Голмана

— Фрау Войт, — Юрген Вульф сначала по-солдатски крепко пожал руку женщины, а затем поднес ее пальцы к лицу и коснулся их тонкими сухими губами, после чего резко отпустил ее ладонь, практически отбрасывая с едва заметным оттенком брезгливости, который остался незамеченным для мужа дамы, однако не укрылся от нее. Не убирая светской улыбки, уместной больше где-нибудь на торжественном приеме, нежели на пороге концлагеря «Головы смерти», женщина обтерла руку о меховой ворот пальто; геггинггруппенфюрер цинично дернул уголком рта, блеснув стеклышком монокля, мутным и серым, как грязный лед, и жадно затянулся, прикусив кончик мундштука. Остальные офицеры ГГГ, переминавшиеся с ноги на ногу за его спиной, почтительно сняли фуражки, оркестр, состоящий из узников лагеря, грянул бравый марш, приветствуя гостей «Голов смерти», а высокая изящная девушка, белокурая и светлокожая, с чисто голубыми глазами, словно альпийское небо, чуть распахнула на груди шубку, открывая посторонним взглядам высокую крепкую грудь, кулон в виде клыкастого черепа из черненого серебра и воротник белого халата, бурый от крови. Ее лицо скрывала марлевая медицинская маска, однако было заметно, что девушка улыбалась. Вернее, скалилась, как волчица, заметившая чужаков на своей территории. — Фрау Войт, очень рада, — промолвила она, после рукопожатия обнимая женщину, будто лучшую подругу. Пахло от девушки формальдегидом, спиртом и дымом, а еще еловой хвоей и яблочным пирогом, латексная перчатка оставила на ладони дамы смазанные темные пятна. Похоже, девушку оторвали от работы, и она вышла встречать чету Войт, даже не помыв рук. Какая увлеченность у столь юной особы. Женщина искоса взглянула на мужа; Фредерик смотрел на девушку с откровенным интересом, расплылся в глуповатой улыбке, когда она повернулась к нему, и красные на утреннем холодке щеки мужчины заалели еще ярче. — Мне вы тоже рады, фройлян Батори? — Фредерик Войт игриво блестел глазами, как мальчишка, впервые попробовавший шнапс, а от того осмелевший и повеселевший. — Раз так, то я тоже требую объятий. — Герр Войт, — Батори Менгеле в смущении всплеснула руками; она скромно опустила ресницы, однако от фрау Войт не укрылась гневная искорка, промелькнувшая в ее взгляде. — Как вам не стыдно говорить мне такое при жене! — Ах, ну полно вам, фройлян, — мужчина захохотал, похлопывая себя по животу. Невысокий, рыхлый, круглолицый, с плохим зрением, плоскостопием и лысиной, уже намечавшейся на макушке, он умел быть любезным и обаятельным, и высокое положение в Третьем Рейхе делало Фредерика Войта весьма привлекательным в глазах женщин, однако Батори Менгеле смотрела на него с презрением, как на унтерменша, обнимать не спешила, а руку, которую герр Войт церемонно облобызал, она практически вырвала из его пальцев. Фрау Войт прищурилась, поджав губы; маленькая, напыщенная сучка, мясничиха, а спеси столько, что она буквально перла у нее из задницы. Из подтянутой, аккуратной арийской задницы, неохотно признала женщина; сама она, широкоплечая, крутобедрая и невысокая, не могла похвастаться такой ладной фигуркой как фройлян Бутчересс, и это раздражало куда больше неуместного хихиканья Фредерика, который, чуть ослабив шарф, принялся восторженно вещать, забыв, что они только что приехали и стоят на холоде: — Я помню фройлян Батори еще ребенком. Такая была прелестная малышка и какой красавицей выросла, — мужчина трепетно вздохнул, — завидую вашему будущему мужу, моя дорогая, такое сокровище ему достанется. — Брак пока не входит в мои планы, — сухо ответила девушка, поведя плечами, — я слишком занята, работая на благо Рейха, чтобы задумываться о таких мелочах. — Хайль Гитлер! — внезапно гаркнул