***
Как будто мало было этой повсеместной сырости, воды, которая уже не помещается в землю, под вечер ещё начал идти мелкий дождь. Перешёл в ливень, застучал каплями по подоконнику. Уже стемнело, Катамаранов часа два как доставлен в участок. Сапоги сушатся у маленького радиатора. Оперативная деятельность на сегодня закончена, самое время заняться работой бумажной, которой накопилось особенно много, но ничего толком не пишется. Полковник морщится, устало потирает лоб. Свет от настольной лампы дрожит, напряжение падает, в тусклом освещении мерещатся противные плешивые лисы. Непорядок в отделении творится. Из любимого тёплого покрывала, принесённого, между прочим, из дома, теперь тоже полезла верблюжья шерсть. Клочками стелется по полу камеры, её подхватывает сквозняк, тащит сквозь решётку, сыплет на письменный стол, на страницы рапортов, бросает Жилину в глаза. Так всегда бывает – Игорь приносит с собой какие-то немыслимые отголоски небыли, дикую туманную хмарь. Из крана в уборной течёт болотная вода, струя гулко бьётся в эмалированную железную раковину. Жилин идёт туда умыться, шумно плещется, льёт воду на шею и загривок, смеётся про себя – вот это парфюм, конечно. Одеколон «Саша» от фабрики «Новая заря» отдыхает, одеколон «Игорь» с ароматом ряски и торфяников, с нотками тяжёлого запаха странных низинных цветов – вот это дело. Закончив с водными процедурами, Жилин возвращается к рабочему месту. Игорь спит в камере на железной кровати, напоминающей скорее больничную койку, нежели тюремные нары. Возможно, молодой полковник, тогда еще новоиспечённый старлей, из больницы её и притащил, списанную, когда, едва заступив на пост, любовно обустраивал свой милицейский участок. Целиком, по самые глаза укутанный в покрывало, Катамаранов спит беспокойно, страшно вздыхает и стонет там в темноте. Жилин замирает у двери и прижимается лбом к прутьям, вглядывается в полумрак. «Что ж ты, дурак, на батарею эту лезешь горяченную». Топят нынче в участке исправно, подмечает он. – Исправно… Просидев ещё с полчаса над бумажками, роняет голову на стол и засыпает сам. Утром молочно-белый туман лезет в окно, Жилин просыпается и зябко ёжится в отсыревшей за ночь рубашке, отопление, очевидно, отключили. Катамаранова уж и след простыл. Кто бы сомневался. Полковник отчаянно зевает, чтобы встряхнуться пробегает по коридору до двери и обратно, потом обнаруживает, что Игорь уворовал из холодильничка «Саратов-2» сырую курицу, купленную вчера второпях перед работой. Не видать теперь бульона. Почему-то представляется, что в зубах унёс тушку, как заправский хищник, смешно. Лисам своим потащил. «Нахватался повадок, нечисть лесная» – невесело усмехается Жилин. И в усмешку эту закрадывается какая-то непрошенная горечь – ушёл, ни свет ни заря убежал. Теперь нескоро объявится.***
Рабочий день как не задался с самого начала, так дальше и пошло-поехало по наклонной. С утра звонки беспрерывные. На том конце провода то тишина, то неразборчивые крики какие-то, лязг металлический, ни единого внятного слова. На улицах подозрительно пусто, как будто притаились все и прямо за спиной чего-то замышляют. И правда вроде бы на пустыре за участком движение какое-то, сроду там никаких движений не было, нечего там делать на этой пресечённой местности. «Пойти разобраться?» – думает полковник. И опять страшно, тревожно, ответственность за весь этот беспорядок наваливается с такой силой, как будто на плечах не погоны, а валуны семипудовые. С электричеством этим опять же не всё так просто, падает, зараза, напряжение, лампочки мигают. Нехорошее предчувствие крепнет внутри. Снова звонит телефон, Жилин со вздохом тянет руку к аппарату. Только и успевает коснуться холодной пластмассовой трубки, как прямо перед ним рушится – из вентиляции что ли, вместе с потоком грозового наэлектризованного воздуха, с пылью, сухими листьями тело в замурзанных кальсонах. Каска дребезжа падает следом, приземляясь аккурат на голову нежданному пришельцу. «Что же это такое? Дверями пользоваться не учили? Голубчик...» – вскакивает полковник, засыпанный ошмётками вековой вентиляционной давности. И тут же осекается. Какие двери? Откуда там двери? Учили пользоваться норами подземными, ходами звериными, трясины подводные опять же. Жизнь учила. Что не на месте стоит снести, препятствия сломать. Так и шагал