Соседи

— И когда ты собирался сказать мне об этом? И собирался ли вообще? Наверное впервые Зеро видел его таким. Ичиру всегда улыбался ему, показывая, насколько сильно любит и дорожит им. А он так не мог — просто не умел показывать свои истинные чувства. Не так представлял себе их разговор омега. Где-то в глубине души Зеро надеялся, что брат как обычно снисходительно улыбнётся ему и скажет «Так и быть. Чего ещё взять с тебя? Истинный трудоголик!». Однако стоило только начать этот разговор, как выражение лица Ичиру мгновенно изменилось. Это была даже не обида, это была злость. — Собирался… Просто пытался подобрать слова… — Зеро чувствовал себя по-настоящему виноватым, оттого и не решался долго смотреть брату в глаза, а Ичиру от этого его действия наоборот злился всё больше. — «Подобрать слова»? — переспросил омега ядовито. — Ну и как? Это всё, на что хватило твоего воображения?! Его губы то поджимались, то кривились, не понимая, какая из эмоций самая верная. Ичиру почувствовал себя преданным, и слова из-за этого получались всё более острые, причиняющие боль не только Зеро, но и ему самому. — Сначала ты втайне уродуешь себя, — жестом руки он обвёл всего Зеро, заставляя того съёжиться. — А теперь заявляешь, что не собираешься навещать родителей?! Ты в своём уме?! Дыхание Ичиру стало тяжёлым, от гнева его голова начинала болеть, виски пульсировали. Побледневшими руками он ухватился за спинку стула, чтобы не потерять равновесие. Часы на стене продолжали свой ход, а чайник остывал на плите. Зеро посчитал, что самым лучшим временем для разговора будет обед, он наконец-то набрался мужества обсудить сложившуюся ситуацию, но омега не мог знать, что стоило ему только открыть рот, как брат взбесится и придёт в такую ярость. — Работа, работа, работа! А как же я?! Как же наши родители?! Они звали нас в гости столько раз, а ты снова и снова отказывал им, прикрываясь работой! Зеро поджал губы и наконец-то смог выдавить из себя единственное слово: — Тебя… Но Ичиру, сконцентрированный только на своей злости, даже не заметил его жалкую попытку что-то сказать, вместо этого продолжая: — Почему ты так себя ведёшь?! Ты настолько нас ненавидишь?! — Нет! — крикнул Зеро в ответ, отчаянно мотнув головой в сторону. — Это не так! — А как?! — в тон ему закричал Ичиру. — Я никогда не ненавидел их! И не смогу! — Тогда объясни мне, почему ты отказываешься навещать их! Они оба тяжело дышали, Ичиру не сводил глаз с Зеро, а тот в свою очередь наоборот старался смотреть куда угодно, но только не брату в лицо. — Потому что меня они не приглашали. — Что за бред ты несёшь?! — Это не бред, — Зеро попытался успокоиться и говорить тише, видя, что повышение голоса лишь сильнее заставляет Ичиру волноваться, а с его слабым здоровьем этого ни в коем случае нельзя было допускать. — Только от тебя я узнал, что они вообще прислали приглашение. Он вновь вспомнил короткое письмо, которое получил в ответ. В нём были всего пару строк, первую из которых занимала благодарность за отправленное им послание. Они никогда не писали ему, что скучают, гордятся им или любят, не приглашали в гости и не звонили вообще ни разу. Вспомнив всё это, Зеро ощутил боль в груди, а за этой болью нахлынуло ледяное спокойствие. В одно мгновение вся сцена, развернувшаяся здесь, превратилась в нелепый фарс. Он видел, что что бы он ни сказал, Ичиру не поверит ему. Это твердили глаза, так похожие на его, поза, и даже частота дыхания. Для него все слова Зеро были неподкреплённым бредом. Возможно, если он сейчас сходит в спальню, достанет все письма родителей, адресованные ему, тогда брат убедится в правдивости его слов. Однако словно по щелчку пальцев, всё это для него потеряло смысл. Зеро осознал, что в этой истории ему отведена роль неблагодарного сына, который всей душой ненавидит своих родителей. — Довольно, — устало сказал Зеро, потупив