Апофеоз Обожания

В доме Лаудов царила атмосфера напряженности и торжественности одновременно. Сегодня должен был пройти первый серьёзный турнир, то есть одно из самых важных событий для Линкольна. Парень был весь на взводе и постоянно совершал какие-то глупые действия; ходил туда-сюда, открывал по несколько раз холодильник, спрашивал который час и все это ради того, чтобы успокоиться. Семья была занята приготовлением, так что никто и не заметил Луан, скромно сидящую у себя в комнате и о чем-то думая. Один только Джонатан, не подверженный общему переполоху, заметил это и решил помочь ей. Постучав в дверь три раза с длинными паузами, он не дождался её ответа и вошел внутрь. Луна освещала комнату, а Луан выглядела особенно депрессивной в оттенках синего и темного. Отреагировав на входящего, она сначала хотела что-то сказать, но так этого и не сделав отвернулась. — Луан…! Прости, что без разрешения… Но ты выглядишь какой-то поникшей. Я могу тебе чем-то помочь? — Спасибо за поддержку, мистер Джонсон… но я просто хочу побыть одной. «Как все запущено.» Такие мысли всплыли у блондина при словах «мистер Джонсон». Луан одна из первых начала называть его на «ты», так что сейчас, кажется, она серьёзней некуда. В такие моменты мелочи играют решающую роль. — Это все из-за Бенни, не так ли? Джонатан стал приближаться к ней, но делал это максимально незаметно. В целях общей безопасности, можно сказать. — Может быть… — А если говорить точней, то «именно так, мистер Джонсон». В секунду блондин преодолел расстояние между ними и подошел к ней практически вплотную. Повернувшаяся посмотреть на него Луан не удивилась, а некоторое время потупила на него, опустила взгляд и вздохнула. Опять-таки ничего не спрашивая, Джонатан присел на кровать и продолжил: — Должен признать, что я не могу полноценно тебе помочь в этом. Меня никогда так резко не покидал родной человек. — Почему? Почему он так резко решил переехать? Она ещё больше погрустнела и лицо её еле сдерживало эмоции, которые уже полностью переполняли нутро. Держа в себе чувства вот уже несколько дней, она раскрылась не перед родственником, а недавно случившимся другом. Луан прикоснулась к груди Джонсона, уже признавая все слова, сказанные им. Он неловко попытался обнять её, что заставляло смущаться; ещё никогда раньше ему не приходилось успокаивать девушку в таком состоянии. Разве что сестер, но это было так давно. — Некоторые вещи приходится делать, даже если это противоречит логическому смыслу. — Но ведь… не было никаких предпосылок… может быть, это я виновата в этом?! — теперь Луан окончательно пробило на слезы. Они текли не переставая и она сама переходила в тихий, но очень пронзительный вопль. Стараясь заставить себя замолчать, девочка прикрывала рот рукой, но ничего не получалось. — Почему ты должна быть виновата в этом? — В последние дни… он так часто выглядел уставшим и ослабленным. Лишь недавно, фуфм… лишь недавно он стал похожим сам на себя… Вот я и подумала: может над ним издеваются?! — прокричала она уверенно. — Но я была слишком мягкотелой, даже спросить его не могла… не могу представить, что он чувствовал, не ощущая поддержки меня… Девушка проговорила последние слова из последних сил и после только лишь плакала, уткнувшись лицом в грудь Джонатана. Тот как мог старался держать её, иначе она бы просто упала, от чего от этой трагичной ситуации отдавало комичностью. Но без того он прекрасно понимал её чувства. Джонсон соврал, нечто подобное он испытал когда-то давно, примерно тогда же, когда успокаивал сестер от их расставаний и романов. Последний из них стал роковым. — Луан, мы с тобой как-то делились впечатлениями о наших жизнях. Ты помнишь это? — Д-да… Джонатан ласково оттолкнул девушку от себя и вытер её слезы, после чего продолжил: — И я помню, с каким восторгом и воодушевлением ты рассказывала о своем парне. Сомневаюсь, что юная леди будет врать о своем мужчине, да и по тебе было видно, что ты гордишься им, гордишься, что он ведет тебя по дороге жизни. И ты сказала, что Бенни ставил превыше всего взаимопонимание. Разве мог такой человек не поделиться с тобою переживаниями? Ты умная девочка и сама понимаешь, что подобное невозможно. — Но ведь… — она повернулась и опять поникши смотрела на свои колени. — Знаешь, настоящей любви в моей жизни было… маловато. Однако даже такой горе-романтик как я понимаю, что искренняя, настоящая любовь двух душ никогда не померкнет. Расстояние — не –приговор. Луан засмущалась от слов Джонатана. По всей видимости, он один из немногих, кто видел в их с Бенни отношениях настоящие отношения, а не просто временную забаву двух детей. И её это очень, ОЧЕНЬ радовало. — Джонни, могу я обнять тебя? — Коне… Не успел блондин договорить, как девушка обняла его так сильно, насколько сильно могла. Даже через свои мышцы он чувствовал, что его прямо-таки сжимают, точно пытаются выжить все соки. — Спасибо. Большое тебе спасибо. Прозвучит немного цинично, но ты единственный, кто помог мне в этой семье. — Ха-ха, пожалуйста. Это меньшее, что я мог сделать. Да и не стоит ругать твоих родных. Они делают это не со зла. — Да, ты прав… — Но сегодня