Соседи

В последнее время Айдо был подавлен. Он не вдавался в подробности, явно не горя желание рассказывать, поэтому Зеро знал лишь то, что в их семье не всё так гладко. По утрам Ханабуса был молчалив и напряжён и лишь ближе к обеду его удавалось растормошить. Зеро выжидал нужного момента, чтобы отдать ему оставшийся билет. Один он уже вручил Вакабе, когда возвращался домой с работы, и до сих пор немного смущался, вспоминая её удивлённые глаза, распахнутые в неверии, и счастливую улыбку, озарившую лицо. Как бы она не старалась скрывать своё расстройство из-за неудачи с покупкой билета, девушка всё равно была печальна. И Зеро очень надеялся, что она хорошо проведёт время в театре. С Айдо же было немного сложнее. Наверное, раньше Кирию бы просто взял да швырнул в него этим самым билетом, даже не слушая восклицаний, напитанных щенячьей радостью, и просто ушёл, сразу как вручил бы их. Сейчас же омега очень старался вести себя спокойнее и не реагировать на всё резко и немного злобно, скрывая за безразличием то, что для него действительно важно. А их дружба была ценна для Зеро. Поэтому за обедом, когда Айдо немного повеселел и расслабился, Зеро наконец-то заговорил о интересующей его теме. — Слышал недавно, что по книге того писателя, который тебе нравился, Миямоты Айшилда, ставят спектакль. Айдо удивлённо посмотрел на него, отрываясь от небольшой стеклянной бутылочки с яблочным соком, и в замешательстве сказал в ответ: — Не знал, что ты тоже увлекаешься его творчеством… — Я и не увлекаюсь. Просто вспомнил, что ты читал какую-то его книгу однажды и очень хвалил. — Ну да, — растерянно подтвердил парень. — Он действительно очень талантливый писатель, по моему мнению. — Ты все его книги читал? От этого вопроса Ханабуса отчего-то смутился и неловко ответил: — Ага… В глазах Зеро Ханабуса всегда представал неким наглецом, который с поражающей упёртостью, навязывал бы другим свои мнения, вкусы, взгляды и мысли. При этом совсем не признавая чужих взглядов. На деле же выяснилось, что, хоть Айдо и мог спорить с кем-то, доказывая свою точку зрения и отстаивая то, что ему нравится, но это никогда не пересекало границ. Да и вообще альфа с большим трепетом относился к тому, что любил, и переживал, что таким же дорогим ему людям не понравится то же, что и ему. Именно поэтому, зная, насколько Зеро далёк от мира литературы, он никогда не навязывал ему неинтересующие темы и не заставлял погружаться в то, что омеге и не нужно было. — И спектакль действительно должен быть. Анонс прогремел знатно, билеты были скуплены мгновенно. — Да, я слышал. После этого Ханабуса смотрел на него совершенно потерянно. Но Зеро не стал более оттягивать момента и просто вытащил оставшийся билет и положил на стол перед альфой. Глаза Айдо округлились, когда он заметил знакомое название на бумаге. Он невяряще переводит взгляд от билета к Кирию и обратно. И так несколько раз, пока до него наконец-то не дошло, что это ему не кажется. — Это… — Ага, — сконфуженно отозвался Зеро, не зная, что ему следовало сказать дальше. С Вакабой было как-то проще, ей он спокойно объяснил всю ситуацию и вручил билет. А тут он невольно чувствовал какое-то напряжение. Ханабуса какое-то время сидел, не двигаясь, а потом неожиданно встал, подошёл в Зеро и порывисто обнял его за плечи, не крепко прижимая к себе. — Спасибо! — воскликнул он со всей искренностью и радостью, которые переполняли его. Альфа немного отстранился от Кирию и спросил: — Ты ведь не против, если я обниму тебя? И Зеро уже было собирался ответить, что он и так уже это сделал, но из-за потрясения не смог сказать ни слова. А Айдо снова обнял его. В ответ неловко похлопав его по плечам, Кирию наконец-то сказал: — Ну-ну, хватит уже. Не так уж это и важно… — Для меня это важно! Зеро не стал спорить, потому что прекрасно понимал, что это правда. Он лишь надеялся, что этот спектакль действительно понравится Айдо, и тот будет счастлив. *** По дороге домой Зеро пришлось заскочить в магазин и купить муку, молоко, сливочное масло и яйца с сахаром. Кросс с утра выел ему все мозги, что у него, бедного и несчастного, не из чего печь пирожки. Его рыдания стояли на весь первый этаж, и Кирию был просто благодарен за то, что живёт на девятом. Хотя это всё равно его не спасло, ведь стоило ему оказаться внизу, как