Густавсон, стоящий чуть в стороне от Юргена Вульфа, и все немцы синхронно вскинули руки, рвано выпалив в вечерний воздух: — Хайль! — Ну, что же мы стоим на холоде, — лейтенант-полковник Захи зябко потер ладони, — вы, наверное, устали с дороги. Лоре, проводите фрау Войт!.. Ганс, Джозеф, помогите с багажом да побыстрее! Не заставляйте гостей ждать. — О, не беспокойтесь, герр Захи, — Фредерик Войт вздохнул, глубоко и жадно, полной грудью; воздух на пороге концлагеря был наполнен запахами леса, недавнего дождя, дыма и гнилой листвы. — Дорога была долгой, приятно постоять немного на свежем воздухе и размять ноги. Верно, любовь моя? Мужчина приобнял супругу за талию, притягивая к себе, и женщина слабо улыбнулась, глядя на носки своих практичных кожаных туфель на низком каблуке с круглыми носами, ничуть не похожих на манерные сапожки фройлян Батори на высоком тонком, словно игла, каблуке. Фрау Войт была уверенной в себе женщиной, вспыльчивой и решительной, положение жены одного из первых ученых Рейха позволяло ей не сдерживаться и не слишком следить за словами, однако здесь была вотчина ГГГ, где у Фредерика Войта не было особого влияния. В «Головах смерти» главенствовал Юрген Вульф, хуев оккультист, стареющий морщинистый фанатик, занятый поиском мифических артефактов для Гитлера, что фрау Войт считала откровенно бесполезным занятием. Какие еще сердца демонов, вампиры и марасеги? Разве эти страшилки спасут Германию? Наука — вот, что помогало им двигаться к победе; женщина с нежностью взглянула на мужа, которому дал прикурить один из офицеров. Она верила во Фредерика, не сомневалась даже, что именно он сможет найти то, что сделает их народ великим; не геггинггруппенфюрер с его любовью к замшелым сказкам и легендам найдет оружие, способное сокрушить унтерменшей, а Фредерик Войт, один из блистательнейших умов своей эпохи. А она будет рядом, готовая помочь чем угодно; если понадобится — и сама ляжет на операционный стол, отдавая себя и свое тело на благо Германии. — Устала, дорогая? — Фредерик поцеловал жену в щеку; его губы пахли табаком, но фрау Войт охотно подставила ему рот для поцелуя. Мужчина выдохнул горький дым прямо ей в горло, протолкнув язык через преграду зубов, и провел кончиком по небу; женщина блаженно зажмурилась, почувствовав ладонь супруга, пробравшуюся под пальто и обхватившую ее бедро. Путь до лагеря «Головы смерти» был выматывающим и длинным, они останавливались на постой в деревнях, где было тесно и неудобно, уединиться не получалось, из-за усталости и раздражения на долгую дорогу фрау Войт ничего не хотелось, однако сейчас она бы с радостью опустилась на колени перед мужем и взяла бы его член в рот, словно рождественский леденец. Между ног слегка заныло, женщина стиснула колени и обхватила Фредерика за шею, притягивая ближе. Мужчина прижался к ней животом, мягким, как сливочное суфле, и его круглые очки смешно сползли на кончик носа. Кто-то тактично кашлянул, Юрген Вульф отрывисто, лающе общался с Густавсоном, пока фройлян Менгеле нетерпеливо постукивала каблуком по камешку; из вежливости никто не расходился, дожидаясь гостей, и фрау Войт схватила мужа за шарф, затягивая его туже вокруг полной шеи Фредерика. Супруг сдавленно охнул ей в дерзко улыбающиеся губы, ладонь с крутого бедра переместилась на зад и сжала так, что у женщины чуть потемнело в глазах. — Я бы хотел трахнуть тебя возле забора с колючей проволокой, — признался Фредерик, сминая в кулаке юбку жены, — задрать юбку и засадить так, чтобы ты потом неделю ходить не смогла. — Хочу тебе отсосать возле газовой камеры, — в тон ему отозвалась женщина, чувствуя щемящую сладость в груди. Она любила мужа, насколько вообще было способно ее