***
Раньше они были дуэтом. Двойным черным. Им не то чтобы было хорошо или слишком плохо вместе, но качественно выполнить поручения босса они могли. Они притерлись друг другу на столько, что забылись. Границы дозволенного и недозволенного стерлись. Переступив на новый уровень. Что оказался последним. По началу они были врагами, затем стали напарниками, после друзьями, но с большой такой натяжкой, ну, а под конец, чем-то похожими на возлюбленных. Думая об этом сейчас, Чуя считает все это не больше, чем глупостью и юношеским максимализмом. Но то что случилось, того уже не вернуть. Как бы сильно ты не хотел. Дазай считает, что они выбрали не удачное время и все еще можно обернуть вспять. Такие разные, с такими разными взглядами и интересами, но так удачно совместимы, думали все. А на самом деле? После ухода Дазая из мафии, Чуя злился. Злился по большей степени на мягкотелость Осаму и на себя. Если бы он был хорошим партнером на миссии и в личной жизни, то Осаму бы остался. Возможно. Чуя не уверен. Но он не основная причина. И он это знает. Уйти из рядов мафии и начать новую жизнь, прекрасно помня о старой, во имя умершего друга, глупая идея, считает Накахара. Но отпускает напарника на все четыре стороны и пытается забыть. Забыть и не вспоминать эти чертовы шоколадные пряди. Забыть разбросанные по всей ванне бинты. Забыть это дурацкое кофе в постель. Забыть вечно тупую улыбку и смеющееся вместе с ней карие глаза. Забыть это теплое прикосновение, когда Осаму деактивирует его способность. Но почему-то с трудом получается, спустя столь долгих 5 лет.***
Осаму сидит с Чуей в зале до тех пор, пока тот не проваливается в сон. После чего, Дазай подходит к креслу, берет на руки сонное тело, предварительно поправив плед, чтобы тот не упал во время передвижения и несет свою ношу в спальню, где уже поверх пледа, укрывает одеялом. Чуя жуткий мерзляк и об этом знает только один человек. На последок, поправив один из огненно рыжих локонов, что так и лез на мило спящее личико, одного из самых опасных людей портовой мафии, Осаму уходит, тихо прикрыв за собой входную дверь. Возвращается он домой под утро, заваливаясь спать как минимум на 12 часов. Куникада, делает ему очень громкий и выносящий мозг выговор на следующий день.***
Рабочий день Чуи проходит обыденно. Выезд к очередной группировке, что решила показать свои клычки. Т.е. забрать себе часть прибыли от перевоза из-за границы некоторого товара. Нельзя сказать, что перевозчики или сами посредники получали мало. Все правила и суммы данных сделок были оговорены и прописаны в договоре и всегда все выплачивалось, вплоть до копейки. За это и многое другое ценили Огая и саму Портовую Мафию. Но Мори не может оставить это так. Чуя следует его главному правилу. — Вовремя не избавившись от слабых, ты сам становишь слабым и вместе с этим, ты делаешь слабыми всех кто находится в твоем окружении. Поручение Огая не обсуждается. Как только Накахаре приходит отчет о неправильном перерасчете поставки, Чуя выезжает к этой самой группировке. Это одна из негласных инструкций, что выполняются моментально. Чуя избавляется от слабых псов. Он уничтожает данную группировку, что была одним из составляющих мафии. В этом нет ничего страшного. На их место есть уйма желающих, что готовы присягнуть Огаю в верности и положить свои жизни за его благополучие. Контракт расторгнут, псы разбегаются кто куда и больше не попадаются на глаза мафии, чтобы остаться живыми. Мори получает короткий звонок о результате успешно проведенной зачистки. — Зачистка прошла успешно. Группа В, больше не входит в состав портовой мафии. — Принято. Я не ошибся в тебе. — говорит босс мафии, что держит весь город у себя на ладони. Сегодня у него было хорошее настроение. — Ради процветании Портовой Мафии. — заканчивает Накахара, понимая что именно такие слова желает слышать каждый успешный человек