Гермиона
Mus.: Twenty one pilots — Heathens
— Авада Кедавра! Гермиона бы уже должна была привыкнуть к этому заклинанию. Привыкнуть даже к бесконечной борьбе Драко с Малфасом. Но не смогла. Не смогла и никогда не сможет. Разве можно спокойно смотреть на то, как любимый человек раз за разом страдает, сталкиваясь, кажется, с худшим кошмаром каждого — с самим собой. Медленными шажками она подходит к Драко по хрустящему снегу. Садится рядом, сжимая холодную ладонь. Конечно, холодную. Ведь он так совсем околеет, лёжа на снегу. Сумасшедшая мысль наколдовать плед или одеяло под слизеринцем заставляет девушку нервно улыбнуться. Лишь одним уголком губ. — Истерика? — уточняет Теодор, стоя рядом, переводя настороженный взгляд с Малфоя на его двойника, и обратно. — Почти, — спокойно кивает аврор, от чего кудри рассыпаются по плечам. — Лучше не трогай, мало ли, — резонно замечает Нотт. Грейнджер слушается. Сжав зубы, не желая того, но слушается, отпуская ладонь. Всё не двигаясь с места. Кажется, Драко открывает глаза слишком быстро. Почему-то Гермиона думала, что это произойдёт не так скоро. И всё же сразу вновь осторожно касается ладони молодого человека, мысленно взывая к ответу. Получилось? Это ведь ты, Драко? — Выйдешь за меня? Иначе не расскажу почему и для чего камень создал Малфаса. Изогнув бровь, Грейнджер не сдерживает той же самой нервной улыбки. Но одновременно с тем счастливой. Какой же дурак. И в какой-то степени Гермиона даже подписывается почти под каждым словом Нотта, в голосе которого сквозит отчётливое облегчение. — В нашей стране запрещены однополые браки, — замечает она, даже не поднимая взгляд на их общего друга, но прикладывая ладонь Драко к своей щеке. Стоя у широкого окна, Гермиона сжимает в руках стакан огневиски, которого заботливый Забини плеснул ей слишком щедро. Прикасаясь к стеклянной поверхности губами, она не пьёт. Но даже запах одновременно отрезвляет и успокаивает. Дарит то тепло, которого так не хватало там, у развалин, пока они смотрели на двух абсолютно идентичных, но таких разных Драко и Малфаса. Только вот, пока другие то подозревают, что внутри тела её любимого человека их враг, то убеждаются в обратном, вновь ломают голову над тем, что же им делать, слизеринка и на долю секунды не сводит взгляда с Малфоя. За этот вечер уже несколько раз она настороженно замирала, когда губы Драко растягивались в ухмылке, так чертовски похожей на малфасовскую. Или когда от взгляда, скользящего по ней или кому-то из друзей, по спине бегут липкие мурашки опасения. И сейчас девушка действительно не понимает: стоит переживать или это лишь успешно развивающаяся паранойя? Вероятно, действительно паранойя, которую Гермиона сухо затыкает, оставляя бесноваться где-то глубоко, в том тёмном уголке её души, в который она не собирается заглядывать. — Надеюсь, ты понимаешь, что браки в нашей семье — это навсегда. Другими словами, ты сама впуталась в это. И больше не выпутаешься, будешь с ним на веки вечные, милочка. Вскинув бровь, Гермиона поджимает губы, стараясь сдержать рвущуюся улыбку. Эта суровость Нарциссы почему-то ни капли не пугает, лишь забавляет. Вероятно потому, что обе женщины уже знают ответ Грейнджер. — Если бы эта свадьба была не навсегда, то я бы даже не соглашалась, — несколько надменно проговаривает Гермиона, понимая, что уже давно перестала чувствовать трепет и страх перед главной женщиной семьи Малфой. — Тем более, я уже выпуталась из этого, — слизеринка кивает на дверь, за которой скрылись Андромеда и Драко. — И те четыре года свободы я готова променять на жизнь с вашим сыном, Нарцисса. Вздёрнув ровный аристократичный