***
NighTMare: дверь ты мне открывать не собираешься? NicknameNotFound: Волшебное слово? NighTMare: я её выбью NicknameNotFound: Ха. Джордж лыбится ровно до того момента, пока из коридора не доносится грохот. Чья-то нога вплотную познакомилась со входной дверью. Великий колдун приступил к исполнению своего заклятья. Первый курс Хогвартса проёбан, об «алохаморе» Клэй не знает. Джордж лениво думает о том, что соседи их явно ненавидят и пытается успокоить встревоженную шумом кошку, прежде чем неспешно подняться с дивана, разминая затекшие мышцы. С полицией, которую могут вот-вот вызвать сердобольные соседи, дел иметь совершенно не хотелось. Второй удар заставил парня вновь схватиться за телефон, дабы остановить дебошира. NicknameNotFound: Погоди, не надо. Сейчас открою. NicknameNotFound: Ёбнутый.***
— Надо теперь дверь заменять, — Джордж, сидя на кухонном стуле, слабо покачивался из стороны в сторону, очищая от кожуры апельсин, пачкая руки липким соком. Клэй, раскидывающий покупки по полкам, время от времени косился в его сторону, но молчал. Молчание не помогало, взгляд у парня был слишком выразительным. Бесы в глазах не замерзли на страдающей осенью улице. Напротив, словно бы стали ярче на холоде, искупавшись в замерзшем озере девятого круга, говнари. — Там грёбанная вмятина. — Две, — педантично поправил его Клэй. Джордж обречённо взвыл и попытался провести ладонью по лицу, но лишь испачкал лоб сладким соком. — Там ещё правее небольшая. — На нас так соседи однажды полицию вызовут, это не смешно, — с ситуации, разумеется, было смешно, но Джордж упорно пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. — Бери с собой ключи. — Я вышел на полчаса, кто бы успел тебя за это время ограбить? — Джордж возмущенно уставился на парня, когда тот бесцеремонно забрал у него апельсин, который никак не поддавался ручной чистке, и взялся за нож. Впрочем, очищенная долька, вручённая ему, достаточно быстро примирила его с невозможностью больше собственноручно мучить фрукт. — Вообще-то, открытые двери — это самая частая причина ограблений. Запоминают дома, в которых не закрывают двери, потом узнают численность людей в них — и остаётся лишь дождаться их ухода, — поведал Джордж, чавкая апельсином. — Я про это информацию искал специально. — Но ты был дома, — напомнил ему Клэй. — И если ты правда искал информацию, то должен знать, что никакой нормальный вор не будет в хозяина дома стрелять, если попадётся. Это другая статья при поимке, а сидеть за убийство никому не хочется. — Но это если нормальный! А если попадётся ненормальный? А если и меня дома не будет, а ты «на десять минут выйдешь»? Джордж с трудом мог представить себе ситуацию, при которой он на долгое время уйдёт куда-то без Клэя под боком, но слова вылетали изо рта быстрее, чем он успевал думать. Да и, в конце концов, такое теоретически действительно могло произойти. Клэй, кажется, подумал о том же, но тоже смолчал. Уж он-то не хуже самого Джорджа знал, что парень ненавидел находиться на улице или в общественных местах в одиночку. Не в одиночку, впрочем, тоже. Но наличие Клэя поблизости обычно действовало на парня, как стена нежно-мятного цвета в бессмысленном, громком, безумном буйстве красок. Успокаивало, дарило практически забытое в череде бесконечного сумасшествия ощущение: «хэй, мир не настолько ебанутый, как ты думаешь, всё хорошо, видишь?». Мир, правда, всё ещё был тем самым контуженным младенцем, которого на спор роняли в детстве чисто посмотреть, что за херня из него в итоге вырастет, но у Джорджа получалось иногда закрывать на это глаза. — Паникёр, — смеётся Клэй на это, нужно отметить, справедливое замечание, протягивая парню ещё апельсин. Не спорит. Знает, что причины быть паникёром у Джорджа имеются, причём и он сам к этому приложил руку. — Хорошо, завтра поищем новую дверь, идёт? — Металлическую, — тут же ставит условие Джордж. Металлическая или нет — разницы никакой, если Клэй вновь решит её не закрывать. Но, раз уж раскрутил на примитивные меры безопасности, то нужно играть по-крупному. Парня в целом беспокоила необходимость жить в многоквартирном доме с соседями. Прямо об этом он не говорил, так как не хотел доставлять Клэю проблем из-за своих заскоков, но