Вселенная Самосбор. Обмен.

— Константин, - комиссар разжал кулаки, обтянутые черной кожей перчаток, и хлопнул ими по тетради, лежащей перед ним на столе. Пожелтевшие листы, казалось, хрустнули промявшись под силой нажима. – Я не приемлю никаких оправданий по этому поводу: на тебе клеймо предателя, пусть оно еще и не предано огласке. Лишь следование правилам еще как-то сдерживает хаос, творящийся повсеместно на пятисотом диапазоне. Все этажи погрязли в зловониях страха и разложения – я не могу спустить тебе с рук несостоявшийся мятеж.       По другую сторону стола над хлипким, протертым стулом высилась двухметровая фигура, укутанная в ОЗК. Противогаз «Пятерка» или, как его чаще называют, «Слоник» висел на жилистой, покрытой щетиной и сажей, шее. Повидавший многое «хобот», словно пуповина, обвивая грудь, тянулся за спину – к фильтру, прикрепленному к ремню. Глаза мужчины прожигали изрезанное шрамами лицо комиссара насквозь, а желваки, словно канаты на реях, натягивались, упираясь в тонкий слой нездорово бледной кожи. — Если бы мы вышли по протоколу через десять минут после отключения сирен, защищать уже было бы некого, - голос Константина подобно молоту вбивал каждое слово в голову комиссара, и заполонял собой все пространство, шумевшее до этого ансамблем быта: гудением вентилятора, шумом труб и непонятным, уже долгое время доносящимся снизу, стуком. – Туман берет наши двери, Дмитрий Степанович. Ни с первого раза, ни со второго, но берет, черт тебя подери. А вместе с тем и чудовища не исчезают вместе с его уходом, а продолжают долбить в крышки наших будущих гробов, чуя свежее мясо. В следующий раз, выйдя из казармы, мы увидим лишь вскрытые консервные банки, - сплюнув на почерневший от копоти бетон, мужчина умолк.       Комиссар медленно выдохнул и наконец убрал кисти рук с тетрадки, сомкнув их в замок на затылке. На мгновение взгляд разжалованного капитана переметнулся на исписанные листы: «512», со знаком вопроса, перечеркнутые «510» и «550», а также «803» все с такой же вопрошающей закорючкой рядом. Константин понимал, что это значит: перечеркивали не выстоявшие этажи, ставшие пристанищем тварей Самосбора, а вот вопросом – те, что находились в пограничном положении: то ли вскоре их перечеркнут, то ли припишут «Чист». На 512 находились они, а вот что происходило на 803 мужчина не знал: сейчас там куются новые герои или же множатся обглоданные трупы. — Ты думаешь я этого не понимаю? – разорвал затянувшееся молчание Дмитрий Степанович. – Уже два этажа закрыты из-за подобного. Мы не справляемся, а толковых Ликвидаторов из-за наших же ошибок становится все меньше... – на мгновение он вновь умолк. – Хорошо, я забуду о твоем поступке, но не просто так. Съезди на 511 и посмотри что там – уже как три дня технический телефон оборван и мне не связаться с Кузбетовым. Техники говорят, что поломки у нас нет, а значит… Партия спаси, только б не Самосбор.       Хмыкнув, Константин выпрямился, прижав кончики пальцев правой руки к виску. Его отрешенный взгляд прошелся по искривлённому судорогой страха лицу комиссара. Меж кривых траншей его шрамов и старческих морщин блуждали тени ужаса, медленно сплетающиеся в цельную маску еле скрываемой паники. Впервые капитан видел что-то подобное – внутри у него невольно похолодело, а по спине пробежали мурашки. — Так точно, товарищ комиссар! – отчеканил мужчина и поспешил выйти в душный, темный коридор.       Сейчас шла ночная смена, а потому людей нигде не было: лишь пыль, и кавалькада разношерстных всхлипов и стуков, разносимых содрогающимися трубами, были попутчиком Константину. Гудящие «днем» лампы же были выключены и лишь редкие вспышки виделись в толще тьмы, что поглотила весь этаж и его жителей.       Брать с собой было нечего, так что минув источающую уютный теплый свет, приоткрытую дверь блока-казармы, мужчина лишь вздохнул, натянув противогаз. Через заляпанные линзы окружающая реальность казалась еще более мрачной и пугающей: не зря говорят, что лишь у огнеметчиков яркие жизни...       У огромных, проржавевших дверей грузового лифта никого не было, что уже вызывало мысленное негодование капитана. Но вправлять мозги уже бывшим подчиненным времени не было: «Почуяли свободу…», - подумал Константин, нажимая на массивную, загоревшуюся красным, кнопку. Послышалось гудение и щелчок – лифт прибыл.       