***
Ранним утром, когда еще на небе видны последние звезды, молодой знахарь покинул деревню вместе со своей матерью. Все свои травы и настои Изуку заблаговременно переложил из шалаша в вместительную сумку, которая послужила их укрытием на ближайшее будущее. Жалко было прощаться с таким плодородным лугом, дающим столько цветов – нового материала для лечения. Перед уходом Мидория поспешно собрал самые редкие соцветия, сложив их в большую книгу, где они будут ждать своего часа засушенные. Не успела семья покинуть окраину деревни, как их дом тут же подожгли, чтобы умилостивить лживых богов – нечистые люди покинули их земли, теперь будет больше добычи. Первые деревни и селения, близкие к их родному дому, Инко и Изуку использовали только в качестве пополнения еды и воды, а ночевали всегда в поле под деревьями, чтобы сразу же двинуться в путь. Только когда до их родного поселения было больше трех дней пути они остановились в большой деревеньке. Местные жители были добры к уставшим путникам, а Мидория в ответ на добро ответил добром, вылечив большую толпу людей, болеющих трудноизлечимыми недугами. За это им еще и в дорогу дали провиант на несколько дней, крупного скакуна по имени Чемпион, видимо, самый лучший и быстрый. Сидя на коне, мать с сыном завели диалог: – Куда же мы пойдём, Изуку? – спросила грустно женщина. – Ну, я бы хотел купить небольшой домик у подножия горы, завести свое хозяйство, конь у нас уже есть, – посмеялся Деку. Все-таки эта шуточная идея была не так уж и плоха, учитывая, что в большинстве деревень не приветствуется "черная магия". Шаманы обычно специализируются на вызове Богов, которые и должны лечить воинов, если на то будет их воля, а травы и настои были чем-то запредельным для среднестатистических людей. Настроение ухудшалось с каждым днем, когда в очередном месте обитания людей их провожали недобрые взгляды, а из грязных ртов лились проклятия и плохие слова брани. Конечно, были толерантные к знахарям деревни, но попадались они крайне редко, как оазис в гигантской пустыне. Как оказалось, для коня, особенно такого большого, требовалось много еды, зерна и воды, поэтому целесообразно было остановиться где-нибудь окончательно, однако подходящего места всё не было и не было. Их деньги подходили к концу, а еда и вода таяли, будто снег на солнце весной. Началом конца послужило огромное поле с клочками травы, прорывающимися через слой сухой глины и песка. Когда-то на этом месте был лес, судя по сваленным деревьям. Река, поляны с цветами тоже имелись, но климат изменился и образовалась чуть ли не пустыня. Мидория по глупости решил, что способен верхом на коне перейти такое большое расстояние под палящим солнцем. Уже под вечер второго дня кончилось всё: еда, вода, деньги... Остановившись, двое путников поняли, что начали медленно терять сознание, а сделать с этим ничего не могли, пока не потеряли сознание вовсе. Тьма окутала их, не дав шанса на выживание.***
В это время над огромным пустынным пространством пролетал огромный дракон красного цвета, а верхом на нем – блондин с голым торсом и в таком же красном, как чешуя дракона, плаще на голое тело. Заметив призрачные фигуры, что без движения лежали на песке, дракон издал глухое рычание: – Что? Тебе есть дело до умирающих путников? Не похоже на тебя! – пророкотал в ответ Бакуго. Дракон вновь рыкнул и пошел на снижение, через несколько минут уже приземлившись посреди пустыни. Из-за ударной волны от взмаха крыльев песок взмыл на несколько десятков метров вверх, осев нескоро. – Женщина и пацан! И что? Они такие хорошие, что ты хочешь помочь им? – раздраженно спросил парень. Его друг улыбнулся, оскалив острые зубы, указывая мордой на них. Кацуки закатил глаза: – Киришима, я знаю, что ты чуешь добрые души, но ты правда готов нести их до самого дома? – выходил из себя блондин. Дракон запрыгал на месте, согласно кивая большой головой с рогами, за которые держался наездник: – Да успокойся ты, дерьмоволосый! – пришпорил его вождь. Дракон смиренно прилег, дав парню сойти на песок. Несколькими ловкими движениями Бакуго уложил женщину и парня на спину своего друга, а коня Эйджиро взял передними лапами при взлете, отчего тот испуганно заверещал, мотая головой из стороны в сторону. – Полетели! – приказал молодой человек в красном плаще и дракон послушно набрал скорость, сменив траекторию.***
