Вьюга

Сяо поднимает голову, устремляя взгляд к небу. Темное небесное полотно усеяно россыпью маленьких светлячков-звезд, и у него ( вот уже в который раз) перехватывает дух. Вовсе не от ночных пейзажей Ли Юэ, что он наблюдал уже тысячи, миллионы раз. - Это действительно вкусно? - Чун Юнь с сомнением разглядывает тарелку с миндальным тофу, стоящую между ними, и цепляет бледными пальцами кусочек, отправляя в рот. Жует, старается распробовать, и задумчиво чешет щеку, словно пытаясь разобраться в ощущениях от нового вкуса. Сяо тоже пытается. Жадно выхватывает взглядом рыжие всполохи фонарей, танцующих на бледной коже и путающихся в голубых волосах (наверное, на ощупь они очень мягкие). Глаза у Чун Юня большие, светлые - напоминают арктические льды, но Сяо чувствует, как лед под его ногами трескается, и он тонет в непонятных чувствах к мальчишке напротив. - Нравится? - собственный голос кажется хриплым и незнакомым. Он выдыхает вместе с тем, как Юнь причмокивает, расправляясь с тофу, и кивает. - Неплохо. Но было бы оно более холодное, - Сяо без труда замечает дернувшиеся в улыбке уголки губ, что Чун Юнь старательно скрывает, держа на лице выражение полного спокойствия. В их первую встречу он был совсем не таким. Чун Юнь был искренним и настоящим, когда танцевал на столе, в баре постоялого двора, смеясь и болтая без умолку. Чун Юнь был живым, когда выскочил на балкон, погнавшись за своей подругой и пытаясь изгнать из нее несуществующих демонов (обратил бы он внимание на то, что настоящий находится совсем рядом), но врезался в Сяо, собиравшегося вернуться в свою комнату. Тогда его едва удалось успокоить, но образ веселого подростка, разгоряченного своей слабостью, что он так тщательно скрывал, навсегда отпечатался перед глазами адепта. - Вот это другое дело, - Чун Юнь словно прячется под маской, сделанной искусным мастером из самого лучшего фарфора. Он выглядит серьезным и невозмутимым, и в груди Сяо бушует тайфун: перемешивается легкая злость и щемящая нежность, словно ударившая по голове чем-то тяжелым. В руках Юня мороженое, и Сяо сглатывает, когда тот откусывает холодное лакомство, сыто щурясь от удовольствия - как один из котят, что иногда приходят выпросить еды к постоялому двору. - Я хочу попробовать, - Сяо говорит вслух раньше, чем успевает подумать и удержать собственные мысли в узде. Чун Юнь переводит к нему взгляд, молча вопрошая о чем он, и неуверенно протягивает мороженое, тут же роняя его на красную черепицу крыши, за день нагретую солнцем. Ладонь Чун Юня прохладная, а кожа бархатная и вовсе не колется морозом. Юноша замирает, в удивлении распахивая глаза, стоит Сяо оказаться совсем близко. Они соприкасаются носами, адепт касается пальцами щеки и ловит взглядом румянец, вспыхнувший на бледном лице, прежде чем целует холодные губы, согревая мальчишку, задрожавшего от порыва ветра, всколыхнувшего листву деревьев над ними. Чун Юнь робко отвечает, закрывая глаза и позволяя себе забыть о притворстве всего на один вечер. Зародившиеся в их сердцах чувства рискуют обернуться настоящей вьюгой.