special

Эвелин чувствовала себя так, будто внутри неё завёлся огромный паразит, а скорее, куча огромных паразитов, которые поставили себе главную задачу: сожрать её изнутри. всё, о чем она могла думать – два конфликта. с Драко. с Джинни. две до краёв полные ложки дёгтя упали в бочку с мёдом, которая была её жизнью в Хогвартсе. тело саднило от тоски за нормальными временами. за временами, когда Гермиона, Эв и Джинни были одним целым, когда они вместе делали домашние задания сидя за столиком в общей гостиной, когда они шептались ночью на кроватях стараясь не разбудить своих соседок, когда они засиживались допоздна смотря маггловские фильмы, когда за завтраком-обедом-ужином в Большом Зале обсуждали разные темы, последние новости или просто болтали ни о чем поедая гору вкуснейшей еды, а потом жаловались на то, что съели так много, что передвигаться по замку казалось невозможным. за временами, когда между ними не было никаких тайн. Драко. его имя въедалось в мысли не оставляя места ни для каких других. его голос. тепло его тела и аромат дорогого одеколона, которым после объятий пропитывались все её вещи. поцелуи. прикосновения. то, как он тянул её за руку ведя в их коридор, что бы как обычно скрыться от всех, просто побыть вдвоём. Эв словила себя на мысли о том, что это ей даже не надоедало. ей не надоедало прятаться, играть роли незнакомцев, хранить этот секрет и носить его с собой, как самое сокровенное. она скучала по их разговорам. по его смеху, по шуткам, по тому, как он щекотал её что бы разбудить когда они просыпались в Выручай Комнате, а потом путал её галстук и свой, когда одевался. Эвелин не помнила, в котором часу той ночью они с Гермионой вернулись в спальню Гриффиндор. но помнила, что были самыми первыми, кто пришёл с вечеринки, помнила, как чистили зубы, умывались и готовились ко сну. вдвоём. в тишине. не проронив ни единого словечка. и как легли спать шёпотом пожелав друг другу спокойной ночи. а утром их обеих ждала новая порция разочарования. проснувшись, первое, что сделали лучшие подруги – это наколдовали себе по пузырьку зелья от похмелья. Эвелин готова была упасть на колени и молится всем богам в благодарность за существование столь прекрасного лекарства от последствий пьянок и за то, что сейчас у неё была возможность использовать магию для этого: во время летних каникул, когда она с девчонками праздновала окончание учебного года в родном Лондоне, на следующие утро приходилось довольствоваться маггловскими лекарствами, так как колдовать за пределами Хогвартса было запрещено, а те медикаменты по сравнению с зельем были просто пустым звуком. после того, как им полегчало, что произошло достаточно быстро, девушки принялись как можно тише застелить свои постели, и вот тогда заметили одну странную деталь: кровать Джинни Уизли, что стояла справа от кровати Эвелин, была нетронута, и через секунду гриффиндорки заметили, что её чемодана у кровати тоже нет. — какого Мерлина? — шикнула Гермиона пытаясь завязать в высокий хвост свои непослушные кудрявые волосы. Эвелин пожала плечами и обошла кровать «бывшей» подруги с другой стороны что бы подтвердить их догадку. — она что, сбежала? — Грейнджер потерянно осмотрелась по сторонам. — нет. — Герм обернулась к подруге и увидела её сосредоточенный на чём-то (или на ком-то) взгляд. когда она всё же поняла, что такого увидела Шермур, с её губ сорвался выдох. — она просто съехала на кровать Америки. — помотав головой в разные стороны, будто отрицательно, прошептала Эвелин и потопала к своему шкафу что бы собраться к завтраку. Эвелин быстро нашла в залитой солнцем комнате блистающую в его свете копну рыжих волос. видимо, вернувшись после вчерашней тусовки, Джинни решила не церемонится и просто перенесла свои вещи к кровати Америки Бриджес. дело в том, что эта самая Америка, веселая и добрая девушка младше их на один курс, буквально на днях попросила освобождение от обучения, так как её мама тяжело заболела, а рядом нет никого, кто мог бы за ней присмотреть. по этому Бриджерс уехала в свой родной городок Оксфорд, соответственно, освободив место. до этого её кровать использовалась как склад вещей соседок, которым было лень убирать свои пожитки обратно в шкафы, но теперь Джинни Уизли приняла решение «поменяться» с ней местами. надевая светлые джинсы, белую футболку и светлый кардиган поверх, Эв спиной чувствовала, что Гермиона не двигается, и всё так же молча стоит смотря на пустую кровать. девушка поджала губы и принялась расчёсывать