от своего лучшего подчиненного. Отчет готов уже после обеда того же дня и ровно 14:00 лежит на столе главы мафии. Воспитание Кое и восхищение Огаем, сделали его таким. Чуя видел в Мори идеал которым хотел быть в прошлом. Его собственная не такая уж и большая группировка предала его и сделала это без всякого изящества. Вот так подойди, прикинуться другом и пырнуть бабочкой под ребра. По детски, думает Чуя. Помня свое прошлое, и смотря вперед, он старается сделать себя если не лучше, то идеальнее. За что получает одобрение со стороны главы. За преданность и верность, беспрекословное и точное выполнение от мельчайших до масштабных поручений и их выполнений, Огай делает Накахару своей правой рукой и допускает в совет. Раньше этой рукой был Дазай, но теперь его нет и Мори не видит препятствий для повышения нового подчиненного. И не прогадывает. Чуя справляется со своей работой также идеально, как и до этого. Мори забывает о Дазае и успокаивается. Чуя привыкает жить без Осаму, но воспоминания режут больное сердце осколками прошлого. Чуя лечится вином, ну, а в особенно плохие дни, может и коньячком. Сегодня был такой день. Чуя не высушивает и половины бутылки «Реми Мартина», как решает пойти спать, не потому, что он слабо устойчивый к выдержке данного спиртного напитка, а просто потому, что сон лучшее лекарство и Накахара знает это, как ни кто другой. Если алкоголь не смог помочь облегчить душевные боли, то сон поможет, проверено. Чуя не может уснуть. Это бывает редко. Давно установившийся распорядок дня, вошел в привычку, а в вместе с ним и правильный сон. Сегодня не тот день. Точнее ночь. Помочь может лишь одно. — Я не могу уснуть. — говорит Накахара по телефону. Вызов сбрасывают и Чуя переходит в режим получасового ожидания. Проходит чуть меньше получаса, 25 минут, он засекал. Входная дверь все также привычно щелкает замком, а затем слышится и хлопок двери. Дазай устраивается позади спины Чуи и обхватывает его поперек живота. Чуя кладет руку на перебинтованное запястье, прислушивается к биению сердца за своей спиной. — Мне опять влетело от Куникиды, и завтра тоже будет на меня орать. — со вздохом говорит Осаму, куда-то в огненную макушку. — Так тебе и надо. — совсем тихо бормочет обладатель Арахабаки, чувствуя как долгожданный сон приходит и начинает действовать. — Чу, ты такой колкий, как шипы на розочке. — улыбается, блаженно закрывая глаза. — Заткнись, такие фразочки будешь говорить своим девкам. — уже почти шепотом произносит Накахара, перед тем как окончательно провалиться в сон. — И такой же красивый… — уже шепотом заканчивает Дазай, целуя огненные локоны. Дазай знает, что Чуя любит просыпаться один. Прекрасно знает и поэтому уходит пока солнце еще не встало. Чуя благодарен, что Дазай еще помнит его маленькие просьбы.***
Чуя приходит домой очень уставшим, вымотанным, грязным и просто бессильным. Очередной придурок, возомнивший себя черт знает кем, решил поквитаться с мафией, которая когда-то выгнала его за нелегальную контрабанду. Способность этого отбитого, была левитацией, что позволяла поднимать не только себя самого, но и быстро перемещать предметы. Накахара не был бы Накахарой, если бы не справился, с этим отбросом, который уже давно отбился от рук. Противный, скользкий и высокомерный подонок заставил попотеть, но Чуя сделал так, чтобы ему больше делать этого не пришлось. Да он вымотался, но чисто выполнил свое задание и теперь заслуживает отдых. Сегодня, Накахара потратит вечер на восстановление сил. А т.е. будет лежать в горячей ванне, а после поужинает остатками пасты, которую приготовил на выходных. Правда есть уже совсем не хочется. Хочется выпить бокал вина и уснуть в кресле под звук так полюбившегося дождя. Уснуть хорошенько закутавшись в плед, слушая сердце биение Оса… Стоп. Что только что пролетело в голове Накахары? Скумбрия? Эта перебинтованная глиста, что вечно ищет способ поизящней спрыгнуть с моста? Да нет, быть не может, чтобы Чуя Накахара об этом даже думал. Что же с ним твориться, раз он стал на столько сопливым и сантиментальным. Стал на столько слабым. Самого себя хочется придушить и побыстрее. — Долбаный Осаму! — говорит вслух Чуя и ударяет кулаком по стене, не нароком активируя ее малую часть, из-за чего появляется вмятина. — Прекрасно.***
