Я создан для великих дел

Лондон прекрасен осенью. Он утопает в золотых листьях, под которыми прячется размытая дождем грязь. Это так похоже на человеческую натуру… Люди так стремятся показать самую «лучшую» сторону себя, что даже не замечают, как их настоящая сущность становится все чернее. Чем Лондон приглянулся Михаилу? Англичане эту грязь не скрывают так явно, или показывают её настолько искусно, что порой Великобритания кажется рассадником демонов. Да, их тут немало, как и по всему миру, но отличить их от людишек довольно-таки сложно. Михаил никогда не понимал любовь отца к своему маленькому шедевру, который разросся на всю планету. С одной стороны он понимал уникальность людей, с другой — не считал их уникальность настолько высокой, чтобы ангелы приклонялись перед ними. Архангел чувствовал несправедливость, но ничего не мог с этим поделать. И вот он, уже не в первый раз, одним взмахом крыльев оказывается в одной из точек планеты и наблюдает. Просто наблюдает. Михаил может делать это с небес, но в живую все по другому. Это почти то же самое, что смотреть запись балета по телеку и понимать, что представление гораздо лучше лицезреть в театре. Где-нибудь на 8 или 9 ряду, где не слишком близко и не слишком далеко. Когда до тебя доходит сила танца, но при этом зритель остается чуточку в стороне. Он наблюдает, но не входит в прямое взаимодействие. Такова тактика архангела. Здесь, в парке при каком-то институте, он сидит уже не в первый раз. Он бывал здесь и 15 веке, и во времена Первой Мировой войны. Во многих временных точках. И каждый раз он приходил к одному и тому же вопросу: «Почему они?». Михаил так и не нашел ответа, опустил руки, бросив все на самотек, понимая, что никогда не получит ответ на этот вопрос. На улице снова начинает моросить. Люди тут же стали раскрывать свои темные зонты и бежать в гораздо ускоренном ритме. Все хотят побыстрее пойти домой, спрятаться, укрыться от естественного поведения природы, которую они так испоганили. Михаил встает с намокшей под моросью скамьи и подходит к почти развалившемуся дереву. Оно растет тут уже много лет. Михаил даже помнит, как оно здесь оказалось. Его посадила одна молодая семья, в знак того, что их род будет жить столько, сколько и это дерево. Род действительно живет до сих пор, но он рассеян по всей планете и даже понятия не имеет, что дерево по праву принадлежит им. А ведь легенда осталась, и люди знают про неё. Правда табличку повесили на дерево, которое находится за двумя поворотами отсюда. Всё-таки люди глупы, как бы Михаил не старался их здраво защищать. Глубокий вздох вырвался вместе с горячим паром из легких человеческого тела. Чужого человеческого тела… Пусть Дин Винчестер и является его сосудом, но самого человека он убивать не в праве. Жалость не дает. Есть же в этом мире значимые люди, которые должны жить и жить для великих целей, а значит, и убивать их — дело греховное. Михаил чувствует его, чувствует первородного владельца и этого ему становится тошно. Он ведь вправе прямо сейчас выбросить душонку Дина в это дерево, да и забыть, но что-то же его останавливает? Михаил и не заметил, как от размышлений дерево стало буквально оживать. Его ветки теперь не такие сухие, желтые листья стали золотыми, а корни вонзались в землю не в последней надежде на жизнь, а с уверенностью тянуться дальше к небесам. — Как вы это сделали? — послышался тоненький голосок за спиной архангела. Брови тут же взлетели в удивлении, а полы длинного пальто резко колыхнулись. Михаил увидел перед собой девочку, держащую на поводке щенка хаски. На вид лет 12, не больше. Одежда потрепанная и грязная, хвостики рыжих волос съехали, а лицо красное и довольное. Михаил усмехнулся этому невинному существу. — Хотя стойте! Подождите! Не говорите, я сама догадаюсь… Девочка крепче схватила поводок и стала ходить вокруг дерева, с любопытством оглядывая его. Щенок ходил рядом с ней, обнюхивая торчащие из-под земли корни. Архангел молчал и вновь наблюдал. Дитя, совсем дитя. Одна, поздним вечером. — Где твои родные? — спросил архангел, его голос был обманчиво мягок. Вроде так обычно обращаются родители к своим детям. — А как вы это сделали? — задала девочка встречный вопрос. Она все-таки сдалась и не смогла придумать разумного объяснения сему чуду. — На улице поздно, не боишься встретить маньяка? — Они здесь не водятся, тут слишком открытая местность, много свидетелей, — девочка с уверенностью взрослого посмотрела в глаза архангела. В них плескался зеленый огонек любопытства и… чего-то ещё. Михаил не мог назвать чего именно. Он не силен в человеческих эмоциях. — Как вы это сделали? — А вдруг маньяк я и прямо сейчас убью тебя? — продолжал игнорировать простой для него вопрос Михаил. Повисла неловкая пауза, которая резко прервалась звонким смехом ребенка. Архангел слегка поморщился от резанувшего его уши слишком высокого голоса. — Вы трюкач, а не маньяк! Маньяки деревья не лечат! — как само собой разумеющиеся, сказала девчонка. Михаила поразила наивность ребенка. Ещё пару веков назад в её возрасте девочки выходили замуж и готовились к тому, что им придется рожать детей и воспитывать их по своему подобию. Этот же ребенок беззаботен и свободен? Эта яркая улыбка говорит о том, что её не заботит ничего. Видимо, растет в «благополучной» семье, как принято говорить у людей. Её любят и обожают, дарят все, что она попросит — об этом говорит затихший щенок. Михаилу вдруг