взгляд, — Это бессмысленный разговор. Ты не слышишь меня… — А ты слышишь меня?! От этих слов Зеро почувствовал себя ещё более разбитым и расстроенным. В глубине души он надеялся, что Ичиру сразу успокоится и прислушается к сказанному, попытается разобраться в сложившейся ситуации. Но это всё было пустым и более не имело никакого смысла. — В любом случае мне уже пора на работу… Красноречивое молчание стало ему ответом. В нём Зеро прочитал обвинительное «Опять?!», и больше не стал тратить время в попытках объясниться. Омега задвинул стул и повернулся к Ичиру спиной, удаляясь. Его не собирались останавливать, и если честно Зеро даже почувствовал некое облегчение, от окончания этого спора. Он наделся, что теперь всё кончено. На душе скреблись кошки, а на языке расползалась горечь вины, и Зеро подумал, что так ему и нужно, он это заслужил. Иначе быть просто не могло. *** Когда Зеро вернулся домой, его встретила привычная тишина, та самая о которой он мечтал с тех пор, как к нему приехал Ичиру. Стоило только вспомнить о брате и о том, как они расстались, боль в груди стала сильнее. Поморщившись, парень принялся снимать верхнюю одежду. Первым делом он зашёл в спальню, при этом сам до конца не понимая, что хотел там найти или кого. Ичиру нигде не было, его вещи также пропали. Кирию обеспокоенно осмотрелся по сторонам, его взгляд зацепился за записку, лежащую на столе. Одинокая, она красноречиво показывала, что её обязательно нужно заметить. «Я уехал». Это всё, что была написано в ней. Зеро облегчённо выдохнул, понимая, что Ичиру просто отправился к себе. Он думал о том, как будет смотреть в глаза брату после их ссоры. Обычно Ичиру довольно быстро успокаивался, не тратя силы на бесполезные обиды, но в этот раз всё было иначе. Омега видел, как сильно расстроили его слова и действия. Чувство вины легло на плечи тяжёлым грузом, и Зеро знал, что не сможет избавиться от него ни сейчас, ни потом. Это останется раной на его совести, чтобы после обратиться в уродливый рубец. Он всё смотрел на оставленную записку, словно слова, написанные на ней, могли превратиться во что-то другое. Но ничего не происходило. Зеро устало опустился на кровать, взглядом уткнувшись в свои сцепленные замком руки. Бледные обессиленные, словно из него выкачали всю энергию. Ему следовало приготовить ужин и поесть, ведь он голодал весь день, но несмотря на мысли о еде, омега так и не сдвинулся с места. В конце концов Кирию просо погасил свет и лёг спать, надеясь, что когда проснётся, ему станет чуточку легче. *** Канаме удивлённо замер, глядя на пустующее место в консьержке рядом с Кроссом. Привычно играло радио, пар от кружки тянулся вверх, а мужчина, смотревший на всё это, впервые выглядел таким серьёзным. Куран не то чтобы хорошо разбирался в людях, но думал, что Кросса знает достаточно, чтобы понимать, какой он человек. Вот только того, кто сейчас сидел на стуле, альфа явно не знал. Кросс Кайен казался довольно наивным и легкомысленным человеком. Его увлечения и поведение — первое, что бросалось в глаза. Он постоянно улыбался, веселил всех своими разговорами и действиями, оттого окружающие считали, что мужчина просто не способен быть серьёзным и собранным. Но сейчас Канаме смотрел на совершенно другого человека. В его глазах застыло что-то удручающее, печальное и серьёзное. Его явно тяготило что-то очень важное, и спрятать свои эмоции за фальшивой улыбкой у него словно не было сил. Однако заметив, что в подъезд кто-то зашёл, Кросс тут же преобразился. Снова стал прежним и с улыбкой поприветствовал его: — Добрый вечер, Канаме. Как прошёл день? Куран решил принять правила этой игры и тоже сделал вид, будто ничего не видел. — Довольно сносно. — Рад за тебя, — Кросс наконец-то отпил свой уже поостывший чай и тяжело вздохнул, а затем цокнул. — Опять цены на молоко подняли. Вот же подлецы. Канаме