Механизм зависимости

Осаму лениво просматривал ленты соц сетей, медленно, но нежно поглаживая рыжие пряди. Чуя снова заснул у него на груди, как это бывает после пар. Давно уже вошло в привычку то, что парни после занятий гуляли по вечернему парку, и не важна была погода. Привыкли ходить под одним зонтом. Привыкли держаться за руки. Привыкли к нежным поцелуям у всех на виду. На завтрак забегать к родителям Осаму, а на ужин Накахары. Привыкли любить друг друга и не скрывать этого. Но можно ли все эти действия называть привычкой? Это ведь уже больше смахивает на зависимость. Зависимость от чужих губ, рук, прикосновений. От мягкости кожи и бархата голоса. От рыжих кудрей и каштановых волн. От нелепой шляпы и вездесущих бинтов. Зависимость, определённо. Только, когда это началось? Дазай знал, механизм был запущен ещё там, в детском саду. Когда он впервые увидел Чую и покраснел от приятных слов. Середина года, в группу переводится новичок. Рыжик не стесняется, сразу проявляет активность и показывает свою задорность. Дружит со всеми. Но мельком замечает странного мальчика, что сидит один за обедом. Он вообще всегда один. Он не кажется грустным, но кажется отстраненным. Хотя иногда и кидает завистливые взгляды в сторону смеющихся детей. Шатен не кажется каким-то другим, он не слишком толстый или худой, он не дылда или карлик. И даже не картавит. Он как остальные. Просто в бинтах. Просто слишком неуклюжий. Просто немного другой. Но детям хватает и этого. Они шепчутся. Они злобно ухмыляются. Они тычут пальцем. Осаму никак не реагирует, лишь обиженно отворачивается. — Эй, циклоп, тебе не жарко? — довольно громко кричит один ребёнок, Тачихара, кажется. Чуя ещё не всех запомнил. — А моя мама говорит, что он странный, — слышится ещё чей-то выкрик. — Папа сказал, что нельзя с такими уродами водиться, — крики все громче, смех все отчетливей. — Эй, а у тебя вообще есть второй глаз? — все тот же Тачихара подбегает и хочет стянуть с глаза Дазая бинт, но тот резко бьёт сверстника по руке. Смотрит испуганно. Секундная тишина и уже все дети бегут стянуть злосчастный бинт, они смеются и издеваются. Дёргают за одежду и волосы. Чуя несколько секунд смотрит на то, как глаза Дазая наполняются слезами, а губы дрожат. Рыжик бежит к толпе, раздвигая обидчиков. — Эй, прекратите все! — на крик реагируют воспитательницы, пытаются угомонить детей. Те в испуге разбегаются. Чуя хочет подойти к шатену, но того и след простыл. Слышно, как хлопает дверь в подсобку. Незаметной тенью Накахара двигается туда. Тихо, чтоб никто не заметил, он входит внутрь. В углу, сжавшись и прижимая колени к груди, сидит и пытается подавить всхлипы Осаму. Слезы обжигают щёки. — Э-эй, ты в порядке? — пытается как-то начать разговор рыжик, чувствуя дрожь в спине. — Уходи! Ничего я тебе не покажу! — зло кричит Дазай, ощущая новый поток слёз. Он жмурится, готовясь к удару. Но вместо этого получает мягкое прикосновение к волосам. — Успокойся, пожалуйста. Я ничего больше не прошу, — карие глаза сразу распахиваются в удивлении. Шатен смотрит на эту ласковую улыбку и не может отвести взгляда. — И вообще, не обращай на этих дураков внимания. Обещаю, они больше не тронут тебя. Чуя осторожно гладит чужую шевелюру, пытаясь как-то успокоить и подарить чувство безопасности. У него получается. В ответ Дазай просто накидывается на, кажется, нового друга с объятьями. Ошарашенный Накахара обнимает в ответ, не переставая гладить волосы. — Меня зовут Осаму, но остальные называют Дазай, — тихо и быстро проговаривает шатен, немного отодвигаясь. — Приятно познакомиться, Осаму, — мягко тянет рыжик, давая понять, что он не просто "остальные". — Я Чуя. Идём, скоро же обед. Дазай краснеет. По имени его называют только дома. А из губ Чуи это звучит так волшебно, что хочется записать на диктофон и слушать без остановки. Хотя оригинал, конечно, лучше. Он встаёт и направляется на выход вместе с новым другом. Они впервые держутся за руки. Дазай немного вздрагивает, когда Чуя на его груди зевает и начинает потягиваться. Он нежно трется щекой о ткань дазаевской футболки. — Вставай, спящий красавец, весь ужин из-за тебя проспим, — с ухмылкой тянет Осаму. Но невольно засматривается на образ сонного Чу. — Капец, такой сон классный снился, — Накахара тянется, наконец вставая на ноги. — Ох, ну, могу воплотить его в реальность. Мне не долго снять с себя всю одежду, — играючи тянет шатен, наблюдая за реакцией парня. Чуя лишь ухмыляется. — Напротив, мне снилось детство, та прекрасная пора, когда хоть половина твоего тупого лица была скрыта бинтами. Чуя хохочет и резко скрывается за дверью, когда в него летит подушка. Дазай смеётся в ответ и уже хочет придумать идеальную месть, когда в дверном проёме появляется довольная мордашка рыжика. — Ты же ужинать хотел. Шевели булками, иначе без тебя все съем, Осаму, — медленно тянет Чуя, давая понять, что сегодня ночью он отработает за такую шутку. Дазай медленно сглатывает. Что-то, вроде веснушек или бинтов с возрастом исчезает, ну а что-то остаётся вечным. Осаму все ещё готов записать голос своего парня на телефон и слушать его до упоения. Хотя оригинал, конечно, лучше.