стало интересно, а что будет с этой девочкой через много лет? Как сильно разрушиться её сказочный мир о жуткую реальность? Или же её судьба бессмысленна и она проживет свою жизнь в таком же беззаботном ключе? — Мария! Отстань от человека! Нам пора домой! Бери Джека на руки и вперед! — послышался голос уже взрослой женщины. Девочка тут же опустила свои зеленые глазки и сгорбила спину. К дереву подбежала женщина средних лет с сальным пучком таких же огненных волос, что и у дочери. Её вид был таким же потрепанным, но лицо уже не такое счастливое. Оно было полно усталости, огорчения и злости. Женщина схватила ребенка за руку и потащила в сторону выхода из парка. Марию продолжали отчитывать, но она будто не слышала причитаний матери. Ей приходится их слышать далеко не в первый раз, но сейчас её взгляд все ещё был прикован к архангелу. Мария всё ещё ждала ответа, она хотела узнать, хотела понять кто он. Усмехнувшись в который раз, Михаил прикоснулся к дереву. Он не отрывал глаз от девочки, пока листья дерева окрашивались в цвет глаз Марии. Такие же ярко-зеленые. Глаза ребенка загорелись ещё сильнее. Она была в восторге, даже несмотря на крики и одергивания женщины. Он смотрел на неё до тех пор, пока рыжая парочка не скрылась за поворотом, где и было неправильное дерево с табличкой. А Михаилу всё ещё интересно: что станет с этой беззаботной девчушкой? Сейчас осень 2007 года, что же будет с этой девочкой через десять лет? Взмах крыльев и он стоит под тем же самым деревом, а глаза щиплет от яркого солнца. Парк живет своей студенческой жизнью. Быстрый взгляд на наручные часы и архангел понимает, что сейчас обычный майский полдень 2017 года. Вдохнув полной грудью, Михаил ощутил свежий запах травы. Он прикрыл глаза в ожидании. Она сейчас будет здесь. — Отвали от меня! Я же сказала, что не буду выполнять за тебя работу! Нехрен было спать дома во время лекций! — посыпались грубые слова тоненьким голоском, который приобрел легкую хрипотцу с возрастом. Взгляд архангела упал на мимо проходящую девушку. Её волосы были распущены и спадали на черную кожаную куртку. В руках у неё был пакет с мольбертом, на котором была изображена картина, которую разглядеть, увы, невозможно. Архангел ловит себя на мысли, что Дину она бы понравилась. Девушка о чем-то спорила с каким-то парнем. Выглядел он гораздо хуже матери девушки. Возможно, любитель позабавиться с алкоголем и парочкой косячков. Мария кричала, но делала это не так, как своя мать. Она кричала грубее, громче, без каких-либо тормозов. Значит, такой была мать в её глазах? Не удивительно, дети воспринимают мир гораздо сильнее и ближе к душе и сердцу. Наконец, Мария оторвалась от назойливого наркомана и пошла в сторону многовекового дерева, параллельно доставая пачку дешевых сигарет. Забавно, что голос охрип не от возраста, а от возможности успокоить собственные нервы. Она уже взяла в рот папиросу и поднесла зажигалку. Видно, как она в нетерпении затянуться и ощутить никотин в легких. — Не стоит, поверь мне, — вырвалось из уст мужчины. Реакция Марии была примерно такой же, как и у архангела буквально несколько минут назад для него, и много лет назад для неё. Девушка удивленно приподняла одну бровь, окидывая взглядом силуэт Михаила. — Не ваше дело, дядя, — резко отозвалась девушка и закурила. Она уже решила продолжить свой путь, но следующая фраза заставила её замереть в оцепенении. — Как Джек? — спокойно, обыденным тоном спросил архангел, предчувствуя недовольное бормотание в стиле: «Ходят здесь всякие сумасшедшие, и никому дела до них нет». — О ком вы? Не знаю такого, — девушка обернулась и выдохнула едкий дым. Мария с вызовом смотрела на мужчину. В душе же у неё была паника. Джек скончался недели две назад под колесами одного отморозка. Единственный лучик света в её жизни погиб из-за какой-то пьяницы. Прямо как мать. — Это дерево говорит об обратном. С минуту ничего не происходило. Снова эта пауза и ярко-зеленые глаза, которые медленно окрашивались в удивленный оттенок. Ухмылка на лице архангела стала расцветать. Михаилу стыдно признаться, но больше всего ему нравится наблюдать за эмоциями. За самыми яркими эмоциями. — Кто вы такой? — с ужасом спросила Мария, вспоминая сказку из детства. Точнее, так её называла мать, сама же она верила в этого человека до самого конца школы. Она несла этот образ через все терны к «звездам». Она держит этот образ в своих руках, на этом проклятом мольберте. А он читает, он читает всё, что пережила эта девушка, он наслаждается своим наблюдением. — Если я не ошибаюсь, ты назвала меня трюкачом, — с самой довольной интонацией произнес Михаил. Ещё немного погодя, ему все-таки захотелось добить бедное создание. — Сходи ко врачу, твои легкие не в самом лучшем состоянии. И исчез, как будто его здесь никогда и не было. Он лицезрел то, что действительно хотел. Архангел в который раз убедился, что ангелы и люди не такие уж разные. Как-то раз отец сказал ему: "Небесные существа не способны творить. Они не смогут написать музыку или нарисовать прекрасную картину". Что ж, в чем-то он прав, они действительно этого сделать не могут, но они способны создавать образы в людях и писать историю. Они способны менять людей, чтобы те творили в их честь. И в который раз, Михаил понял, что люди не достойны преклоненных голов небесных существ. Люди и ангелы могут быть равными в своем великолепии. Жалко, что такое бывает только в самых редких случаях.