Игорь Натальевич Катамаранов по жизни этой, с детства знакомый и с детства непонятный. Теперь стоит перед ним весь в копоти с диким оскалом и ах как хорошо плещется темнота в глазах успевает отметить полковник. Но не размечтаешься тут особо, когда в плечо прилетает ощутимый тычок, и звучит серьёзное: «Трщ мент, лезь под шконку немедл-ленно». И Жилин лезет, скрючившись в три погибели, ворча. Игорь ловко заползает следом. Спустя три секунды их обоих накрывает ударная волна, решетчатую дверь выдирает с корнем, тяжёлый письменный стол переворачивается в одно мгновение, ворох бумаг разлетается в воздухе. Полковник оглушен, вокруг всё рушится, сыплются осколки. В непроглядной темноте, в пыли сверкает улыбка: «Нич-чё у них не вышло». У Жилина сердце в пятки ушло, тем не менее внутри столько сил, хоть в атаку кидайся с победным воплем. Всё работает, справа-слева всё нормально, под контролем, счастье-то какое. Вот же он мой родной товарищ, дружочек мой, однополчанин, милый мой, потерянный и обретённый – проносится в голове, вслух конечно не говорится. Вслух вообще получается произнести только еле слышное «Что это?». И ответ получить исчерпывающий: «Испытания. Испытат-тели хуевы. За твоей ментурой прямо полигон». «Кто разрешил?» – крепнет голос, успокаивается полковник Жилин, потихоньку возвращаются привычные милицейские замашки. Игорь никакого доклада по форме естественно не производит «Ну это уж теперь тебе разбираться» – тянет он с улыбкой. Пока запылённая и слегка потрёпанная бригада извлекается из-под обломков, прибегает Инженер – шапочка набекрень, вид чрезвычайно взволнованный. Тараторит сбивчиво «Испытания… это ребята из отдела синкретических эфемерных материалов… Виктор Сергеевич в институте проводить не позволил…» – потом, немного отдышавшись, начинает излагать уже более ясно. «Они только-только получили генератор сверхмощный, до этого напряжения не хватало для эксперимента. Они хотели сделать реверсивный волновой искривитель. Подать импульс на электроды и запустить механизм, ну там на катушках такой, лазерный немного. Да только в расчётах напутали, ну как обычно, чего от них ещё ожидать можно. Они же своим искривителем весь город могли уничтожить. Пространственное искажение пошло бы и привет! Игорь, как же ты нейтрализовал-то...?» В вечерних новостях показывают хронику с места событий. На экране прекрасно видно, как шестеро в белых халатах притащили на пустырь генератор, подключили к своей аппаратуре, напоминающей гигантскую стеклянную колбу с прикрученной спереди оптической системой. Как один из белых халатов торжественно щёлкнул тумблером, а в следующее мгновение он сам и остальные разлетелись словно игрушечные фигурки, взрывной волной их раскидало по осенней грязище. Колба треснула, из отверстия потянулась густая пелена, зашипела, в считанные секунды накрыла собой импровизированный полигон, поползла за его пределы. А потом совсем рядом с эпицентром этого космического безобразия появился вдруг Катамаранов в своей бессменной каске. Он возник на крыше аккурат над обломками устройства. Широко размахнулся, швырнул в ревущий пар искрящуюся трёхлитровую банку и сейчас же нырнул в вентиляционное отверстие, провалившись через чердак и ржавые трубы прямиком в отделение милиции.***
После различных потрясений и чрезвычайных событий всегда, следуя закону вселенского равновесия, воцаряется особенное спокойствие. Сегодня полковник ощущает этот контраст необычайно ярко. Глубоко за полночь, а они с Игорем заложили выбитое окно фанерой, сидят плечом к плечу на спасительной шконке и пьют водку из чудом уцелевших гранёных стаканов. Жилин кажется уже в десятый раз порывается разузнать подробности героического уничтожения неудачного эксперимента, и так и сяк заходит, даже применяет свои следовательские прихваты. Но на все вопросы ответ один: «Наливай, па-алковник». Как будто единственный на весь город обладатель девятой группы допуска по электробезопасности, станет тут раскрывать свои секреты. Всем понятно, что дело сделала трёхлитровая банка, начинённая поражающими элементами. Но только Катамаранов знал природу этих самых элементов – саблезубые дождевые черви, выходцы из радиоактивных болот, впитавшие миллиарды ампер тока, что утёк в землю с высоковольтки – мощнейшим зарядом разнесли на атомы источник потенциальной опасности.