Кукловод

— Я нашел бомбу! — Хосок садится на край твоего рабочего стола, смотрит сверху вниз, улыбается, светится весь. — Редактор уже одобрил, начальство тоже, — ты трешь двумя пальцами переносицу, снимаешь очки. — Помнишь, я тебе рассказывал о мастере, создающем куклы? — Да, помню. Они очень реалистично выглядят, я в интернете видела. — Тебе выпала прекрасная возможность увидеть все вживую, — Чон щёлкает пальцами ты перед твоим лицом и чмокает к лоб. — Нужно взять интервью у этого мастера. Вопросы сама придумать можешь. — Конечно. Смотришь на часы, ещё только 11 утра, а ты уже свою статью дописала. Работа в редакции городской газеты, конечно, трудна, но тебе нравится. Складываешь в сумочку блокнот, ручку и телефон. — Одолжишь свою машину? Хосок - тот самый парень, который за тобой колени в кровь стирает, не обращая внимания на других девушек. Сначала всё казалось его личной игрой, а потом он стал настойчив, перетрахав всех девушек в редакции. Подкатывает не так открыто, заботится, ухаживает, маленькие подарочки подсовывает, зная, что ты не принимаешь чего-то больше и дороже кофе или маленького букетика цветов, а то и получает за цветы и дарит в горшках. Хосок - твоё личное солнышко, освещающее серые будни. Он всегда улыбается, со всеми вежлив, даже когда злится. Но однажды он вскипел, увидев, как ты танцуешь с коллегой по цеху, нагло украл тебя у него, танцевал сам, а потом увёз к себе, а на утро вы проснулись голые и в объятьях друг друга. С того случая он стал ещё настойчивее, а твои чувства с каждым днём острее. «Выйдешь за меня?», - ты приехала забрать его с бара в три часа ночи, а он предложениями раскидывается, на утро не вспомнил. Ты так думаешь. — Она такая же моя, как и твоя, — достаёт ключи из кармана и протягивает тебе. — Только камеру не зарядили. Сделаешь фото на телефон? — Хорошо. * * * Ты припарковалась у дома в готическом стиле, поставила машину на сигнализацию, а тебя, кажется, ждут. На каменном крыльце стоит достаточно высокий парень, прячет руки за спиной, наверняка пальцы переплетены, улыбается приветливо. Хозяин дома. Лично встречает тебя, улыбается, протягивает руку, помогая подняться по ступенькам. — Я ждал Вас, Ким Т/и. У него голос мелодичный, бархатистый, парфюм вкусно пахнет, а одежда и вовсе говорит о том, что он чуть ли не принц из сказки. — Очень приятно познакомиться, мистер Чон, — улыбаешься дежурно, как это делаешь на всех интервью. — Я, кажется, опоздала. Извините. — Ничего страшного. Вы приехали вовремя. Он пропускает тебя внутрь дома. Внутри немного прохладно, свежо, но темно, видимо плотные шторы тому причина, а свет включают только вечером или не включают вовсе. Ты идёшь за парнем, он выглядит моложе своих лет, похож на подростка. Чонгук ведёт по коридорам, позволяя рассмотреть картины, которые освещают маленькие прямоугольные фонарики. — Я так понимаю, вы приехали, чтобы взять у меня интервью? Вопрос слишком очевиден, риторический. Ты отвечаешь «да» и вы выходите в просторный зал, ярко освещенный светом из окон. По середине огромной комнаты стоят два кресла и диван, столик на резных ножках, идеально лакированный, на нём стоит ваза с цветами. На диване маленькие подушки с узорами цветов перелеваются на солнце, они, кажется, сшиты из настоящего шёлка, кажутся очень мягкими и гладкими. Весь этот зал, как и дом вцелом - олицетворение огромного состояния. Шторы такие же плотные, только раздвинуты, позволяют свету проникать, освещать, играться со стеклом на небольшом комоде у стены, статуэтками в огромном шкафу со стеклянными дверцами. — Присаживайтесь, — Чонгук приглашает сесть на диван, сам садится в кресло напротив. Тебе неловко, ты впервые в таком месте. Тут дорого, красиво все, давит на плечи безумной энергией хозяина и собственных фантазий. «Словно принц из сказки...», - проносится у тебя в голове. Ты достаёшь из сумочки блокнот и ручку, щёлкаешь ею. — Мистер Чон, — голос от волнения дрожит. Такого ещё не было. — Мы можем начать интервью? — Конечно, — он