Попаданчество впросак

Сегодня полки магазинов ломятся от книг, в которых герой оказывается то в прошлом, то в будущем, то в параллельном мире, то в чужом теле – такие истории метко окрестили «попаданчеством». Этот своеобразный книжный жанр – один из самых популярных и массовых, особенно на постсоветском пространстве. Подобная литература захлестнула книжный рынок в течение последних лет двадцати. Но теперь такими сюжетами никого не удивишь, кроме того, нередко в умах требовательных читателей само слово «попаданцы» ассоциируется с чем-то низкопробным. Что касается фанфиков, то традиционно отношение к ним несколько более терпимое и мягкое, чем к печатным книгам. Хотя бы потому, что фанфики – это «легальное» поле для разгула фантазии, здесь позволительно то, что зачастую считается моветоном в другом контексте. Но это специфика, которая не принижает фикрайтерство как таковое, а во многом развязывает руки – при этом всё-таки необходимо помнить, что жанр попаданчества достаточно проблемный. И сразу необходима оговорка. Спрашивать: «Что не так с этим жанром?» - не совсем корректно. На самом деле, попаданчество как приём и инструмент обладает огромным потенциалом, другое дело – как этот инструмент используется. Здесь есть немало ловушек, в которые может угодить автор, создавая свою историю – о них необходимо помнить и по возможности тщательно их избегать. Конечно, в книгах и фанфиках попаданческого жанра бывают изъяны, что свойственны любым другим произведениям: тупые диалоги, ненужные сцены, плохой язык, затянутость или рваный торопливый темп – и так далее, и тому подобное. Но есть и целый букет специфических болезней. Возможно, список выйдет не исчерпывающим. Однако обозначу то, что больше всего бросается в глаза. 1) Сюжетные штампы Стоит прочитать пять, десять произведений такого рода – и уже чётко просматриваются одни и те же ходы и мотивы. Нередко герой оказывается в другом мире внезапно, после чрезвычайного происшествия. Например, его сбивает «Камаз», но персонаж не умирает, а переносится в неведомые земли или в тело какого-то жителя этих земель (о подобном воплощении речь ещё пойдёт далее). Конечно, в романе Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» героя тоже просто огрели по голове тяжёлым предметом, в результате чего он провалился в некую стереотипную реальность рыцарских романов. Но это было самое первое произведение жанра. Сейчас, когда читатель уже более искушён, задача авторов по продумыванию обоснования усложняется. И всё-таки многие просто, что называется, не парятся. Другой частый мотив: заурядный обитатель нашего с вами заурядного мира в иной вселенной оказывается избранным. А представители этой вселенной, бывает, ещё и заявляются из ниоткуда и извещают огорошенного гражданина, что он немедленно должен бросать работу-учёбу-семью и всю свою привычную жизнь, дабы отправиться спасать волшебное королевство, занимать местный трон, снимать родовое проклятие, и проч., и проч. И он таки отправляется. Надо сказать, что иногда сложно бывает провести черту, где «штамп», а где «законы жанра». Так, например, не стоит сразу набрасываться на автора за одно лишь то, что приключения его персонажа являются сном или видением иного, подобного рода. Имеет значение, насколько много в тексте типичных ходов, как они преподнесены и обыграны, да и ещё многие другие факторы – любую написанную вещь нужно рассматривать комплексно. Однако идём дальше. 2) Сверхспособности У любого произведения есть конфликт. По крайней мере, должен быть. Казалось бы, в историях про попаданцев он лежит на поверхности: герой оказывается в обстановке, которая кардинально отличается от привычной и к которой он никак не приспособлен. Каков самый вероятный сценарий? Крайне нехороший. Например, если современный человек внезапно окажется в Средневековье, то протянет там очень недолго: болезни, голод, отсутствие привычных удобств очень быстро его доконают. Да и местные вряд ли проявят дружелюбие к чужаку, который абсолютно дико выглядит и разговаривает – так что даже с большей вероятностью смерть окажется насильственной. Но тогда и книги попросту не будет. То, как Вася Пупкин попал в эпоху Ивана Грозного, напоролся на опричников и был убит – это материал максимум на рассказик. И то не очень интересный, хотя правдоподобный. Что же делать? Среда всегда отторгает инородное тело, значит, нужно его как-то туда вживить. Иногда акцент смещается на уникальные знания, да ещё не без примеси сказочного везения: например, если ГГ историк, то попадает он как нарочно именно в ту эпоху, на которой