тот, кажется, это ощущал и лишний раз тему не заводил, обходя в разговорах особенно острые углы. Джордж в первое время в принципе не мог свыкнуться с новыми жилищными условиями. Не в том смысле, что квартира была какой-то плохой. Она была нормальной, даже уютной двушкой. Той самой квартиркой, какую вы представляете, стоит только подумать об «обычной квартире». Без цветов в вазах или статуй слонов в качестве милых пылесборников, конечно, но Джордж какое-то время назад начал поглядывать на тумбочку у кровати со стороны Клэя, на которую идеально бы вписался фикус. Ну, или росток манцинеллы, если тот будет слишком бесить. Просто, понимаете, квартирка на третьем этаже, окружённая совершенно обычными соседями, казалась парню слишком живой. Стоило ему только выглянуть в окно (господи, третий этаж, как низко они жили, любой может залезть), как он видел бегущих по своим важным делам пацанят, которые даже в городе умудрялись извазюкаться в грязи, работяг, спешащих на работу, и офисных дам на длинных каблуках. Бурлящий жизнью город, шумный и безостановочно двигающийся по своим делам муравейник. Стоило ему прислушаться, и он мог различить ругань соседской пары сверху и безвкусную попсу студента, что жил этажом ниже и включал её каждый раз, когда приходил с пар. Джордж уже практически выучил его расписание. И это шло вразрез с той отстранённой от остального мира безопасностью, к которой Джордж привык. Семнадцатый этаж в полупустом доме умирающего города с видом на бесконечную стройку, конечно, звучал не так уютно. Но, даже несмотря на столь серое описание, Джордж порой скучал по той сухой квартире. Да даже его унылый домик в хреновом районе. Маленькое, плохо отапливаемое жилище, в котором было не пережить зиму без нормального обогревателя и парочки молитв Всевышнему. Одноэтажное, залезай через разбитые окна кто хочет — даже оно дарило своеобразное чувство безопасности, когда после холодной дороги по темноте ты заходил в свою комнату с мыслью: «наконец-то дома». Жилище шумело обогревателем и свистело чайником, завывало ветром на чердаке и скрипело половицами по ночам, словно дичая, но оно всё равно оставалось верным убежищем, сохраняя для парня некую изолированность от остального мира. А потом случился Клэй. И где сейчас всё то спокойствие и изоляция от остального мира? Остались догорать на разорённых улицах Ламанбурга? Окровавленными трупами лежать в снегу около сцены? Парень резко мотает головой, стараясь прогнать образы, потревоженной стаей птиц зароившиеся в голове. — Да хоть сейфовую, только сам документы оформляй, — отмахивается Клэй, а потом, скосив глаза на оставленный на столе ноутбук, возвращается к злободневной теме. — Итак, что по вакансиям? — Да понятия не имею, — честно отвечает Джордж, из-за нервов начиная раскачиваться на стуле сильнее. После того, как его уволили с последней подработки, необходимость сидеть на шее Клэя давила на него сильнее с каждым днём. Приятно, конечно, когда за тебя платят. Романтика, вся херня. Но быть зависимым ещё и от денег парня ему не хотелось. Он уже был зависим от Клэя. Привык к прикосновениям, к голосу. К телу и постоянному наличию рядом. Если он ещё и от его денег будет зависеть — что произойдёт, если их отношения вдруг прекратятся? Если что-то случится с Клэем? Да Джордж же просто подохнет. Не то от отсутствия денег, не то от отсутствия близких для него людей. Он не был готов снова утопать в одиночестве, после того, как понял, что это необязательно. — Отправил несколько резюме в более-менее приличные конторы на удалёнку, но кто их знает, возьмут или нет. Если совсем прижмёт, пойду сотрудником колл-центра какого-нибудь. Всяко лучше, чем ничего. Джордж нахмурился, глядя на то, как Клэй, внимательно слушавший разговор, начал странно улыбаться. — Что? — Я смогу тебе звонить на линию поболтать? — интересуется парень, на что Джордж закатывает глаза, но улыбается, представляя такую ситуацию. — Это вряд ли. Либо тебе придётся притворяться навязчивым клиентом, дабы меня не вышвырнули с работы. — Это звучит как очень странные ролевые игры. Но интересные. — Боже, — шипит Джордж. Неисправимый придурок, ей-богу. — Меня точно уволят и придется идти вновь в какой-нибудь офис. И это будет на твоей совести, Клэй! — В таком случае я буду доёбывать тебя сообщениями и фотографиями из дома до тех пор, пока тебя и оттуда не сбагрят, — улыбается Клэй, но в глазах мелькает что-то настороженно-опасное, практически звериное. — К тому же, теперь я смогу отправлять любые фотографии, не боясь, что ты меня как-то не так поймешь, получив их. — Не хочу даже представлять, — заявляет Джордж, ретируясь в ванную, желая отмыть руки и лицо от апельсинового сока. — Хочешь, — доносится в ответ смех из кухни. — Просто пока ещё не знаешь об этом.***