Совместные мисси с ВДА были редкими, но были. Вот и сегодня, получилось так, что ВДА и Портовая Мафия вновь работают вместе. Чуя даже мечтать не смел, о том чтобы не видеть Дазая. Единственное на что хватает Накахару, так это на то, чтобы пожать руку Осаму и начать слушать босса, зачем собственно их здесь и собрали. После быстрого просвещения данной операции, все расходятся по своим делам, как и прописано в плане. План был прост, но требовал количества действующих сил и эсперов. Некая организация ХХХ, решила свести давние счеты с Портовой Мафией, а заодно и заграбастать себе и детективное агентство. Похожая ситуация уже происходила, но там не насчитывалась армия из 10 тыс. эсперов, что в нашем случае не есть хорошо. Если брать все силы ВДА и Портовой Мафии, насчитывалось около 6-7 тыс. эсперов, а также и секретного оружия, коим являлся Чуя. Его способность Арахабаки, решала многое и давала преимущество в несколько тысяч бойцов. Но также предусматривала, маленький нюансик в лице Дазая. Почему нельзя было попросить одного Дазая прийти на операцию и не тащить с собой все агентство? Ну во-первых, людей не хватало, а во-вторых это личные взгляды Огая на Фукудзаву. Да, у них тоже были свои счеты, что они время от времени пытались сравнять, а может и не только счеты. Но об этом в другой раз. Схватка затянулась на долгие часы, все были почти на пределе, но решающую точку все же нужно было поставить. И сделала это Портовая Мафия. — Пора. — кивает Огай в паре метров от бывшего двойного черного и продолжает прикрывать спину Фукудзавы, а тот соответственно и его тоже. Черная перчатка слетает с руки полубога и тот преображается. Причудливые узоры в каком-то своем хаотичном порядке располагаются на теле Накахары, зрачки сужаются и пропадают вовсе, оставляя после себя чистую белизну. Чуя делает пару шагов и поднимает своей способностью несколько кусков земли, стоя на однои из них, используя остальные в виде снарядов. Шары гравитации радиусом в несколько десятков метров, уничтожают противников на раз, два, что значительно приближает развязку битвы. Чуя уничтожет врага и остатки эсперов. Осаму понимает, что пора вернуть сознание его бывшему напарнику, иначе дело будет худо. Дазай договаривается с Рюноске и тот поднимает его на необходимую высоту, чтобы тот смог коснуться хотя бы лодыжки полубога. Чуя падает в руки Осаму, словно диснеевская принцесса, без сознания. Дазай говорит Мори, что сам позаботиться о своей ноше и отвозит Накахару в его дом. — Блять. — говорит спустя несколько часов сна Чуя, поднимая голову. — Лежи, не вставай, я принесу попить. — отвечает Осаму, откладывая книгу в сторону, уходя за водой. Чуя думает, о том почему этот идиот о нем все еще заботится. Так неуклюже и по родному, что противно. Накахара не железный, он все понимает. Это не может длиться вечно. Должен быть предел его жалости. Тело ноет, а вместе с ним и сердце, что заходится в бешенном темпе, при виде этой кучерявой макушки и таких родных перебинтованных руках. Хочется ослепнуть, оглохнуть, чтобы больше не слышать и не видеть его. Его — собственного наказания, проклятья. Неужели он настолько жалок, что не заслуживает простого молчания в свой адрес? Почему все это длится столько лет и действует на нервы только Чуе? Зачем так издеваться на ним? — Зачем все это? — задет вопрос Накахара не поднимая глаз, когда Дазай возвращается со стаканом воды. — О чем ты? — не понимая вопроса, спрашивает Осаму. — Прекрати быть