Вишня цветёт в ночи

      Запах феромона проникает в тело Юджи с каждым новым вдохом, пока он безмятежно посапывает в своей постели. Для него, беты, этот запах едва ощутим и не способен потревожить сон. Но запертый в его теле альфа открывает глаза. Сначала в глубине сознания Юджи, потом в тёмной комнате общежития. Сукуна медленно моргает, глядя в потолок. Поводит шеей, затёкшей от неудобной позы — этот пацан снова спал, извернувшись, как дождевой червь на асфальте. Глубоко вдыхает запах, просачивающийся через щель под дверью. Для него, альфы, воздух наполнен сладостью. Навевает воспоминания о цветущих вишневых деревьях. Нежные лепестки, прибитые дождём к чёрной земле.       Еще один вдох и он чувствует, как сладость оседает на языке. Сукуна облизывает губы и ухмыляется в темноту. Ему нравится этот запах, он наслаждается им каждый месяц. Каждый месяц он наслаждается своей непокорной омегой, подпускающей его только во время течки. Фушигуро Мегуми слишком упрям, чтобы сдаться и признать, что они истинная пара. Это раздражает Сукуну, и в то же время в таком упрямстве есть нечто забавное. Пока он великодушно позволяет перечить и сопротивляться, но когда-нибудь ему надоест играть. Для Сукуны и так верх терпения — лишь несколько ночей в месяц брать то, что по праву принадлежит ему. Если бы кто-нибудь, кто знал его тысячу лет назад, услышал о таком, ни за что не поверил бы. Этот упрямый ребёнок не понимает, что к нему проявляют беспрецедентную снисходительность. Неблагодарная маленькая омега.       Сукуна выходит из комнаты Юджи и через несколько шагов останавливается перед дверью. Касается ручки — закрыто. Похвальная бдительность. Он небрежно проворачивает дверную ручку, ломая механизм замка. Заходит в комнату и плотно закрывает за собой дверь.       Комнату еле-еле освещает лунный свет, проникающий через занавески. Кровать стоит напротив двери, в наиболее тёмной части комнаты. Мегуми сжался в комок в самом углу кровати. Закутался в одеяло так, что видны лишь спутанные волосы и лицо, покрытое лихорадочным румянцем.       — Проваливай, — говорит он, увидев на пороге знакомый силуэт. Голос сбивчивый и задыхающийся, но всё ещё полон упрямства. Он сразу понял, что в комнате не Юджи. По запаху. Беты запаха не имеют, но когда тело Юджи контролирует Сукуна, из-за его проклятой энергии начинает выделяться феромон альфы.       Сукуна театрально вздыхает и идёт к кровати. Его омега всё ещё хочет играть в эту игру? Так и быть, продолжим играть. Он замечает на полу у кровати несколько упаковок из-под лекарства. Подавители, как их называют люди. Раньше подобного не было, альфы и омеги без меток спаривались беспрепятственно, и это считалось нормальным. Сукуне современные ограничения кажутся смешными, но они ему на руку — сейчас он не может пометить Мегуми. И всё же глупо принимать подавители, когда он рядом. Пока неподалёку истинный, омега не сможет противостоять течке, даже напичкав себя лекарством.       — Хватит бессмысленно травить себя, — Сукуна садится на кровать. — В будущем тебе предстоит родить мне ребёнка, ты должен лучше заботиться о своём теле.       Однажды он найдет способ получить новое тело или — если лучшего варианта не будет — выдавит душу пацана из этого сосуда, как надоевший прыщ. Тогда он наконец оставит на теле своей омеги метку, наполнит семенем и заведёт потомство. Тысячу лет назад он пытался оплодотворить множество омег, но все они оказались не в состоянии дать ему ребёнка. Убогие, слабые тела. Человеческий мусор.       Фушигуро Мегуми отличается. Их тела идеально подходят друг другу. Он достаточно силён, чтобы выносить ребёнка Сукуны. Это достойная пара.       Мегуми прижимает край одеяла к лицу. Тщетная попытка спрятаться от запаха альфы. Сукуна чувствует терпкий аромат смазки. Теперь, когда он здесь, тело его омеги начало выделять вдвое больше смазки и феромона.       — Ты говоришь ерунду, — огрызается Мегуми через одеяло. Тонкие брови нахмурены, глаза яростно сверкают. В призрачном свете луны он очарователен. — Возвращайся в комнату Юджи и оставь его тело в покое.       — Хе-хе-хе, — Сукуна хихикает. Забавно слышать угрозы от того, кто дрожит и течёт в ожидании, когда его трахнут. Какой смысл ломать комедию, если они оба понимают, чем всё закончится. Связь истинных — не то, что можно перебороть упрямством и силой воли.       — Зачем терпеть эти страдания? — Сукуна пододвигается ближе. — Ты же знаешь, какое удовольствие я могу тебе дать.       Он касается щеки Мегуми ладонью. Тот инстинктивно подаётся навстречу ласке, но быстро приходит в себя и раздражённо бьет его по руке.       — Я разберусь с этим сам, — выдавливает Мегуми сквозь зубы.       Сукуна сжимает в кулак руку, которую оттолкнули. О, это и правда выводит из себя, с кем еще он столь же ласков?       Он рывком сдёргивает одеяло и швыряет на другой конец комнаты. Лишившись защитного кокона, Мегуми обнимает себя руками и сжимается. Сукуна слышал, что ощущения при сильной течке весьма болезненные. Должно быть, упрямому ребёнку нравится страдать. Иначе почему он каждый раз противится неизбежному.       Сукуна подтягивает Мегуми к себе, из-за слабости тот едва способен сопротивляться.       — Отпусти, ты чёртов… — от их близости Мегуми начинает задыхаться, но всё ещё пытается бороться. На его лбу и висках выступают крошечные капельки пота. Тонкая кофта и пижамные штаны также пропитались потом.       Сукуна прижимается лицом к чужой шее, вдыхает запах раскалённого похотью тела. От возбуждения собственное дыхание становится неровным. Его член твердеет за секунды, натягивая ткань шорт.       — Моё терпение на исходе. Ты компенсируешь мне месяц воздержания, — Сукуна оттягивает ворот кофты Мегуми и вылизывает солоноватые от пота ключицы.       Руки Мегуми дрожат. Еще несколько вялых попыток оттолкнуть, а потом он сам притягивает Сукуну за футболку и вдыхает его запах так отчаянно, словно это единственный глоток кислорода в комнате. Как-то раз Сукуна спросил, на что похож его запах — самому это понять невозможно, — но Мегуми отказался отвечать. Неважно. Даже если Сукуна пахнет кровью и разложением, для его омеги этот запах самый желанный из всех существующих.       Сукуна стаскивает штаны Мегуми вместе с бельем. Удовлетворенно видит влажный твёрдый член, который подрагивает, когда Сукуна пальцем трёт головку. Мегуми едва слышно стонет ему в шею и сжимает его плечи, впиваясь в кожу через футболку. Сукуна весело думает, что засранец сильно удивится, когда проснётся утром со следами ногтей на плечах. Он протискивается ладонью между бедер Мегуми, сжатых отчаянно крепко. Это последний слой защиты, который Сукуна успешно преодолевает. Он наощупь находит горячее отверстие между ягодиц — мокрое, мягкое, трепещущее. Пальцы легко проскальзывают внутрь.       Всего несколько движений его руки и Мегуми кончает. Первый, но далеко не последний раз за эту ночь.       — Хорошо, — Сукуна с улыбкой хвалит его, целует в висок.       Именно такой — возбуждённой, беспомощной и податливой — должна быть омега. Фушигуро Мегуми позволяет себе стать таким лишь под конец, держится до последнего, и именно такой должна быть омега Сукуны.       — Одежда… испачкается… помоги снять, — требует Мегуми в перерывах между вдохами, обессиленно прислонившись к нему.       Сукуна поднимает брови, восхищенный его наглостью. Приказывать королю проклятий, чуме рода человеческого? Он убивал и за меньшее.       — Быстрее, — Мегуми продолжает играть с огнем, он сгребает ворот футболки Сукуны и нетерпеливо дёргает.       — Фушигуро Мегуми, ты единственный в своём роде! — Сукуна хохочет, запрокинув голову. Стены в общежитие толстые, происходящее в комнате снаружи не услышишь. В противном случае на их стоны каждый месяц сбегались бы все, кто обитает на этой территории.       Отсмеявшись, он избавляет Мегуми от остатков одежды и раздевается сам. Кожа к коже, смешивая их пот и запахи. Его омега еще долго будет пахнуть им, так что другие альфы не посмеют приблизиться.       Он опрокидывает Мегуми на кровать, переворачивает на живот. Тот неосознанно сгибает колени и приподнимает задницу. Сукуна прикусывает крепкие ягодицы, оставляя на коже кровавые отпечатки зубов. От боли Мегуми вздрагивает и ругается в подушку. Другим Сукуна за такие слова вырвал бы языки, но сейчас он веселится и давит на рану, пачкая пальцы кровью. Мегуми пытается пнуть его, только тело не слушается. Посмеиваясь, Сукуна притягивает его ближе. Скользит членом по ложбинке между ягодиц, кружит вокруг раскрывшегося отверстия, давит на него головкой, но не входит. Спина Мегуми вздрагивает от каждого такого прикосновения, бедра напряжены, пальцы комкают простыню.       — Хватит, просто вставь, — с трудом выдавливает он, переступив через свою гордость.       — Вставить что и куда? — глумится Сукуна. Было бы неплохо услышать, как его умоляют.       Мегуми поворачивает к нему лицо. Мутный взгляд, искусанные губы. Он смотрит зло и беспомощно, и после паузы произносит:       — Сукуна.       