Джорджа не пугали фильмы ужасов ещё с подросткового возраста. А чего ему бояться? Ебаку, вылезавшую из телевизора? Маньяка в маске? Пф-ф, детский лепет. Смотрел временами, это да — но кто не смотрел-то? Сейчас же, когда настоящий кошмар в жизни парня уже произошёл, взбесившийся демон-зомби-пришелец из преисподней был бы встречен лишь меланхоличным: «ну, лучше ты, чем полиция с вопросами о подлинности документов». Клэй же, как очень скоро выяснил Джордж, был любителем этого жанра. Предпочитал он, конечно, такие же ебанутые фильмы, как и он сам, где без алкоголя в сюжете не разберешься, но Джордж по этому поводу не роптал. Бубнеж телевизора по вечерам заглушал шум многоквартирного дома, а Клэй то и дело выходил на эмоции, поясняя сюжет и вслух строя теории, которые практически сразу оказывались опровергнутыми сюжетом. Что, кажется, лишь раззадоривало парня. И вот опять на телевизоре замелькало очередное пафосно-безвкусное название, что-то вроде: «ужасно страшный кошмар», или типа того. Джорджу было, в общем-то, плевать. Стащив с кровати одеяло и подушку, тот успешно свил гнездо на полу рядом с диваном, уткнувшись в ноутбук. Потом, ближе к концу фильма, его всё равно затащат наверх, но пока что из неудобств была лишь нога Клэя, которую тот пытался положить на его плечо. Джордж первое время бубнил, но потом, поняв, что вызывает этим лишь веселье, попытался укусить лишнюю конечность. Ногу Клэй убрал. Но ржать начал лишь сильнее. Придурок. — Ой, да ладно. Конечно же, она отправится в подвал после того, как отключилось электричество, чтобы его вернуть, — оторвавшись от ноутбука, Джордж страдальчески возводит глаза к потолку. — Серьёзно, полиции в фильмах ужасов не существует что ли? — Она же не знает, что в доме кто-то посторонний, — пожимает плечами Клэй с таким выражением лица, словно не видит в этой тупости ничего необычного. Джордж, повернувшись в его сторону, удивлённо вскидывает брови. — А что ей нужно, по-твоему, делать в этой ситуации? Судорожно звонить ментам? В ужасе выбегать из дома, услышав странный звук из подвала? — Ну, как минимум не идти в тёмный подвал посреди ночи, — едко выдаёт Джордж, слегка уязвлённый тем фактом, что в вопросе этого грёбанного клише Клэй, любитель ужасов, не встал на его сторону. — А лучше — валить из дома. — Всё упирается в тот факт, что о существовании маньяка она не знает, Джордж, — Клэй хлопает по свободному месту рядом с собой на диване, явно не желая болтать с парнем на полу, и тот, отставив ноутбук в сторону, затаскивает на диван свою тушку. И, следом, одеяло — вылезать из тёплого гнезда он не намерен. Чем тут же пользуется Клэй, сцапав одеяловый кокон с парнем поближе к себе. — Это мы-то знаем, что в подвале чужак. Но поставь себя на её место. Допустим, когда ты жил там, у тебя в доме пропало электричество. Ты отправишься звонить ментам? Выбежишь в панике из дома? Или пойдёшь и проверишь, что произошло? — Но там же было слышно шум, — аккуратно замечает Джордж, нервно сглотнув. Всё-таки, они старались не говорить лишний раз о той, другой жизни, что они оставили позади. Но Клэй, решив доказать Джорджу свою правоту, похоже, забыл об этом. Или же специально решил использовать слабость парня к этой теме? — Крыса, — равнодушно пожимает плечами Клэй. — Крысы в подвалах, Джордж, встречаются чаще, чем маньяки, знаешь ли. К тому же, что ты ей прикажешь делать, когда у неё посреди ночи отключился свет — забить об этом до утра? — Ну, да, как вариант, — кивает Джордж. — Дождаться парня своего, и отправиться вместе с ним. — То есть, учитывая, что маньяк всё-таки существует, ты предлагаешь ей не идти в подвал, но лечь спать в тёмном доме, по которому бродит стрёмный мужик