Карамельный попкорн с морской солью

— От тебя пахнет морской солью и злобой... Нужно было отдать должное бездарному сыночку седьмого хокаге. За полным отсутствием какого-либо таланта к владению кунаем и предсказуемыми атаками толпой быстро дохнущих клонов, в этой белокурой башке таки теплилась призрачная надежда на талант. Талант к внезапному появлению за спиной и высказыванию очередной спонтанной глупости. Вот уж не отнять у него — очевидно врожденный дар. Шизума даже ухом не повел, ибо в приоритетах у него военное дело стояло выше «реагировать на каждую подобную выходку младшего». По правде говоря у мечника вообще такого пункта не было, он игнорировал его практически всегда. За редкими исключениями в виде особо ярких перлов Боруто, когда те приводили к логическому вопросу, что он тут же овзучивал. «Какого черта ты несешь, Боруто?». Сейчас у старшего в планах было разобраться с ценными бумагами, где в письменном виде были обрисованы интересующие его новые техники. Тем не менее, полное отсутствие реакции Хошигаки, к его сожалению, не означало моментальное понимание со стороны Узумаки, что нужно оставить его в покое. — А чем пахну я?.. — протянул мальчишка, словно зевающий котенок, ей-богу. И, обвив своими ручонками туловище Шизумы, пристроился сзади, утыкаясь носом в шею. — Дурью, — отрезал парень, скидывая с себя чужие руки, — От тебя несет ей за километр. Лица Узумаки он не мог увидеть в связи с их положением, но догадался, что на нем тут же нарисовалась гримаса обиды и возмущения. Неизвестно чего больше, как говорится. Мелкий хмыкнул, отстранился и ушел в другую комнату. «Ах, утешайте меня, несчастного, одинокого, холодного, голодного...» — пронеслось ехидство в голове брюнета, а на последнем слове тот даже усмехнулся. Да уж, черта с два он голодный — умял при нем четыре чизбургера за милую душу. И не подавился. Шизума нахмурился. Это же не считается за беспокойство о мелком, это же шутка, верно? Да и потом не маленький уже, захочет — сам себе чего-нибудь соорудит, ведь... Парень со всего размаху бьет себя по лбу, издает измученный стон. Еще какой он маленький. — Узумаки Боруто! — подзывает он его к себе нетерпеливо, поднимаясь от рабочего стола. Ответа, как и ожидалось, нет, принцесса дуется и по первому зову не выйдет. По второму, — а они с Шизуной уже это проходили, — тоже нет. Хошигаки трет переносицу, но все отправляется на поиски. Правда, не долговременные, ибо находит он того в углу спальни, играющего в тамагочи. — Что это за страсть к уходу за пиксельными братьями нашими меньшими, когда ты не можешь позаботиться о себе реальном? — Шизуна, подобно любой типичной мамашке, поставил руки в боки, наклоняясь над Боруто. Тот сделал вид, что виртуальный зверек интересует его гораздо больше, чем надвигающая грозовая туча-Хошигаки, и отвернулся к углу от него. Брюнет присел на корточки, заглядывая через плечо мальчишке, тот вновь дернулся, закрываясь от него. Парень, не унывая, повторил действие с другой стороны, а потом еще раз и еще, до тех пор, пока мальчик возмущенно не воскликнул. — Да отстань от меня! — Щ-щас... — процедил Шизума сквозь зубы, перехватил того вокруг талии и резко поднял, переваливая через плечо. — Пусти меня! — заколотили по спине яростные кулачки. Мечник послушался, но частично. Дернул плечом, перехватывая того, и Боруто оказался сидящим у него на руках. Даже в этом положении он отвернулся от того, надувшись. — Ты меня бесишь. Шизуме еще постоял так с ним, сверля золотую макушку, а после приблизился лицом к белой шее и тяпнул острыми акульими клыками. Мальчик вздрогнул, поежился. Тихо и грустно вздохнул. — Тебе на меня все равно всегда. — Мне не все равно на тебя, Боруто, — опускает его на землю тот, оставляя обвитые вокруг талии руки, — Просто ты самую малость... Как заноза в заднице. — А ты как будто нет? — кривится Узумаки, поднимая огромные голубые глаза на того. — И я, — соглашается парень, пожимая плечами, — Полагаю. Извини. Согласен меняться вместе? Боруто медлит, делая вид, что раздумывая. Но по задорному румянцу щек и блеску в глазах уже все ясно. Он утыкается ему в грудь, прижимась так крепко, насколько это возможность. — Ты тоже прости, но мне правда хочется внимания и ласки постоянно, — бубнит он притворно сердито, — Такой уж я, понимаешь, хлопотный... — Такой уж ты, — повторяет Шизуна шепотом, целуя его светлый затылок, — У меня. Пах он дуростью и самым карамельным попкорном. Злоба и дурость — так себе дуэт, ни к чему хорошему привести не сулит. Но вот карамельный попкорн с морской солью звучит очень даже аппетитно. Надо попробовать.