кивает, устраивается удобнее. — Вы - самый знаменитый художник-кукольник. Я думаю, что нашим читателям будет очень интересно узнать, как вы добились такого успеха и с чего начали. Он смотрит на тебя с минуту, будто изучает, заглядывает прямо в душу, локоть размещает на подлокотнике, ребром ладони подпирает голову, большим пальцем проводит по линии челюсти с левой стороны. Тебе кажется, что ты ляпнула что-то не то, не с того начала. — Я начал обычным неприметным дизайнером одежды, — начинает он, а ты записываешь все в блокнот под написанным вопросом. — Но особого успеха не добился. Как-то раз мне удалось посетить Макао, я посетил модный показ, а потом решил прогуляться по улицам и набрёл на магазин с различной атрибутикой для фокусников. Карты, шляпы, различные безделушки, но меня привлекло не это, — ты записываешь каждое слово. Было бы легче, если бы ты взяла диктофон, а на телефоне заряда 20%. Не хватит. — Меня привлекла кукла. Знаете, те самые куклы, которыми управляет кукловод? Она сидела на полке, немного склонив голову. Её волосы переливались в свете лампы, глаза казались живыми. Она была похожа больше на ребенка, чем на куклу. — Вы её купили? — Нет. Она меня вдохновила. Я вернулся домой, решил начать с малого. Создал несколько небольших экземпляров, понял, что хочу большего... У него слишком прямой и пронзительный взгляд, который до костей прибирает, заставляет смотреть только на него, завораживает, гипнотизирует. — Думаю, мои работы уже знакомы вам? — Хотелось бы увидеть их не через монитор, — скромно произносишь ты. Ты не играешь, нет, ты искренне это говоришь, потому что интересно по-настоящему. — Конечно. Чонгук встаёт, поправляет длинный пиджак, приглашает тебя вперёд, обходишь столик, а потом и кресло, Чонгук ровняется с тобой, идёт совсем рядом. Увидел бы это Хосок - порвал Чонгука на части, не задумываясь о том, кто он такой. У парня планы на тебя серьёзные. — Я покажу свою мастерскую, — отвечает на немой вопрос в твоих глазах. — Они стоят вот так, — останавливаешься у первой куклы, что одиноко стоит у стены. — В коридоре? — Да. Одна рука поднята, пальцы едва касаются пухлых губ цвета вишни, тонкая шея, как и запястья, которые украшены широкой лентой, такая же лента на голове. Завязана в красивый бант сбоку. Лицо гладкое, мраморное, идеальное. Чонгук знает свое дело. Румянец кажется совсем естественным, придаёт реалистичность. Глазки большие с пушистыми ресницами. Тело худое, скрыто под тканью лёгкого платья нежно-голубого цвета. За спиной куклы стержень и обруч, удерживающие её в таком положении. — Очень красивая, — ты достаёшь из сумочки телефон, совсем забыв спросить разрешения на съёмку. — Я могу сделать несколько фото? — Делайте всё, что считаете нужным. Ты фотографируешь, следуешь за парнем в мастерскую, разглядывая по дороге кукол, стоящих вдоль стены. Каждая из них отличается от остальных выражением лица, одеждой, прической, макияжем, но каждая из них красива по своему. В мастерской пахнет клеем, свежей бумагой. Огромные шкафы с различными банками, коробками с надписями, на столе лежат мотки ткани, где-то свисают тонкие нити жемчуга, атласные ленты, различные чертежи и рисунки разбросаны по большому столу. Наверное, за ним происходит основная работа. Ты делаешь снимки на телефон, который кричит, что заряд батареи снижается с каждой секундой. Ты видишь в углу манекен, одетый в красивое красное платье, которое могло бы подойти и тебе. — Как долго длится создание одной куклы? — Два-три месяца. На втором этаже есть целая комната с ними. — Правда? Я могу посмотреть? — Для вас что угодно. Комната светлая, каждая кукла видна идеально. Их много, у каждой своя поза, выражение лица, присущее только ей. Ты делаешь фото, рассматриваешь каждую. Что-то тебе подсказывает, что они больше похожи на людей, чем на кукол. Не можешь удержаться и подушечками пальцев проводишь по щеке одной, ощущая гладкость, мягкость и тепло. «Будто настоящая», - думаешь ты. Ты случайно пальцем