Очнулся Деку уже в большом доме. Это был скорее каркас дома под большим деревом, но в основном преобладали ткани, укрывающие дом, поскольку он не нуждался в укрытии благодаря листве, поэтому его с большей вероятностью можно назвать шатром. Здесь все обставлено богато: шкуры убитых животных застилали пол, висели на стенах и покрывали всё, на чем можно сидеть или лежать, также много мебели и второй этаж, опоясывающий первый по бокам. Такое ощущение, что здесь жил холостяк, не любящий ограничения, но любящий романтику – по стене наверх шла лестница, а над деревом была смотровая площадка, из нее было прекрасно видно ночное небо и окрестности. Безумно большая площадь этого жилища говорила о том, что этот инкогнито еще и важный человек, поскольку даже у вождя его бывшего племени дом в несколько раз меньше. Раздумья сидящего на краю кровати Мидории прервали громкие шаги со стороны входа: – Очнулся? – спросил громко блондин. – Да, позвольте спросить, кто вы? – сердце сжимал легкий страх того, что этот человек, что стоял перед ним в плаще и джинсах, разбойник. – Ты в моей деревне, а я здешний вождь Кацуки Бакуго, так что прояви смелость и перестань трястись! – заорал он грозно, увидев трясущиеся руки зеленоволосого. – Извините, мы уже уходим! – взмолился парень. – А тебя никто не отпускал – ты останешься в деревне, причем навсегда! – захохотал вождь. Он пнул большую сумку Изуку, оттуда выпали травы и склянки: – Ты знахарь, так ведь? Значит, останешься здесь, потому что мне как раз нужен кто-то, похожий на тебя, – улыбнулся Кацуки. Мнения своего собеседника молодой парень не спросил, будто того здесь вовсе и не было, а было только безвольное тело, способное лечить больных. – Твоя мать с другими женщинами готовит ужин, она очнулась раньше тебя, а скотина твоя в стойле с другими лошадьми, – кратко пояснил происходящее юноша в красном плаще. Без предупреждения Бакуго схватил зеленоглазого за шиворот рубашки и потащил прочь из шатра, Деку успел только схватить свои вещи. Деревня оказалась довольно симпатичной, а люди приветливо махали ему и вождю. Размеры действительно были огромными, почти целый город, вот только жили все почему-то в небольших домах, идущих рядами от гигантского дерева, на котором и жил их предводитель. Когда их путь окончился и они вошли в еще одно помещение, то там уже находились койки с ранеными или болеющими людьми. Да их тут сотни! – Они все пострадали в бою и нужен профессиональный лекарь, ты как раз подходишь, справишься? – поднял бровь Кацуки. Ответом послужил робкий кивок и глава деревни удалился, оставив паренька среди стонущих людей. В свою новую работу юный Мидория ушел с головой – сделал небольшой столик со стулом своим уголком, где теперь будут лежать в надежном месте травы, эликсиры и другие нужные для лечения вещи. Люди попались довольно неприхотливые: ждали своей очереди, несмотря на раны, сидели, гордо сжимая рот ладонью, когда шел процесс обработки больного места, а после уходили в родные дома, перед этим поблагодарив "новичка-медика". Прошло несколько часов, ужин давным-давно кончился, сумерки накрыли деревню, а зеленоволосый все работал и работал, пока не пришел возмущенный вождь: – Ты что, решил в первый же день работать на износ?! – он отвесил лекарю знатного подзатыльника. – Но здесь же еще столько людей, нуждающихся в помощи! – воскликнул Изуку. – Тупой Деку, ты помог уже половине людей, другая половина больна меньше, ничего страшного не произойдет, если этим воинам ты поможешь завтра! Точка! – он опять взял за шиворот паренька и поволок в свои покои. В принципе, с их ухода отсюда ничего не изменилось, только теперь везде горели факела, освещая большое пространство внутри шатра. Камин приятно трещал, маня своим теплом. Вождь кинул его на стул и указал на еду: – Чтобы сожрал всё до последней крошки! – Но здесь так много... – Жри! – Кацуки уткнул зеленоглазого в тарелку почти к самой еде. На этом их маленький междусобойчик закончился. Бакуго поднялся на второй этаж, где была его личная кровать и лег на нее, закинув ногу на ногу. Однако глаз своих он не сомкнул, наблюдая, словно надзиратель за заключенными, как ел Изуку. Когда его трапеза окончилась, парень собрал несколько тарелок, столовые приборы и стакан, намереваясь отнести их на кухни, но его опять, блин, потащили за шиворот наверх: – Кухарки сами все уберут – такая у них работа, так что не лишай других работы, а делай только свою, причем в отведенное для этого время, сука, а не во