Одно слово, в котором смешались желание, угроза и мольба. Не совсем то, на что рассчитывал Сукуна, но ему это приходится по вкусу. Он входит резким мощным толчком. Мегуми стонет, зажав рот ладонью. Сукуна знает, что это не больно — тело омеги создано для того, чтобы его брал альфа. Он толкается снова, быстро и жёстко. С каждым движением из тела Мегуми вытекают излишки смазки, они размазываются по его бедрам и бедрам Сукуны. Их плоть сталкивается с громкими шлепками. Сукуна оставляет укусы на плечах Мегуми и на задней части шеи. Даже под воздействием его души тело беты не способно превратиться в тело альфы, он не может пометить Мегуми и пройти с ним через сцепку, но инстинкты требуют впиться зубами в шею своей омеги. Сукуна не борется с этим желанием. Кровь Мегуми на вкус такая же сладкая, как запах его феромона.       Вскоре Мегуми кончает под ним. Сжимается так сильно, что Сукуне тяжело двигаться.       — Сначала прогонял, а теперь не хочешь отпускать? — хихикает он, замедляя движения.       Когда Мегуми поворачивает голову, чтобы огрызнуться, Сукуна проскальзывает языком в его приоткрывшийся рот. Он целует Мегуми, продолжая неторопливо входить в него, пока тот не начинает задыхаться.       Чувствуя, что вот-вот кончит, Сукуна неохотно вынимает член из хлюпающей горячей глубины. Он изливается на покрытую укусами и засосами спину. Хмурится. Унизительно — он не может оставить семя в теле своей омеги. Точнее, не хочет, пока вынужден делить этот сосуд с Юджи. Зачатый таким образом ребёнок будет принадлежать не столько Сукуне, сколько хозяину сосуда. Раздражённый, он собирает сперму рукой и проталкивает испачканные пальцы между губ Мегуми, после чего запечатывает ему рот поцелуем. Этой неблагодарной омеге ничего не стоит выплюнуть драгоценное семя своего альфы на простыню. Мегуми приходится проглотить сперму вместе с их смешавшейся слюной. Сукуна отстраняется, успокоенный. Его пальцы всё еще на лице Мегуми, и тот кусает их. Не до крови, но больно. Сукуна милостиво прощает ему это. Он переворачивает Мегуми и закидывает его ноги к себе на плечи.       — Не хочу делать это в такой позе, — после двух оргазмов Мегуми приходит в себя. Он всё ещё возбужден и слаб, но снова готов испытывать терпение Сукуны.       — Хочешь, — заверяет его Сукуна. Он вставляет в растянутое отверстие пальцы и проворачивает их, ощупывая скользкие стенки. — Чувствуешь, как здесь пусто? Теперь я смогу войти еще глубже и еще больше заполнить эту пустоту.       Он вынимает пальцы и слизывает с них горьковато-сладкую смазку. Тот же вкус феромона.       Мегуми поджимает губы и отводит взгляд, не желая видеть это. Сукуна берет его за подбородок, силой поворачивает к себе. Пойманный его взглядом, Мегуми больше не отворачивается. Недовольно смотрит из-под длинных ресниц.       — Правильно, смотри. Продолжай смотреть, как я беру тебя, — Сукуна ухмыляется и щипает его за подбородок. — Смирись с тем, что ты мой, Фушигуро Мегуми. Моя маленькая омега, которая подарит мне ребёнка, — ногтем он вычерчивает древние символы на плоском животе. Царапины послужат напоминанием.       Приподняв ягодицы Мегуми, он снова погружается внутрь. Член Мегуми быстро твердеет. Сукуна обхватывает его рукой и подводит свою пару к очередному оргазму. И сам кончает еще раз.        Они перебираются на письменный стол — кровать Сукуне наскучила. В новой позе Мегуми сжимает его бедра ногами и обнимает за шею. Сукуна доволен. Ему нравится, когда Мегуми цепляется за него, стонет ему в рот и охрипшим голосом зовёт по имени. В ушах Сукуны этот звук так же приятен, как крики ужаса.       Всё продолжается до утра. К моменту, когда Сукуна более или менее удовлетворен, у Мегуми не хватает сил даже пошевелиться. Он весь липкий от смазки и спермы. Разводы покрывают грудь, бедра, спину и живот. Губы припухли от поцелуев. Между ягодиц также припухлость, покрасневшая от трения. Его тело выглядит истерзанным, словно у жертвы насилия, зато лицо расслабленное и спокойное. Только вот взгляд зловещий, как будто он мысленно кого-то проклинает. Он молчит, пока Сукуна натягивает одежду Юджи, а когда тот наклоняется за поцелуем, Мегуми из последних сил отворачивается к стене.       Сукуна хмыкает и уходит. Следующие несколько ночей также принадлежат ему, Мегуми при всём желании не сможет его игнорировать. Он идёт в соседнюю комнату, ложится на кровать и засыпает, возвращая Юджи контроль над телом.       За стеной Мегуми долго собирается с силами, чтобы выбраться из постели и доплестись до душа. Когда он видит бесчисленное множество следов на своём теле, начинает проклинать Сукуну не только про себя, но и вслух.