сердце; возможно, не будь Фредерик членом СС и почетным офицером Рейха, фрау Войт и не обратила бы на него внимание, однако сейчас она была счастлива, замужем и предвкушала горячий ужин, душ и ночь в удобной постели. Вряд ли сегодня женщина сможет побыть с мужем, скорее всего, он будет занят с геггинггруппенфюрером и офицерами ГГГ, но она была готова подождать. Главное, чтобы Фредерик не слишком увивался за Батори Менгеле. Измена фрау Войт не пугала, но муж мог рассказать Бутчересс лишнего, что дочурка старины Йозефа потом могла использовать в своих наработках. Та еще больная на голову оккультистка — вместо того, чтобы заняться действительно полезным делом, Бутчересс кромсала заключенных, скармливала их каким-то подземным тварям и вместе с Вульфом охотилась за легендами. Несмотря на все слухи о монстрах и опытах, проводимых в «Головах смерти», фрау Войт слабо им верила. Ну, какие могли быть вампиры? Скорее, сама Батори, имевшая венгерские корни, распускала сплетни, чтобы добавить себе веса в глазах подчиненных; а убийца, расправившаяся с целым отрядом немецких солдат в Луизиане, возможно, была русской шпионкой или американкой, а люди, виновные в провале, поспешили выгородить себя подобным нелепым образом. Жалкие ублюдки, мало того, что провалились, так еще врали так неубедительно и глупо. То, что ГГГ и сам фюрер отнеслись к этим досужим россказням весьма серьезно, бесили фрау Войт до звона в ушах. В концлагерь супруги вошли, обнявшись, Фредерик то и дело зарывался носом в волосы на виске женщины, которая томно смеялась, пытаясь ухватить его за бок сквозь пальто. Мужчина потешно дергался, подпрыгивая при ходьбе, пытался в ответ ухватить жену то за зад, то за бедро, но, натыкаясь на блестящие веселым любопытством глаза офицеров, перекладывал руку то на плечо, то на талию женщины, бормоча ругательства себе под нос. — Пялятся так, как будто ни разу не видели счастливого в браке человека, — проворчал Фредерик, однако осекся, споткнувшись на ровном месте, когда навстречу им, обходя оркестр из заключенных, стоящих в одинаковых фуфайках с нашитыми номерами, вышла женщина в фуражке с черепом Третьего Рейха, но одетая в узкое платье, такое обтягивающее, что оно смотрелось на ней второй кожей. Предельно короткое, едва прикрывающее бедра, с закрытой шеей, но вырезом на груди, оно почти не оставляло место воображению, и фрау Войт ничуть не удивило, что Фредерик уставился на женщину, как на пирожное с марципаном. А вот его жена едва справилась с гадливой дрожью: оливково-смуглая кожа и вытянутые к вискам глаза не оставляли сомнений в расовой принадлежности женщины; и какого черта Вульф держал при себе эту желтомордую обезьяну? У него совсем поехала крыше на фоне поисков Сердца Белиара? Старый маразматик, скорее бы его кто-нибудь прирезал, как душного козла, чтобы ресурсы Рейха не уходили на его бесплодные опыты. — А, Минс. Наконец-то, — геггинггруппенфюрер вышел вперед, протягивая руку к женщине, которая подбежала к нему радостно, словно собака, с хищной грацией двигаясь на высоких каблуках. Юрген Вульф небрежно потрепал ее по щеке, после чего с силой провел большим пальцем, затянутым в черную кожу перчатки, по нижней губе, и оскалился, приподняв верхнюю губу, когда Минс, приоткрыв рот, по-звериному лизнула его палец острым языком. Чуть стиснув подбородок женщины, немец ухмыльнулся, бросая быстрые взгляды на Фредерика Войта, желая убедиться, какое впечатление произвело на ученого появление Минс. Заметив гримасу отвращения на лице его жены, геггинггруппенфюрер неприятно ощерился; галантно подав локоть Минс, он подвел ее к супругам Войт. Фрау Войт гадливо отшатнулась, а Фредерик вопросительно улыбнулся, не мигая глядя на