Кроссу хватило и тех крох времени, пока омега шёл к выходу из дома, чтобы влить ему в уши тонну стенаний и нытья. По итогу парень решил, что лучше он купит всё нужное сейчас, чем ещё целый день вопли Кросса будут греметь во всём доме. Когда он с пакетом в руках зашёл в подъезд и подошёл к коморке консьержа, то с удивлением заметил, что Кросс там находился не один. Сам Кайен сидел на своём стуле, завернувшись в любимый шерстяной платок, а рядом с ним горделиво восседал Куран. Канаме всучили большую чашку чая и бодренько вещали ему о том, как всё грустно и печально, он один одинёшенек, что некому даже ему продуктов купить, при этом через слово всплывали имена героев из его излюбленной «Санты-Барбары», мол, несчастная главная героиня снова страдает, а никто ей не поможет, совсем как ему самому. Куран сидел и слушал всё это с таким видом, будто бы ему действительно это интересно. По крайней мере его сосредоточенный взгляд и глубокомысленные кивки время от времени указывали на это. Глядя на это, можно было подумать, что парень действительно находился здесь по доброй воле, а не потому что его сцапал Кросс как раз в тот момент, когда он направлялся на работу. Зеро не сдержался и закатил глаза, привлекая к себе внимание: — Во-первых, твоя Белла — та ещё размазня и идиотка, создала проблему на пустом месте, а теперь не может её расхлебать. Всё ждёт, когда кто-то придёт и сделает это за неё, — сказал Кирию. — Во-вторых, сотня твоих друзей и знакомых, с которыми ты ежедневно общаешься, мусоля порой одно и тоже в сотый раз, готовы поспорить с твоим «один одинёшенек». Ну и, в-третьих, — потеснив Курана, Зеро поставил на стол перед Кроссом пакет из магазина: — Вот. Можешь печь свои «пирожки и тортики», сколько душе твоей угодно. Специально взял все в двойном размере. Кросс похлопал глазами, а потом просиял, уже готовый броситься Зеро на шею. Но омега быстро отстранился и сделал шаг за порог консьержки. Только оказавшись подальше от Кросса с его стальными объятьями, Кирию обратился к Канаме: — Тебе разве не пора на работу? Уже почти два часа. Куран кивнул и поднялся с места, перехватывая удобнее свой портфель, и также вышел из коморки, при этом вежливо извиняясь перед Кроссом и прощаясь с ним. Но тот на все его слова махал рукой, уже полностью переключив своё внимание на принесённые продукты. Уже когда Канаме спустился на несколько ступенек вниз, его достигли слова Зеро: — Ты слишком ему потакаешь. В следующий раз, будь осмотрительнее. Ничего ответить на это Куран не успел, потому что Кирию сразу же развернулся и пошёл в сторону лифта. Порой Канаме думал, что такое поведение Зеро — это показатель его невоспитанности, но вот такие вот случаи, ставили все его предположения под сомнения. И довольный и счастливый Кросс, обнимающийся с пакетом, был один из доказательств его неправоты. *** Эти дожди доконали всех, кого было только можно. Лужи, подобно бескрайним океанам, раскинулись прямо перед их домом, и все дружно стенали на то, что отвественные за благоустройство, службы бездействуют. Кросс обещал решить проблему, но пока он соберётся и дойдёт до Жилищника, чтобы разобраться с этой проблемой, ситуация лишь усугубится. Все словно только и делали, что надеялись на спад уровня воды и на авось пронесёт. Не проносило, и весь двор просто тонул в грязной воде. В очередной раз возвращаясь домой и видя, как подъезжающее к их подъезду такси едва ли не плывёт вместо того, что ехать по асфальту, Кирию потерял последние крохи терпения. Если их консьерж не собирается предпринять хотя бы что-то, то ему придётся снова взять всё в свои руки. Он уже собирался войти в дом, как ему навстречу из подъезда вынырнула, облачённая в своё светлое пальто Соен. Они замерли столбами, стараясь избежать столкновения. Над самым входом в подъезд нависал козырёк, который защищал вышедших жильцов от дождя, давая тем самым время спокойно раскрыть зонт. Вот только Соен была без него. Зеро спросил у неё: — Ты без зонта? Она промолчала, но кивнула в сторону такси, которое наконец-то остановилось, но довольно далеко от самого подъезда. Зеро оценивающим взглядом осмотрел её чистую светлую одежду и предложил: — Давай я доведу тебя до такси под зонтом? Лука немного удивилась, но всё-таки кивнула, и Зеро посторонился, приглашая её под свой зонт. Он довёл её