медленно поднялся по лестнице, поравнявшись с консьержкой, дверь была привычно открыта, приглашая присоединиться любого вошедшего. Альфа снова уткнулся в пустующее место и всё-таки спросил: — Вы сегодня одни. На самом деле в этой фразе было довольно много скрытого смысла. Куран знал, что все последние дни компанию Кроссу составлял один и тот же человек, младший брат Зеро. И своим вопросом Канаме на само деле спрашивал: «Сегодня с вами нет Ичиру, что-то случилось?». И что поражало больше всего: Кайен понял скрытый смысл его фразы. И так было всегда. — Ичиру уехал к себе, ему тоже пора вернуться к учёбе. Канаме промолчал в ответ, но сделал вывод — Зеро наконец-то сказал ему, что не поедет с ним к родителям. Если также взять за основу момент, где Кросс собран и задумчив, тогда можно предположить, что разговор их был не из приятных. Кивком головы простившись с Кроссом, Куран поднялся на лифте на свой этаж. Его взгляд мгновенно переместился на дверь квартиры Кирию. Он подумал, что, если его выводы верны, тогда Зеро будет явно не в духе в ближайшие дни. Но также альфа считал, что лучше уж парень ходить весь хмурый и раздражённый, чем подавленный, как в последние дни. Подумав об этом, Канаме вспомнил о том, что скоро нужно будет выбрасывать мусор, он бросил мимолётный взгляд на наручные часы, и кивнул самому себе. Альфа так привык, что каждый день они встречаются на лестничной клетке, что, когда вышел в привычное время, удивился, что Зеро нет. Он замер на месте, ожидая, что вот-вот, ещё немного, и Кирию появится. Но прошло пять, а затем и пятнадцать минут, а из квартиры никто так и не вышел. Тогда Куран медленно побрёл к лифту, тот приехал так быстро, что альфа решил, что пойдёт пешком, так он сможет прислушиваться к открытию двери, и если что быстро вернётся на этаж. Так Канаме спустился на этаж ниже, подождал ещё несколько минут и снова пошёл дальше. Оказавшись на улице, парень медленно шёл к мусорным бакам, постоянно оглядываясь назад. Но никто так и не появился. Тогда он посмотрел наверх, окна квартиры Кирию должны видом выходить сюда. Света не было. Сначала Куран подумал, что возможно Зеро уже выходил вперёд него. Потом его посетила тревожная мысль, вдруг что-то могло случиться. Если взять в расчёт теорию о ссоре между братьями, то это многое объясняло. Но выдумывать можно, что угодно, на практике же может выясниться совсем другое. Он не стал более задерживаться и решил вернуться домой. Разве что снова некоторое время провёл в ожидании чего-то на лестничной клетке и даже подошёл к самой двери квартиры Кирию, сам не понимая зачем, и что собирался делать. На свои же вопросы он мысленно отвечал довольно логично. Например на «Позвонить?» — Чтобы проверить, всё ли с Зеро хорошо. «Зачем?» — потому что меня беспокоит его состояние. От его ответов побочных вопросов становилось только больше, и по итогу Канаме и сам запутался, что стоит говорить дальше. В конце концов Куран мотнул головой и всё-таки решил не беспокоить Кирию. Он понадеялся, что тот просто устал после работы и решил лечь спать пораньше. Зеро отдохнёт и завтра они снова встретятся, как было во все дни до этого. Мысленно Канаме пожелал ему доброй ночи и вернулся к себе, раздумывая над ответом на очередное письмо родителей и сестры. *** Рядом с его головой послышался звук разбитого стекла. Осколки осыпались на ковёр, а на стене осталось уродливое мокрое пятно. — Убирайся! — закричали на него, но Харука остался стоять на месте. — Послушай… — начал было говорить альфа, как его тут же перебили. — Не собираюсь я тебя слушать! Пошёл вон! Дверь захлопнулась перед его лицом, лишая последнего луча света. Он остался стоять в тёмном коридоре, а рядом с ним молодая горничная, в шоке прикрывавшая рот ладонью, и дворецкий, молчаливо наблюдавший эту сцену. Харука тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза. Стучать