все свое свободное время! – в приказном порядке выговорил блондин. Он закинул Мидорию на большую кровать: – Здесь ты будешь спать, твоя мать останется ночевать у кухарок, – бросил последние слова вождь и улегся на свою кровать. Только Деку собрался действительно закрыть глаза и заснуть, как в шатер заглянула драконья морда: – Что ты там делаешь, дерьмоволосый?! Обращайся и заходи! – приказал опять блондин. Красное создание исчезло из поля зрения парня, а спустя минуту в шатер зашел уже высокий и мускулистый парень с красными волосами. Этот человек странным образом попал на второй этаж и первым делом подошел к зеленоволосому. Странным образом, потому что молодой знахарь даже не заметил, как оборотень, цепляясь за предметы, мебель и стены, взобрался наверх, не используя лестницы или хотя бы веревки. На этом приятные или не очень сюрпризы не закончились. Эйджиро моментально очутился настолько близко к Деку, что тот мог рассмотреть зрачки его глаз. Друг вождя внимательно осмотрел новичка, которого он нашел не так давно в пустыне, с ног до головы, потрогал везде, где можно и нельзя, обнюхал, а после даже укусил за руку, но не сильно: – Что он делает? – с интересом и страхом решил уточнить Мидория. – Изучает тебя. Видишь ли, он чует добро в каждой душе и становится ближе к тому, кто излучает свет! – поднял руки вверх, изображая ангела, Бакуго. Спустя несколько минут таких действий, повторяющихся из раза в раз, Киришима обнял стоящего перед ним парня, прижав к себе: – Он самый хороший и добрый из всех, кого я когда-либо видел! – заявил он, улыбнувшись. Конечно, Изуку был благодарен за такие слова, но дракон-человек обнимал его уж слишком сильно, аж косточки захрустели. После долгих объятий Эйджиро отпустил его и ушел к блондину, укладываясь рядом с ним спать. Зеленоволосый лег на свою кровать вслед за ними, надеясь, что его больше не поднимут.***
Так и полетели дни пребывания юного врачевателя в новой деревне. Честно говоря, Деку поначалу хотел уйти отсюда, но что-то подсказывало, что стоило остаться в этом месте навсегда. Инко работала на кухнях вместе с другими женщинами, где и нашла свою нишу. Сына она навещала каждый день, однако чаще всего посвящала свое свободное время кухне и готовке. Мидория же всецело отдавался любимому делу, за что частенько получал порцию подзатыльников. Иногда его забирал сам Бакуго, иногда утаскивал в шатер вождя Киришима – в обоих случаях зеленоглазый был недоволен тем, что ему не позволяют работать сверх меры. За заботу, конечно, спасибо, но не стоит. Один раз блондин со своим драконом ушли на несколько дней, а вернулись ночью на четвертый день: вождь был сильно ранен в области левого плеча, красноволосый сильно получил по рукам и ногам, поэтому они у него теперь были в бинтах, как туловище вождя. Осыпая этих двоих постоянным вниманием и контролем в свои выходные дни, Мидория стойко терпел оскорбления в свою сторону: – Иди к больным и раненым, тупой Деку, я прекрасно себя чувствую! – говорил ему Кацуки каждый день. Спустя несколько недель, полных приключений и помощи людям, Изуку действительно понял, что он здесь нужен – случилась быстрая война с соседними деревнями, в ходе которой выиграл Бакуго, однако последствия были ужасающими. Каждый день юный медик трудился над сотнями раненых мужчин и юношей, вытирал пот со лба и вновь брался за работу. Справился он за неделю и когда последний пациент покинул свою койку почти здоровым вождь послал его... В отпуск: – Ебошишь тут уже восьмой день, так что иди отдыхай ко мне, все равно тут никого нет! – показал он на пустые места в больничном шатре. В первый день отпуска Мидория пошел к матери, где его приняли с удовольствием и дали работу. Бакуго узнал об этом, пришел, отпиздил и забрал. На этом попытки зеленоволосого найти себе хоть какое-то занятие кончились. Он решил пойти другим путем и уговорить сначала вождя дать ему занятие, помимо первой помощи людям: – Я ничуть не устаю, Бакуго, дай мне еще хоть что-нибудь! Да хоть свинарники чистить! – молил его знахарь. – Ты и так делаешь большое дело, а у других есть свои обязанности, которые они выполняют и твои услуги им не нужны, так что, блять, сиди и не ной! – прикрикнул на него блондин. – Но я хочу приносить пользу... – Принеси пользу – заткнись! – Но... – Хочешь действительно приносить пользу? – поднял бровь глава деревни. Его собеседник с готовностью закивал. – Тогда сделай мне