густые волосы жмурясь, когда гребешок цеплялся за спутанные волоски. она могла применить всего одно заклинание, которое сделало бы ей хорошую укладку, но Шермур постоянно забывала, что в магическом мире есть даже такая возможность облегчить себе жизнь. в её семье волшебницей была лишь мама, которая была так же выращена в семье полукровок, по этому не использовала магию и все её преимущества в таком количестве, как это делали чистокровные, привыкшие использовать волшебство всегда и везде, даже для самых простых целей и действий. — пойдём. — прошептала Эвелин пальцами придав волосам немного объема у корней. она, уперев руки в боки, повернулась к подруге: Гермиона как раз надела свою любимую чёрную жилетку с вырезом в форме V и стряхнула с неё несколько волосинок с шерсти Живоглота. они молча покинули гостиную, открыв рты только что бы поздороваться с теми, кто уже проснулся и сидел в гостиной тихо, видимо потому что от шума начинала трещать голова, обсуждая подробности вчерашней вечеринки. было бы у Эв с Гермионой настроение получше, они бы наверное присоединились к тем, кто развалился на диванах и креслах, и возобновили в памяти прошедший вечер, но сейчас им хотелось покинуть общежитие Гриффиндор и изолироваться от всего на свете. — доброе утро. — прошептала Грейнджер на ходу проведя пальцами по плечу Гарри, на что мальчишка со шрамом искренне улыбнулся ей в ответ совсем забывая, что возле него, вообще-то, сидит Симус и что-то очень увлечённо рассказывает. их влюблённые взгляды не прошли мимо любопытного Рональда Уизли, и по выражению его лица Эвелин поняла, что он знает. ну конечно, он знает. Джинни, наверное, вчера сразу же рассказала брату о том, что произошло. Рон и так в последнее время мало со всеми общался, так теперь ещё и скорее всего вычеркнет Эвелин, Герми и Гарри из своего списка друзей из-за солидарности к сестре. если Гермиона и Эв ещё как-то это переживут, то как это скажется на Поттере? что вообще собирается делать Рон? оставалось надеятся, что это не выльется в очередной скандал, на который у вышеупомянутых уже не было никаких сил. перед тем как наконец покинуть гостиную, Эвелин едва сдержалась что бы не повернутся к Рону и не рявкнуть ему о том, что бы он перестал прожигать в их спинах дыры своим полным презрения, ненависти и обиды взглядом, но ей сейчас не хотелось разговаривать ни с кем, кроме Гермионы, по этому она просто закрыла за собой портрет Полной Дамы с такой силой, что бедная женщина попросила в следующий раз быть поосторожнее, ведь такие встряски её пугают и нервируют. — прошу прощения. — извинилась Эвелин и они с Гермионой поторопились что бы успеть на лестницу, которая как раз пристроилась к их пролёту. — вчера перед сном я умирала с голоду, а теперь у меня такое чувство, что если хоть кусок съестного попадёт ко мне в рот то меня стошнит. — проговорила шатенка так, между делом, просто что бы разбавить обстановку. будто ей хотелось, что бы всё было как обычно. словно ничего не произошло. — ты голодна? — не очень. думаю, меня хватит максимум на тост с сыром и стакан апельсинового сока. — перед тем как всё же сказать, Гермиона сначала просто отрицательно помотала головой, но судя по всему решила поддержать иллюзию Эв об обычной жизни, так что придумала ответ. — что будешь делать после завтрака? их разговор звучал так, будто первый курс только начался, они ещё незнакомы, мельком видели друг дружку в поезде, но всё же пересеклись по пути в столовую и решили немного поболтать. неловкость, непринятие, щепотка страха и тревога, которую ощущали обе, но Эвелин в разы сильнее, ведь со вчерашнего дня неприятное ощущение внутри, где-то в области грудной клетки, снова дало о себе знать. в Большом Зале, наверное, впервые после начала учебного года было так мало студентов. те, кто уже проснулся, собрались в небольшое группки за своими столами и кое-как завтракая что-то шёпотом обсуждали. можно даже сказать, что в Зале было даже тихо, если бы не шуршание и переговоры учеников. Эвелин окинула взглядом столик Гриффиндора и по привычке прикинула, возле кого можно сесть, но они с Гермионой не сговариваясь прошли мимо нескольких гриффиндорцев и уселись вдвоём. — сейчас всё ощущается каким-то… — начала Эв и сделала паузу что бы дотянутся до стопочки тостов из белого хлеба, лежащих на тарелке, что постоянно подогревалась с помощью заклинания дабы не дать хлебу остыть, а после закончила: — другим. — и не говори. — наливая себе в стакан апельсиновый сок из графина буркнула