переключаешь на видеосъёмка, но не обращаешь внимания, оставишь для себя. — Я приготовлю нам чай. — Не стоит, - отрываешься от куклы. — Я не могу отпустить гостью, не угостив её, — Чонгук улыбается слишком сладко, приторно, выходит из комнаты, а ты продолжаешь снимать и рассматривать кукол. Тебе они кажутся слишком настоящими, реалистичными и ты, кажется слышишь чьё-то дыхание. Не твоё точно, поворачиваешься, чтобы проверить, не пришёл ли Чонгук. Его нет. Поворачиваешь голову к кукле, а она на тебя по-другому смотрит. /включите второй трек/ — Тихо! Он может услышать, — её губы двигаются как настоящие, она говорит, ты вздрагиваешь крупно, хочешь отойти, но твою руку хватает ее рука. Теплая, настоящая, ты моргаешь часто, пугаешься не на шутку. Тебе не кажется, она настоящая, живая, кажется, нет, точно. Дышит, моргает, говорит. — Беги отсюда! Он сделает с тобой тоже, что и с нами. Он не тот, за кого себя выдает. Тебе нужно бежать, слышишь? Она меняется в лице, принимает выражение лица, что было до этого, складывает руки на животе, а ты больше не ощущаешь тепла на своей руке. Ты взглядом по ее лицу бегаешь, надеясь, что она продолжит, но видишь лишь своё отражение в ее глазах и парня за своей спиной. Он за горло хватает, к спине прижимается, твою шею горячим дыханием обдает. Совсем неприятно, больно и страшно.. — Не бойся, — шепчет он, надавливая сильно, отчего ты ртом воздух хватаешь жадно. — Я не сделаю тебе больно. Тебя до костей пробирает, трясёт, еле на ногах стоишь. Понимаешь, что бежать нужно заявить в полицию, умереть можешь или станешь одной из его «кукол». Он назад ступает, тебя за собой ведёт, но ты вырываешься, толкаешь его, получаешь пощёчину со всей силы, но не падаешь, бежишь к лестнице. Чонгук идёт за тобой, не торопясь вовсе, поправляет рукава пиджака, спускается по лестнице в то время, как ты на последних ступеньках о собственную ногу спотыкается, падаешь на пол, ударяясь рукой о железноые перила. Больно, плакать хочется, ты кожу содрала, но сбежать хочется сильнее. Поднимаешься на ноги, еле ими перебираешь, пытаешься бежать, на тебя с лёгкостью опускают на пол, нависают, вызывая новый приступ страха. Он совсем близко, смотрит хищно, от его приветливой улыбки остался оскал, нагоняющий страх. — То красное платье идеально будет смотреться на тебе, — проводит пальцами по твоей щеке, вытирая слезу. Ты тянешься к столику, чтобы взять вазу, у тебя это получается. Что есть сил бьешь его по голове этой вазой, толкаешь ногами и уползаешь подальше. Чонгук за голову держится, на ноги встаёт, на ладонь свою смотрит. Капли крови. Ты поранила его. Ты прячешься за шторкой в коридоре, задерживаешь дыхание, чтобы звуков не издавать, рот рукой закрываешь. Ты разбила коленку, рука садит от содранной кожи, щипит, больно и страшно. Страх липнет ко всему телу, кутая в черный туман, утягивает за собой. Глаза плохо видят в темноте, ты на ощупь идёшь, держась за стену, ногами босыми переступаешь, стараясь не шлёпать ими. — Далеко собралась? Твоя рука касается чего-то теплого и твердого, хватают за волосы и бьют головой о стену. Ты падаешь на пол, хватаешься за голову, не видишь ничего абсолютно, полезешь вроде к двери. Чонгук наклоняется, дышит громко, чтобы ты слышала, что он рядом, уже собирается схватить тебя снова, как наверху что-то с грохотом падает, а потом девичий крик. Это твой шанс. Чонгук выходит в проем, ты видишь его широкую спину, подскакиваешь и выбегаешь на улицу. Плевать, что босая, плевать, что почти не видишь и не соображаешь ничего, бежишь к машине, на бегу снимая с сигнализации, прыгаешь в нее и мычишь подальше от этого дома, боясь погони. Хосок сидит за компьютером, когда ты появляешься в редакции, ступает медленно, пытаясь найти опору в любой поверхности, оседаешь на диван. У тебя губы дрожат, колени болят, рука, кажется, онемела от боли. — Ну как интер... — у Хосока шок на лице, он подскакивает со стула, подбегает к тебе, на колени перед тобой падает, лицо поднимает. — Что