С шипением двойные гермозатворы разъехались в стороны, обнажив свое пустое зево. Стол, пять стальных полок с бортиками и лестнице сбоку для тех, кто отправляется в долгие путешествия, и оцинкованный ящик в углу с пометкой «Вооружение». К нему то Константин и направился слегка покачиваясь из-за напряжения – он никогда не любил лифты, представляя их клетками, зависшими в пустоте, что, если вдуматься, было верным описанием. Затворы за спиной капитана захлопнулись, провернувшись по часовой стрелке в состыковавшихся «замках», и лифт загудел, начав свой недолгий путь. Боязливо, словно страшась выцепить из сумрака лифта какое-нибудь уродливое очертание, разгорались лампы.       Замок ящика щелкнул и мужчина вытащил старенькую винтовку, что всегда лежала на случай, если патроны у Ликвидатора кончатся или еще чего похуже: все же его оружие было прилюдно конфисковано, а сам он разжалован – о недавнем уговоре с комиссаром не знал никто и, вероятнее всего, никогда не узнает, ведь после его исполнения Константин навсегда покинет свой этаж, а может быть и пятисотый диапазон. Государственный аппарат не должен показывать слабину – в ином случае система падет, погрязнув в безнаказанности.       Передернув затвор, Константин снял Ералашникова с предохранителя и закинул его за плечо. Путь до следующего этажа занимал всего пару минут, но надо быть готовым ко всему. Мгновение и лифт, содрогнувшись всей своей тучной конструкцией, замер. Лампы с глухим хлопком погасли, разбрызгав во все стороны желтые искры. Послышался скрежет, перешедший в протяжный вой - что-то или кто-то взбирался по «капсуле» лифта. Каждое движение Константина было отточено до автоматизма. Стоило лишь тряхнуть плечом и автомат вновь оказался в сжатых до побелевших костяшек руках – его дуло медленно продвигалось по пятам звука и его шлейфа в виде овальных вмятин. Достигнув «крыши», лязг затих – вероятно тварь уже имела цель и пробиралась куда-то по шахте лифта. Мужчина, выждав пару минут, медленно вдохнул, опуская ствол: сперты воздух прошел по хоботу противогаза, застряв в глотке горькими комьями. Дрогнув, лифт продолжил спускаться, но на этот раз лампы не зажглись. «Черт», - про себя выругался мужчина, осознав, что в углу его может поджидать чудовище, ведь он был поглощен более явной опасностью и не следил за тылом.       Расстегнув ОЗК, он нырнул рукой во внутренний карман, надеясь найти старый подарок от деда. Вот мокрые от пота пальцы наткнулись на что-то холодное и гладкое – зажигалка. Из сумрака, разрывая тихий звук мерного скрипа лебедок, скручиваемых с барабанов, вновь послышался скрежет, но уже не с внешней стороны «капсулы», а где-то из угла… Рывком высвободив зажигалку из кармана, Константин отпрыгнул назад и крутанул пальцем колесико кремня: с характерным щелчком оно высекло искры, разжигая желтоватое пламя. Вгрызаясь в тьму, огонь выуживал из него десятки аморфных очертаний и мелькающих теней – скрежет становился лишь громче. Вот-вот в небольшом круге света должен был появится его источник.       Пытаясь сдержать панику, капитан судорожно вдыхал прогорклый воздух, кружась на месте и пытаясь выцепить из теней и дрожащих образов хотя бы одну явную цель. Шум все нарастал… Щелчок.       Лифт замер, а лампы вновь загорелись, прижав тьму к полу – никого и ничего лишнего в «капсуле» не было. Лишь непонятные царапины появились на стенах и потолке. Выругавшись, мужчина подбежал к дверям. Вновь прокрутившись, замки-затворы разошлись в стороны и гермодвери раскрылись, впуская в кабину лифта вонь сырого мяса – начинался Самосбор. Нажатие на кнопку «Экстренная герметизация» ничем не помогло – лифт вновь заклинило. В ужасе мужчина рванул вперед по коридору, поднимая в воздух ударами окованных железом сапог облака пыли. Все двери были наглухо закрыты и с каждым новым арочным пролетом шансы на выживания все сильнее уменьшались. Но вот сгущающийся фиолетовый туман разрезала тонкая нить света. — Парень, сюда! Быстрее! – послышалось Константину. Ускорившись, он различил в слепящих лучах приоткрытую гермодверь с высовывающейся из нее заросшей головой старика. На последнем издыхании капитан впрыгнул в блок, рухнув навзничь на грязный бетонный пол. — Спа… - Константин закашлялся, рывком стянув с себя противогаз. - …сибо. Старик тихо усмехнулся и шоркая подошел к капитану. Опершись на клюку, он вздохнул и покачал головой. — Опасным вы делом занимаетесь, молодой человек, - прошепелявил дед. – Самоубийство в такие времена расхаживать по этажам.       