дураком. Я об этом всем! — Чуя резко смотрит на Осаму, в его взгляде читается давняя боль в перемешку с яростью. — Зачем весь этот пятилетний цирк?! Эти вечерние приходы, разговоры, зачем?! Если я настолько жалок после всего, что было в прошлом, просто уйди и оставь меня в покое!!! — под конец он уже кричит. — С чего ты взял, что я считаю тебя жалким? — спокойно спрашивает Дазай, ставя стакан с водой на предкроватную тумбочку, а сам же садиться на стул возле постели Накахары. — А что это по твоему?! Или ты думаешь, что я скажу тебе спасибо за все твои приходы в мою квартиру без моего спроса?! — Нет. — Тогда проваливай к черту! Меня все это достало! Я заебался так жить, постоянно думая о тебе! — слезы капают с острого подбородка Накахары оставляя симметричные мокрые дорожки на щеках, но он сам этого не осознает, продолжая кричать. — Ты достал, твои сраные приходы, твой голос, твои молчания, твои руки, все достало!!! Проваливай и катись на все четыре стороны, как тогда, когда ушел из мафии и больше не появляйся в моем доме! — Нет. — говорит Дазай и обнимает Накахару. Чуя бьет что есть сил, кулаками в грудь Осаму, но сил предательски мало. Мало, чтобы отшвырнуть надоедливую скумбрию к противоположной стене. Так мало, чтобы забыть и больше не вспоминать. Дазай забирает все силы, даже не осознавая этого. Он забирает их столько, что делает Чую слабым и беспомощным перед самим собой. Эта слабость хуже оков для Накахары. Об этой слабости может знать лишь один человек. Осаму любит, и поэтому, если того желает его Чу, он отпустит. — Если ты правда хочешь, чтобы я ушел, я уйду ты больше меня никогда не увидишь, я обещаю. — говорит Дазай, напоследок даря ангельский поцелуй, убирая огненные пряди с вспотевшего лба Накахары. Ответом служит молчание. Дазай расценивает его как согласие. Собрав все силы и волю, он отпускает Накахару, не оглядываясь уходит из спальни, а после и из квартиры. Слепо расчитывать на понимание и прощение, давно больного сердца, было глупо. Да он все еще любит его и по своему пытается доказать, что на него можно положиться, верить, любить. Но разве Накахара может, после его ухода. Уйти, не сказав ни слова, без записки, без звонка, чисто по английски. Осаму, уходил с тяжелым сердцем, не только из- за гибели лучшего друга. Но если бы он не решился на это, то скорее всего, потерял бы все. Агентство пускай и не сделало его идеальным, но лучше точно. Присутствие Ацуши, помогло по своему. С Акутагавой, такого бы не вышло. Рюнеске с Накаджимой, так похожи на них, но еще далеки от совершенсва. Да им предстоит долгий путь, но они могут стать еще одним лучшим дуэтом. Осаму решил поспособствовать этому и поэтому он в ВДА. Это не искупление грехов, нет, Осаму не стремится к этому, ему этот не нужно. Осаму хочет отвлечься и найти свой выход. Чуя сидит на кровати. Давление пульсирует в висках, руки трясутся. Он чувствует, что упустил, что-то важное и слишком ценное. В миг, все моменты связанные с тупой скумбрией, пролетели перед глазами. Чуя моргает. Его веки сликом тяжелы и кажется они влажные. Чуя вылетает из комнаты, следом из квартиры. Бежит к лифту, нервно нажимает кнопку вызова, но тот не приходит, решает бежать по лестнице. Падает, спотыкаясь о порожек входной двери в подъезд. В далеке разглядывается уходящий силует. — Даза-а-ай!!! — кричит, что есть мочи, из последних сил, сидя на коленях, на холодном бетоне, в белой рубашке, почти весь перебинтованный и такой растрепанный. Дазай резко оборачивается и бежит со всех ног обратно. Он бежит, точно также спотыкаясь, добегая до своего полубога. Он подхватывает его на руки и прижимает к себе, на столько сильно, на сколько возможно, а последний не сопоротивляется и обвивает руками и ногами Осаму, ранняя на бежевый плащ, горячие сдезы. — Я не хочу больше просыпаться один. — шепчет Чуя, зная, что следующий рассвет, он встретит не один.