в маске? Вау. Напомни-ка, как ты дожил в принципе до своего возраста? — Клэй поудобнее устраивает запутанного в одеяло парня рядом с собой, укладывая подбородок ему на плечо. — И что бы ты делал без меня, умного? Жил бы спокойной жизнью. Умер бы под градом пуль. — Не знаю, — лишь тихо выдыхает он в ответ. Потому что действительно не знает, что было бы, если бы Клэй не ошибся одной чёртовой цифрой в тот роковой день. — Как там говорится? История не терпит сослагательного наклонения? — Абсолютно верно. Кстати, говоря о… Да твою мать! — Джордж, не сдержавшись, начинает бессовестно ржать, когда Клэй внезапно дёргается от истошного вопля из телевизора, о котором парни в пылу разговора успели позабыть. Парень, конечно, и сам успел перепугаться, но громкое ругательство быстро привело его в чувства. Застать Клэя врасплох было трудно. Очень-очень трудно. А напугать и вовсе невозможно. Как минимум, по-настоящему испуганным Джордж его, кажется, никогда не видел. Если только… Джордж прекратил смеяться. Если только не считать… …Панические сообщения, пришедшие без двух минут три. За две минуты до конца. Четырьмя «громкими» буквами написанное слово «БЕГИ». В тот момент Клэй боялся. И лишь его страх и паника, передавшись, словно болезнь, заставила рвануть вперед, утягивая за собой недоумевающих пацанят. Тогда, оглушенный произошедшим, забившись в самый угол на сиденье машины, Джордж лишь бездумно комкал в руках опустевшую бутылку из-под воды. В ушах звенело, тело сотрясала дрожь, и лишь наличие рядом Клэя, пытавшегося его накормить бутербродами с заправки, позволяло окончательно не утонуть в той панике, в том отчаянье, что захлёстывало Джорджа с головой. Но если бы он соображал в тот момент. Если бы был способен соображать, то точно бы заметил, что Клэй успокаивал не только его, но и себя самого. Заметил бы, что это был самый первый раз, когда он видел, как Клэй по-настоящему испугался. За него. В желудке щекотно зашевелили крыльями бабочки. — Говнюк, — беззлобно бормочет Клэй, убирая с дивана рассыпанные с перепугу чипсы. Джордж благодарит бога за полумрак в комнате, в котором его наверняка глупую улыбку было бы невозможно разглядеть. — Спасибо, — с небольшой задержкой отзывается Джордж, и Клэй лишь весело хмыкает. Жаль только, что Джордж не решится честно признать, за что он сейчас его благодарит. Потому что благодарить кого-то за страх кажется чем-то слишком странным. Смущающим.***
Джордж практически не реагирует на брошенную невзначай фразу о том, что завтра в гости придёт некий Ник, друг Клэя. Ну, друг и друг. Да, в их скромную квартирку редко заходил кто-то, помимо возмущённых соседей или свидетелей Иеговы, но проблемой, как таковой, это парню не показалось. Конечно, у взрывоопасного и малость гиперактивного Клэя были какие-то друзья и знакомые, для которых безвылазное сычевание в квартире казалось странным. И, разумеется, хорошие друзья навестят своего приятеля, желая вернуть его на прежнюю дорожку. Джордж даже практически сразу затаптывает проклюнувшийся росток ревности — у Клэя должен быть круг общения, помимо него. Это нормально. Вообще-то, из них двоих, как бы смешно это не звучало, ненормально вёл себя именно он. И он не просто чувствовал, он знал это. То есть, наверное, знал. Потому что, если бы с ним было что-то не так, Клэй бы ему сказал об этом? И что делать тогда? К кому обращаться после всего произошедшего? К какому специалисту идти с поддельными документами и приторно-сладким рассказом о милом Клэе, трупах на площади, звуке взрыва, который иногда снится в кошмарах. Ах, да, а ведь ещё есть он сам — полный тёзка некого Джорджа Дэвидсона, чьё имя теперь выгравировано на гранитной стеле, посвящённой жертвам, погибшим во время террористической акции этой весной. Даже если бы парень знал, кому можно рассказать всё это — он бы не пошёл. На словах-то это, конечно, легко. Но когда от тебя зависит не только твоя свобода, но и свобода близкого тебе человека — хрен ты поверишь во врачебную тайну. Лучшая тайна — это та, которую никто и никогда не произносил вслух. И Джордж был намерен придерживаться этой позиции до последнего, укладываясь спать. Проснулся он только днём, когда Клэй уже давным-давно встал и сидел в гостиной, оставив