Ночь и брекеты - желания Минхо

— Чонин-а! Громкий голос резко раздается по всему общежитию с любимым именем на устах сотый раз за десять минут, а младший сильно вздрагивает, почти разливая безалкогольное содержимое стакана. Феликс из дальнего угла устало улыбается, посылая мысленную поддержку макнэ, собираясь выходить, находя себя третьим лишним в этой комнате. И только оставаясь наедине с едва соображающим «нечто», Ян не успевает словить сожаление за то, что поддержал идею выпить в родном общежитии глубокой ночью. Точнее просто посидеть рядом с кружечкой чаю. Да кто же знал, что Чан окажется прав, называя это сомнительной затеей. Бан лидер Чан прав всегда, дети. «Снова игнорируешь, йа!» — говорит старший и предпринимает попытку встать, находя опорой пустую бутылку от соджу, с которой началась вся вечеринка. Действие к удивлению получается, а сам Минхо мысленно нахваливает свою координацию. Собирает всю волю и трезвость в кулак, садясь напротив младшего на диване. Сверлит взглядом, расплываясь в довольной улыбке, что кажется вот-вот и комната заполнится мурчаньем. Резко падает на плечо Чонина, прижимаясь горячей щекой к открытому плечу, крепко обвивая руками талию. Так, что по телу бегут мурашки, а температура повышается к небесам. — Пошли гулять. «Нет. Точно нет. Ни за что» — произносит про себя Нини, следя за силуэтом Хо впереди, что с особым усердием старался наступать ножками на свою тень, тихо ворча. Молится чтобы тот не уткнулся носом в асфальт, когда внимание занимает белоснежный бордюр неподалеку. Но Ли слишком рассеянный и хаотичный, даже не дойдя до пункта назначения переключается на качели детской площадки, уверяя, что если сейчас не покачается на «вон той красной штуке», то считай прожил жизнь зря. Ян трепетно улыбается, сидя на соседнем сидении, наблюдая как Минхо рассказывает про характеры своих кошек, как скучает по концертам и что Хван-засранец вещи по комнате разбрасывает. В голове неразбериха, да и на языке не лучше. Про сердце поболтаем как-то позже, может быть. Ресницы так красиво подрагивают, когда хён начинает напевать любимую песню, снова пытаясь сфокусировать мысли на какой-то одной цели. Медленно выдыхает горячий пар, старается пускать колечками, уверенный в своих силах — Чонин пытается склеить собственное сердце тысячный раз за день. Идея посидеть с любимым хеном под крепкий чай, и не только, уже не кажется такой плохой. Даже приносит приятное покалывание где-то слева, где эхом отдается тихое «ащ, Чонина, не выходит!». Минхо надеется, что младший скинет его яркий румянец на алкоголь, а не на то, что он откровенно завис смотря на милые ямочки. В принципе надеется, что скинет всю сегодняшнюю ночь на алкоголь. Соджу резко бьет в голове в очередной раз — Минхо переплетает пальцы, громко смеясь с этого. Начинает перебирать их, сравнивать и хмыкать на то, что его гораздо черствее. Дымка в глазах станет ярче, веки прикроются, а сам приятным грузом упадет на плечо рядом, крепче сжимая ладонь. — Ты такой красивый, Чонин-а, — тихо скажет, искренне улыбаясь в полудреме, слыша как сбивается дыхание у младшего, а сердцебиение кажется слышно даже на расстоянии, когда собственное уже звенит в ушах. Последним что почувствует перед «пробуждением» будет теплая ладонь в волосах и мягкие губы на своих. Совсем невесомо и ласково, боясь спугнуть или вызвать неприязнь действиями. Минхо искренне улыбнется, открывая глаза, перехватывая владение всем в свои руки. Чонин снова постарается удержать внутри все в сохранности, понимая, что кажется взаимность стоит искать не только в сказках. — Йенни, — старший снова всматривается в чужие глаза, что так красиво отражают звездное небо, видит всю душу кажется, даже немного больше, но задурманенный разум может уловить лишь одну мысль из огромной лавины в голове, не всегда трезвую. — Я хочу укусить тебя за брекеты. — Ч-что? — единственное чего хочется Чонину это пробраться в свою комнату, укутаться огромным пледом и всю ночь вспоминать прикосновение теплых губ на своих, а тут Ли Минхо врывается снова во все планы, занимая все пространство вокруг своей персоной. Чонин не против. — Я хочу укусить твои брекеты, очень хочу, — старший почти пищит, ластится как кот, трется о плечо и хнычет, Ян даже в ступор впадает от этого, мысленно борется со здравым смыслом, что шепчет идти домой, а сердце громче кричит о любви. В бою снова побеждает второе, полностью сражая конкурента. — Пожалуйста, я аккуратно. — Сумасшествие, — шепчет совсем тихо, когда Ли уже близко, касается губами щеки и упирается лбом, качели неприятно скрипят от движения, а парень немного дрожит под взглядом из-под дрожащих темных ресниц, внутри все пламенем горит, потому что это Минхо. Тот самый любимый хен, который готовит утром завтрак и встречает после записи, а значит все будет хорошо. Кажется даже кончики ушей краснеют после фразы: «Открой рот, ну». Все вокруг похоже на какую-то сказку, которую хочется читать снова и снова. Чонин размыкает губы, сжимая ткань куртки сильнее, пока Минхо осторожно цепляет зубами железку на передних зубах. Старший чувствует горячий привкус металла, что хочется ощутить снова и снова — у Чонина горький неприятный привкус алкоголя на языке и новые неизведанные ощущения. Хнычет, стоит опять почувствовать давление брекетов и идущие следом теплые поцелуи. Хо сжимает ладонь сильнее, кусает за нижние и тут же проводит языком там же. Сознание плывет с каждым особенно тяжелым вздохом Чонина, что так явно старается вести себя максимально тихо, хотя иногда пропуская что-то похоже на стон и тихое хныканье — старший извиняясь расцеловывает губы мокро и приятно, пытаясь извиниться за весь дискомфорт. На последних секундах у Яна вообще земля из-под ног уходит, а возможно это просто вновь раскачались качели, когда хён поцеловал слишком глубоко, шепча в перерывах, что точно будет страдать после того, как Чонин снимет свои замечательные брекеты. Тянет за губу, прикусывает, ловя каждую ощутимую эмоцию. Чон уже сам тянется ближе, кладя одну руку на шею, желая ощутить приятное давление на собственных зубах, называя себя чертовым мазохистом. Ли снова проводит по всей кромке зубов перед тем как отстраниться. — Не думал, что это так приятно, — дарит несколько легких чмоков в края губ, куда может попасть с закрытыми глазами, мажет по скуле, снова оседая на плече, концентрируя всю выдержку, чтобы не свалиться от эмоций на землю. — Я тоже, — осторожно улыбается, все еще ощущая горький привкус алкоголя и металла, от чего хочется съежится. — В следующий раз не пей, мне не нравится. — Договорились, Йенни.