Я просто влюбился

      Мертвец бродил по одному из многочисленных коридоров Дома, разглядывая старые и новые рисунки на стенах. Близился Новый Год. Он старался ни о чем не думать, но одновременно с этим думал обо всем, особенно о Рыжем. Тут он услышал крики из Кофейника. Это были детки Папы Стервятника. «Пора бы развеять свои мыслишки», — подумал Мертвец и зашел в Кофейник. Там он увидел привычную картину — Папа Стервятник, попивающий собственноручно приготовленную настойку, в окружении своих Птичек. Делать было нечего, нужен был совет. А если и просить у кого-то о помощи — так идите к Папе Дома.  — Стервятник, можно мне с тобой поговорить? — осторожно спросил новоприбывший.  — Что-то случилось, Мертвец? Давно ты не просил разговора со мной, так ещё и так серьёзно. Мертвец кивнул. Стервятник понимающее посмотрел на него.  — Так, детки, идите развлекитесь чем-нибудь другим. Папе нужно поговорить с гостем, — вежливо, но властно приказал Стервятник. Кофейник моментально опустел. Остались только Мертвец, Стервятник и Кролик, которого обычно не особо интересовало что-либо.  — Ну так, Мертвец, что стряслось?  — Мм, да ничего. Просто решил развеяться.Стервятник с подозрением покосился на него. И дабы не угнетать и так мрачную атмосферу, Папа достал откуда-то бутыль и рюмки, налил какую-то смесь коньяка и водки себе и своему собеседнику и улыбнулся.  — Ну давай хоть выпьем, не зря Кролик кашеварил же.  — Ты че, я ж после этой мути вообще весь нг просплю в похмелье, — выразил свое неудовольствие Мертвец.  — Не будешь, не переживай, я тебе от похмелья дам свою лучшую настойку.  — Ладно… Но Мертвецу было так херово, что даже коньяк с водкой не заглушали его внутреннюю боль. После третьей рюмки он раскрепостился и отдался правде.  — Ну-у во-общем я коего-кого люблю, — начал Мертвец.  — Да, дружок, по тебе видно, — вставил Кролик. Стервятник одарил его яростным взглядом. Кролик лишь помахал руками, а-ля «Прости, прости».  — Не надо из-за этого так переживать, — Стервятник попытался успокоить несчастного.  — Хм, а кто она? — опять встрял Кролик. Стервятник даже не успел ничего вставить, как Мертвец судорожно вздохнул.  — О-он — Рыжий, — выдохнул Мертвец.  — Кто, кто? — не веря своим ушам переспросил Кролик.  — Да отстань ты от него, не слышал что-ли, — хмуро препарировал Стервятник, а потом с улыбкой добавил, — Я еще с прошлого месяца заметил, что что-то с тобой не так. А вот в чем оказывается загвоздка, кто бы мог подумать. У Кролика на этот раз не нашлось, что вставить, потому что его рот, как и глаза были широко раскрыты. Мертвец же сидел, ужасно ссутулившись и шмыгал носом. — Успокойся, успокойся, вот тебе настоечка, попей и протрезвеешь. И не переживай, все будет хорошо, главное будь самим собой и веди себя естественно, — Стервятник протянул бутылку с зеленой жидкостью Мертвецу и дружески похлопал того по спине. Мертвец лишь благодарно кивнул и удалился из Кофейника. И вот он уже в родном Крысятнике. До Нового Года осталось всего-то несколько часов. В связи с этим Крысята устроили самый настоящий бедлам. Мертвец, как настоял ему Стервятник, вёл себя естественно. Он улегся читать книгу и делал вид, что ситуация, царившая вокруг него, происходит вообще в другом мире. Он видел, что Рыжему плохо. Но если он взялся вести себя естественно, то ему просто надо было подойти к вожаку и отпустить какую-то мерзкую шутейку. Но он не хотел делать Рыжему ещё больнее, поэтому просто не вмешивался.        