парня на кровати в гордом одиночестве. Через приоткрытую дверь его не было видно, но стук новой механической клавиатуры было ни с чем не перепутать. Джордж прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, что ему снилось. Что-то мутное и странное, вакханалия картинок и образов, которые казались очень даже разумными во сне, но превратились в сущий бардак, стоило только мозгу проснуться. Джорджа, вообще-то, всегда интересовало, зачем сны в принципе существуют, если мозг забывает их сразу же по пробуждению. В мареве разорванных на клочки воспоминаний Джордж пытался зацепиться за какую-то мысль, которая постоянно ускользала от него. Уплывала, растворяясь в темноте сознания, была всё дальше и дальше, всё невозможнее и невозможнее. Джордж вздохнул, открывая глаза и сбрасывая с себя глупое наваждение. Нужно вставать и лезть под душ, как бы не хотелось поваляться в кровати подольше. Сегодня придёт друг Клэя, и Джорджу не хотелось показать себя в ещё худшем свете, нежели чем… Друг Клэя. Ник. Он определённо слышал его имя раньше, не так ли? «А, так вот, что это был за сон» — отстранённо думает Джордж, ухватившись за ту самую ниточку, за сонное воспоминание, которое пробудило в нём чужое имя. А потом подскакивает с кровати, рванув в гостиную. — Какого хрена ты не сказал мне, что Ник — это тот твой знакомый, который написывал мне? — грозно спрашивает парень, сложив руки на груди. Не работает. Клэй, оторвавшись от компьютера, смотрит на него удивлённо и, как кажется взбудораженному парню, немного насмешливо. — Я думал, ты понял, — недоумённо отвечает Клэй, пожимая плечами, и раздражение Джорджа сдувается, словно воздушный шарик. — Я же, ну, рассказывал тебе о нём. — Я плохо запоминаю имена, — вздыхает Джордж, плюхаясь на диван. — Мог бы и сразу прямо сказать. Что, отказаться теперь уже нельзя? — Ну, в теории, конечно, можно, — Клэй напряженно постучал пальцами по поверхности компьютерного стола. — Но пользы это нам не принесёт, во-первых, так или иначе, это он помогал нам с пропусками и документами. Да, за плату с моей стороны, но по скидке и без очереди, за что я ему очень благодарен. А, во-вторых, он всё ещё мой хороший приятель, так или иначе. Мы знакомы практически с пелёнок, с моей стороны было бы некрасиво сейчас послать его. Я могу, разумеется, но… — Понял, этой катастрофы нам избежать не удастся, — прервал его Джордж, приподнимая руку. — И когда нам к ней готовиться? — Минут через десять, — пожал Клэй плечами, разворачиваясь к компьютеру. — Он уже выехал. — Сказать это ты мне не мог по каким-то религиозным соображениям? — поинтересовался Джордж, подпрыгивая с дивана, на котором планировал, вообще-то, ещё поваляться, наблюдая краем глаза за работой Клэя, чем частенько промышлял после пробуждения. — Не хотел тебя будить. — Очень мило с твоей стороны, — бурчит Джордж себе под нос, уползая в сторону спальни за одеждой. — В следующий раз, если что, я готов пожертвовать своим сном. — Я впечатлён твоим самопожертвованием ради моих друзей! — кричит Клэй вдогонку, и бессовестно ржёт, когда из соседней комнаты в него прилетает скомканная футболка. Джордж думает о том, что, пожалуй, все его жертвы стоили того, чтобы слышать по утрам (плевать, что на улице три часа дня) этот смех.***
Ник, внезапно, оказывается не так плох, как изначально казалось Джорджу, учитывая всю его подноготную. Джордж к его приходу успевает лишь быстро сполоснуться в душе, да надеть на себя первую попавшуюся одежду из шкафа, когда в их новенькую дверь стучат, игнорируя существование звонка. Джордж нервно теребит край кофты, мысленно приказывает себе прекратить нервничать из-за пустяков и принимается теребить шнурки от кофты. Шипит сквозь зубы и тихо чертыхается, когда этот странный Ник входит в комнату так, словно был в ней каждый день — И тебе привет, — беспечно машет рукой он на такое странное приветствие. — Скажу честно, сам тоже не в восторге от факта твоего существования, но я же от твоего вида не плююсь с порога. — Прекрати, — закатывает глаза Клэй, заходя следом. На его лице играет беспечная улыбка, но глаза цепко следят за каждым действием гостя, и Джордж, проведя рядом с этим парнем достаточно времени, точно знает, что тот сейчас