массаж, – засмеялся Кацуки. Он снял плащ, ожерелья из костей зверски убитых енотов пять лет назад на пустынном месте, упал на свою кровать, подмяв под голову руки и поиграл мышцами, приманивая. Гад. Ирод. Негодяй. Со стороны за всем этим наблюдал Эйджиро. – Не хочу, дай нормальное задание! – Если не займешься тем, что я сказал – отберу и работу медика! – ехидно проговорил Бакуго. Шантаж. Что ж, ладно. Изуку с неохотой подошел к лежащему парню, что уже закрыл глаза, поиграв мышцами еще раз. Он одной рукой прикоснулся к груди и почувствовал неимоверный жар от чужого тела. На секунду захотелось прикоснуться еще раз, но уже сильнее, однако Мидория подавил в себе эти желания. Зеленоволосый провел рукой от груди до пояса и остановился. Это не так уж и плохо, возможно, ему даже понравится делать массаж. Забыв на время все свои прихоти и желания работать в лазарете, Деку стал задействовать уже обе руки, работая ими по всей поверхности тела. Мышцы были такими напряженными и твердыми, что трогать их было в удовольствие. Эйджиро где-то нашел масло специально для этого случая, поэтому руки стали двигаться лучше. Конечно, получится каламбур, но дело пошло как по маслу. Лицо Кацуки, что до этого момента было строгим и злым, стало помаленьку расслабляться, а на мгновение его даже озарила еле заметная улыбка. Он будто боролся сам с собой, не позволяя себе улыбнуться полностью, хотя получаемое удовлетворение от происходящего заставляло губы расплыться в широкой и довольной улыбке. Когда же этого стало мало, вождь сделал это. – Нет, не надо, не снимай! – просил зеленоглазый. Но было уже поздно... Блондин стянул себя обувь и джинсы, теперь он валялся абсолютно голым. С одной стороны картина безумно манящая и ласкающая взор, а с другой, блин, почему это происходит именно с Изуку? Почему не с Киришимой? Или с кем-то более сильным и достойным вождя? – Не пропускай ни сантиметра! – приказал лежащий парень. За спиной временно получившего свою профессию массажиста Эйджиро после того, как его хозяин, если можно так выразиться и это не будет двусмысленно, снял джинсы, вернувшись в горизонтальное положение, очень сильно заинтересовался происходящим и почти дышал в спину зеленоволосого. Мидория, несмотря на все факторы, продолжал массажировать только торс. Бакуго, глядя на то, как его подопечный стесняется даже посмотреть "туда" сделал все сам: – Какой же ты бесполезный и тупой, Деку! – проговорил он сквозь зубы и схватил запястье массажиста, переложив руку прямо на свой член. Почему так быстро? Лекарь надеялся, что еще долго не посмеет прикоснуться к нему, потом будет смотреть туда, будет долго решаться и наконец прикоснется кончиком пальца, а потом опять все по кругу, но не так же быстро! Когда это случилось, все органы зеленоглазого сделали сальто, сердце стучало так, что самый большой барабан его не перекроет шумом, руки тряслись, но он чувствовал! Чувствовал, как под рукой пульсирует и наливается кровью половой орган, чувствовал, как его тепло обжигает ладонь, чувствовал, что все больше хочет прикоснуться к нему снова и снова, а тупые рамки начинают исчезать из его сознания. Молодой человек провел рукой по всей длине члена, сжав его посильнее. От одного этого простого действия в ушах зазвенело! Как же это необычно и классно! – Так-то лучше, – ухмыльнулся Бакуго, закрыв глаза. Изуку спустился второй рукой вниз и уже двумя руками ухватился за возбужденный член, проводя по нему теперь уже обеими руками. Оставив пенис на мгновение, он вернулся к телу, как следует пройдясь по каждому сантиметру тела, как просил его вождь. Вишенкой на торте стало возвращение к члену и повторная его дрочка. Сильнее сжимая, Мидория набирал скорость и его слух ловил пошлые хлюпы, что способствовало быстрому раскрепощению. Он перешел на ноги, массировал и их, вернулся к торсу, сжимал соски, трогал твердую, словно сталь, грудь, пересчитывал пальцами пресс. Да уж, вседозволенность до хорошего не доведет, но Деку нравилось плохое, а в хорошем мало интересного. Сколько же новых чувств и эмоций получил он в это мгновение, когда мог делать всё, что только можно, а за свою распущенность и новые идеи получал словесное одобрение Бакуго: – А ты быстро учишься! – говорил он, пытаясь не показывать виду того, что ему нравится. Кончилось все так же мгновенно, как и началось – Кацуки почувствовал, что он уже не так уверен в себе, поэтому решил остановить тупого Деку, который