носик, миссис Малфой молчит, поджимая тонкие губы. Совсем, как Гермиона. — Достойный ответ. — Ученик превзошёл учителя? — нагло улыбается девушка и заливается смехом, когда взгляд Нарциссы в один миг становится недовольным. — Ты веришь ему? Гермиона отталкивается от холодного камня, проходя в центр комнаты. Тяжело выдыхает, перекатываясь с пяток на носки туфель почти на плоской подошве. — А ты? — Я первый спросил. Я проверил его сегодня, — Забини кивает в сторону стакана, предназначенного для виски. — Сыворотка правды, — кивает Гермиона, даже не удивляясь. А ведь она действительно не подумала об этом. Слишком поддалась радости и облегчению от возможности завершения всей этой чёртовой бесконечной истории. Кошмара, нависшего над ними и унёсшего жизни многих дорогих людей. И не только людей. — Твои наблюдения? — Драко… Это Драко. Заправив волосы за уши, Грейнджер складывает обе руки на груди, наблюдая за тем, как мулат копается в книгах, пока несколько склянок летают над котлом в котором бурлит нечто пахнущее далеко не розами. — Но иногда он так смотрит… И улыбается, что… Жуть берёт. Согласно кивнув, Блейз оборачивается к подруге. Сжав тонкое плечо, улыбается, слегка встряхивая девушку. — Иди наверх и ложись спать. Сегодня был тяжёлый день, особенно у вас. — Драко ещё не пришёл, — замечает Гермиона, немного всё же расслабляясь рядом с Блейзом, позволяя его уверенности пропитать её. — Нам ещё надо поговорить, — поигрывая бровями, Забини взмахивает волшебной палочкой, заставляя склянки опуститься на стол рядом с котлом. — Должен же я признаться, что сегодня проверял его. Горячая вода помогает вновь вздохнуть полной грудью, успокаивая внутренний тремор. Только сейчас в голове проясняется мысль: всё кончилось. Всё действительно закончилось. И победа на этот раз в их руках. Девушка не замечает, как засыпает, стоит голове коснуться подушки. Ей не снятся сны. Ничто не заставляет просыпаться, рассматривая комнату в темноте, выискивая врага, сжимая волшебную палочку. Пока сквозь сон не чувствует тепло родного тела, когда сильная рука обвивает её талию. Сонно приоткрыв глаза, Грейнджер кладёт на руку Малфоя свою. Едва сжимая его запястье тонкими пальцами, не собираясь выпускать до самого пробуждения. И ещё немного после. Солнце яркими лучами освещает зал, пока Грейнджер беззастенчиво сидит на коленях Малфоя. Мягко улыбается, ведя указательным пальцем по его щеке. Склоняет голову в бок, касаясь шеи кончиками пальцев. — Не надоело вам миловаться тут? Ни стыда, ни совести, — заявляет Нотт, с шумом аппарируя прямо в центр комнаты, от чего Гермиона только закатывает глаза и поднимает недовольный взгляд прямо над головой Драко, крепче сжимая его бёдра коленями. — А ты что, всё ещё хочешь взять моего жениха «в жёнушки»? — язвительно уточняет она, сжимая ворот рубашки Малфоя, слегка притягивая его к себе. — Опоздал, Нотт. Показав другу язык, Гермиона наклоняется ниже, целуя своего любимого, пока волосы спадают вниз, скрывая их обоих от взглядов других. Но всё же слезая с колен Драко, понимая, что такое поведение действительно слишком откровенно. — А вы ещё дату не сказали, так что никогда не поздно, — нагло ухмыляется Теодор, пропуская к креслу сперва свою жену, а после садясь рядом. — Они ещё многое не сказали, — проговаривает Блейз, зевая и проходя напрямую к креслу с высокой спинкой. И, прямо уставившись на друга, Забини изгибает бровь. — Да, Малфой? Непонимающе нахмурившись, Гермиона переводит взгляд на жениха, подтягивая под себя ноги. Блейз кивает, пока слушает то же, что ночью говорил ему Драко. Неизвестно, каким будет следующий шаг или действие слизеринца. Как он посмотрит или что скажет. И Гермиона понимает, почему время от времени её настораживает поведение Драко. Почему так напоминает Малфаса. Потому что они действительно стали единым целым. Абсолютно другим Драко Люциусом Малфоем. Удивительным образом это объяснение успокаивает. И дарит то самое облегчение, которое так и не наступило накануне в полной мере.***