случилось? Ты пустой взгляд на него поднимаешь, смотришь будто сквозь, сглатываешь. Тебе удалось убежать, удалось спасти свой зад. В голове каша, куклы, Чонгук, живые девушки. Ты закрываешь глаза, но открываешь их вновь, потому что перед глазами его оскал появляется. Хосок твои щёки ладонями обхватывает, подушечками пальцев слёзы стирает. — Ты в аварию попала? — Он... Он чуть не убил меня, — хрипишь ты. — Куклы... Они, они не куклы, Хосок! Это живые девушки, он держит их там, понимаешь? Он какой-то извращенец, маньяк! Хосок! — Я не понимаю, Т/и. Парень садится на диван, ноги твои через свои перекидывает. У него что-то ломается внутри, когда он слышит это, но поверить не может. — Что произошло? — Я приехала, начала задавать вопросы, потом мы пошли смотреть его мастерскую, а потом он... Ушёл. Со мной девушка заговорила, она сказала, чтобы я бежала. Она теплая, настоящая! Понимаешь? Она меня за руку держала! А потом он вернулся, — начинаешь рыдать, вспоминая это. — Он придушил меня, я начала вырываться, а потом сбежала. Мне повезло, Хо, кто-то из девушек закричал и он отвлёкся! Мне просто повезло! У меня нет доказательств, я оставила все там... Мне было так страшно... — Иди сюда, — Хосок обнимает тебя, твою голову прижимает к груди, целует в макушку. — Тише, маленькая. Я рядом. Тебя трясёт крупно, дрожит все тело, за футболку парня руками цепляешься. Тебе страшно, страх липкими пятнами покрывает всё твоё тело. Ты боишься думать о том доме, но понимаешь, что должна туда вернуться. * * * Хосок увязался за тобой под предлогом «сама не сбежишь, если это правда», поэтому вы припарковались подальше от дома Чона и аккуратно, вдоль забора идете к его замку. Хосок уже позвонил в полицию, иначе вас обоих могут убить, ты уверена в этом, надеешься, что Чонгука нет дома. На парковке нет его машины, она стояла вчера, сегодня ее нет, значит уехал, либо в гараже, но склоняешься к первому варианту. Хочется верить в это. — Я до сих пор считаю это плохой идеей, Т/и, — шепчет Хосок, тихо ступая за тобой. Вас встречает мрак и дорожка света на полу, ничего не видно дальше собственного носа, но стараешься идти. — Он мог забрать твою сумку. Не думаю, что он до такой степени идиот, чтобы оставлять улики. — Я тоже так думаю, но стоит надеяться на лучшее. Только не шуми, он может быть дома. У тебя на лбу три пластыря, запястье перемотано бинтом, про ноги стоит молчать, но ты глотаешь страх и идёшь вперёд, ведя за собой Хосока, который пытается разглядеть хоть что-то во тьме. Выходишь из темного помещения, жмуришься от яркого потока света, к которому твои глаза привыкают предательски медленно и неприятно. Уже плевать на телефон, нужно дождаться приезда полиции, сдать им Чона, спасти всех девушек и бежать домой, чтобы успокоиться, обнять Хосока и сказать, как сильно ты его всё-таки любишь. Выходишь в просторную гостиную, осматриваешь ее медленно, надеясь найти хоть какую-то свою вещь. Но шум позади отвлекает тебя, что-то падает на пол глухо и быстро, а потом тишина. — Хосок, я же просила не шуметь, — шикаешь ты. — Он больше не будет шуметь, — голос разливается по венам холодной сталью, пугает до мозга костей, вздрагиваешь крупно, вспоминая вчерашний вечер. Его улыбку, манеры, а потом живых кукол, одной из которых ты вчера едва не стала. Оборачиваешься. Хосок лежит на полу без сознания, Чонгук перешагивает через него, идёт прямиком на тебя, дьявольски улыбаясь. — Я знал, что ты вернёшься, милая. Нужно бежать, спрятаться хотя бы на минуту, чтобы подумать, решить, как поступить. Срываешься с места, бежишь по лестнице на трясущихся ногах, пытаешься держать себя в руках, но слёзы уже скатываются по щекам, обжигая кожу. Забегаешь в какую-то комнату. Темно, шторы зашторены, прикрываешь дверь, оставляя тонкую полосу света, держишь ручку. В комнате напротив видишь ту самую комнату с «экспонатами». Тебе нужно попасть туда, там есть подставки или хоть что-то тяжёлое, чем можно защититься. Сердце колотиться в бешеном ритме, отдавая в