так скоро овладел всеми прелестями массажа и теперь умело делал всё, что только мог, чтобы он, сам великий вождь и владыка всех близлежащих земель, позорно кончил столь быстро от каких-то рук мелкого лекаря. Из-за спины Мидории послышались стоны, похожие на скулеж щенка, не получившего еды. На шум обернулись оба – Бакуго и Изуку. Они увидели, как Киришима переминался с ноги на ногу, будто где-то происходит что-то масштабное и он боится пропустить это. – Ты тоже хочешь? – спросил блондин друга. – Да! Хочу! – подтвердил свои намерения Эйджиро. Одним рывком глава деревни поднялся, а на его место упал красноволосый человек-дракон. – Ему тоже... Нужно сделать массаж? – Конечно, дракончик любит, чтобы его поласкали, только он также любит, чтобы его перед этим раздели, – засмеялся одевающийся Бакуго. Тем временем лежащий Киришима улыбался во всю ширь. Такое ощущение, что если бы у него был хвост, то он им подмел бы пол во всем шатре. К такому повороту Изуку не был готов... Деку, теперь уже сведущий в некоторых сферах, с энтузиазмом взялся за второго, пришедшего на место первого. Он стянул с красноволосого несколько ремней, что опоясывали его грудь, нечто, что было частью его гардероба и было на лице, Мидория, честно говоря, не знал, как эта вещь называется, меховые сапоги и толстые штаны. Интересно, почему он ходит в тёплых сапогах и штанах, если на улице лето? Пытаясь не зацикливать внимание на этом вопросе, зеленоглазый стянул последний элемент одежды человека-дракона – нижнее белье. Кстати, оно тоже было красным. Когда Эйджиро остался совсем голым, Изуку невольно охнул, а лежащий на кровати парень солнечно улыбнулся, довольный произведенным эффектом. По размеру там все было даже больше, чем у самого вождя! Бакуго только сказал, что дерьмоволосый очень высокий и большой, поэтому для его габаритов "хер" в принципе нормальный и нечего сравнивать его с ним. Киришима только тихо скулил, ожидая скорого прилива жаркого наслаждения, что будет растекаться по его телу, будто теплое молоко у человека, что не спит ночью, погружая в приятное состояние, называющееся эйфорией. – Пожалуйста! – вымолвил единственное слово красноволосый, но слово это произвело впечатление на массажиста, надо же, он попросил. Мидория подошел к изголовью кровати, где была голова дракона-человека, налил немного холодного масла на широкую грудь и прошелся по ней руками, отчего кожа приятно заблестела под светом факелов. Наученный опытом с Бакуго, лекарь не стал добавлять в палитру больше нежности, а обошелся приемлемой грубостью, которую так любили Эйджиро и Кацуки. Он вернулся к груди, посильнее сжимая ее, погладил указательными пальцами соски, придавливая их к коже, на что дерьмоволосый открыл рот и громко выдохнул. Деку взглянул в красные глаза, что любовались им снизу, а в них столько тихой любви, обожания и желания, что трудно описать словами, а под одной из его рук бешено билось благородное сердце воина. – Изуку-у-у, – простонал восторженно Эйджиро, когда его мучитель спустился руками вниз, до самого члена, но быстро вернулся к торсу, словно дразня. – Ты правда хочешь этого? – спросил массажист. – Да, хочу! – твердо ответил на вопрос лежащий юноша. Зеленоволосый обошел кровать, останавливаясь посредине. Дыхание человека-дракона участилось – он ждал и хотел. Тогда Мидория не без удовольствия для себя взял над ним контроль: рукой прошелся по торсу, спускаясь всё ниже и ниже, а другой из сосуда налил немного масла на член, потом взялся второй рукой, растирая жидкость по всему стволу. Разум умолял делать движения все более резкими, прерывистыми, чтобы друг вождя хватался за шкуры руками, сам подавался всем телом навстречу, стонал во весь голос, не сдерживаясь, кусал губы до крови, прося ещё, ещё и ещё. Вопреки голосу разума, Деку решил сделать это по-иному – мучительно медленно, чтобы выжимать из Эйджиро каждую секунду удовольствия, наблюдать за его страстными страданиями свысока. Лекарь руками захватывал всё больше пространства, оглаживая влажную кожу. Соски затвердели, поэтому без конца мучить их, сжимая, было тем еще удовольствием, особенно, если была бурная ответная реакция в виде глухих выдохов и неразборчивого шепота. Зеленоволосый возвращался к члену каждый раз, когда надоедало просто гладить тело: сжимал возбужденный орган, трогал пальцами головку, оттягивал крайнюю плоть, проводил указательным пальцем по жилам и венкам, ласкал