— Я люблю тебя, Драко Малфой, — шепчет Гермиона, пока ветер путается в уложенных ещё утром, теперь слегка растрепавшихся, волосах, в которые вплетены две ленты: изумрудная и серебряная. Клеймо Пожирателей смерти заметно под тонким белоснежным кружевом, но, кажется, ни Гермиона, ни Драко не обращают на это внимания. Ведь оно давно стало частью её самой. Как стало частью Драко и почти каждого из них. То прошлое, без которого эти люди не стали бы теми, кто они есть сейчас. Гости веселятся в доме, который они с Драко, с помощью каждого из их друзей, восстанавливали долгие полгода. Кажется, как-то Теодор даже сказал, что Хогвартс и то было проще восстановить после нападения Волдеморта, чем Гнездо Дракона, который действительно уже стал домом и для Грейнджер. И именно в этом доме сегодня собрались они все, чтобы стать свидетелями того, как Драко и Гермиона свяжут свои судьбы.***
Гермиона наблюдает, как домовой эльф ставит перед ними десерт. Сожаление до сих пор отражается в тёмных глазах, а сердце сжимается. Несколько лет прошло с того момента, как на месте этого эльфа была Олли. — Не думал, что твой День рождения когда-либо будет отмечаться так официально, — бормочет Нотт, откидываясь на спинку стула и улыбаясь Драко. — А ты думаешь, что в его детстве в мэноре устраивались вечеринки, которым может позавидовать самый заядлый тусовщик? — изгибает бровь Забини. — Уже представляю эту картину. Все смеются, даже именинник. Ведь больше никому из них не угрожает опасность, как и магическому миру. Малфас исчез. Кажется, никто уже и не вспоминает о прошлом, действительно наслаждаясь каждым прожитым днём. Никто, кроме Грейнджер, которой часто слова или действия её мужа до мурашек напоминают того, другого. Кто, как когда-то сказал Драко, садится «за пульт управления», диктуя поведение Малфоя. Забини предположил, что объединение лишь позволило Драко высвободить те чувства и ту сторону характера, которую он сдерживал. Которую демонстрировал им Малфас. И стал более цельной личностью, принял своих демонов, перестав убегать от них, но шагая с ними рука об руку. Оставшись вдвоём и проводив гостей, Гермиона уходит в зал, где в кресле сидит её муж. Останавливается позади него, кладя руки на плечи возлюбленного. Смотрит в огонь, как и он. Обходит кресло, садясь на подлокотник, давая Малфою возможность обнять её. И вздрагивает, словно от порыва холодного ветра, когда смотрит на его лицо. Замечая т у с а м у ю улыбку, пока огонь отражается в серебре любимых ею глаз. — Сказала бы, что иногда ты сам на себя не похож, но совру, — ехидно замечает слизеринка, ведя пальцем по острой скуле. Поглаживая бёдра любимой, Драко кивает, разглядывая шоколад её глаз. — Похож на того самого психа? — смеётся юноша, ближе притягивая девушку к себе, кладя подбородок на её плечико. — Он и есть я, дорогая. Улыбнувшись, Гермиона уже не пугается этих слов, как могла бы, услышь их раньше. Сейчас она лишь тоже смотрит на огонь, потрескивающий в камине, наслаждаясь теплом этого мужчины. Её мужчины. — Я знаю.«Как осознать кто рядом? Может это психопат. Как вычислить убийцу из толпы простых ребят? И как долго знакомы мы уже с тобой? Спроси себя: кто я такой?»
Mus.: Twenty one pilots — Heathens
(cover Russian)