специализируется. Здесь тоже можно любопытно развить тему, показав, что любые, даже самые глубокие теоретические знания о какой-либо эпохе и/или стране не дают автоматического преимущества (хотя и повышают шансы на выживание). Но, как правило, этого не происходит: герой начинает решать проблемы чуть ли не по щелчку пальцев. Иногда используется «автоматическая установка программного обеспечения»: пресловутая «память тела», если герой, частично сохраняя своё привычное сознание, перевоплощается в жителя нового мира. Часто он оказывается счастливым обладателем сверхспособностей вроде магии, чтения мыслей, или хотя бы меняет неспортивный организм типичного жителя мегаполиса на тело воина и атлета – и, конечно, сразу начинает совершать подвиги. Знания о новом мире тоже появляются как-то сами собой. Здесь, казалось бы, тоже есть простор для манёвра. Можно показать, что выдающиеся дарования не решают всех проблем в жизни героя, что за них приходится чем-то расплачиваться и жертвовать – но эта тема раскрывается далеко не всегда. Иными словами, в стремлении сделать персонажа жизнеспособным есть большой риск переборщить. И тогда происходит печальная вещь: произведение практически лишается конфликта как такового. Герой слишком лихо адаптируется к новой реальности и на протяжении всего повествования просто являет свою крутость направо и налево в относительно экзотическом антураже. 3) Палочка-выручалочка, она же рояль в кустах Нередки случаи, когда герою внезапно... нет, даже не так – ВНЕЗАПНО приходит на помощь что-то, что значительно повышает его шансы выпутаться из трудной ситуации. Притом об этом «чём-то» раньше не было ни слуху ни духу, да и на развитие сюжета это «что-то» не влияет, а служит лишь подпоркой для конкретного момента. Маша случайно оказывается чемпионкой по карате и вырубает опасного противника. У Саши случайно оказывается под рукой колдовской артефакт – и он тоже благополучно вырубает противника. Это яркий пример того случая, когда автор не знает, что делать со своими героями. Вроде хочется создать какой-то острый момент, но размышления о том, как персонаж разберётся в ситуации, приводят в тупик. В итоге из кустов, чернея лакированной крышкой, выглядывает рояль. 4) Проблемы с логикой и обоснованием Здесь и так всё ясно: нарушение причинно-следственных связей, смысловые пробелы, отсутствие обоснования. Так что слишком подробно останавливаться на этом пункте, пожалуй, не стоит. Но хотелось бы выделить один, самый яркий, момент - который касается как раз таки недостаточного основания для поступков и действий героя. Я думаю, многие встречали сюжетный ход: попаданец из будущего, вооружённый знанием истории, всеми правдами и неправдами прорывается к сильным мира сего, дабы на судьбы этого мира повлиять – и таким образом предотвратить неминуемую катастрофу. Например, нападение гитлеровской Германии. Но вот вопрос: Сталину твердили так и сяк о готовящемся блицкриге, однако убедить не смогли – так почему вождь не придал значения донесениям Рихарда Зорге, но с какой-то стати должен поверить не пойми откуда взявшемуся попаданцу? Можно с большой долей вероятности предположить, что судьба героя оказалась бы незавидной: его бы отправили либо за решётку, либо в психбольницу. Причём гораздо, гораздо раньше, чем он мог бы добраться до самого товарища Сталина. Второй набивший оскомину случай: герой-попаданец, как Прометей, несёт миру и людям новое, современное оружие. Такой приём тоже очень часто используется в книгах, где действие происходит в военное время – да в ту же вторую мировую. Самый грубый ляп – это то, что герой чаще всего не является инженером-конструктором с оружейного завода, но почему-то разбирается во всех тонкостях (и, видимо, может нарисовать любой чертёж с закрытыми глазами). Второе – а ничего, что некоторые компоненты в заданное время просто технологически невозможно было произвести? Третье, наконец, - возвращаемся к тому, с чего начали – кто бы стал слушать нашего умника, а уж тем более, слушаться? В лучшем случае, послали бы его куда подальше, ну, а в худшем – в места не столь отдалённые. 