Гермиона и тоже положила себе на тарелку тост. — мне хочется. что бы этот день поскорее закончился. поскорее бы уже наступил понедельник, может уроки хоть немного помогут мне удержаться на плаву. — у меня яркое желание набрать себе дополнительных заданий и проектов, нагрести учебников, сесть за самым уединенным и дальним столиком в библиотеке, где-то за стеллажами, и завалить себя учебой настолько сильно, что бы не было больше времени на мысли о чём-то другом. — почти на одном дыхании проговорила Эвелин и немного подумав, всё же взяла себе несколько оладьев: по вкусу они слишком, даже чересчур, напоминали блинчики, которые всегда готовила мама на выходных или среди недели, а Эв скучала по дому и просто не могла отказать себе в таком удовольствии. — что? — она удивлённо покосилась на Гермиону почувствовав на себе её взгляд. — я, конечно, знаю, что ты любишь усердно заниматься, но такие заявления звучат слишком странно из твоих уст. — кудрявая ткнула подругу пальцем в плечо и они тихо рассмеялись наконец приступив к еде. после этого снова наступила преследующая их тишина, тягучая, почти что ощущающаяся горечью на кончике языка. Гермиона из всех сил пыталась создавать для всех иллюзию, что всё в порядке, здоровалась с проходящими мимо однокурсниками натягивая секундную улыбку на губы, держала покрепче вилку что бы та не дрожала у неё в руке, да и ела так, словно её не тошнило от одного лишь слова "завтрак". Эвелин, в свою очередь, пыталась занять свои мысли чём-то другим, но это было настолько сложной задачей, что уже спустя несколько минут Эв бросила эту затею и в эту же секунду неосознанно скользнула взглядом по Слизеринскому обеденному столу. Драко Малфой, в прочем, сидел, как ни в чем ни бывало: Слизеринский принц во всей красе, даже после столь жесткой пьянки выглядел так, будто прошлой ночью в его рот не попало ни капли спиртного, и вообще он лег спать в восемь вечера и выспался как никогда в своей жизни, а перед завтраком принял освежающий душ и сделал анти-отёчный массаж лица. Эвелин задержала взгляд на своем парне всего на несколько секунд, и снова отвернулась увидев, что он в очередной раз заводит разговор с Пэнси Паркинсон. что ж, видимо, слова Шермур во время их ссоры не оказали на юношу никакого влияния. ну и пожалуйста. она не намерена бегать за ним, как за маленьким ребёнком, схватив за шкирку тыкать носом в двуличие, как в грязь, пускай разбирается с этим сам. не хватало ещё учить жизни человека, который больше всего это ненавидит. он уже взрослый мальчик. не успевает Эвелин и подумать, что хуже быть не может, как знакомая копна русых волос проскальзывает где-то в поле зрения, и уже через секунду скамья сотрясется от того, с какой энергичностью на неё запрыгивает Седрик Диггори. иногда Шермур действительно мечтала, что правило, введённое для сплочения студентов, разрешающее им садится не только за свои столы, но и за столы принадлежащие другим факультетам, отменили. вот правда, только пуффендуйца здесь не хватало. только не сейчас. — привет! — слегка обнимает девушку за плечо и хмурится, когда та не отвечает ему взаимностью, продолжая безучастно ковыряться вилкой в своей тарелке. наконец Эв получает добротный толчок в бок от лучшей подруги и, натянув самую беззаботную улыбку на которую способна, поворачивается в сторону старого друга: — привет, прости, я не очень хорошо себя чувствую после вечеринки. — врёт подливая себе сока в стакан. после зелья от похмелья она чувствовала себя как свеженький огурчик, но это только если говорить про физическое состояние. морально она уже почти что прыгала с Астрономической башни. — не очень настроена на болтовню. — в этот раз признаётся честно, ведь даже на разговоры с Гермионой у неё нет никаких сил, и это вполне взаимно. — всё прошло «на ура»? — продолжает интересоваться Седрик накладывая себе в тарелку омлет и несколько небольших сосисок. раньше всегда так было. до того, как между ними произошёл конфликт. когда у Эв нет настроения разговаривать, Седрика не заткнуть. он будто бы не видел её состояния, или попросту не хотел его замечать. это даже не похоже на попытки отвлечь подругу от каких-то проблем или поднять ей настроение. сама того не поняв, шатенка бросила взгляд за Слизеринский стол. вот будет унижение если этот блондин-чёртенок окажется прав. Шермур ненавидела проигрывать. а реакции долго ждать и не приходится: пара светлых глаз врезается в Эвелин будто лезвие сотни ножей, а Седрик, в воображении и мыслях Малфоя, уже, наверное, полыхает на костре. на секунду Драко встречается с ней взглядами, просто смотрит, пока у той всё горит изнутри, а потом почти незаметно кивает отворачиваясь куда-то в сторону. кивок, предназначенный только ей. тяжёлый вздох, предназначенный только ей. да пожалуйста, Драко Малфой, платиновый принц. Снежный король, в своём собственном обличии. кивай, сколько хочешь, вздыхай, сколько хочешь, только постарайся не задохнутся. ты не можешь винить кого-то, если при этом лажаешь сам.

