Сны

— Ты гей? — блондин шустро впорхнул в комнату и направился к окну.       Короткие волосы, отягчённые влагой, казались темнее. Мелкие капли срывались с прядей и скользили по бледной коже, оставляя едва заметные дорожки и вызывая мелкие мурашки. Лёгкий запах свежести ворвался следом.       Он не спешил отвечать, мазнул взглядом по груди друга— тренировки не прошли впустую: мышцы плавно двигались и перетекали, создавая рельефное тело. Он перевернулся на правый бок, хищно присматривая за любовником. Его глаза остановились на округлых ягодицах, хранивших следы грубой страсти. Он всё ещё чувствовал, как его тонкие пальцы впиваются в них.       Блондин изящным движением отдёрнул тяжелую штору, солнце жадно заиграло на обнажённой коже. Он оглянулся: — Мм? — в разноцветных глазах плясал азарт. — А кто спрашивает? — он усмехнулся, отметив про себя бархатность своего голоса.       Друг засмеялся, запрокинув голову назад. Эта игра слов стала своего рода традицией.       Яркий солнечный блик отразился на зеркальной поверхности и ослепил на миг. — Надеюсь, ты не гей, — пухлые губы, покрытые ярко-красной помадой, попытались изогнуться в соблазнительной улыбке.       Сладкий запах кокоса и ванили проникал в каждую пору и кружил голову. Превозмогая подкатившую тошноту, он выплюнул с досадой: — Вы бы ещё размер члена спросили. — Зачем спрашивать, если можно узнать, — девица хищно шагнула к нему.       Он уперся спиной в прохладную стену. Грудь, размера около четвёртого, прилегла на него. Тонкая ткань цвета крови отчаянно цеплялась за соски, грозя сорваться при любом неосторожном движении.       Он посмотрел со всем имеющимся презрением и хлестнул ядом: — Я не люблю сиськи!       Симпатичное личико исказила злоба. Чёрный зрачок поглотил радужку, а следом и белок. Её фигура завибрировала и стала разлетаться неопрятными лоскутами. Тьма оказалась сильнее и с довольным урчанием поглотила сознание.       Пространство заполнил удивлённый смех: — Акела промахнулся!       Милые ямочки проступили на порозовевших щеках. Искорки удовлетворения вспыхнули в тёмных глазах. Немного приподнятый подбородок отметил столь редкий момент превосходства.       Он положил голову другу на плечо, жесткие дреды смешались с его тёмными прядями. Он прикрыл глаза, вдохнул тонкий аромат кофе и нежно улыбнулся: “Акела не старался”.       Свет лампы безжалостно жёг веки. Или не лампы. Сквозь плотные облака пробился луч солнца, столь редкого в эту пору года, и, казалось, пытался покончить с ним. Он перевернулся на другой бок. Бесконечно глупые вопросы, дурные сны. Устал.