5) Мэри Сью И ещё один диагноз логически вытекает из всего сказанного ранее – герой-попаданец превращается в Мэри Сью. Этот термин впервые появился в среде фикрайтеров, но перекочевал в общий лексикон авторов и читателей, потому что похожие беды возникают в самых разных жанрах: вместо живого, интересного персонажа получается глянцевая картонка. Герой настолько идеален, что от этого сводит зубы. Или пробивает на зевоту, что ещё хуже. Показатель удачности произведения – возможность сопереживать персонажу, но в данном случае делать это не получается, потому что «страшно далёк он от народа». Всё, описанное в предыдущих пунктах, можно считать составляющими «сьюшности», а её саму – закономерным результатом. Но на мой личный взгляд, «мэрисьюшность» - это ещё в значительной мере про черты характера и про авторскую подачу. Пожалуй, даже больше про второе. Ведь когда стало понятно, что герои, «украшенные многочисленными добродетелями», не способны пробуждать эмпатию, многие сочинители пошли другим путём. Они начали подчёркивать отрицательные черты – и бабник-то он, и пьяница, и лгун, и то, и сё – но при этом не переставали откровенно любоваться своим персонажем. Даже если удержаться от бонтонного заявления, что это «нездоровая романтизация нехороших явлений» - то это попросту неубедительно и всё так же приторно. Ещё один вариант «анти-сью»: персонаж пишется глуповатым, неуклюжим и беспомощным. Но каким-то необъяснимым образом ему всё равно удаётся и Родину спасти, и кого-то в себя влюбить, и проч., и проч. А вот это уже откровенно бесит. 6) Комплекс неудачника И этот симптом тоже напрямую связан со сьюшностью. Он является обратной стороной медали, хотя относится в первую очередь не к самим героям произведений, а к пишущим и читающим. Иными словами – это феномен массового сознания, который успешно коммерчески эксплуатируется. В книгах про попаданцев очень часто жизнь у персонажа изначально пресная и скучная, ему всё опротивело, а вот когда он оказывается в ином мире или эпохе – уж тогда-то он готов показать всем кузькину мать. Притом что к этому нет никаких предпосылок: с какой стати персонаж вдруг станет лихо геройствовать, если до этого никак себя не проявил? Увы, многие находятся в плену инфантильного убеждения, что только внешние обстоятельства мешают им реализовать скрытый потенциал, а вот если б им дали благоприятный шанс, тогда бы они развернулись... И поэтому легко отождествить себя с подобным же героем. Это серьёзная проблема и каверзный вопрос. С одной стороны, для читателя это повод призадуматься над собственным отношением к жизни, а для писателя: не культивирует ли он такое отношение своими произведениями? С другой стороны, литература (в том числе и фанфики) издавна помогает людям справляться с отрицательными переживаниями. В том числе с разочарованием, ощущением пустоты и недостатком ярких впечатлений – более того, это одна из её целей. Так что проявлять снобизм и атаковать огульно и жанр, и его поклонников было бы несправедливо. А есть ещё и третья сторона, довольно непростая. Если у персонажа имеется хоть какой-то выбор, то чтобы отправиться в незнакомый мир, то, по идее, его связи с этим миром должны быть не слишком тесными, ему должно быть нечего терять. Но как это показать, чтобы не возникло отторжения? У героя объективно жизнь не задалась или она его субъективно не устраивает? По каким причинам? В нашем мире персонаж только ноет или пытается действовать? И так далее. Приходится опять возвращаться к прописной истине: главное не что именно написано, а как написано. 7) Историческая недостоверность Проблемы здесь возникают ровно те же самые, что у авторов исторических романов. Одна из самых распространённых – анахронизмы. Нередко это касается предметов обихода и лишний раз доказывает, почему попаданчество на самом деле не такой уж простой жанр: чтобы убедительно написать какие-то бытовые сцены и не допустить ляпов, нужно очень хорошо владеть историей повседневности. То же самое с явлениями, обычаями и порядками – моментально вспоминаются женщины в эсэсовской форме из советского кино, тогда как в реальной нацистской Германии женщины практически не допускались в СС (кроме SS-Helferin в концлагерях) и не могли носить офицерские звания. Это расхожий, но наглядный пример, и в попаданчестве такое тоже встречается то здесь, то там. Правда, в случае описания альтернативной вселенной, похожей на нашу, могут быть допущения, но здесь важно чётко их обозначить и соблюсти чувство меры. То же самое относится к лексике. Это крайне непростая задача: сделать так, чтобы персонажи другой эпохи звучали хотя бы относительно естественно, чтобы речь их была не похожа на привычную нам, но не казалась ненатуральной. Другая задача - не допустить одинаковости: ведь иногда по манере изъясняться практически невозможно отличить персонажа из 19-го века и персонажа из 21-го. Наконец, хорошее повествование не должно быть схематичным. А для этого тоже нужно изучить исторический материал, проникнуться духом времени, соответствующей эстетикой, пропустить всё через себя – это требует и вдумчивости, и времени, и усилий. 