Вульфа. — Минс? Та самая Минс? Неужели, геггинггруппенфюрер?.. — Да, та самая Минс. Одна из лучших моих агентов, — подтвердил Юрген, грызя мундштук и гоняя его из одного уголка рта в другой, от чего речь немца звучала сипло и неразборчиво. — Пока вы занимаетесь созданием сверхлюдей, я нахожу и использую то, что было сотворено задолго до нас. Никакие эксперименты не сравнятся с настоящей силой, глубокой и древней, берущей свое начало на заре времен. — Звучит… завораживающе, — выдавил герр Войт, сжимая пальцы жены в поисках поддержки, — однако наблюдение всего процесса с самого начала позволяет лучше постичь все этапы проводимого опыта. — Любой может купить наемника, — заносчиво добавила фрау Войт, чей взгляд окатил ледяным презрением и Юргена Вульфа, и азиатку Минс, стоящую под руку с геггинггруппенфюрером. Они спали, в этом женщина даже не сомневалась. Что могло заставить главу ГГГ взять в любовницы эту узкоглазую потаскуху? Похоть совсем затуманила разум? Захотел влезть на первую попавшуюся девку? Если выбирать между узницами лагеря и Минс, то лучше уж спускать в ладонь, чем ложиться с унтерменшами. — Да. И это будет куда дешевле половины ваших экспериментов, — Вульф нагло выпустил дым прямо в лицо Фредерика; Минс, похабно прижавшись бедром к его бедру, оставалась безучастной к его разговору с Войтами. — Моя работа устраивает фюрера, — выдавил ученый, часто моргая заслезившимися глазами. Юрген выпустил изо рта мундштук и стряхнул пепел на землю. — Как и моя, — заметил он язвительно, — так что трижды подумайте прежде, чем начать обсуждать ее со своей женой. При всем моем уважении, фрау, — геггинггруппенфюрер перевел блеклые, водянисто-серые глаза на женщину, — вы ни черта не разбираетесь в делах ГГГ, но считаете себя в праве осуждать меня и моих людей. Так знайте же, что я вам этого не позволю. К офицерам «Голов смерти» и моим подчиненным вы будете относиться со всей любезностью, в том числе и с Минс, которая пользуется моим доверием и расположением. — Думаешь, я стану улыбаться этой пробляди только потому, что вы с ней ебетесь? — беспардонно осведомилась фрау Войт. Фредерик ободряюще прижался к ней плечом, помрачневший, одобряющий каждое ее слово. — Тебя настолько зацепила ее жопа, что ты из-за нее забыл о своей гордости? Ты же офицер Рейха, блядь! Доверенное лицо фюрера, а выступаешь с желтомородой сукой как со своей невестой! — Мои отношения с Минс вас не касаются ни в коей мере, — проскрипел Вульф, — и на вашем месте я бы был осторожнее. Вампиры — довольно мстительные и злопамятные существа, знаете ли. — Какие нахер вампиры?! — вспылила фрау Войт; геггинггруппенфюрер что, считал ее полной идиоткой? Или настолько привык, что в «Головах смерти» ему все подыгрывали, и он никак не мог остановиться? Вместо ответа Вульф, осклабившись, оттянул верхнюю губу Минс; женщина не сопротивлялась, послушно оскалилась, демонстрируя супругам крупные острые клыки, скорее звериные, чем человеческие. Повинуясь едва заметному кивку Юргена, дюжий солдат выдернул из оркестра тщедушного мужчину с бритой головой; вырвав из рук заключенного трубу, он подтащил слабо упирающегося узника к Минс, одновременно срывая с него фуфайку. Мужчина выгибался, суча ногами, отчаянно цеплялся за руку солдата, не умолял, а только скулил побитой шавкой и зашелся сухим бесслезным плачем, когда немец достал нож. Он только легонько чиркнул заключенного по шее, не порезал даже, а поцарапал, так, что на нездорово бледной коже выступили несколько капель крови. Их оказалось достаточно, чтобы узник концлагеря повалился на колени, а Минс — выгнулась, по-змеиному сердито зашипев. Фредерик отшатнулся, закрывая собой жену, Юрген Вульф меланхолично прикуривал новую