***
— Это… Интересно, — Намджун звучит удивлённо. — Тут априори не может быть ничего интересного, Намджун, — отвечает Юнги. Они снова освобождают его шкафчик, потому что каждый новый день он ломится от записок, что очень мешает доставать вещи. — Нет, подожди, ему реально плохо… — Намджун чешет в затылке и зачитывает: «Я знаю, что такое эти записки и как ты к ним относиться. Но у меня больше нет способов с тобой связаться. Мне кажется, я скоро сломаюсь. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я уже очень долго влюблён в тебя, Мин Юнги, и если ты согласишься встретиться со мной ровно через месяц после уроков в раздевалке у твоего шкафчика, ты сделаешь меня впервые в жизни счастливым». — Драматично, — Юнги даже на миг проникается. Но только на миг. Намджун ничего не отвечает. Они некоторое время идут молча, но после натура друга берёт верх, и Юнги снова слышит комментарии к читаемому. — Чувак, да у тебя даже хейтеры есть! — слышится восторженное за спиной. — Хотя нет, подожди, это не хейт, это больше… Короче, сам прочитаешь — разберёшься. — С чего ты взял, что я буду это читать? — выгибает бровь Юнги. Намджун не слушает, засовывает записку в карман его рюкзака. Они вдвоём вытряхивают коробку над мусоркой за школой, и Намджун предлагает сбежать. — У нас ещё две химии, — холодно отрезает Юнги, и Намджун возводит глаза к небу. — Ой зану-у-уда! Химик хренов! Правильно тебе записку написали, вот почитаешь потом!***
Юнги вспоминает о записке дома, когда лезет в карман портфеля. Скептично смотрит на неё и разворачивает. «Ты чего такой хмурый? Ну ты просто ОЧЕНЬ серьёзный буквально всегда. Я ни разу не видел, чтобы ты улыбался без сарказма. Если что-то случилось, напиши мне, я что-нибудь придумаю! Оставь в библиотеке в учебнике русского зелёного цвета, он там один такой, я найду». Юнги смотрит на записку очень долго. Хмурится с непониманием и раздражается. — Какого чёрта? — выплёвывает злосно сам себе, а потом пишет ответ. Яростно и так быстро, как ещё никогда не писал. «Какого чёрта, парень? Откуда ты вообще это взял? Ты меня совсем не знаешь, так что засунь своё мнение куда подальше, понял! И в мамочку иди поиграй с кем-нибудь другим! Моё лицо и моё поведение тебя не касается, как меня не касается то, что ты там себе придумал! Если у кого из нас и есть проблемы, то это у тебя!» Юнги думает, что делает всё правильно, когда отшивает этого анонима. Когда без труда находит нужный учебник в библиотеке и оставляет свой гневный ответ — тоже. А вот когда приходит туда же на следующий день чисто из любопытства — нет. Запоздало раскаивается в грубости, думает, что, может, не так понял ситуацию, и только из интереса смотрит в тот самый учебник. «Прости-прости-прости! Ты не подумай, я без наезда! Правда не хотел тебя задеть. Мне так показалось… А насчёт того, что я тебя не знаю, — я не против познакомиться:)»***
— Приветик! — на обеде после уроков к столику Юнги с Намджуном подходит Хосок и вручает последнему целый контейнер с бутербродами, на которые тот одобрительно кивает и на которые незамедлительно набрасывается. — Я уже поем с вами тогда. — Я думал, ты забыл, — Намджун выглядит очень довольным, а Юнги не реагирует никак, сидя с книгой и почти без еды. — Ты даже за едой читаешь? — Хосок обращается к Юнги, и тот ненадолго отрывается от книги. В глазах парня с улыбкой в форме сердца нет презрения или, как у Намджуна, тотальнейшего непонимания, скорее, интерес. — Это химия? — Он помешан, — активно жуя, Намджун тычет в Юнги бутербродом. — Но шарит, как бог химии, да. Хосок с минуту наблюдает за Юнги, а потом выдаёт неожиданно: — Если ты так разбираешься, сможешь помочь мне, если что? Юнги смотрит на него озадаченно, а Хосок просто разводит руками: — Я гуманитарий. Из языкового класса, параллельного, сечёшь? И вообще, я по танцам, если хочешь знать, — Юнги хмурится. — Да я быстро понимаю, не парься. Буду обращаться, если сам не разберусь.***