яички, совмещая все вместе. Киришима был на седьмом небе от совокупности всех вышеперечисленных факторов, а выражал он свои эмоции посредством стонов, рычаний и телесных движений навстречу рукам. Кацуки тем временем любовался беспомощностью, как он считал, Эйджиро и смеялся, глядя на то, как тот хватает руками шкуру медведя. По его мнению выражать свою страсть и похоть – проявление слабости, но Мидория не обращал на это внимания. Зеленоглазый не ожидал того, что положение может измениться так резко и скоро – дерьмоволосый поднялся и повалил его на шкуру, прижав его своим телом к кровати. Дыхание обжигало кожу шеи и лица, а Киришима всё нюхал его и нюхал, наслаждаясь сладким запахом. Закрыв глаза, Изуку чувствовал, как его шею кусают острые зубы, целуют сладкие губы. Нежность и грубость и то, как их менял актив, давали отличный эффект, но еще сильнее повышало задор чувство близости чужого тела – жаркого, мускулистого и такого желанного. Мидория позволил раздеть себя: зеленая жилетка первой полетела на пол, белая рубашка с пятнами от разных настоев, присоединилась к ней, после туда же упали штаны и красная обувь. Эйджиро спустился к груди, покусывая акульими зубами соски. Откровенно говоря – лекарь боялся, что будет больно, но все происходило с точностью наоборот, даже иной раз все тело непроизвольно вздрагивало, когда горячий язык вкупе с острыми зубами мастерски ласкали его тело там, здесь и везде. Киришима улыбался, словно доставлять удовольствие ему было намного приятнее, чем получать его. Бакуго к такому исходу массажа готов не был, однако сопротивляться и разгонять их не стал, уж лучше присоединиться, если не можешь оказать на происходящее влияния. Он подгадал момент – дерьмоволосый притянул Мидорию к себе, поднимая того с кровати – и Кацуки сел позади, скидывая по дороге плащ и джинсы, которые он успел надеть, пока тут происходили шуры-муры. Зеленоглазый вздрогнул, когда вторая пара рук стала гладить его спину, а в шею впились с жадностью и требованием внимания. Блондин потянулся к напряженному члену пассива, схватил его и без малейшей пощады несколько раз провел рукой вверх-вниз с такой резкостью, что Изуку вскрикнул, а его тело будто пронзили иглами, но это было чертовски приятно. – Тупой Деку! Почему ты такой... – начал вождь. – Милый, красивый, добрый, скромный, сексуальный и наш! – закончил красноволосый, выдыхая все слова в шею медика. Позиция снова переменилась – Кацуки лег на кровать, забирая с собой новичка-врача, а дракон-человек навис над ними в планке, упираясь локтями в пространство между руками и туловищем парней, что под ним. Он безжалостно покусывал и целовал нежную спину, спускаясь ниже и поднимаясь обратно наверх, пока владыка и его подчиненный разделили поцелуй на двоих, в которой, естественно, доминировал Бакуго, любуясь видом разгоряченного парнишки, что сейчас зажмурился и пытался сделать все, чтобы удовлетворить его ожидания. Все трое нисколько не жалели о том, что все произошло так: блондин стал вождем этой деревни, нашел в другом поселении оборотня, что боялся людей – его травили все из-за того, что тот имеет свойство перевоплощаться в дракона, привел Эйджиро в свои владения, откормил (тот был худым и бледным), говорил ему ободряющие речи, после чего они стали вместе управлять всем, пока спустя несколько лет не пришел тот, кого им так не доставало – глуповатый, тихий и добрый Изуку. Пока они целовались друг с другом, у всех была одна мысль на троих – теперь больше ничего не надо, потому что все, что они хотели, теперь у них есть, а хотели они счастья. Две пары рук гладили его поочередно, пока Киришима, что был сзади, не начал растягивать Мидорию, постепенно вводя первый палец. Было больно до чертиков в глазах, но он терпел, за что был награжден сполна: боль начала отступать, иногда возвращаясь, а его тело требовательно целовали с обоих сторон. Терпеть эту адскую муку стоило того, чтобы почувствовать себя нужным здесь и сейчас. Зеленоглазый не переставал надеяться на лучший исход, а тем временем его задний проход уже привык к малому объему и Эйджиро ввел второй палец, замирая надолго. Бакуго, не особо стыдясь своих действий, посасывал грудь пассива, трогая того там, где только заблагорассудится, а человек-дракон без устали пытался перебить поток боли нежными поцелуями в спину, что давало легкий эффект до первого движения пальцами внутри. Чтобы привыкнуть к такому объему