x

если бы Эвелин попросили пересказать события дня после вечеринки, она бы не смогла, так как была несколько уставшей и истощённой, что его просто не помнила. будто вместо любимого апельсинового сока на завтрак она выпила какой-то самый крепкий алкоголь, при чем в немеренном количестве, после чего сразу же отключилась. единственным ярким воспоминанием был Фред, подловивший её на выходе из спальни Гриффиндор, начавший простую беседу, таким образом заведя Шермур в заброшенный коридор подземелья Слизерина, который Фред с Джошем обнаружили случайно, заглянув в карту Мародёров пару лет назад. там никогда никого нет, даже Филч со своей кошкой туда не заходил будто забыв, что это место вообще существует. они разговаривали сидя на полу, оперевшись спинами о холодные стены, наверное, часа полтора или даже два, выкуривая сигарету за сигаретой, выдыхая дым в созданный Фредом вихрь, струящийся из его волшебной палочки так, что плохой запах не распространялся по коридору. и всё бы хорошо, если бы Уизли не решил поинтересоваться, почему его сестра выглядит готовой бросать в каждого встречного непростительные, а Рон ведёт себя так, словно конструирует в голове план массового убийства. всё это, естественно, подано с привычной для братьев веселостью, предназначенной для поднятия настроения, но даже при таких условиях Эвелин не стала рассказывать, что произошло, так как попросту не могла заставить себя заговорить об этом снова, на что Фред, к её облегчению, сказал что всё понимает и не стал докапываться или пытаться разузнать правду любым путём. «— Тебе просто нужно время». — сказал рыжий и, затушив сигарету о подошву кроссовка, с помощью простого заклинания трансфигурировал окурок в небольшой полевой цветок с фиолетовыми лепесточками и темно-зеленым стеблем. правда получился он, почему-то, засохшим, но Эвелин всё равно поблагодарила нового друга (если так можно сказать) за небольшой подарок и положила его под прозрачный чехол своего телефона, будто маленькую часть гербария. а дальше — темнота. следующее воспоминание — утро понедельника, Эвелин выпивает стакан воды вместо полноценного завтрака и, отправив Гермиону, страдающую от боли в животе и плохого самочувствия из-за месячных, в больничное крыло за обезболивающим зельем, прижав к груди учебник и словарь по Древним Рунам, топает на первый урок. она с ужасом представляла, как в таком отвратительном состоянии высидит весь учебный день, но прогуливать Эвелин себе строго настрого запретила ещё на первом курсе, даже будучи такой малышкой и сейчас, уже выросшая девушка, всё равно не смела ослушиваться правила. тем более, ещё один визит к Дамблдору будет ни к чему: Эв уверена, что в этот раз не обойдётся без совы к маме. после произошедшего конфликта она уже не раз раздумывала над тем, как поменяется отношение к ней после того, как однокурсники да и вообще ребята с факультета узнают о недавнем скандале. слухи по Хогвартсу расползаются быстрее, чем плесень, по этому уже сейчас, как ей казалось, об этом знали, наверное, все. шагая по коридорам, Эвелин была готова чувствовать на себе презрительные взгляды сверлящие лицо и ложбинку между лопатками, или настырные, специально громкие, так, что бы она слышала, перешептывания за спиной, но ничего из этого, к её большому удивлению, не последовало. да и чему удивляться, если все сосредоточены на собственных жизнях и проблемах, которых у каждого студента, скорее всего, хоть отбавляй. конец семестра не за горами, а значит голова у большинства забита промежуточными экзаменами, контрольными и, для разбавки, приближающимся матчем по квиддичу. эта любовная драма наверняка всплывет лишь пенкой в бокале сливочного пива за столиком в «Трёх Мётлах» и забудется, как только за посетителями бара закроется входная дверь. войдя в нужный кабинет, Эв жмурится от свалившегося на уши всеобщего гомона и садится на одну из самых последних парт, не поднимая взгляда прошагав между рядами. сегодня она будет сидеть одна, разве что Гермионе