висках, безумно страшно и глупо было прийти сюда вдвоём, но вести ораву - не было смысла. Слышишь шаги, тихое посвистываение, Чонгук проходит мимо, лениво переставляя ноги. Тебе нужно попасть в комнату напротив, не привлекая внимания. Чонгук останавливается в конце коридора, когда ты решаешься сделать несколько тихих шагов в комнату напротив и закрыть дверь. На тебя сразу же устремляется добрые два десятка пар глаз, каждый по своему красив и несчастен. Девушки смотрят на тебя с сожалением, болью и отчаянием, а ты слышишь, как Чонгук идёт сюда, поэтому прячешься за шкафами, а «куклы» принимают прежнее положение. Комната погружается в тишину, становится жутко и страшно. Боишься даже пошевелиться, но голова сама поворачивается в сторону, а рука тянется к железному прут, который служит опорой для подставки. — Т/и, тебе не выбраться отсюда. Никому не удавалось это сделать. Нет, ты не струсишь. Прижимаешь эту «арматуру» к плечу, руками крепко держишь, а шагов уже не слышно, это пугает ещё сильнее. Чонгук стоит в близко, ждёт, когда ты сдашься, решишь вылезти из своего «укрытия». У Хосока дела лучше обстоят намного. Тяжело поднимается с пола и то с помощью незнакомой ему девушки, что плачет, просит его торопиться, тонкими руками его тянет вверх, а Чон выполняет, медленно, но выполняет. У парня глаза огромные, голова болит, кружится, он на ногах еле стоит, за хрупкое плечо держится. — Он там... — блондинка указывает на лестницу, помогает Хосоку идти. — Он... Он может убить ее... У парня одна цель: спасти тебя. И он идёт, поднимается по лестнице, заглядывает в первую комнату. Ничего, только одежда. И ничего не слышно. В доме тишина. Все реально, по-настоящему, а он не верил тебе, теперь корит себя за это, боится потерять. — Тебе лучше выйти сейчас или я тебя выращу, — наверняка на лице Чонгука дьявольская усмешка. — И тогда тебе будет больно, — ты, кажется, не дышишь давно. — Не трогай её! Чонгук поворачивает голову в сторону звука. Та девушка в нежно-голубом платье делает шаг вперёд, дрожит вся, но из последних сил заставляет себя поднять стеклянный взгляд на парня. Он знает, что бежать тебе некуда, ты не выберешься из его дома, отходит от шкафа, а ты видишь, как он стремительно приближается к ней. Кто-то из девушек кидается, чтобы остановить его, но один мощный удар заставляет остановиться и забиться в угол, с ужасом наблюдать, как бедняжка будет наказана. Ты дрожишь, по шагам ступаешь за парнем, сильнее прут сжимая, а он уже пальцами сжимает тонкую шею, заставляя хватать ртом воздух. — Маленькая сучка! — на твоих глазах убивают медленно, чтобы показать тебе этот ужас. Ему плевать на попытки расцарапать его кожу, оттолкнуть, слёзы. Чонгук давить на шею сильно, перекрывая воздух. — Т/и! Ты вздрагиваешь крупно, отходишь назад, дрожишь, руки трясутся, по белоснежной рубашке растекается бардовое пятно, режет взгляд, но радует одно - его руки опускаются, отпускают «куклу». Страх липнет к коже, обволакивает все изнутри, заставляет дрожать, упасть на пол и прижать колени к груди. Хосок замер в дверном проёме, Чонгук падает на пол, вздрагивает несколько раз, прежде чем закрыть глаза. Из глаз горячие дорожки бегут, обжигают кожу, бегут по щекам, к шее. У Хосока страх в глазах замер, прилип к лицу гримасой, испортил его. * * * — Он наказывал жестоко, — руки трясутся, но подносят кружку с чаем к губам. — Изнасилование для него ничего не значило, просто... Будто дышал этим. Несколько девочек убил, потому что они пытались сбежать из дома. Хосок прижимает тебя сильнее, обнимает за плечи. Вы сидите в комнате допроса и понимаете, что все уже позади и бояться нечего, но с каждым новым показанием всплывают далеко не радужные факты о Чон Чонгуке. Хосок кутает тебя в плед, целует в висок, вздыхая тяжело. Все закончилось, вы уедите в другой город, ближе к морю, чтобы отдохнуть, подарить друг другу возможность насладиться друг другом. И все будет хорошо, до момента, пока в Сеуле не появится новая проблема. Подражатель.