«И что ты хочешь от меня услышать? Я, кажется, уже обозначил свою позицию по отношению к людям, которые меня не касаются. Я Мин Юнги, мне семнадцать, и я обожаю химию. Тебе достаточно?» Юнги хочет ещё прибавить «отвяжись от меня, пожалуйста», но в последний момент понимает, что в библиотеку он приходит, между прочим, сам и ответы его тоже писать никто не заставляет, поэтому плюёт на всё и оставляет записку в учебнике с зелёной обложкой. И удивляется, когда на грубоватое сообщение на следующий день получает искренний ответ: «Маловато, конечно, но на первый раз сойдёт:) Ладно, а я люблю историю и языки. Блин, так много разных стран и крутых языков, по-моему, я хочу выучить все XD Кста, скандинавская мифология вау! Знаешь что-нибудь? В этой библиотеке офигенные книги)» Юнги смеётся, когда дочитывает. Может быть, ему даже больше не хочется просить анонима отвязаться. Но совершенно точно не хочется злиться. «Честно? Нет, почти ничего не знаю. Я думаю об учёбе, но чаще о химии, поэтому читаю по большей части тоже химию. Посоветуй твою эту мифологию, пожалуйста, я почитаю. И вот почему учебник русского, да? Ты его учишь». Юнги читает книги про скандинавских богов, думая о том, как читал их аноним. Не в том смысле, как он перелистывал страницы и где касался пальцами, а в том, что он думал по тому или иному поводу, улыбался ли там, где улыбался Юнги. Он оставляет в зелёном учебнике русского кучу отзывов по книгам и вопросов, и дело доходит до того, что они с анонимном обмениваются записками по нескольку раз на день. Незнакомец успевает написать ему ответ, пока Юнги обедает, а тот — отвечать перед началом уроков. Потом Юнги советует анониму книги по химии и ни на что особо не надеется, а потому искренне удивляется, когда тот рассказывает ему впечатления об учебниках и спрашивает непонятное. Юнги тогда честно говорит об этом, потом рассказывает о своей жизни в целом и кажется даже себе невероятно скучным со своими родителями в вечной отлучке и страстью к химии с детства в виде попыток сделать отравленное яблоко, как из «Белоснежки». А аноним улыбается через текст: «Я же говорил тогда, что на первый раз хватит. Ты наконец-то рассказал о себе, когда стал готов. Фу, как пафосно звучит… Так что с яблоком? Ты, наверное, уже достиг успеха с твоим уровнем сейчас?» Юнги признаётся, что всё ещё работает над этим.***
— Юнги-хён! — Хосок подбегает к их с Намджуном столику во время обеда. — Мне нужна твоя помощь, как бога химии! — Юнги видит улыбку в форме сердца и хочет, чтобы она не пропадала. Хосок здоровается с Намджуном и подсаживается к Юнги. — Вот тут, — кладёт ладонь на раскрытый учебник и показывает формулу. Проблема оказывается до ужаса простой, они управляются за минуту, и Хосок громко смеётся над своей недогадливостью. Ведёт пальцами по странице, по аналогичным формулам, сверяясь. Юнги чувствует желание переплести эти пальцы со своими и вообще постоянно держать хосокову ладонь в своей. И тяжело вздыхает. Он, вообще-то, не дурак и понимает, что это значит, но загвоздка в том, что есть аноним, с которым Юнги чертовски нравится общаться, и это не то нравится, когда просто интересно и хочется стать друзьями. — Так, ну я пошёл, — Намджун встаёт из-за стола, хлопнув по нему ладонями. — Куда? — в один голос произносят Юнги с Хосоком и переглядываются. — Да ты не помнишь, наверное, — Намджун пожимает плечами, смотря на Юнги, — тебе там один парень писал месяц назад. И он прав, Юнги не помнит, ему пишет сотня парней каждый день, но суть от этого не ускользает. — Ты пойдёшь на свидание, которое мне назначил один из моих сумасшедших фанатов? — Юнги поднимает брови в удивлении. — Он писал так, как будто собирается покончить с жизнью, я не могу этого допустить, окей? — Намджун выглядит удивительно серьёзным для себя и решительным. — Давайте, мне пора.***