быстро полегчает и кудрявая сможет вернутся к занятиям через несколько часов. Луна как обычно смеялась сидя рядом с Невиллом, близняшки Патил заняли одну из первых парт, кучка Пуффендуйцев расположилась в ряду возле дверей, собравшись в небольшой круг, что-то оживленно обсуждая. среди них и Седрик, к счастью, приход Эвелин не заметивший: она готова поспорить, что увидев около неё пустующий стул — сразу же сгрёб бы в охапку свои вещи и прискакал сюда. хотя, ей не стоило быть такой самоуверенной. Гарри и Ли Джордан списывали у кого-то домашнее задание, Рональд опустился на стул рядом со своей младшей сестрой, а не Лавандой Браун, вызвав у сокурсников волну удивления. были и змеи: самые тихие из собравшихся здесь факультетов. сидят, разговаривая только со своими соседями по парте, не смеются и не переговариваются во весь голос, как остальные, будто их болтовня содержит самую высокую секретность. все места уже заняты, что вполне странно: Древние Руны — предмет на выбор, большинство студентов оказались тут по принципу «пальцем в небо», при чём именно так: когда на третьем курсе ученикам выдали пергамент со списком дополнительных дисциплин, не знающие, что выбрать, с закрытыми глазами тыкали пальцем или палочкой в перечень и шли туда, куда попадётся. соотвественно, не считающие изучение Рун интересным, часто опаздывали или приходили за несколько минут (иногда даже секунд) до начала урока, перед этим отсиживаясь на скамейках в Большом зале вместе с друзьями. Эвелин убивает время, пытаясь с помощью магии снова создать летающую птичку из куска пергамента, как её учил Седрик, но у неё все никак не получается. пергамент или складывается в какие-то вычурные, не похожие ни на одно живое существо, формы, или вовсе не поддается закланиям. казалось, ещё одна попытка и он просто загорится или взорвётся разлетевшись на мелкие частички, но по этой части обращайтесь к Симусу Финнигану. через какое-то время, счёт которого Эвелин потеряла, в кабинет наконец заходит Батшеда Бабблинг, держа в руках толстый словарь и не менее толстый и большой учебник, после чего разговоры, смех и шутки наконец прекращаются, и аудитория погружается в тишину. Шермур, одна из меньшинства, считавшая изучение древних рун интересным, устроилась поудобнее на своем стуле и взяла новый лист пергамента из своего портфеля, так как исполняющий роль подопытного в роли летающей птички теперь был пригоден лишь для того, что бы в него сморкаться. не успевает профессорка и рта открыть, как дверь в кабинет снова открывается и десятки любопытных взглядов устремляются в дверной проём, глаза Эвелин — не исключение. на входе стоит Драко Малфой и его свита, правда сегодня состоящая только из сонного Забини, явно пропустившего все свои будильники. — просим прощения за опоздание. потерялись на этаже. — ох, эта парочка слизеринцев сегодня явно в своём silly-goofy настроении: глазки горят огнями, сверкают искрами, будто они последние десять минут без перерыва смеялись словив смешинку и не успели от этого отойти. все прекрасно понимали, что эти двое знают Хогвартс как свои пять пальцев. — я бы поверила вам будь вы на втором или третьем курсе, молодые люди, но вы выпускаетесь в следующем году, по этому не морочьте мне голову и просто садитесь. — отмахивается женщина раскрывая учебник, но краем глаза увидев, что те топают в одном направлении, даже не отрывая взгляд от учебника, уточнила: — и не думайте, что я разрешу вам сесть вместе, мальчики. у меня предчувствие, что вы в своём настроении сорвёте мне урок. — два раздосадованных стона ударяются эхом о потолок и мадам Бабблинг продолжает, начиная с помощью магии выводить на доске тему урока. — выбирайте, кто из вас сядет за свой стол, а кто в ряд Гриффиндорцев. возле мисс Шермур как раз есть свободное место. за эти несколько секунд Эвелин, кажется, переживает четыре стадии принятия, но до пятой так и не доходит. она поднимает взгляд сжимая основание своего пера и встречается с глазами Малфоя и Блейза. все на неё смотрят. на неё повернулся Поттер и его сосед по парте, повернулся Рон, повернулись Невилл с Луной, повернулись все Гриффиндорцы, Слизеринцы, Пуффенцуйцы, в числе которых Седрик, с его презрительным взглядом. она молилась, что бы это был Забини. пожалуйста, только бы Блейз. Шермур знала, из рассказов Малфоя, что тот, очевидно, знал об их отношениях и к самой Эвелин относился очень даже хорошо, по этому просидеть рядом с ним одно занятия девушке ничего не стоило. но только не Драко. они