снова не было смысла, наверняка он не просто запер дверь, а даже подпёр её чем-нибудь тяжёлым, лишь бы не дать ему и шанса на разговор. — Господин, — попытался окликнуть его дворецкий, но мужчина лишь покачал головой, тем самым показывая, что не стоит ничего говорить. Они поймали тишину и долгое время не решались сдвинуться с места, пока сам Харука не поманил их за собой. Дворецкий служил их семье, ещё когда Харука не родился, оттого лучше всех понимал, насколько тяжело их хозяину сейчас. Но, даже понимая всё, он не мог ничем помочь и молчание казалось ему единственным верным выходом. Служанка же не могла так хорошо справляться с эмоциями и потому продолжала смотреть в спину идущего впереди мужчины, не скрывая беспокойство в увлажнившихся глазах. В гостиной его терпеливо ожидала Джури. Она не находила себе места и взволнованно сновала туда-сюда. Когда омега увидела пришедшего Харуку, то сразу же бросилась к нему. Её глаза расширились, стоило увидеть на плече мужа несколько мокрых пятен. — Что случилось? — спросила она. Но Харука только отрицательно покачал головой, как бы намекая, что не здесь и не сейчас. Слуги учтиво покинули их, тихо простившись. — Неужели мы совсем ничего не можем сделать? Мужчина опустился в кресло, он выглядел ужасно печальным и разбитым. Видя его состояние, Джури подошла к нему и обняла, прижимая к груди и гладя тёмные волосы. Харука прикрыл глаза и обнял её в ответ. Есть вещи, которые зависят не только от нас. Так человек, которому требуется помощь, может не признавать этого до самого конца. Он будет тонуть в собственных боли и отчаянии и лишь опустившись на самое дно, осознает, что теперь всё потеряно окончательно. Однако проблема заключалась в том, что до дна оставалось еще далеко, и пока человек изводил свою душу всеми возможными способами, не желая помогать себе, несмотря ни на что. — Тебе нужно отдохнуть, — тихо прошептала Джури, прикрывая глаза, чтобы скрыть своё волнение. Харука кивнул, соглашаясь с ней, но продолжил сидеть на месте. — Канаме скоро приедет. Рождество не за горами, — голос альфы был тих, но проговаривая эти мысли вслух, он словно уговаривал себя, что с приездом сына что-то изменится. — Да, — только и смогла ответить Джури, прикрывая глаза. *** Хоть Зеро и решил провести это Рождество за работой, но, не изменяя себе, он начал заранее готовить подарки для остальных. В этот раз список вышел немного больше, хотя бы из-за пополнения в нём Канаме. Кирию был убеждён, что хороший подарок — это полезный подарок, который можно использовать на постоянной основе. Хотя и безделушки омега тоже дарил, когда плохо знал человека и не мог угадать, что тому может понадобиться в повседневной жизни. Он всё ещё был подавлен после ссоры с братом, но окончательно утонуть в тоске ему не позволяла работа. Пока Кирию занят, не оставалось времени на раздумья обо всём этом. Сессия подошла к концу, Зеро сдал всё успешно и даже смог урвать «отлично» по самому сложному предмету, обойдя Айдо. Сам факт этого немного приободрял его. Ханабуса пообещал, что в следующий раз не сдастся и точно превзойдёт омегу, а Кирию на это только кивал, мол, «Конечно-конечно, мечтать — не вредно». Подарок Айдо он вручил одному из первых, потому что альфа с семьёй ещё до наступления Рождества приняли решения отпраздновать его в своём загородном доме, поэтому отчалили сразу после закрытия Ханабусой сессии. Для Айдо Зеро выбрал комплект из вязаных шапки, шарфа и варежек, помня о мерзлявости друга и о его словах, что любимый шарф альфы совсем растянулся и стал неудобным. Хоть Кирию и пришлось отдать подарок раньше, он всё равно попросил Ханабусу открыть его именно в Рождество. Зеро считал такое проявление внимания к другим с его стороны совершенно логичным, но при этом он впадал в ступор, получая что-то в ответ. Так, омега долго смотрел на красиво запакованную