Тайный страдатель по Юнги и вправду стоит рядом с его шкафчиком и на появление Намджуна никак не реагирует. Он красивый: бледная кожа, пухлые губы и серые или даже графитные глаза с дымкой из-за слёз. Он выглядит действительно «дараматично», как сказал Юнги. Его одежда изящная и полностью чёрная, где-то со вставками из вуали, на лице — апатия и грусть. — Привет, — говорит ему Намджун. Ему в ответ драматично кивают, опустив длинные ресницы. — Ты ждёшь Юнги? — действие повторяется. — Я вместо него. Пошли. Драматичный поклонник мотает головой: — Позови Мин Юнги, — его голос очень красивый, высокий, но глубокий, наполненный страданием, конечно, но нежный. — Я пришёл к тебе, — вздыхает Намджун, — расскажи мне всё. — Он не хочет видеться со мной? — со слезами на глазах спрашивает юнгиев воздыхатель, и Намджун поджимает губы. — Что ж, тогда всё равно. Веди меня, куда хочешь. Намджун усмехается: — И как тебя зовут? — Чимин. Пак Чимин, — отвечает тот, больше не глядя на Намджуна. — Приятно познакомиться, — Намджун берёт его холодную ладонь и пожимает. — Я Ким Намджун. Не хочешь спросить, куда мы пойдём? — Ничего уже не имеет значения, — ещё более драматично произносит Чимин. — Тогда поговорим о Юнги, — после этих слов Намджуна Чимин оживляется и послушно идёт следом. Они выходят на улицу и идут по набережной реки возле школы, чтобы пойти в первое же попавшееся кафе, потому что Намджун удачно голоден, а Чимину всё равно. — Почему именно он? Вы знакомы? — спрашивает Намджун на обратном пути, повернувшись к своему спутнику. — Нет, — Чимин усмехается, — и сейчас он тоже не пришёл. Просто я как увидел его два года назад, уже ни о ком не мог думать. — То есть вы даже не разговаривали, — уточняет Намджун. Чимин понуро кивает. — То есть ты влюбился и уже столько страдаешь по тому, кого даже не знаешь? — Я знаю! — вспыхивает Чимин. Намджун вопросительно поднимает брови. — Он любит химию, общается только с тобой, и… И вообще он самый лучший! — парень восклицает и сразу же тушуется. — Если это всё, то нифига ты не знаешь, — подытоживает Намджун. — Если я расскажу тебе о нём, то ты увидишь, что всё это время сох по выдуманному человеку. Юнги нелюдимый и скептичный прям ко всему, а ещё всё, о чём с ним можно нормально поговорить — это химия, потому что он жуткий зануда. — Неправда! — возмущается Чимин. — Он очень чуткий и добрый, и… — Нет, — Намджун, пародируя мем, качает головой. — Вообще нет. Юнги и добрый — это что вообще? Чимин замолкает и обнимает себя за плечи, потому что уже вечереет, а в его тонкой и изящной, не поспоришь, одежде холодно. Намджун замечает. — Просто подумай об этом. Не беги делать какие-то выводы, не узнав человека, — набрасывает на плечи Чимина свою куртку. Они узкие, и тот тонет в ней, но благодарно кивает. — И если уж любить, то того, кто рядом, чтобы ты его знал, — улыбается и машет рукой. Взгляд у Чимина растерянный, он высвобождает руку из-под намджуновой куртки и тоже машет, а потом закутывается плотнее и уходит в противоположную сторону.***
— Ты домой, Юнги-хён? — Хосок задумчиво смотрит вслед Намджуну, а потом переводит взгляд на Юнги и отучает кивок. — Пошли вместе тогда. Хосок, выйдя из школы, улыбается не без радости и идёт почти вприпрыжку. Юнги, наблюдающий за ним, усмехается и по пути выбрасывает в урну парочку новых записок, которые успели попасть в шкафчик в раздевалке. — Мне их жалко, — произносит Хосок, заставляя Юнги обернуться. — Я знаю, что всех не перечитаешь, но кому-то из них действительно нужна помощь, как тому парню, к которому пошёл Намджун. Мне жалко, что ты вот так просто выбрасываешь чужие чувства. — Чужие чувства, — улыбается Юнги, — ну ты и сказал. Это какое-то слепое обожание, причину которого я всё ещё не знаю. Люди, не знакомые со мной, не могут ко мне что-то чувствовать, понимаешь? — Резонно, — Хосок хмурится. — Но как же люди говорят тогда, когда набираются смелости общаться с крашем, «ты мне давно нравишься»? Они врут, получается? Юнги задумывается, идя рядом с Хосоком по тротуару. — Нет, не врут. Именно поэтому и начинается общение. Люди же, которые присылают мне записки, больше ничего не делают. Не подходят, не знакомятся. Значит, не так я им нужен, как кажется. Хосок смотрит на него, задумчиво надув губы.***