всегда выдерживали дистанцию публично. только Малфой молча разворачивается в сторону змеиного ряда, как его лучший друг, с заговорщической улыбкой, пихает блондина в сторону Гриффиндорцев, да так, что тот еле на ногах умудряется устоять. бросив на сокурсника взгляд с посланием я-тебе-нос-сломаю, Драко слушается и плавно присаживается на стул рядом с Эвелин, очевидно, даже не удостоив её приветственным кивком. начинается урок. паранойя, вот что ощущала Эвелин сидя рядом со своим парнем за одним столом, впервые находясь с ним настолько близко в присутствии такого количества людей. на них всё ещё переодически оборачивались, ведь как это, Слизеринский король и Гриффиндорская принцесса ещё не перегрызли друг другу глотки споря, чей факультет лучше? это что-то новенькое. слова учительницы влетают в одно ухо и вылетают через другое, даже не задерживаясь где-то посередине, когда всё, о чем ты можешь думать — это молитвы о том, что бы после этого не поползли никакие слухи. даже если для этого нет никаких оснований, Шермур всё равно переживала. пускай не думает, что такой беспорядок творится только в её мыслях. Драко тоже не мог сосредоточится, так ещё и аромат её ванильного парфюма не слабо так кружил голову, будто наркотик, дозу которого он так давно не получал. — и где ты в такое время года нашла полевые цветы? они уже давно завяли. — от его приглушённого, тихого голоса, у Эвелин бегут мурашки по спине. она всегда чувствовала голос Драко у себя глубоко внутри, он отдавался там эхом и легкой вибрацией, уже давно к этому привыкла. но сейчас он ощущался так, словно они не разговаривали несколько месяцев. шатенка не сразу понимает, о каких, Мерлин подери, цветах говорит Малфой, пока до неё не доходит, что ему в глаза бросился телефон, под чехлом которого такой, как раз таки, и лежал. она забыла спрятать мобильник перед началом урока, по этому делает это прямо сейчас, трясущимися руками засовывая его в портфель, пока мадам Бабблинг этого не заметила. сделав глубокий вдох, Эвелин, хоть и понимая, что она вполне может не отвечать, всё же делает это. так, что бы её слова утонули в перешептываниях заскучавших одногруппников и никто этого не заметил. — во-первых, я волшебница, если ты забыл, и могу наколдовать их в любое время года, — замолкает на секунду, что бы переписать последние несколько рун с доски. по губам Драко скользнула мимолётная улыбка, но она этого не увидела. — во-вторых, мне подарили. — Седрик, или какой-то другой ухажер? — слизеринец выплёвывает это имя не так тихо, как ему хотелось, и в эту же секунду несколько пуффендуйцев поворачиваются в их сторону и да, Мерлин подери, Диггори входит в их число. щеки Эвелин горят от злости. она сдерживается из всех, мать его, сил, что бы не встать из за этой парты и не выйти из кабинета. какого дьявола он творит? — извини? — девушка легко поворачивается в его сторону и отворачивается снова, от непривычки находится так рядом. в ответ Драко молчит, с напускной сосредоточенностью всматриваясь в доску с разными надписями и кружащуюся около неё мадам Бабблинг. ещё немного, и Шермур окончательно прорвёт. она слишком устала за последнюю неделю, а за последние дни особенно. простите, я сказала ещё немного и..? это происходит уже сейчас, пристегните ремни. — ты не можешь не разговаривать со мной несколько дней, а потом вот так, невзначай, узнавать, появились ли у меня новые кавалеры. — откладывает перо и разминает пальцы, хрустя костяшками. со стороны это выглядит так, будто в идеальное лицо платинового блондина сейчас прилетит кулак, но этого не происходит. — как видишь, могу. — отрезает юноша и прикусывает щёку изнутри сразу же осознав, что не стоило отвечать так резко. Эвелин, в свою очередь, дважды многозначительно кивает, так же, как Драко вчера за завтраком, и бросает тихое «угу» утопив взгляд своём конспекте. — послушай, — Эвелин поворачивается к нему, по привычке, не сумев это проконтролировать, и сталкивается с парнем почти что лицом к лицу. внутри неприятно колет. всегда, когда они находились настолько близко, он её целовал. — я не очень хотел садится на это место, учитывая всевозможные обстоятельства, но раз уж так вышло… — что у тебя с лицом? — перебивает, всё так же тихо, борется с желанием взять слизеринца за подбородок и повернуть его голову влево, что бы лучше рассмотреть. — о чём ты? — по инерции тянется к скуле, самостоятельно себя и выдавая; где небольшой участок кожи покрылся синевой. прикасается к больному месту и не может не