небольшую коробку, перевязанную большим зелёным бантом. Айдо тоже подарил ему подарок, признаваясь, что очень нервничал и совсем не знал, как стоит вручить его, чтобы Зеро принял, а не отказался. Сыграв на неожиданности, Ханабуса всё-таки добился цели. Следующим на очереди был Куран. В последнюю их встречу альфа обмолвился, что уже готов ехать в их родовое поместье. Тогда Зеро решил, что это хороший шанс: ему не придётся отправлять Юки посылку, он просто передаст её Канаме. И как раз стоило только вспомнить о нём, как знакомая фигура показалась вдали. Он шёл медленно, спокойно, но даже на расстоянии выделялся строгий стан. Теперь его безразличное лицо не раздражало Зеро, как раньше, поэтому он сам без долгих раздумий приветливо помахал ему. Заметив его, Канаме ускорил шаг и уже меньше, чем через минуту оказался прямо перед Зеро. — Привет, — сказал Кирию. — Как раз о тебе вспоминал. За этими словами не пряталось ничего дурного, парень просто сказал правду. В руках у него были две небольшие коробки, уже перевязанные подарочными бантами разных цветов. Куран обвёл их взглядом и тоже поспешил поздороваться. — Ты сегодня уезжаешь? — Нет, — ответил альфа, — завтра рано утром. — Надеюсь, билет на поезд купить ты не забыл? Зеро вспомнил, как Юки однажды решила сделать своей семье сюрприз и неожиданно навестить их. О своих намерениях девушка предупредила только его. Кирию думал, что раз она планировала всё это заранее, тогда и проблем никаких не должно быть. И он пустил всё на самотёк. В итоге выяснилось, что никаких билетов Юки не покупала, а просто поехала на вокзал и отчалила без билета в далёкие дали. Хоть контролёры и не заметили её поначалу, то потом выяснилось, что девушка ехала в поезде уже более двух часов без билета. А вишенкой на торте стала новость, где она направляется в противоположную сторону от их имения. Юки ссадили с поезда, и у неё просто не осталось выбора, кроме как звонить Зеро из телефонной будки и слёзно умолять его приехать за ней. Конечно, же он тут же помчался на вокзал, а потом долго полоскал девушке мозги. К семье омега всё-таки приехала, правда, намного позже. А теперь настала очередь её брата проходить через это испытание. В парне теплилась надежда, что Куран окажется более серьёзным и подготовленным к отъезду. Но стоило только взглянуть ему в глаза, как в них с лёгкостью читался немой вопрос, о чём Кирию говорил. Стоя возле подъезда их дома, Зеро вдруг вспомнил, о том, насколько похожими оказались брат и сестра Куран относительно многих вещей. Поэтому он с надеждой спросил: — Ты ведь знаешь, что на поезд нужен билет? — Разумеется, знаю, — ответил Канаме спокойно, — но я не понимаю, зачем он мне. — Ты ведь на поезде поедешь? — Нет, за мной приедет водитель. Мы уже договорились. Зеро вспомнил, что действительно, Кураны могли себе позволить личного водителя, поэтому просто кивнул, как бы показывая, что он понял. Ну по крайней мере Канаме не уедет в далёкие дали и его не нужно будет оттуда вытаскивать — уже что-то. — Могу я передать подарок Юки через тебя? — спросил Зеро, кивая на коробки. Ничего против этого Куран не имел, поэтому мягко ответил: — Конечно. Альфа был готов взять их хоть сейчас, но Кирию явно не собирался отдавать прямо сейчас. Вместо этого он обернулся лицом к двери и попросил Канаме открыть её. И только когда они оказались на нужном этаже, а альфа открыл дверь в квартиру, Зеро протянул их ему. — Тот, что с голубой летной — Юки, а с красной — тебе, — объяснил он. — Мне? — переспросил удивлённо Куран. — Да, тебе. Только будь добр, открой его именно на Рождество, а не раньше. Должно же присутствовать в нашей жизни ожидание праздничного подарка. Поражённый, он продолжал смотреть на подарки, врученные ему, и только спустя некоторое время, когда пауза оказалась затянутой до неприличия, смог ответить. — Спасибо. — Не за что, — пожал