Отдышавшись, мужчина наконец собрался с мыслями и медленно, опираясь на почерневшую от плесени стену, поднялся. Старик был ему по грудь, весь укутанный в лохмотья и в порванных валенках на ногах. Это выглядело странно, но вызывало ощущения уюта и спокойствия, словно попал в избу Лешего из сказок, что рассказывал дед. — Меня послали проверить, что произошло на вашем этаже, - серьезно проговорил он. – Разорвана связь технического телефона, а в наше время… Это ничего хорошего не означает. — Красивый огонек… - неизвестный спаситель даже не слушал, что ему говорили, а неотрывно смотрел на поблескивающую в свете ламп лоснящимися, стальными гранями зажигалку, что валялась под ногами капитана. – Подаришь старику?       Его детски наивный, щенячий взгляд переметнулся на Константина. Перебирая подол своего бесформенного облачения, он жамкал слюнявыми губами, ожидая ответа. «Жизнь в обмен на зажигалку», - усмехнулся своим мыслям капитан. — Конечно, - подняв «огонек», он протянул его старику. – Я все же обязан тебе за спасение. Выхватив зажигалку, дед заулыбался и почти прижал ее к переносице, разглядывая со всех сторон. — Спасибо, спасибо, - пробурчал он, медленно отходя к тахте. Усевшись на ней, он наконец отложил подарок и серьезно посмотрел на Константина. – Не надо тебе здесь быть, юноша. Не твоя это судьба – ты должен дальше идти, тебе отведено еще много годков. А со связью все хорошо, просто перепады электричества были и пробки выбило, начальство это не сразу подметило. Так что езжай сейчас, но не домой – выше, как можно выше. Там еще нет смерти, там еще будут жить. Брови мужчины медленно съехали к переносице, столкнувшись на ней морщинками. — О чем вы? – просопел он, положив руку на автомат. – Что вы знаете о происходящем и обо мне, и откуда? Старик лишь развел губы в кривоватой беззубой улыбке и пожал плечами. — Да ты не обращай внимания. Все старики иногда бредят, но ты и правда не домой езжай – сердце мое чует, что что-то странное происходит, - он на мгновение замер. – О! Закончился туман этот деручий. Иди тогда, дружок, пора тебе, а я с огоньком позабавлюсь… Холодно мне здесь… Все еще с подозрением смотря на, кажущегося безобидным, старика Константин коротко кивнул. — Спасибо тебе. Может еще свидимся. — Свидимся, свидимся. Мы часто с тобой видимся, ты просто не понимаешь этого, - хихикнул дед и умолкнув продолжил играть с огоньком. – Коля, Паша и Андрей – запомни эти имена, они хорошие ребята, - сухо добавил он.       Еще раз кивнув, капитан поспешил уйти. Открыв гермодверь он замер. Все стены, пол и потолок были увиты пульсирующим розовым плющом, в некоторых корнях которого угадывались человеческие очертания. Вместе с тем все было усеяно костьми, гильзами и почерневшими разводами крови. В ужасе Константин отшатнулся назад и резко обернулся – до этого обжитый блок был черным от крови, а в его центре у разбитого комода в куче разорванного, гниющего тряпья лежал полу обглоданный труп. В очертаниях черепа, еще облепленного кусками мяса, кожи и волос можно было угадать лицо того самого странного старика. В кулаке труп сжимал уже знакомую зажигалку.       Мужчина выбежал в коридор и перепрыгивая вездесущие корни непонятного растения рванул к лифту. Вбежав в кабину, он судорожно начал нажимать кнопку 512 и лишь сейчас заметил, что высвечивалось на табло: «Этаж 510». Гермодвери захлопнулись. Взвыв, лифт понесся наверх. Время пролетело незаметно и лишь пульсирующая в висках кровь напоминала Константину, что он еще живой. Щелчок.       Лифт замер и двери со скрежетом раскрылись. Света на этаже все еще не было, а гермодвери шахты лифта так и не открылись – ведь они были вырваны и валялись в углу. Из тьмы доносились истошные вопли и виднелись редкие вспышки выстрелов. Воняло сырым мясом. Медленно кабину лифта стал заволакивать фиолетовый туман. «Дурацкий обмен вышел...», - захлебываясь кровью и падая, думал Константин.