8) Излишняя дотошность А вот этот порок противоположен предыдущему. Правдивость и убедительность исторических деталей нужна для лучшего погружения в обстановку, но некоторые авторы понимают это превратно. Особенно часто это встречается в т.н. мужской фантастике – где есть серьёзная заявка на освещение серьёзных тем: война, техника, политические события и т.д. Разумеется, специфика накладывает отпечаток и на происходящее в книге, и на читательское восприятие, так что требуются пояснения. Но вместо того, чтобы делать их по ходу, ёмко и доходчиво, некоторые авторы останавливают повествование и чуть ли не посреди сцены боя соскакивают на лекторский тон, накатывая целую «простыню» о тактико-технических характеристиках оружия, которое оказалось в руках героя. Ещё хуже, когда автор отвлекается на что-то, что не имеет прямого отношения к событиям и не двигает сюжет. В таком случае он превращается в акына: что вижу, то пою. Попался на глаза, например, тракторный завод – и идёт огромная, изобилующая ненужными деталями справка про этот завод, причём текстовка явно без изменений взята из Википедии. Эти вставки смотрятся настолько чужеродно и неуместно, что вводят в ступор – а так как действие никак не развивают, то очень скоро становится попросту скучно читать. Это не скрупулёзность в обращении с историческим материалом – это то, что называется очень метким разговорным словом «задротство». 9) Психологическая недостоверность Читатель должен верить в происходящее. Он должен проникаться переживаниями героя. Но как это сделать, если эти переживания написаны блёкло, топорно и неубедительно? А вот этот пункт, возможно, даже лучше всего показывает, что попаданчество – это жанр гораздо более сложный, чем принято считать. Не зря есть правило: пишите о том, что знаете. Но особенности жанра таковы, что автор просто не может обратиться к своему реальному опыту и описывать путешествие в иную вселенную на его основе. По умолчанию, перепад между нормальным и аномальным гораздо сильнее, чем это объективно возможно в жизни. Что же делать? Остаётся одно: поразмыслить, предположить – как персонаж мог бы вести себя в такой нестандартной ситуации (например, очнувшись в темнице, охраняемой драконом). Но что же мы так часто видим в попаданческих романах и фанфиках? Ноль эмоций. И ноль рефлексии. Разумеется, «ноль» - это фигура речи, но зачастую переживания персонажа, когда он неожиданно оказывается в резко непривычной обстановке, описываются очень скупо, буквально одним абзацем. И дальше по ходу повествования все реакции столь же слабы, как будто никого ничто не смущает. Простая студентка (тм) заходит в деканат и вдруг оказывается в тронном зале короля вампиров? Ну ОК. Немолодой мужчина попадает в своё же тело, но в бытность мальчишкой в советское время? Две минутки нервничает, а потом начинает складывать портфель в школу. И им, как говорится, норм. Есть и другие больные места, характерные для жанра. Например, сырость и непродуманность мира, когда автор либо затыкает прорехи и нестыковки «магией», либо вообще не обращает на них внимания. Также можно вспомнить и фансервис: притянутые за уши романтические линии и эротические сцены. По идее, они вставляются для привлечения читателя, но ничего не дают сюжету и никак не раскрывают персонажей – вместо этого выглядят инородно и неуместно. Попробуем подвести итоги. Попаданчество – это, по идее, очень сложный и интересный жанр с большим потенциалом. Однако в итоге имеем что имеем - относительно небольшой процент по-настоящему талантливых, цепляющих произведений. Но, по моему личному мнению, дело не в заведомой бездарности авторов – а в недостаточной продуманности того, что они пишут. К счастью, не приходится говорить о недобросовестности и жажде наживы: мол, напишу книгу на коленке, а пипл схавает – потому что фанфики всё-таки не имеют никакого отношения к коммерции и пишутся ради удовольствия. Но коль скоро целью является удовольствие не только автора, но и читателей, то всё-таки нужно соблюдать большую тщательность в выстраивании повествования, особенно если задумка фанфика не предполагает ни капли иронии. А в целом можно сказать и так: чтобы нарушать правила, нужно их знать и уметь действовать в их рамках. Так что вышеперечисленное не является неким запретом и истиной в последней инстанции, но всё-таки, надеюсь, может послужить некими опорными точками для тех, кто решит написать фанфик про попаданцев. Остаётся лишь пожелать авторам удачи, вдохновения и терпения в работе.