«А почему ты мне вообще решил написать? Столько людей выглядят хмурыми, разве тебе не всё равно?» Странно, что Юнги не задал этот вопрос в самом начале, но лучше поздно, чем никогда. «Ты мне нравишься. Не очень давно, но вот мне представился случай. Честно, я и не надеялся, то ты увидишь XD» Ответ ужасно честный, и он обескураживает. Юнги аноним тоже нравится, его ответов он ждёт с колотящимся сердцем, и в его мыслях Юнги заинтересован даже больше, чем в своих. Но что мешает сказать ему об этом, а, точнее, кто — Хосок. Потому что этого улыбчивого парня он хочет обнять уже давно и это навязчивое желание его не покидает. А ещё у него обнаружилась острая необходимость видеть улыбку в форме сердца каждый день. Юнги понимает абсолютно отчётливо, что ни без одного, ни без другого ему будет уже очень сложно. Он ловит краш на обоих, получается.***
Сегодня Чимина в раздевалке никто не встречает. За всего пару недель, что они с Намджуном гуляли вместе после уроков… Чимин не может сказать, что привык. Скорее, наоборот: каждую новую встречу ждать было всё волнительнее. Потому что Чимин из своего зацикленного на Мин Юнги мира стал выглядывать потихоньку, и мир оказался куда больше одного человека. Чимин заходит в библиотеку, спускается в столовую, нигде не находит Намджуна и с удивлением замечает, как расстраивается. Приди за ним сейчас Мин Юнги, он бы не пошёл, пока не нашёл Намджуна. И может, и тогда не пошёл бы. Точнее, пошёл бы, но не с Юнги. Это Чимина тоже порядком удивляет, но думает о том, где найти Намджуна, он всё-таки больше, поэтому не анализирует, а пока что принимает к сведению. — Думал, ты уже ушёл, — Чимин вздрагивает от внезапного голоса сзади. — А я задержался на самостоятельной, но, оказывается, успел. — Я тебя искал, — тихо произносит Чимин, разворачиваясь, и неожиданно даже для себя обнимает парня напротив. Цепляется за талию и укладывает голову на грудь. — Думал, это ты ушёл. Намджун застывает в его объятиях сначала, а потом прижимает к себе, пряча почти полностью. Чимин слышит, как он улыбается.***
Юнги заходит в танцевальный зал, чтобы позвать Хосока. Они не договаривались о том, чтобы ходить домой вместе, но это именно то, что они делают, и никто, вроде, заканчивать не собирается. Хосок танцует уже, очевидно, долго, потому что его одежда мокрая, а волосы прилипли ко лбу. Он замечает Юнги, но прерваться или помахать прямо на середине связки не может, поэтому посылает мысленный сигнал подождать в надежде, что Юнги поймёт. Понимает или нет, но тот приваливается плечом к стене и скрещивает руки на груди, наблюдая. Хосок работает над эмоциями, поэтому его лицо то вытянутое в удивлении, то с закушенной в удовольствии губой, то с хитрым прищуром глаз в зависимости от музыки. Не то, чтобы Юнги разбирался, но, по его мнению, это выглядит эффектно и производит куда больше впечатления, чем одна только отработанная хореография. Хосок транслирует себя, без текста и какой-либо мысли, только то, что чувствует. Трек заканчивается, Хосок машет ему рукой и наклоняется к рюкзаку. Юнги тяжело вздыхает. Этот парень и так не даёт ему спокойно дышать, а сейчас вообще ускорил биение юнгиевого сердца в несколько раз. — Обниматься не будем, — заявляет Хосок вместо приветствия. Юнги смотрит непонимающе. — Что? С чего ты взял, что я хочу тебя обнять? — на самом деле, Юнги очень хочет. — Просто обниматься не будем, — повторяет Хосок, — я мокрый. Юнги смеётся и утягивает его в объятия. Хосок жаркий после танца, он упирается, верещит «ты не знаешь, что делаешь!», но Юнги не отпускает, а держит близко-близко. И