I love the way you lie

Торба спрашивает Пава, где тот был, заранее зная ответ. Видит его в ямочке на правой щеке, в примятых волосах, в огоньках на глубине, которую Торбе никогда не взять - даже акваланг не поможет. Грузил недостаточно. Не выданы Павом. Пав улыбается так, что Торбе хочется послать все к черту. Заставить себя поверить, что можно плавать и на поверхности, не погружаясь. Наверху вода теплее и тише, солнце светит сквозь нее, искажая цвета. На поверхности нет камней, глубины, страха того, что не выплывешь. Но если ты был внизу, видел, как дышат кораллы и ощетиниваются углами камни - то нет шансов, что полюбишь поверхность. Так и с Павом. Пав мелет какую-то ерунду - а Торба читает между строк. Вот тут споткнулся и перепутал имя одноклубника, с которым якобы отрабатывал штрафные на той неделе. Лжец должен иметь отличную память, или врать близко к оригиналу. У Пава почти получается. Вот только ресницы подводят - взлетают на полтакта раньше. Выдают. Пав такой предсказуемый, что любому другому стало бы скучно на второй неделе. Но не Торбе. Он предпочитает вдоль, а не поперек. Вот и знает ужимки Пава все 10 лет, из которых большая часть прошла под взаимным обманом на тему того: "Мы просто друзья, а необязательный секс - приятный бонус". Как сливочный пудинг. Который всегда можно унести после знакомства вдогонку за Бараним Боком. Пав - игрок, само средоточие азарта. Чтобы дышать, ему нужно играть. Кальян, караоке, карты, корвалол, коньяк. В любых комбинациях. Все равно, лишь бы результат был неизвестен самому Паву. Иначе скучно. Футбол, кстати, тоже подходит. Хоть и не на ту букву. Пав как бабочка-однодневка - живет каждый день так, будто завтра уйдет до рассвета за реку с губной гармоникой и котомкой за спиной - и не возьмет с собой в дорогу Пава. Ныряет и опускается на самое дно, чтобы в самый последний момент вспороть собой твердую воду - и вдохнуть до боли в легких. Торба готов отдать Паву свое дыхание под водой, но тому нужно выныривать самому. Чтобы не сойти с кромки ножа на твердую землю. Торба заставляет себя поверить Паву и кладет тот самый нож под подушку. Чтобы разрезать когда-нибудь постромки и самому опуститься на дно. Жаль, что Торба разучился верить в сказки. Он-то знает, что нож давно затуплен им самим. Чтобы не было соблазна. Чтобы не было ничего.