сигарету, а Минс, будто пантера, распласталась в прыжке, сверху наскакивая на заключенного, который повалился, раскинув руки. Платье ее задралось, собралось складками на бедрах, от чего стало заметным отсутствие на Минс нижнего белья. Рыча оголодавшей росомахой, она вгрызалась в горло заключенного, который даже не мог толком сопротивляться, лишь хрипел, булькая кровью в перегрызенной шее. На его губах выступила розовая пена, раздался треск и хруст суставов, Минс по-животному трясла головой, запуская клыки все глубже и глубже, пока человек под ней не перестал двигаться. У заключенного еще оставалось немного сил, чтобы моргать, дрожа ресницами, слезы скалывались с уголков его глаз и стекали на виски, однако вскоре его взгляд застыл, остекленел, вперившись в безразличное звездное небо, далекое и холодное. Фрау Войт вцепилась в руку мужа, чувствуя его нервную дрожь. Фредерик был бледен, лицо мужчины, позеленевшее от ужаса и омерзения, блестело испариной; сама фрау Войт испытывала неясное чувство любопытства и раздражения. Хмыкнув, она выступила из-за плеча супруга, надменно вскинув голову, всем своим видом показывая, что этот спектакль не произвел на нее особого впечатления, однако, когда Минс подняла голову, у фрау Войт перехватило горло — рот азиатки больше напоминал звериную пасть: верхняя губа приподнялась, обнажив десна, челюсти выдвинулись вперед, как у акулы, кровь тягуче стекала по подбородку, капала на грудь, багровела мазками на щеках и носу. В горле Минс родилось глухое, угрожающее рычание, похожее на львиный рык. Солдат, стоявший позади нее, передернул затвор своей винтовки, взяв азиатку на прицел, однако ей хватило секунды, чтобы уйти с линии огня и, поднырнув под дуло, по-кошачьи вскочила ему на грудь. Солдат только охнул, бестолково разведя руки, однако уже в следующее мгновение завопил тонко, словно зайчонок в силках, когда клыки Минс полоснули его по шее чуть выше воротника шинели. Войтов оттеснили подальше, несколько солдат закрыли их собой, вскинув автоматы наизготовку, но на супругов никто не собирался нападать. Минс оставила парня, как только ученого с женой отвели в сторону, чинно поднялась, одергивая тугую юбку, и подошла к Юргену Вульфу, выпускавшего клубы сизого сигаретного дыма. Геггинггруппенфюрер выглядел спокойным, даже отрешенным, словно только что по его приказу не были убиты два человека, один из которых — немецкий военнослужащий. — Это возмутительно! — вспылил Фредерик Войт. — Это еще за глупые шутки? — Герр Вульф, — ехидно протянула женщина, — просто решил похвастаться своим единственным достижением перед нами. Не будем его за это винить. Он столько лет гоняется за призраками и демонами, что можно простить ему эту маленькую слабость. Она старалась не смотреть на мертвого заключенного, у которого вместо шеи была одна сплошная рваная рана; солдат был еще жив, но мертвенно бледен, и его глаза были совершенно шальными и дикими, без единого проблеска мысли. Он зажимал ладонью раненое горло, что-то беззвучно бормоча. — Вы слишком много на себя берете, геггинггруппенфюрер, — ученый ослабил шарф, тяжело, отрывисто дыша, будто ему не хватало воздуха. — Натравливать это… существо на немецких солдат?! Вы не в своем уме. — Ошибаетесь, герр Войт, — Вульф, щурясь от сигаретного дыма, препогано ухмыльнулся; он приобнял Минс за талию, будто танцовщицу кабаре, не обращая внимания ни на ее вымаранное в крови лицо, ни на алые отблески, горящие в раскосых глазах. — Я четко осознаю каждое свое действие, и даже более того. Возможно, мой поступок кажется вам несколько… радикальным, однако своей цели он достиг — продемонстрировал вам всю серьезность моих намерений. И как бы вы не лебезили перед