмерон, я бы продолжал бессмысленно сидеть и смотреть в одну точку, что бы они со мной ни делали. Но если это не сон, мою руку всё ещё сжимает Шафоростов. Но я не могу проснуться. Я упал ниже некуда. Прости, Денис, если сможешь… Моё почти лишённое жизни и рассудка тело упало на колени вокалиста. -Бен. Ингода мы падаем. Но ты должен встать и стоять крепко. Против всего и всех. Несмотря ни на что. И когда-нибудь это закончится. Денис кричал. Но не словами, нет. Этот крик исходил из души звуком и светом и был ярче любого огня. Это и был огонь, пылающий в факеле. В факеле, что Денис держал надо мной, освещая мне путь. Я могу упасть на пол, в горы обрывков и лужи крови. Продолжить ненавидеть, калечить себя, выливать всю свою злость в текстах, рвать и снова ненавидеть. Завираться на интервью, а потом прятать шрамы под рукавами. И в один из дней просто умереть на полу в луже крови. Но я беру чистый лист. Новые чернила. Новые мысли и новые слова. Прошлое умирает в моей голове. Я стою крепко, крепче чем когда-либо в жизни. Двигаюсь вперёд и смотрю в будущее. В будущее, где я счастлив. И так будет до тех пор, пока Денис держит надо мною свой факел.