напряжён. Судя по тому, с какой усмешкой на него оглядывается Ник, тот это тоже прекрасно понимает. Просто блеск. — Ник, знакомься, Джордж, мой, теперь уже точно, парень. Джордж — это Ник, он… — Странный чел из переписки, который помог нам с документами, — кивает Джордж, внезапно чувствуя, как напряжение начинает спадать. Наверное, потому, что внешне Ник был слишком обычным. Он не ощущался каким-то невменяемым или странным. Самый обыкновенный человек, немного даже задрот. Джордж, чуть помедлив, протягивает ему руку, улыбаясь краешком губ. — Спасибо за это. — Да без проблем, — кивает Ник, коротко пожав руку. — Я тут, вообще-то, даже не ради вас, а ради… А вот и она, моя радость! Кошка, спрятавшаяся при приходе гостей, высунула любопытную морду из-за дивана, после чего была мгновенно подхвачена на руки Ником. Испуганно мяукнув, та попыталась вырваться, но это ей не удалось; Джордж потёр ладонь, рукопожатие у Ника было крепким. Впрочем, та явно просто ломала комедию, так как стоило гостю усесться с ней на диване да потрепать по холке, как кошка тут же растеклась на коленях растаявшим на жаре мороженным, оглушительно мурлыкая и бодая лбом гладившие её руки. Джордж невольно усмехнулся, глядя на то, какая глупая улыбка появилась на лице у Ника. — Так бы сразу и сказал, что пришёл кошмарить мою кошку, а не нас, — Клэй, кажется, тоже немного расслабился, пусть полностью напряжение из его позы и не исчезло. — Я бы её тогда просто в переноске выставил в подъезд и подождал бы, пока ты не наиграешься вдоволь. — Тогда бы у вас не было бы больше кошки, а моя красотка бы мурлыкала у меня в доме, а не в вашем муравейнике. И ты это прекрасно знаешь, потому и пустил в квартиру, так что кончай умничать. В этой квартире гостей принято угощать? — В этот дом гостей принято не пускать, — закатил глаза Клэй, но в сторону кухни послушно отправился. Джордж, не желая оставаться один на один с незнакомцем, двинулся следом. Опершись о стол, он стеклянным взглядом наблюдал за тем, как Клэй роется в холодильнике. — Что, не знаешь о чём с ним поговорить? Джордж, улыбнувшись, кивает. Да, совершенно не имеет понятия. Приветствие, благодарность за помощь — это вполне логичные и нормальные для людей диалоги, но что делать, если дальше нет ни намёка на нормальность? — Не волнуйся, он сам вряд ли начнёт с тобой болтать. Ты ему, уж прости за прямоту, не особо интересен, — Клэй раздражённо хлопает дверцей холодильника. — У тебя нет ощущения, что кто-то ворует нашу еду? Сколько пакетов домой не тащи — каждый грёбанный раз она куда-то исчезает. — Спасибо всевышнему. За нежелание говорить со мной, если что, а не за исчезновение еды. Я тоже желанием не горю, — Джордж думает было о том, чтобы остаться в кухне или и вовсе по-детски запереться в спальне от греха подальше, но Клэй, проходя мимо него, дергает его за рукав кофты, понимающе улыбаясь. — Давай, ты справишься, — тихо подбадривает он, заходя в гостиную, и тут же громогласно объявляет: — Наш семейный совет решил, что мы закажем еду! Джордж ошалело хлопает глазами. Ник понимающе кивает, переводя взгляд на Клэя. — А этот самый «семейный совет» в лице этого лохматого пацана вообще в курсе, что он что-то решил? — Джордж помотал головой, подтверждая догадку Ника о том, что его вопроса в способах кормления гостя не спросили. — Не ломай комедию, так и скажи, что торчите дома сутками и в магазин ходите лишь по праздникам. — Иногда в выходные, — замечает Джордж, с весельем наблюдая, как Клэй раздражённо закатывает глаза. — Вообще, у нас был уговор, что закупка еды на Клэе. — Так, вы оба. Вместо того, чтобы ерепениться без причины, сказали бы лучше, что из еды будете? Пицца пойдёт? — Её, вроде, не советуют есть на ужин, — морщится Ник. — На завтрак тоже, но я же не возмущаюсь, — пожимает плечами Джордж, усаживаясь за компьютерный стол. Клэй, задержав на нём настороженный взгляд, возвращает всё своё внимание к телефону в руках, в котором искал что-нибудь съестное. — О. так ты всё-таки спишь? — неподдельно удивляется Ник, и Джордж морщился. Ну, да, синяки под глазами, и что? У Клэя те порой чуть ли не до губ вообще сползали. — Или совместный сон — это что-то вроде коммунизма? Хорошо звучит в теории, но на практике так