Хосок расслабляется. Вздыхает и утыкается лицом Юнги в шею. — Хён, — мурлычет. Но ничего больше не говорит. Юнги такого никогда не испытывал, у Юнги такого никогда не было, Юнги вообще всегда была интересна только химия. А тут — сразу всё. Или наоборот, только один конкретный человек, не разберёшь. — Я в душ, это очень быстро, и уже идём, — Юнги в ответ кивает и непроизвольно улыбается. Это так здорово: видеть улыбку в форме сердца так близко к своей. Пока Хосок в душе, мысли Юнги занимает его аноним. Его Юнги не может охарактеризовать как просто приятного собеседника, потому что этого мало. Не бывает такого дикого интереса и к друзьям. В этого человека, кто бы он ни был, Юнги влюблён, в его сознание и мысли, если точнее. А Хосок рядом, живой и материальный, излучает настоящее тепло и влюбляет в свою улыбку. Юнги влюбляется в то, как он чувствует, что он ощущает к людям и как с ними взаимодействует. И то, и то чувство одинаковы по силе, и по ощущениям они настолько схожи, что похожи на две равные половины одного и того же. Но невозможно же чувствовать одно к двум людям? — Пошли, — Хосок подходит к Юнги, ерошит потускневшие от воды красные волосы. Тот идёт за ним в раздевалку молча, гнетомый мыслями о двух людях и раздираемый чувствами к ним же. В его шкафчике за целый день успела скопиться куча записок и даже какой-то огромный цветной лист. Юнги разгребает ворох бумажек, забирает куртку и отодвигает лист. Это оказывается каким-то журналом, достаточно тонким для того, чтобы пролезть в щель между дверью шкафчика и стенкой. Юнги достаёт его и листает. Журнал оказывается книгой по химии в мягкой обложке. Юнги как-то сказал своему анониму о том, что очень хотел бы её почитать, но нигде не может её найти. И вот она тут, в его шкафчике, и это очень ценно, на самом деле, не только из-за её содержания, но и из-за усилий, наверняка потраченных на её приобретение. Юнги прячет книгу в шкаф, ничего не афишируя Хосоку, потому что это слишком личное, слишком дорогое, хотя Хосоку он бы всё рассказал, если бы тот попросил. — И почему ты не берёшь мою книгу с собой? — спрашивает недовольно Хосок. — Что? — хмурит брови Юнги. — Ты написал, что очень хочешь её прочитать, я оббегал весь город, чтобы её найти, а ты оставляешь в шкафчике, едва взглянув! — Ты? — выкатывает глаза Юнги, — ты что… Русский? — это, пожалуй, всё, что он может назвать на картинке, возникшей перед глазами, где он сам кладёт очередную записку в учебник русского с зелёной обложкой. — Нет, но в процессе, — Хосок вскидывает руки. — А ты ведёшь себя так, как будто не сопоставляешь меня с нашей перепиской в библиотеке. — Конечно, блин, не сопоставляю! — Юнги наконец прорывает. — Откуда мне было знать, что это ты? Теперь очередь Хосока удивиться и начать потихоньку понимать. — Я же сказал ещё в нашу первую встречу, когда рассыпал всё твоё добро, что напишу тебе новые записки. Написал. — Записок сотни, учеников в школе больше тысячи, как ты хотел, чтобы я понял? — По словам, — Хосок пожимает плечами, — и вообще я был таким очевидным. Я всё это время думал, что мы продолжаем переписываться из-за прикольного способа передачи записок. И что ты осознаёшь всё, что я тебе писал. Юнги от происходящего в полнейшем шоке, но вместе с тем чувствует облегчение. Невозможно понять, что чувствуешь к человеку, когда в мыслях параллельно маячит другой. А теперь всё становится очевидней некуда. Ты мне нравишься. Аноним тоже писал ему «ты мне нравишься». Хосок писал. — Хён, ты… Какой-то тупой… — Хосок чешет в затылке, смотрит в пол и поэтому не замечает, что Юнги его сейчас поцелует. А Юнги целует. Хватает за ворот куртки и запускает ладонь в красные волосы, как хотел с самого начала. Губы Хосока горячие и влажные, волосы мягкие, но не шелковистые, а обычные, как Юнги и думал. Хосок вначале вздрагивает, но почти сразу же прикрывает глаза, шумно вдыхая носом. И целует в ответ.