потребовалось больше времени, однако оба парня терпеливо ждали, когда третий будет как следует подготовлен. В промежутках между попытками растяжки блондин и его друг ласкали тело Деку, с нескрываемым удовольствием наблюдая за стыдливым личиком их пассива. Третий палец стал заключительным и самым ужасным, будто в помещении стало намного жарче, а половину тела вообще обжигал невидимый кипяток. После пройденного пика стало куда легче, чем было несколько мгновений назад. Лекарь облегченно вздохнул, благодаря всё и вся, что всегда носил с собой волшебную сумочку, где было всё, от противоядия для яда кобры до хорошей смазки. Решение того, кто из двух молодых людей войдет первым было одобрено только Кацуки, который почти что выпроводил своего друга и пристроился сзади Изуку. Он пролил несколько капель масла на руку, распределил их по члену и без словесного предупреждения вошёл, не особо думая о последствиях для того, кто снизу. Блондин вошел до конца и прижал полуживого медика к кровати, застыв в таком положении на время, пока внутри его "жезл любви" задевал особо нежную точку, из-за которой становилось так хорошо, что даже конечности становились ватными, а туловище пронзала сладкая волна жара. Конечно, вспыльчивый и постоянно недовольный вождь ну никак не мог быть добросовестным пользователем чужой жопы, поэтому уже на первых парах он набрал приличную скорость, что не прекращалась и только усиливались. С его стороны не поступало вообще никаких эмоций, кроме тихих вздохов и искр из глаз, что прожигали спину Мидории. Бакуго не желал казаться уязвимым и живым, поэтому отдал предпочтение сделать слабого, как он это понимал, из Деку. Молодому правителю было в радость наблюдать за тем, как его новый подчиненный кусал шкуру, сминая ее руками, что-то просил и стонал его имя. Он любил делать из независимых личностей слабаков, а потом доминировать, вот только с тупым лекарем можно еще и поебаться, окончательно закрепив за собой право на него: – Какой же ты жалкий, Деку, именно это в тебе, блять, нравится, ебаный ты еблан! – выразил свою давнюю мысль владыка, а уже только потом понял, что тоже сделался никчемным, если отталкиваться от его собственных рассуждений о слабости, но сказанного не воротишь. Пока в его заднюю крепость настойчиво стучались, спереди дела обстояли не лучше – Киришима, что существенно обгонял Кацуки по размерам и длине, намеревался всё же поучаствовать в их соитии, только пока что трахнуть этот комочек добра в рот. Его намерения сразу были поняты, но не приняты, поскольку посредством речи и звуков он выражал телесный дискомфорт. Тогда красноволосый поцеловал его так страстно, что Изуку на время застыл с открытым ртом, чем тот и воспользовался, впихнув в открывшуюся полость своё достоинство. Конечно, врачу было безумно приятно, что его хотят сразу двое, но принять их он вот так не мог, хотя и пытался. Если с Бакуго еще было не так трудно, то Эйджиро совершенно не знал своих масштабов, бесцеремонно толкаясь всё глубже в ротик зеленоволосого. Приходилось не только выдерживать напор с тылу, но и умело кооперировать свои действия к тому, что происходит спереди. Поначалу не проявляя никакого желания, Деку исправил эту оплошность, начав жадно работать над членом человека-дракона, на что тот был крайне удивлен, но еще больше доволен. Бакуго тоже не остался обделенным – новичок деревни обхватил его таз ногами, все с тем же оптимизмом и желанием подаваясь навстречу блондину. Гордый вождь еще несколько раз толкнулся внутрь, бурно кончая, а после вышел, на несколько минут выпав из реальности, чтобы прийти в себя и о отдышаться. Он толкнул Киришиму, который тоже уже успел слить в рот зеленоглазого вкусную сперму. Поменялось все слишком стремительно, поэтому пассив даже не заметил, как блондин встал на место человека-дракона, а тот – назад. – Изуку-у-у, – не переставая шептал одно единственное имя красноволосый, а его вождь только бросал в сторону лекаря короткие слова плохого содержания. Он медленно вошел, чувствуя каждую секунду нахождения внутри, стал заходить глубже с максимальной чуткостью к самочувствию пары. Обнимая партнера со спины, острозубый парень не жадничал на комплименты. Такая забота и чувствительность к своей персоне сильно будоражили сознание Мидории, заставляя сердце биться всё сильнее. Как же заботливо, мило и нежно он сейчас обнимает его, гладит руками живот и грудь, кусает мочку уха, а