Сегодня последняя ночь перед Новым Годом. А я в который раз забиваюсь в самые тёмные углы своего сознания от боли, которая так внезапно и так некстати охватила меня. Сейчас у меня не на шутку разболелась голова. Головные боли для меня явление вполне обычное, но вот мигрени…К тому же я абсолютно обескуражен поведением своих состайников. Я вообще не понимаю, что они так взвинтились в предновогодний вечер. Видимо для моих крысят лучшее празднование — это драка. Эх! Вы не подумайте, что я слаб и не умею держать себя в руках. Обычно их поведение меня вообще никоим образом не коробит. Но сегодня со мной точно не всё в порядке. Впрочем, я был не единственным «нормальным» человеком в этом предновогоднем бедламе. Один Мертвец меня и успокаивал. Он лежал с беспечным видом на кровати, что-то читая и наверняка попивая какую-то вновь приготовленную дрянь от Стервятника. Напротив него довольно рьяно спорили о чем-то Белобрюх и Гибрид. И вдруг Гибрид в очередном яростном порыве то ли гнева, то ли из-за весело-пьяного настроения изо всех сил оттолкнул от себя Белобрюха. Бедный Белобрюх упал прямо на моего не менее бедного друга.  — Фаак! Да вы задолбали, поспокойнее не, никак?! — вскричал Мертвец, на которого ещё и пролилась мутно зелёная жидкость. Он резко встал и, к моему же сожалению, вступил в эту какофонию, начиная колотить кого ни попадя. Мертвец, впрочем, довольно быстро оправился от недавнего гнева и искусно вошёл в роль душегуба. Он, да ещё и большая часть половины Второй продолжали хохотать, колошматить всех и вся, даже плеваться друг в друга! Я смотрел на этот бедлам с ужасом осознавая, что в этой комнате осталось единственное спокойное создание, и это был я. В конце концов мои нервы не выдержали.  — Бляядь, да как же вы заколебали! Что же вы, блин, такие шумные! Не видите, Вожаку вашему плохо, а?! — заорал я во всю глотку. Все тут же замолкли и посмотрели на меня виноватыми взглядами.  — Ну и пошли вы все, — пробормотал я и быстро удалился из комнаты, яростно захлопнув за собой дверь. «Шагал я, не зная, Куда я Иду, И песню вполголоса Пел на ходу».       Спустя минут десять блужданий по темным коридорам Дома я решил зайти в чуть ли не единственное тихое и спокойное место в Доме сейчас — учительский туалет. Зайдя в туалет, я достал пачку сигарет, подошёл к окну и закурил. После первой выкуренной сигареты боль потихоньку начала уходить. Вдруг мою никотиновую трапезу прервал непонятный звук. Что-то упало в какой-то из кабинок. Я вздрогнул. Медленно, на цыпочках подошел к средней кабинке и резко распахнул её. На толчке сидел Мертвец, сжимая рот обеими руками и смотря на меня безумными, но в тоже время от чего-то пустыми глазами. Тут он не выдержал и расхохотался.  — Че у тебя такая кислая мина, вожак? — хохоча спросил он.  — Я не понимаю, что ты тут вообще забыл? К тому же, что с тобой происходит? То ты спокойно себе читаешь, то бьёшь своих состайников, то ржешь, как полный идиот. Ты что под чем-то? — с той же кислой миной и сигаретой во рту препарировал я.  — Да нет. Я просто влюбился, — с довольно серьезным лицом произнес Мертвец. Меня перекосило. Сам не понял почему.  — Ладно. А почему же ты тусуешься здесь, а не празднуешь нг со обезумевшей Второй, — решил узнать я. Мертвец решил проигнорировать или просто не слышать мой вопрос. Он вытащил из кармана косухи пачку сигарет и, видимо, хотел закурить, но вот незадача — сиги-то промокли.  — Смерть, дай-ка мне закурить, — обратился он ко мне.  — Во-первых, я тысячу раз просил тебя не называть меня так, а во-вторых тебе курить нельзя. Бросал бы ты это дело, а то и в правду помрешь, — с уже более обеспокоенным голосом сказал я. А он, и вправду идиот…опять расхохотался.  — Ой, да ладно тебе, не сердись, — с наигранным сочувствием сказал он.  — Хватит ржать, идиота кусок! Я вообще-то пытаюсь о тебе заботиться! — выкрикнул я.  — Правда? — опять с непонятной улыбкой спросил он, — Я рад, Рыжий, что ты обо мне так заботишься. В ту же секунду он резко встал с унитаза и ринулся на меня. Я упал на холодный кафель, прижатый весом Мертвеца. Моё лицо тут же окрасилось в ярко красный цвет, благо очки скрывали мою неуклюжую застенчивость. Не успел я оправиться от эмоций, вызванных у меня от этого неожиданного действия, как этот паршивец с победным видом встал надо мной и помахал рукой, в которой он сжимал сухую, а главное, мою пачку сигарет.  — Чтоб тебя, Мертвец, — процедил сквозь зубы я. Но он лишь еще больше оскалился в довольной улыбке. Я решил не вставать с этого обалденно прохладного кафеля. Сквозь очки я наблюдал за Мертвецом. Курил он медленно, смотря в окно и думая, наверно, обо всем, (в голове у него было много вопросов, на которые он хотел получить бы ответы). И все-таки превозмогая себя я встал и устроился напротив Мертвеца. Я протянул руку, он дал мне сигарету. Я полез в карман брюк, чтобы достать зажигалку, но ее там не оказалось. Я яростно зыркнул на Мертвеца. Я-то думал, что он хотел уменьшить боль моей пятой точке при падении. Тот почему-то уже с серьезным видом, но с оставшийся икринкой в глазах, протянул мне зажигалку. Честно говоря, я плохо понимал Мертвеца, хотя знал его очень давно. Вот вам наглядный пример: то он ведет себя как последний озорник, то вдруг ни с того, ни с сего становиться серьезным. Иногда я думаю, что он и правда болен. Ведь ни зря Пауки так настоятельно просили меня за ним присматривать. Мы в абсолютном молчании выкурили пачку сигарет. Лишь иногда я замечал на себе неосторожные взгляды собеседника, на которые я отвечал, но вряд ли был замечен. Тут я почувствовал, что в нашу атмосферу проник кто-то посторонний.  — Господа курящие! Курят двое косячок! — мурлыкающим голосом крикнул Стервятник с прохода. Он подошел к нам сильно пошатываясь. Перебрал, бедненький.  — Мм, простите, что помешал, голубки. Я быстренько. Возьму припрятанную настоечку и уйду.  — Какие мы, блядь, голубки? - а я ведь знал, что последует за этим. Хоть бы убил себя, но я уже сказал это. Он что-то невнятно произнес, пока рылся в дырке, в стене.  — Ммм, воркующие, какие ж еще, — улыбнулся мне вылезший Стервятник.  — Иди ты!  — Да, да, мальчики, уже ухожу, — пропел Вожак Птиц и все также пошатываясь удалился из туалета.       Мы с Мертвецом простояли в неловкой тишине минут пять. Это были самые длинные пять минут в моей жизни. Я видел, как он нервно наматывал свои синие косички на палец. Наконец я решился и посмотрел на него, но тот уставился в пол и, видимо, не желал смотреть на меня в ответ. Я вздохнул и начал было какую-то дурацкую шутку, чтобы разрядить обстановку, но Мертвец резко поднял голову, взглянул на меня и также резко направился к двери, ведущей в коридор. Я, ошеломленный этим действием простоял минуту, а потом опомнившись двинул в сторону выхода. «Нет, нет, что же я наделал, он уже, наверное, ушел», — в отчаянии думал я. На выходе чья-то рука остановила меня, придержав за талию. Это был Мертвец.  — Прости… — начал я. Но Мертвец снял с меня очки, секунд десять вглядывался в те самые желанные печально ангельские, темные глаза в медных ресницах, а потом я почувствовал то, что не чувствовал никогда. Чужие мужские губы коснулись моих губ. К моему удивлению я не отпрянул. Мне это нравилось. Я нерешительно, но все же добавил в наш поцелуй движения языком. Мертвец ответил мне тем же, и мы слились в волшебном поцелуе этой новогодний ночи.  — С Новым Годом, — прошептал мне на ухо Мертвец и крепко обнял меня. Из-за накативших на меня всевозможных чувств, я лишь мог сделать тоже самое, обнять его в ответ. И я с удовольствием уткнулся носом в столь родной мне запах Мертвеца.