Драма в одно действие

Если верить Коко Шанель, настоящая женщина из ничего могла сделать скандал, салат и шляпку. Шляпки лучше получались у Меган, единственный приготовленный Джессикой на день Благодарения салат побил все рекорды по запредельному количеству уксуса, а любой скандал она бы легко обменяла на персональную драму. Джесс не лишается памяти, туфельки или лучшей подруги, как это принято в третьесортных мелодрамах, что идут одна за одной по кабельному с утра до вечера, не страдает от неразделенной любви и не готовится умереть от страшной неизлечимой болезни в течение трех месяцев. Она всего лишь принимает предложение не того человека и получает трон с маленькой, но гордой страной в придачу, попутно теряя себя. Ричард кажется ей удобным вариантом. Надежным, понятным и, что немаловажно, не раздражающим. Из него не выйдет злодея-интригана, железного Генриха или вообще сколько-нибудь похожего на героя правителя: Сагар получит расхлябанную демократию, но с этим материалом вполне можно работать. В конце концов, кронпринц не сделал ничего плохого, ни ей ни кому бы то ни было другому, ради чего его стоило предавать в Эмирате Ахар. Джессика и не предает, лишь говорит этому глупенькому самодовольному эмиру, что не знает, кто писал чертовы письма. — Обманщица, — шипит внутренний голос, — но Джесс лишь с досадой отмахивается. С муками совести она разберется как-нибудь потом. У новоиспеченной графини Ферокс были все стартовые условия для спокойного существования со славным парнем Ричардом. А потом появился Леонард. Чертов Леонард, сагарский вариант внебрачного сына Себастьяна Стена и Эндрю Скотта с темными кудрями и манерой растягивать гласные. Он всего лишь перекинулся с ней парой фраз, и все планы Джесс полетели кувырком. Нет, она не стала делать глупости и разрывать помолвку с Ричардом. И если порой сожаление об утраченных возможностях и мучило ее, то лишь немного. Джессика не хранила под подушкой портрет Леонарда, не кричала в пылу страсти имя младшего принца (Ричард оказался не самым плохим любовником на свете), и не пыталась скупить все справочники по ботанике с эхинопсисом Эрье во имя памяти их единственной ночи с герцогом Ланширрским (быстрый трах на капоте машины в руинах Макана она старалась не вспоминать вовсе, списывая все на стрессовую реакцию). Графиня Ферокс безупречно, как по нотам, разыгрывает роль хорошей девочки, каждый день находя все новые краски. Ричард очаровательно улыбается рядом, о них пишут все сагарские газеты (от медоточивых статей Яна Падалса и ему подобных начинает тошнить уже после первого абзаца), Эмма услужливо появляется за правым плечом, стоит лишь повернуть голову, а запас новых платьев в гардеробе будущей королевы таков, что за год она сумеет надеть хорошо если половину. Джессика носит в себе нехилую драму размером с гребаный вишневый сад, что цветет под окнами принадлежащего ей Штайнхерца (аллюзии на пьесу русского писателя с непроизносимым именем Anton Pavlovich прилагаются), и со дня на день ожидает как кто-нибудь придет и срубит все деревья под корень, оставив одни лишь щепки. — Ваше Высочество! — говорит Леонард при встрече, чуть наклоняя голову. В его зрачках отражается ее собственный вишневый пожар. Джессика прикрывает глаза и слышит стук топора по дереву.