Не оставляй меня одну...

— Пожалуйста, Луз… — шепчет Эмити, ухватившись за край рукава разноцветной формы Луз. — Не уходи… Эти слова пропитаны болью, эхом отражаются от стен в опустевшей комнате и влетают рикошетом в голову непокорной Носеды. Луз тихо сглатывает подступивший к горлу тяжёлый комок, пытаясь хоть на мгновение отвести от сердца боль. Она бы с радостью осталась на Кипящих Островах ещё хотя бы на месяц, но… Обстоятельства решили иначе. Настоящий дом зовёт. Мать в беде. Луз стоит к Эмити спиной, но, даже не видя её лица, она прекрасно знает все эмоции Блайт: вспотевшие ладони, белоснежное от безысходного страха лицо, бледные губы в немой мольбе. — Пожалуйста… — Эмити, — Луз горько вздыхает, пытаясь в последние разы достучаться до дорогой подруги. Все слова застревают в глотке. Остаётся дойти лишь до конца комнаты — прямиком до мерцающего портала. — Я не могу. И ты прекрасно знаешь об этом. Луз ступает вперёд, чувствуя, как пальцы Блайт невесомо отцепляются от школьной формы. С глухим звуком та падает за спиной, но девушка не может заставить себя повернуться к сотрясающемуся телу на деревянном полу. Тихие всхлипы прорезают тишину опаснее любого ножа. — Ты ведь… Ты ведь вытащила меня из собственного же Ада… И сейчас, — Эмити упирается коленями в половицы, очерчивая, возможно, в последний раз, любимый силуэт. В глазах стоят невозможные слёзы, — ты бросаешь меня! Каждое слово душит Луз, впивается острыми клыками в мозг и сердце, разрывая мягкие ткани. Эмити теряет единственный свой в жизни Свет, а Луз — почти что весь Мир. Стараясь проглотить весь страх и гнев на саму себя, молча делает ещё несколько шагов вперёд, пока позади, сквозь всхлипы, не слышится: — Мерзость, восстань! Схватить! Огромный голем предстаёт перед Луз, закрывая собой портал в человеческий мир — он настолько огромен, что даже синеватого свечения не видать. Отвращение обвивает руки и ноги Носеды, словно обнимая, не позволяет ступить больше и шагу — это не больно — скорее, наоборот. Эмити на полу злостно смотрит Луз в глаза, яростно скрипя зубами от своего же бессилия, а Мерзость лишь плотнее обвивает девичье тело. Блайт категорично не может отпустить свою любовь; не может перестать плакать. — Пусти меня, Эмити, — Луз плотно смыкает веки, но губы её и голос предательски дрожат. Изо всех сил старается не плакать. — Я должна уходить. Сейчас же. Но Эмити не может. — Нет. — Если любишь… отпусти. Луз молчаливо смотрит как Блайт в ярости сжимает кулаки, стучит зубами и хмурится, тяжело дыша. Она вся трясётся, хоть и понимает, что удерживать Носеду — глупо до невозможности. Глупо и нечестно. И по отношению к Луз, и к её маме. Мерзость послушно растворяется под половицами, оставляя после себя лишь тёплые ощущения на тёмной коже. Мерцающий портал вновь открыт для неё — теперь, для последнего штриха, остаётся сделать лишь несколько шагов вперёд. Блайт безжизненно оседает на холодный пол, пустым взглядом уставившись в одну точку. Ничего уже нельзя исправить, никак нельзя упросить Луз остаться, и пойти с ней тоже нельзя. Теперь Эмити снова останется одна — одна на Кипящих Островах — одна в своём мире. Носеда больше не может медлить. Если сейчас она подойдёт к Эмити, то и вовсе не сможет заставить себя уйти — она это знает наверняка. Её проблемы должны остаться только наедине с ней, и никто больше не должен вмешиваться. Ни Эмити, ни Ида, ни Уиллоу с Гасом. Луз делает шаг вперёд — прямиком в человеческий мир. И перед тем, как полностью скрыться в нём, шепчет напоследок: — Я вернусь. Обещаю. И наступает тишина. Долгая, вязкая, едкая. Едва портал закрывается, сердце одной юной ведьмы на Кипящих Островах разбивается вдребезги.