плечами Зеро и, попрощавшись, направился к себе. *** Рождественский пирог — неотъемлемая часть праздника. С таким лозунгом на пороге Зеро появился Кросс. Омега сонно хлопал глазами, было только восемь утра, когда кто-то позвонил в его дверь. Кирию было подумал, что это опять Курану что-то понадобилось, но потом вспомнил — тот отчалил ещё позавчера. Тогда ему всё-таки пришлось подняться с кровати и пойти смотреть, кто это вспомнил про него в такую рань. Кросс выглядел полным предвкушения, лицо его аж светилось. Но Зеро, уставший после вчерашнего рабочего дня, вообще не хотел разделять эту радость. Но когда его вообще спрашивали, чего хотел именно он? Так они оказались дома у консьержа возле стола, заваленного ингредиентами. Может сначала парень и хотел отказаться от этой затеи, но потом хорошо подумав согласился. Зеро давно не готовил пирогов. То времени нет, то желания. А сейчас появился стимул в виде Кросса. Поесть вкусного мясного пирога — это разновидность счастья, и Кирию очень даже хотел распробовать его на вкус. Приятные запахи витали вокруг, на плите жарился фарш, на столешнице месилось тесто. Вопреки своим привычкам, Кросс не включил надоедливое радио, а просто завёл непринуждённый разговор. По крайней мере так сначала показалось. Медленно они подходили к тому, что действительно мучало мужчину. И когда он наконец-то сказал: — Ичиру уехал довольно печальным… Зеро наконец-то понял, к чему готовка послужила предлогом. — Вот как… — сказал Кирию, упорно делая вид, что не понимает его. Однако Кросс имел способность вытаскивать из людей правду, не применяя никакого физического воздействия. — Уже два года прошло с тех пор, когда ты навещал родителей. Не нужно было быть гением, чтобы понять, откуда у консьержа такая информация: Ичиру слишком легко выбалтывал любые секреты, порой даже очень личные, которые Зеро доверял только ему. Он не мог злиться на брата, когда тот озвучивал его сокровенные мысли, но обида неуёмной занозой осталась глубоко в сердце, хоть Зеро и пытался себя убедить, что это нисколько его не обидело. Кирию что-то неразборчиво промычал в ответ, хмуря брови всё сильнее. — Не пойми меня неправильно, я ни в коем случае не собираюсь тебя упрекать в этом. У каждого из нас свои причины делать что-то или наоборот не делать. Кросс выглядел расслабленным, продолжая старательно раскатывать тесто скалкой. От этого вида Зеро чуть расслабился, как и от слов. Этот человек был единственным, кто, зная о нём почти всё, ни разу ни в чём не обвинял его. Наверное поэтому омега и сказал: — Мне не хватает смелость взглянуть правде в глаза. Эта «правда» лежала написанной на белых листах бумаги в прикрытом конверте. Пара строк, не меняющиеся с годами. — Ни в коем случае не вини себя, — оборвал его потом мыслей Кросс. — Мало в ком найдётся столько мужества, сколько есть в тебе. Любой имеет слабости, просто некоторые слишком хорошо умеют их скрывать. — Я сильно обидел Ичиру, — виновато опустил глаза Зеро. — Не так уж и сильно. Да, он конечно поворчал, но дай ему время и он сам свяжется с тобой. Твой брат далеко не глуп, порой может казаться легкомыслен, но повторю — не глуп. Уверен, он услышал тебя. Кирию тоже хотелось бы в это верить, но вспоминая выражение лица Ичиру, вера становилось всё меньше и меньше. Омега не стал говорить ничего Кроссу, просто сделал вид, что согласно промолчал. Иногда Зеро делился своими переживаниями с Кроссом, но потом перестал это делать. Ему казалось, что он слишком навязывается, пользуется чужой добротой, чтобы изливать свою душу. Но чем дольше он жил, тем больше понимал, что за душой у него толком ничего и нет, кроме груза обид. Юки стала его отрадой, позволившей наконец-то отпустить многое, мучившее его, с ней он смог забыть причинявшее ему боль, сконцентрировавшись на другом человеке. Кирию это было нужнее, чем кому бы то не было.