потом замирает, когда пенис уже полностью внутри Деку. Им дорожили, словно чем-то дорогим, что прячут под подушкой, держали, прижимая к горячей, будто печушка в тесной избе, груди, шептали лестные слова. Приятно было чувствовать Эйджиро внутри себя, понимать, как они сливаются в одно целое, как дорожат друг другом, как боятся, что это туманный сон, который исчезнет с восходом солнца. Ритмичные движения с характерными ударами тела о тело, также легких шлепков мошонки о его зад, сводили лекаря с ума, оргазм уже был им испытан не так давно, когда оба его партнера кончили в него, а второй он просто не осилит, если только чужая сильная рука не будет помогать ему дойти до мокрого конца. Глухое рычание, что хотелось слушать снова, когтистые руки, которые абсолютно не царапали его, доставляя только удовольствие, пугающая внешность, являющаяся лишь оболочкой и добрые глаза, перекрывающие брутальную внешность – Киришима был похож на ангела в теле дракона, злобного и безжалостного, если верить летописям. Изуку хотел поцеловать его просто, с любовью, но не мог дотянуться, поэтому просто смотрел на актива с безграничной симпатией и нежностью. Бакуго – абсолютно противоположный образ. Его манера самолюбия, заботы в сексе только о себе, своих желаниях, властность и другие качества могли отпугнуть кого угодно, но только не Эйджиро с "хлюпиком-врачом". Для них Кацуки не должен быть мирным, поскольку они сами дополняют его своей добротой. В данный момент Деку ценил в нем то, что он пускай и чуть-чуть, однако проявляет заботу, заключающуюся в признании партнера, в подбадривании уставшего Мидории, а в совокупности с его грубостью это была просто бомба замедленного действия. "Я тебя...", – вылетает из уст блондина, зеленоглазый ожидает услышать нечто плохое, а слышит "люблю". Окончательно растаяв под осознанием всей глубины и того, насколько трудно было вождю произнести эти слова, Изу влюбляется и в него тоже. Злая улыбка, что маячила после слов о любви, добавляет шарма во внешность Бакуго. Да, может быть он злой, хитрый, не идущий ни на какие уступки человек, но и он умеет любить так, что сносит крышу. Даже Киришима на мгновение открыл рот на три слова своего товарища, ведь до этого момента он не верил, что такое может быть, ибо подобное изречение в свой адрес он слышат в момент возможной смерти. Второй оргазм накрыл неожиданно, забирая всех троих из раздумий и томных взглядов друг на друга: – Мидория! – крикнул напоследок красноволосый. – Тупой Деку! – заорал Кацуки. – Люблю вас, ребята! – закончил маленький то ли диалог, то ли монолог Изуку.***
Сейчас, лежа между двумя парнями, которых зеленоглазый встретил не так давно, он понимал, что всем доволен. Да, возможно всё произошло слишком быстро, да, кто-то этого не одобрит, дескать, вождь должен сделать всей деревне наследника, да, их связи может никто не принять, но он счастлив. Надо же, всего-лишь три недели смогли круто изменить всё: место жительства, окружение, постоянное настроение и работу. Благодаря Бакуго и Киришиме молодой лекарь смог понять, что не всем людям интересна только война и собственные дела. Честно говоря, Изуку на первых днях пребывания в этом поселении посчитал блондина злым и жестоким, а его друга человека-дракона – глупым и безвольным. Что же, приходится признать, как он ошибался. Эти двое – лучшее, что с ним происходило за всю жизнь, полную разочарований, несбывшихся планов и одиночества. Жизнь налаживается так стремительно, что иногда пугает своими масштабами... Перед сном Кацуки пообещал научить его драться, чтобы давать достойный отпор даже ему, самому вождю, также заверил, что они почти каждый день будут летать по окрестным землям с помощью людям в пределах их земель. Молодой владыка решительно сказал, что обязательно откормит хлюпиком-врача, ибо в их деревне с таким хилым весом засмеют. Эйджиро уверил, что он с удовольствием покажет зеленоволосому все чудеса близлежащих земель и будет любить его так сильно, как только может, ведь добрых людей нужно всегда любить! Какой же он милый дурачок. В общем, не успели двое парней заснуть, как наобещали сделать из Мидории приличного человека. Изуку хотел уходить спать в свою кровать, дабы не помешать их сну, но его тут же схватили и насильно уложили обратно: – Отныне спать будешь с нами, – хором сказали они. В эту минуту Деку был особенно благодарен, что у него такая сложная, но с хорошим финалом судьба.