Слишком хорошо, чтобы быть правдой

Ларри помнил, как, сорвавшись с вершины холма, взмыл в небо на своей чёрной Хонде, когда всё осталось позади: холм, лес, озеро и даже собственные предрассудки. Он помнил ощущение полёта, ту смесь страха и восхищения, что охватывала тело, заставляя его вжиматься в мотоцикл. И уж точно никогда он не забудет тот невероятный вид, открывшийся его глазам с высоты птичьего полёта. Ему казалось, что гул собравшейся у финиша толпы перекрикивает даже музыку в наушниках. Но ещё громче колотилось сейчас собственное сердце. Ещё мгновение — и Джонсон окажется на земле, пересекая финишную черту, где его встретят ожидавшие там зрители и, вероятно, уже завершивший гонку Ночной Призрак. Ещё мгновение. Ещё. Приземления не последовало. Вместо этого тело окутала внезапная тяжесть, а все предметы в поле зрения стали размываться, принимая неясные очертания. Ларри не помнил, как оказался на земле, как доехал до финиша, как пытался затормозить, словно всего этого и не было. Глаза закрылись, сознание покинуло тело, всё вокруг окутала темнота.

***

— …а затем он вдруг начал терять сознание! — сбивчиво рассказывал какой-то парень. Его голос звучал очень взволнованно, но всё же знакомо, хоть пока определить владельца было довольно трудно. — Почему ты сразу не сказал об этом нам, оболтус? И почему врача не позвал? — отвечал более грубый мужской голос. — Ты ведь запретил кататься ночью. Я не хотел подставлять себя и Ларри. А ещё будить вас с Лизой среди ночи… Наконец Ларри смог открыть глаза, увидев над собой знакомый белый потолок собственной комнаты и привстав с кровати, чтобы оглядеться. За окном ещё только начинало светать, а в небольшой комнате находились сразу все члены семьи Фишеров, включая Лизу, что обеспокоенным взглядом следила за сыном, изредка вздыхая и слегка покачивая головой, видимо, реагируя на рассказ Сала, которому, как сейчас понял Ларри, и принадлежал тот голос. В голове настойчиво вертелся вопрос «Какого хуя?», но Ларри лишь пристально вглядывался в окружающих, пытаясь уловить суть произошедшего. Заметив, что он пришёл в себя, Лиза с облегчением произнесла: — Слава богу, с тобой всё в порядке! Я так испугалась, когда Сал сказал, что ты потерял сознание по время гонки! — А я говорил, что эти ваши гоночки до добра не доведут! — проворчал Генри, уже находясь в дверях. Комната была совсем небольшой, и толпиться в ней и отнимать свободное пространство у «пострадавшего», что пришёл в себя совсем недавно, не хотелось. Однако, стоя на пороге, он обернулся и уже мягче спросил: — С тобой точно всё в порядке, сынок? Если что, мы ещё можем вызвать врача… Ларри, до сих пор не проронивший ни слова и пытавшийся молча осознать всё, что произошло с ним, с усилием замотал головой. Слов в ответ отчиму не нашлось, да и его на удивление спокойный мягкий тон, из которого исчезли все нотки недовольства, сам по себе вводил парня в ещё большее замешательство. Не меньше напрягал и Сал, который выглядел крайне встревоженным и не проявлял ни малейшей попытки подколоть сводного брата. Это, впрочем, Ларри списал на присутствие Лизы и нежелание выслушивать нотации о поведении от отца. Когда Генри вышел, Лиза также поднялась с края кровати сына, где сидела всё это время, и, отметив, что парням не помешал бы завтрак, ведь с самой ночи они оба не съели ни крошки, удалилась на кухню, спросив напоследок: — Милый, ты точно хорошо себя чувствуешь? — Д-да, мам, всё в порядке, — всё же ответил Ларри, пытаясь звучать как можно энергичнее и увереннее, чему явно не способствовал слегка хриплый после долгого молчания и чуть дрогнувший в начале голос. Тем не менее, чувствовал парень себя и правда прекрасно, если не считать произошедших с ним странностей, а потому лишний раз беспокоить мать своим самочувствием не хотелось. — И всё же я не уверена, что беспричинные обмороки — признак хорошего самочувствия. Не доводи себя до такого состояния и отдыхай побольше, — завершила своё напутствие Лиза и, напоследок слабо улыбнувшись сыну, вышла из комнаты. Теперь в ней остались только Ларри и Сал. Последний всё это время сидел на полу у кровати брата. Когда они остались одни, Фишер встал и подошёл ближе к кровати. Ларри, давно терзавшийся множеством вопросом, принял более удобное положение, всё ещё сидя в кровати, и, с подозрением наблюдая за Салом, который сейчас устраивался поудобнее на краю кровати, где раньше сидела Лиза, решился задать один из интересующих его вопросов: — Слыш, а сколько времени? И… это… какой сегодня день? Сал резко развернулся в сторону Джонсона, заставив того дёрнуться. Разглядеть его взгляд из-за расположения парней относительно друг друга было сложно, да и не сказать, чтобы по взгляду сводного брата Ларри умел безошибочно определять его настроение. Он сейчас мог ожидать чего угодно: глупых шуток, колких фразочек, тычков и других подобных выходок Фишера. Но того, что произошло, Ларри в данной ситуации ни за что бы не предугадал. Стоило Джонсону открыть рот не столько от желания сказать что либо, сколько от негодования и замешательства, он почувствовал, как его стиснули в крепких объятиях. — Я так волновался за тебя, братишка! А ты ведёшь себя, как ни в чём не бывало! Ещё и игнорируешь меня! — Да не игнорировал я!.. — попытался оправдаться Ларри, не понимая, правда, почему он вообще это делает. Хотелось поскорее выпутаться из объятий и не поддаваться на очевидную для него провокацию. Сал был слишком непредсказуем, и поверить в то, что он действительно волновался, а не планировал очередной подкол, было сложно. Ларри не мог сказать, в чём именно он заключался, но всё равно с недоверием относился к поведению Фишера-младшего. Последний же, наконец, отпустил Джонсона и взглянул на него совершенно серьёзно, не скрывая обеспокоенности во взгляде, которую Ларри на этот раз отчётливо разглядел. Отчего-то выдерживать эту игру в гляделки внезапно стало невыносимо тяжело, и Ларри отвёл взгляд, спрашивая как бы невзначай: — Так, может, расскажешь, какого хера произошло? Желательно в подробностях. Сал открыл было рот, чтобы что-то ответить, как вдруг с кухни послышался голос Лизы, зовущей парней на завтрак. Фишер сразу вскочил и, сопровождаемый недовольным взглядом, сообщил наблюдавшему за ним Ларри: — Пойдём завтракать, там и расскажу. Умираю, как есть хочу! Всю ночь у твоей кровати просидел, пока ты не пришёл в себя. Всё-таки здорово, что с тобой всё хорошо, — уже тише добавил Сал и, слегка улыбнувшись напоследок, покинул комнату, как бы говоря брату последовать его примеру. Оставшийся сидеть на кровати Ларри проследил за ним взглядом, пока голубая макушка не скрылась в дверном проёме, а собственная челюсть едва не упала на белую простыню. «Это же очередной розыгрыш, да? Или нет? Чего это он? Ни черта не понимаю, блять!» — мысленно выругался парень, пытаясь привести мысли в порядок. Получалось из рук вон плохо, поэтому сообразив, что на голодный желудок особо не подумаешь, Джонсон всё же встал и поплёлся на кухню, пока плохое предчувствие давило на грудную клетку и лишь усугубляло панику, начинавшую охватывать парня от неопределённости и непонимания.