скривится. взгляд Эвелин постепенно темнеет, слова мадам Бабблинг превращаются в сплошную кашу. — ты с кем-то подрался? — тихо уточняет, осмотревшись по сторонам, будто ища виновного. да, Драко часто ввязывался в какие-то конфликты, или его туда впутывали, но до рукоприкладства ещё никогда не доходило. — Забини в шутку толкнул меня, когда мы выходили из спальни, и я ударился о дверной косяк. ничего серьезного, я даже охлаждающее заклинание не применял, ерунда. — слишком быстро говорит и сразу же отмахивается, принимаясь энергично записывать на пергамент слова с доски, которые уже до этого переписывал. — ты искусно врёшь всем, кроме меня, Драко. — его имя, его имя, она снова зовет его по-имени, снова с таким холодом, ощутимым в каждом слове. Малфою кажется, что его ресницы покрылись инеем. — соври мне ещё раз, и я больше никогда с тобой не заговорю. — мисс Шермур и мистер Малфой, — из их маленького мирка, атмосферы разборок, вырывает настойчивый и предельно раздраженный голос профессорки. такой недовольный, будто она уже несколько минут не может до них дозваться, а судя по уставшему и одновременно заинтересованному выражению лиц однокурсников, так оно и было. женщина указала на них своей волшебной палочкой, строго прищурившись. сердце Эв пропускало удар за ударом, пока лицо Малфоя оставалось невозмутимо-спокойным. — не знаю, из-за чего вы там ругаетесь, но ваши пререкания мне уже осточертели. — край палочки перемещаете с этой парочки на двери. — покиньте кабинет, живо. — просим прощения, это больше не повторится. — виновато проговаривает Эвелин поняв, что от Драко такого снисхождения можно даже не ждать. выглядел он так, будто уход с этого урока станет для него самым лучшим подарком. — правда, мы просто… — живо. — не давая шанса объяснится, повторяет Батшеда всё ещё указывая кончиком палочки на выход. сегодня она явно не в настроении. как там говорят магглы? не с той ноги встала? вот это именно оно. поди узнай, что сегодня так вывело профессорку, при чём с самого утра, но, видимо, лучше с ней не спорить и просто послушаться. — доволен? — гаркнула Эвелин, как только за ними захлопнулась дверь. Драко шёл первым, Мерлин пойми куда, и она перебирала ногами как можно быстрее, что бы за ним успеть. — это ты начала пассивно-агрессивно шептать-шипеть на меня. — парень резко разворачивается и Эвелин врезается в его грудь сразу же отскочив, как ошпаренная. — ты первый начал разговор. — не отступает кареглазая продолжая сверлить его взглядом, и вздрагивает, когда Малфой берёт её за руку и ведет за собой так быстро, что она едва не спотыкается. — куда мы идём? — но он не отвечает, спускаясь ниже на один этаж. — Драко! — не отвечает и тогда, когда они спускаются ещё на два пролёта. а когда оказываются на первом этаже, объяснения больше не требуются. их коридор. их заветный коридор, куда вели все дороги обоих. Шермур останавливается, делает несколько глубоких вдохов и выдохов, что бы восстановить баланс кислорода в организме после марафона, который для её парня был простыми шагами. она не успевает ничего сказать, даже посмотреть на него, как сильные руки приподнимают девушку и усаживают на прохладный подоконник, а сам юноша становится между её ног запредельно близко приближаясь к полыхающему от злости и непонимания лицу. господь свидетель, ему ещё никогда так не хотелось её поцеловать. выпивается в тёплые губы с вишнёвым привкусом, взяв её лицо в свои ладони и по коже бегут мурашки, сотни, тысячи, когда Эвелин, поддавшись вперёд, отвечает на поцелуй рвано выдохнув. ваниль и мята, тепло и холод смешиваются в один коктейль, и оба изопьют его до дна, Мерлин подери, до самой последней капли, утоляя жажду, слишком долгую. Драко немного отстраняется, оставляет мягкие поцелуи на лбу, на щеках, одной и второй, на носу, на скулах, снова на губах, на подбородке, и, тихо выдохнув, прислоняется своим лбом к её, опустив глаза вниз, будто провинившийся маленький мальчик. о её сердце, её бедное сердце, неистово колотящееся в груди, делающее сальто. Эвелин не знает, как оно это всё выдерживает. — что произошло? — хрипит прямо ему в губы и отклоняется назад, прислоняясь спиной к оконной раме. его руки – опираются о подоконник по обе стороны её бёдер, на тыльных сторонах ладоней от напряжения вспухли вены. — пожалуйста, не вынуждай меня… — точно грешник, молящий о помиловании, знающий, что его не получит: она не перестанет волноваться если не узнает правды. чистой, кристальной. без примеси лжи. пообещала, что