Борманом и Геббельсом, как бы не стелились перед фюрером, у вас не получится заполучить «Головы смерти» в свое безраздельное пользование. Поищите для себя другой источник человеческого материала. Здесь вам делать нечего. — Фюрер очень заинтересован в моих разработках, — вскинулся Фредерик, распаляясь; у мужчины запотели очки. Со стороны это выглядело даже мило, однако его жена знала, что это свидетельствовало о высшей степени раздражения ученого. Войт был в бешенстве; его жена и сама ощущала разъедающий грудь гнев. Как смел Вульф пугать их этой желтомордой шавкой?! — Да, однако вы не слишком торопитесь порадовать его результатами. Пока вам нечего предложить фюреру, а вот мне… — Вульф развязно погладил ягодицы Минс. Женщина не шелохнулась, очевидно, привычная к подобным жестам с его стороны. — У меня есть, что ему продемонстрировать, а скоро будет еще больше. — Если вы считаете, что этого недостаточно, — Бутчересс хищно процокала каблуками мимо фрау Войт, — то прошу спуститься со мной в лабораторию. Готова провести для вас экскурсию прямо сейчас и показать самых лучших особей даемитов. — У фройлян Менгеле особая страсть к этим созданиям, — довольно заметил Юрген, — странный выбор, однако не нам ее осуждать, верно? В конце концов, все мы здесь ради общего дела. — У нас с вами нет ничего общего, — высокомерно отрезал Фредерик Войт, сжимая в ладони пальцы жены, — я — творец, а вы — мясник. Мое имя сохранится в истории, а вот вас через десять лет уже никто не вспомнит. — Меня не забудут, — посулил геггинггруппенфюрер Вульф, растягивая в улыбке губы; зубы у него были мелкие, как у крысы, желтые, неровные, наползавшие друг на друга, и фрау Войт захотелось плюнуть ему в лицо, а потом — садануть каблуком в лицо его узкоглазой унтерменш. Вульф явно возомнил о себе не по чину, и из-за чего? От того, что смог найти одного-единственного мутанта, в то время как Фредерик пытался создать новую расу сверхлюдей?! Опыт геггинггруппенфюрера с близнецами Кригер провалился, мальчишки вышли увечными, несовершенными; в рядах арийцев не могло быть калек, уродов и инвалидов. — Время покажет, кто из нас прав, — отчеканил Фредерик Войт; его голос едва заметно дрожал, и жена немного презирала его за это. В чем еще дело?! Вульф — просто старик, чье время уходит, а влияние тает, он смог приручить одну кровососущую тварь с лицом шанхайской проститутки, но для Рейха, для Германии этого мало. Чего геггинггруппенфюрер добился этим спектаклем, кроме как потешил свое самолюбие? — А теперь, если позволите, мы с женой хотели бы отдохнуть, — манерно обронил ученый, обхватив женщину за плечи, и ей захотелось ударить мужа. Иногда он вел себя как последний слюнтяй; хорошо, что супруга ему досталась с сильным характером, иначе бы Фредерик не достиг и половины того, что у них было. Как ученый и творческий человек, Войт был склонен к перепадам настроения и меланхолии, выходка Юргена Вульфа могла довести его до затяжной депрессии, что совсем не входило в планы фрау Войт. Мужу требовалось держать себя в руках, продолжить работу, чтобы не позволить главе ГГГ вырваться вперед. Что, если он все-таки найдет Сердце Белиара? Тогда львиная доля финансовых вливаний пойдет именно ГГГ, а Фредерик Войт останется не у дел. Женщина величественно подняла голову, перешагивая через обескровленное тело заключенного, которое еще не успели убрать. Пусть Вульф радуется своему маленькому спектаклю и узкоглазой бляди, недолго ему осталось; фрау Войт уже знала, что напишет в письмах Эмми Геринг и Магде Геббельс, прекрасно осознавая, что они все передадут своим мужьям, а те, в свою очередь, расскажут фюреру о том, что творилось в лагере «Головы смерти» под началом Юргена Вульфа.