до такси, удерживая широкий тёмный купол над её головой до тех пор, пока омега не села в машину, и за ней не закрылась дверь. Только тогда Кирию снова развернулся к подъезду, возвращаясь мыслями к тому, что будет делать дальше. Но вот незадача: стоило ему оказаться лицом к двери, как он столкнулся взглядом со стоявшим под козырьком Кураном. Это было столь неожиданно, что Зеро отшатнулся назад, но тут же успокоился и с явным скепсисом оглядел Курана, который снова молча пялился на него. — Только не говори, что тебя тоже нужно до такси довести, — с беззлобным смешком сказал он. Канаме ничего не ответил, только приподнял свой зонт-трость, как бы показывая Зеро, мол, вот, смотри, не забыл. Кирию снова издал смешок и дождался, пока Куран раскроет зонт и выйдет из-под козырька, и тогда спокойно зашёл домой. На следующий день приехали рабочие и разобрались со сливом в канализацию. Океаны превратились сначала в моря, затем в озёра, потом и вовсе стали тем, чем и должны были являться — лужами. Кросс, снова довольный и счастливый, кружил вокруг мужчин, уже закончивших с их проблемой, и всячески их нахваливал. Но похвалы они принимали с явной неохотой, постоянно ёжась под недовольным взглядом стоявшего позади консьержа Зеро. Его последний визит в Жилищник забудут ещё не скоро, зато теперь на их запросы будут реагировать своевременно, а не игнорировать до самого конца. Хотя парень понимал, что вина по большей части лежала на плечах Кросса, который просто не боролся до последнего, веря их постоянным «Обязательно», «Как только появится свободная бригада». Зеро же для себя давно уяснил: скандал — лучший способ добиться желаемого. Особенно от таких вот структур. Иначе просто не выжить. Когда все рабочие загрузились обратно в свой фургон и уехали, Кирию обратился к Кроссу: — Сколько ещё мне нужно будет заниматься этим? Ты ведь ответственный за наш подъезд, знаешь всех остальных консьержей, так в чём проблема? Если сам не можешь, скажи им. Или они все разом оказались настолько заняты? Чем? Радиопьесы по радио в сотый раз не переслушали? Он не кричал, но его возмущение и так было понятно. Кросс порой совершенно безалаберно исполнял свои обязанности. Раньше в их подъезд постоянно забегала всякая шпана и рисовала в кабине лифта или на лестничных пролётах. А Кайен всё это время сидел в своей коморке, занятый то вязанием, то витанием в облаках. Только с приездом сюда Зеро жизнь жильцов стала нормальной. А ему за это даже не платили! Устав повторять одно и тоже, омега просто махнул рукой и пошёл к себе в квартиру. От всей этой вакханалии у него разболелась голова. А на своём этаже он снова столкнулся с Кураном. Раздражение при виде всего такого идеального альфы только усилилось, но Зеро просто вяло кивнул ему, как бы здороваясь, и сразу же направился к себе. — Выглядишь помято, — настигли его чужие слова. Кирию не знал, что именно имел в виду Канаме этим своим «помято», но он действительно чувствовал усталость. Даром что Зеро наладил свой распорядок дня и постарался нормально питаться, ему казалось, словно по нему проехались катком. — Возможно… — рассеянно отозвался омега. Сегодня на работу идти не нужно было, так что Зеро решил, что уделит больше времени на отдых. Позанимается немного, приготовит что-нибудь лёгкое и полежит, может, сразу спать ляжет. Какая разница, что сейчас только день? — Тебе, — снова начал говорить Куран, — нужна помощь? Зеро обернулся к нему и посмотрел на его уже привычно равнодушное лицо. Эти слова никак не вязались со спокойным, даже немного холодным, внешним видом альфы. Нужна ли ему помощь? Кирию об этом не думал. Разве он сейчас занимается чем-то сложным? Или же на него много навалились? Нет. Ничего такого. Всё в пределах его возможностей, не более. Поэтому Зеро покачал головой, и снова отвернулся. И вроде бы на этом всё, больше говорить было нечего, и не о чем. Однако Канаме снова спросил: — На улице… идёт дождь? — Нет. Но обещали к вечеру, — ответил Зеро. — Так что лучше возьми зонт. Омега открыл дверь и зашёл внутрь, но ещё до того, как она закрылась за его спиной, позади снова раздался голос Канаме: — Спасибо… *** «…Мне кажется, что я стал лучше понимать его. Не могу сказать, что уверен в этом полностью, но в последнее время я замечаю много того, чего не видел раньше. Возможно, потому