в обратном случае никогда не заговорит с ним снова и Драко знает, что так оно и будет, стоит ему попробовать её обмануть. наконец, сдаётся. — отец. — прикусывает нижнюю губу, и Эвелин выпускает измученный стон, обнимая его за плечи, пряча в своих тёплых объятиях. — он приехал вчера вечером, поздно ночью. — голос уставший, ещё более, чем несколько минут назад. говорит ей в шею, щекоча своим дыханием, но от этого не хочется смеяться. — мы разговаривали, на не очень приятную тему. я вывел его из себя, не намеренно, клянусь. и он.. он ударил меня. у Эвелин внутри всё рушится, ломается, будто бьют кувалдой, разбивая в щепки и на глаза наворачиваются солёные слёзы. Драко не дышит, он молчит, прислушиваясь к её сердцебиению, постепенно учащающемуся. — мне жаль. — голос девушки дрожит, и от этого ему становится ещё больнее. ненавидел, Драко ненавидел заставлять её нервничать и из-за него переживать, но она по-другому не может. — мне жаль, мне ужасно жаль, Драко. — отстраняется, и теперь уже Эвелин целует его, крепко, мягко, тепло, и это кажется нереальным, потому что одного грёбанного прикосновения её губ достаточно, что бы дыры в груди Малфоя начали зарастать. — ты не заслуживаешь этого. и не заслуживал никогда. — берет его лицо в свои руки, теряясь с светлых глазах, не отрывающих от неё взгляда ни на одну секундочку. — ни одного кривого слова, ни одного удара. на секунду её глаза загораются идеей и девушка, потянувшись к своему портфелю, достает из него телефон. Драко молча наблюдает, как её тонкие пальцы выуживают из кармана мантии волшебную палочку, после чего шатенка достает тот самый цветок, подаренный Фредом, сжимает стебель между большим и указательным пальцем и, тихо шепча под нос нужное заклинание, трансфигурирует его в небольшой медицинский мешочек со льдом. ей казалось, что это не сработает, и полевое растение обернётся назад в старый окурок, но обжигающий холод на ладони говорит об обратном, и на лице Эвелин расцветает победная улыбка. она молча берёт Драко за подбородок и поворачивает его голову так, что бы повреждённое место было для неё ближе, после чего осторожно прикладывает лёд к скуле и поджимает губы, когда парень шипит от боли прикрывая глаза. — знаю, может, уже поздно это делать, но может это хоть немного поможет. — шепчет Шермур продолжая придерживать лёд, пока Драко терпит. растопленная вода стекает по её запястьям, рукав рубашки мокнет, но она ждет. только бы ему стало хоть немного легче. — хочешь уехать? — тихо спрашивает Драко, когда она убирает мешочек со льдом от его скулы, что бы перевернуть его на другую сторону и снова приложить. Эв пускает смешок, думая, что парень шутит, но его выражение лица остается вполне серьезным и шатенка хмурится, устроившись на подоконнике поудобнее. — Драко, мы не можем просто вот так взять и уехать, учитывая загруженность учебой и приближение конца учебного года, но даже если и так, то покинуть Хогвартс будучи простым студентом — невозможно без разрешения директора, которое Дамблдор никому направо и налево не раздаёт,  а ещё… — по-родительски начала Эвелин, но не смогла закончить, так как сначала Драко заткнул её поцелуем, а после объяснил: — Я не говорю, что мы должны совершить грандиозный побег поставив на уши школу Чародейства и Волшебства, а так же весь магический мир. — она смеётся, чистым, его любимым смехом, и Драко уже давно готов отдать всё на свете, лишь бы слышать его каждый день. — в эту пятницу Люциус уезжает в командировку и берёт маму собой. Мэнор будет пустовать полтора дня. наконец суть доходит до Эвелин и она прикусывает нижнюю губу, думая. всё ещё сомневается, насколько хорошей является эта идея и как, Мерлин подери, Малфой-младший собирается улизнуть из Хогвартса так, что бы этого никто не заметил. зная степени охраны волшебной школы, это было задачей с красной пометкой «невозможно», но если предлагает, значит, наверное, знает как? а как же домашние эльфы, разве они не поспешат уведомить хозяина о том, что в его поместье заявилась грязнокровка? —Драко, это… — уже отрицательно мотает головой, сомневаясь, почти что отказываясь, но теплая ладонь ложится на её щеку, а родной, бархатный голос осторожно просит: — просто подумай, ладно? мне нужно только твоё «да» или «нет». остальные заботы возложи на мои плечи. — и снова поцелуи в лоб и нос, напрочь отбивающие желание как-либо протестовать. — хорошо. — обещаешь? — серые глаза светятся надеждой и девушка дважды кивает уткнувшись носом в его грудь. — обещаю.