себе? Джордж фыркает, глядя на то, какие возмущенные взгляды кидает на друга Клэй. Больше всего в Нике Джорджа напрягал тот факт, что он спокойно говорил на абсолютно любые темы, совершенно не напрягаясь. Да, способность поддержать разговор, несомненно, классная способность для какого-нибудь заядлого экстраверта, но тут дело было немного в другом. У Ника в речи не было «острых углов», которые бы тот постарался аккуратно обойти в разговоре. Он пёр, как танк на стену, совершенно не волнуясь, что может сказать что-то не то. И Джордж не мог не признать, что такой черте характера он откровенно завидует. Да, общаться с такими людьми не всегда приятно, но, наверное, иметь возможность прямо сказать человеку в лицо о той теме, которую он старается избежать — ощущается, как маленькая победа. Но в случае с Джорджем, он ощущал себя так, словно стоял под ледяным душем. Потому что было странно осознавать, что пузырь вокруг них двоих вдруг лопнул, и оказалось, что другие люди могут спокойно говорить вслух о том, что произошло в Ламанбурге. Строить теории касательно того, что будет происходить в городе дальше, рассуждать о том, в чём они конкретно проебались. Джордж готов был подсказать — во всём, в чём только можно. Но он молчал, болтая в руках вручённую ему бутылку колы, которую благодаря его действиям открывать без сапера было теперь взрывоопасно. Да и хер бы с ней, бутылкой. Ещё страннее оказалось осознать, что желание никогда не говорить о том, из какого дерьма они выбрались, было у них с Клэем не обоюдным. Тот кидал на Джорджа осторожно-вопросительные взгляды, словно волнуясь из-за его реакции, явно подбирал, в отличии от Ника, более мягкие слова. Но, чёрт возьми, отвечал же! Джорджу становилось тошно. — Я в комнату, ладно? — уточняет больше для проформы Джордж и, не дожидаясь ответа, суёт в руки удивленного Клэя бутылку, после чего быстро, практически позорно, прячется за дверью в спальню. Грёбанный Ник с его грёбанными вопросами. Какого хера тот решил, что это вежливо — вламываться в чужой дом, чужую жизнь, ломая хрупкий порядок в нём, дак ещё и тискать чужую кошку? Здравый смысл пытается вякнуть что-то про абсурдность подобной агрессии, но отправляется в пешее эротическое. Джордж не мог сказать, что совсем не искал никакой информации про город. Раньше, когда они только-только переехали, он несколько раз в день судорожно просматривал ленту новостей, боясь увидеть что-то, что подсказало бы властям о причастии Клэя к ситуации. Но удача в этот раз была явно на их стороне, так как ничего подобного обнаружить не получилось, несмотря на огромное количество журналистов, написавших про этот громкий, во всех смыслах, случай. Неуютно стало Джорджу лишь тогда, когда он обнаружил своё имя в списке пропавших без вести, а вскоре — и в списке погибших. Джордж не до конца понимал, почему его записали в список мертвецов прямо так, даже не найдя тело, но предполагал, что после взрыва вряд ли что-то можно было обнаружить в принципе. Пусть так. Так было даже легче, если не считать тот факт, что после обнаружения этой информации Клэю пришлось очень долго отпаивать Джорджа чаем. Дальше вести из Ламанбурга становились всё реже и реже. Событие в головах читателей померкло, становясь лишь новостью прошлого дня. Печальной, но уже прошедшей, и позор очередного политика на пресс-конференции стал в разы более обсуждаемым происшествием. В какой-то момент следить за новостями перестал и Джордж. Во-первых, это очень портило ему настроение, создавая странное ощущение беспомощности и слабости, что ему очень не нравилось. А, во-вторых, сами новости стали не только реже, но и менее интересными. Лишь какие-то яркие события отпечатались в голове: громкое ограбление ювелирного магазина под шумок; парочка трупов каких-то маргиналов на стройке, всплывшая по весне, словно подснежники; нападение на полицейских при исполнении. Остальные, менее интересные новости превратились в голове Джорджа в белый шум, который его невероятно раздражал, из-за чего и было решено покончить с новостями, ограждая себя от негатива в мире. Лишь раз Джордж нарушил данное себе обещание. Единожды, смотря на свой старый телефон, который отключённым валялся на полке, Джордж набрался сил, чтобы