что мне это было не нужно. Хотя опять же не сказал бы, что сейчас мой интерес так уж и возрос. Просто, на мой взгляд, многие вещи, которые он делает остаются без должного внимания. Как будто все считают, что он обязан это делать. А на самом деле это совершенно не так. Всё из-за его доброты. Трудно сказать, пользуются ли ей намеренно, или же просто он слишком отзывчивый. Его неравнодушие к чужим словам заметно не сразу. Да и вообще, если не присматриваться, ничего не заметно. Это немного печалит. С моей точки зрения для него было бы разумнее игнорировать чужие нужды, уделяя больше времени и внимания себя. Из-за усталости он выглядит раздражённым, но будто бы сам этого не замечает или даже не понимает. Ему стоит чаще отдыхать… Но это, как я понимаю, невозможно. Ведь ему всё ещё нужно работать. Как думаешь, если я найду для него более подходящее рабочее место и предложу ему перейти туда, он сильно разозлится?.. Впрочем, это звучит как риторический вопрос, и я сам могу на него ответить — конечно, разозлится. Понимаю, что лезу не в своё дело, и ему виднее, как жить, но я всё ещё чувствую себя обязанным за те дни, когда он ухаживал за мной по болезни. А тот торт даже половины от всей моей благодарности не содержал в себе». В этот раз письмо получилось воистину длинным. Наверное, это от того, что в прошлый раз Юки написала слишком о многом, и ему пришлось отвечать на всё. Изначально, когда они жили в одном доме, им не было нужды переписываться. Лишь когда Юки переехала они стали обмениваться письмами, да и то по большей части ей приходилось вытягивать из брата всё клещами. Канаме многое не рассказывал, считая, что некоторые вещи покажутся Юки слишком скучными. Оттого его письма выглядели как сухие отчёты. Как он сам говорил ей, ему больше нравилось читать то, что пишет она. И поэтому, читая сейчас эти два листка, исписанных с обеих сторон, девушка чувствовала себя такой счастливой. Юки также волновалась о Канаме, как и родители и его близкий друг. И когда альфа должен был переехать из-за работы, она была сильно обеспокоена. Только их общение вновь наладилось, как теперь не она, а уже он должен был уехать. Свою привязанность к брату Юки никогда не отрицала и не стыдилась этого. Но теперь она чувствовала облегчение. Канаме стал больше писать, больше рассказывать. Если раньше им словно было не о чем поговорить, то теперь она с превеликим удовольствием читала его письма и радовалась. Он писал о своих попытках в готовке, о радиопьесе, про которую ему рассказывал Кросс, о самом Кроссе, студентах, случаях дома, о новых знакомых, о других жильцах, о соседях, о Зеро. Последнее, пожалуй, стало слишком заметно. Юки и сама помнила, как после своего отравления переживала и не знала, как можно отблагодарить Зеро за помощь. Она не хотела мудрить, но при этом понимала, что и банального «спасибо» тут явно недостаточно. А Кирию ничего и слышать не хотел обо всех её потугах в благодарность. Ему это просто было не нужно. Он не видел ничего важного в том, что сделал. Канаме попал в точку в своих рассуждениях, но вряд ли от этого что-то изменится. От того, что он понял, каким человеком на самом деле был Зеро, им не станет легче общаться. Они слишком разные. Будет хорошо, если эти двое смогут просто миролюбиво сосуществовать, не враждуя по пустякам. Омега перевела взгляд в сторону, на портрет, нарисованный её рукой, что стоял на мольберте. Юки подумала, что этим летом, она точно сможет заманить Зеро к ним в гости. Ей не хватало его. Он стал тем, кто помог ей укрепить внутренний стержень, дал толчок, чтобы дойти до конца. Именно поэтому Кирию уже воспринимался ней, как член семьи. Такой же как сам Канаме, матушка, отец и дядя. Отложив письмо на столик, Юки встала с кресла и потянулась, разминая спину и руки. На сегодня она закончила, так что можно было всё убирать. Девушка накрыла портер тканью и старательно спрятала его как можно дальше, чтобы никто не смог до него добраться. Папа никак не мог смириться с тем, что у его прелестной доченьки есть от него какие-то секреты и постоянно, словно невзначай, прогуливался неподалёку от её мастерской, не оставляя безуспешный попыток подсмотреть портрет Зеро. Но он в этом так и не преуспел. Юки прыснула от смеха. Порой их папа был до нелепости забавен. Ну ничего, матушка с ним разберётся.