поинтересоваться у Клэя, не знает ли он, что в тот день случилось с Томом и Тоби. Клэй тогда, помнится, лишь смерил его мрачным взглядом. — Я могу их поискать, но ты действительно хочешь это знать? Два измученных кота бьются в коробке Шрёдингера. Царапают деревянный ящик изнутри когтями, мяукают призрачными голосами, требуя открыть их гроб и увидеть то, что от них осталось после эксперимента. Остались ли борозды от их когтей, или их попытки освободиться были лишь игрой воображения? — Нет, — качает головой Джордж. Он не хочет знать наверняка. Слабо, да. Но почему бы не зацепиться за призрачную надежду, что рано или поздно они всё-таки встретятся? Что котята из коробки вот-вот выпрыгнут оттуда с раздражённым шипением, голодные и злые, но живые. — Будь что будет. И действительно. Будь что будет, но Джордж лезть обратно в это болото не намерен. Лёжа на кровати в темноте, парень лениво прислушивался к происходящему в соседней комнате. И он то ли задремал, не заметив пролетевшее время, то ли Клэй не захотел продолжать общение без него, но входная дверь хлопнула на удивление скоро. Парень лениво потянулся. Надо было всё-таки нормально поесть, одной пиццей погоды не сделаешь. Но было так ле… Громкое шипение из соседней комнаты и проникновенная ругань заставили Джорджа подскочить с кровати, тут же забыв о сонливости. — Джордж? У нас шампунь для кошек случайно не остался? У меня тут газировка неудачно открылась. Да, ему определённо не стоило вертеть в руках ту проклятую бутылку кока-колы.***
Джордж сидел на кровати, уткнувшись в ноутбук, который устроил на коленях. С вакансиями ему откровенно не везло, да и думать о них он не мог в полной мере — не до того было. Ник взбаламутил в его голове нескончаемый поток мыслей и переживаний, разорвал в клочки спокойствие, облил их кошку газировкой (ладно, не он, но у них в квартире коллективная ответственность), а потом просто свалил. Причём, если верить словам Клэя, свалил исключительно по собственному желанию. Джордж в это, правда, не верил, но лишний раз не спорил, лишь поинтересовался, почему парень так нервничал. Тот в ответ почесал шею и глянул как-то странно, практически неуверенно. — Видишь ли, Ник мне однажды… Хм… Угрожал, наверное? — Джордж от внезапности в тот момент аж поперхнулся той самой злосчастной газировкой и закашлялся. Боже упаси, а Джордж-то в какой-то момент Ника даже более-менее нормальным посчитал! — Что, если со мной что-то случиться, виноват будешь ты. Со мной, конечно, ничего плохого не случилось, но сам факт настораживал. — Сам факт, что твои друзья считают нормой тебе угрожать — это уже какой-то запредельный уровень абсурда, — выдыхает Джордж. — А ещё теперь он знает наш адрес, в случае чего. Потрясающе. — Думаешь о переезде? — заинтересованно приподнял брови Клэй, и Джордж нахмурился. — Вообще-то, нет. К тому же, нам только дверь нормальную привезли, — а парень, который угрожал им, теперь знает, где эта самая дверь находится. Интересно, как легко человеку, способному обеспечить их поддельными документами, договориться о взломе чужой квартиры? — Давай завтра на эту тему подумаем, ладно? «Завтра», вообще-то, наступило уже час назад, но Джордж не спешил будить Клэя, уютно спавшего рядом. У самого парня не было сна ни в одном глазу, сказывался напряжённый день, а потому просидеть полночи, прочёсывая интернет, показалось ему великолепной идеей. Джордж поднял голову, задумавшись, как вдруг заметил что-то белое, мелькнувшее на периферии зрения. Резко обернувшись к окну, он во все глаза уставился на медленно падающий снег. Редкий и словно бы неуверенный в том, что ему позволено уже идти. Разве на улице уже настолько прохладно? Хотелось разбудить Клэя, чтобы сообщить ему о начавшемся снегопаде, но Джордж кое-как смог убедить самого себя этого не делать. Это был явно не последний снегопад в их жизни, успеют ещё насмотреться всласть. Клэй перевернулся на другой бок, кутаясь в одеяло, и Джордж поднялся с кровати, отставив ноутбук в сторону. Потянулся к окну, неохотно закрывая его. Прижался лбом к прохладному стеклу, наблюдая за слабым, нерешительным снегом и чувствуя, как переживания этого дня отступают, пусть и ненадолго, на второй план. На улице становилось слишком холодно.