у твоего брата важное событие, не забыла? Так что поторопимся. — К-конечно! И они отправились. Спустя час уже вся семья, в том числе и Джонатан, поехали до места проведения турнира. Не стоит уделять достаточно времени, чтобы описать тот день и сам турнир. Можно лишь отметить, что Линкольн и его команда несколько раз поскальзывались, пока поднимались на свои места. Это выглядело не совсем впечатляюще, но что до их игры, то она была невероятна; сражаясь из всех своих сил, они иногда позволяли себе выкрики и громогласные лозунги. В какой-то момент им явно стало не хватать мотивации, тогда Линкольн самолично смог провести необходимую работу, дабы сплотить свою команду во имя общей цели. Но вот когда силы стало не хватать самому Линкольну, то больше всех ему помог… ну конечно же Джонатан. Его друзья, его родня — все эти люди, конечно же, придавали ему сил, но только лишь этот идеальный, красивый и невероятный блондин, ворвавшийся в его жизнь совсем недавно, именно он дал итоговый толчок. Словно Аполлон, он, Джонатан Джонсон, расправил плечи и агитировал за победу Линкольна дольше и упорнее всех, крича изо всех сил…! В общем говоря, даже и сил нет описать тот вечер; у свидетелей путаются слова и получается что-то невнятное. Не это ли признак того, что вечер прошел либо слишком хорошо, либо слишком отлично? Однако тем же вечером семья Лаудов вернулась домой полная подарков и с гордым званием «победители», хоть и де-факто победителем был только Линкольн. Джонатан Джонсон, обратив на себя внимание, созвал всех в зал и ещё раз поздравил своего маленького друга: — Линкольн Лауд! В очередной раз ты, мальчик мой, доказал, что стоишь большего, чем о себе думаешь. Ты — юный джентльмен, что вот этими самыми руками пронзишь небеса! Но хватит лишних слов. Вива Линкольн! И все подхватили поздравления. Они подняли на руки парня и несколько раз подбросили его, выкрывая победоносное «ура». Однако Джонсону нужно было спешить, так что он поспешно всех оставил, все с ним попрощались, и блондин пропал на своей машине. «Пропал», так как в тот вечер погода была неожиданно темной и туман царил на улицах, закрывая обзор для водителей всех видов автотранспорта. Но Джонатан и не смел останавливаться, сегодня для него, несмотря на общие настроения, была особенно грустная ночь. Он подъехал к своему дому и медленными, но уверенными шагами направился внутрь. Сердце его стучало как бешеное, а сознание начало трепетать, как будто бы сосуды внутри его мозга полопались, и он не мог нормально выполнять свои функции. Хладнокровие сохранять он также не смог, и его дрожащая рука еле попадала по ручки двери. Собираясь с силами, Джонсон немного пришел в себя и открыл дверь, вошел внутрь и обомлел. Спустя несколько месяцев Шарлотта наконец-то сама смогла приготовить ужин. Глаза рассматривали убранные комнаты, наконец-то повешенные на место часы, приятный запах домашней еды буквально окружил Джонатана, а непривычный и яркий свет внутри дома ослепил. «Не хватает только «Генста Парадайз» и я буду чувствовать себя как в детстве». — Солнышко мое, ты на кухне? Она ничего не ответила, но ему и не нужно было, ибо вопрос был риторическим. Теперь он уже куда более свободно дошел до кухни и увидел её. Милейшее существо во вселенной; светлая кожа, аккуратно уложенные длинные волосы, слегка грустные — но это не от печали — широкие глаза, смотрящие на визитера, выглаженное и элегантное платье. Как давно Джонатан не был дома? Ему казалось, что перед ним совершенно иной человек. Не та Шарлотта, что он знал до этого. Что-то было в ней такое, что заставляло его сердце буквально щемиться, будто от боли. Но боль сменялась приятными ощущениями уже по всему телу. Не сумев проронить и слова, Джонатан просто сел за стол и уткнулся взглядом в свою тарелку. Шарлотта не ожидала такого холодного приема и поэтому решила повторить за ним. Ко всему плохому ещё и диалог не клеился, оба молчали. Первым тишину, собравшись с силами, прервал Джонсон: — Д-должен сказать, что я весьма… очарован. Последнее слово он сказал очень тихо, однако для девушки оно прозвучало громко. То было видно и по её эмоциям: чуть не выронив вилку из рук, она подняла глаза и с надеждой посмотрела на блондина. — Прости, что в последнее время так часто покидаю тебя в последнее время. Однако… сегодня я не покину тебя. Я вообще больше не покину тебя. Шарлотта отвела взгляд, так как не доверяла этим словам. Сколько раз уже Джонсон произносил раз и сколько раз он нарушал их. Он совсем не уважает её чувства! — Понимаю… Знаешь, вообще-то я не хотел это показывать, но видя твою улыбку я не могу не показать тебе. Пойдем? — он протянул руку девушка, но та не решалась взять её. На размышление ушло 10 секунд, и она не устояла. Они поднялись на второй этаж и Джонсон повел Шарлотту в свою комнату. Большинство времени он стоял пустым, внутри был лишь шкаф, небольшое зеркало и кровать — и все. Да и сама Шарлотта не старалась заглянуть внутрь, хоть никто ей и не запрещал. Открыв дверь, Джонатан прокашлялся и жестами руки «развел» царящую внутри пыль. Запах был застоявшимся, так что парень буквально ударом раскрыл окна. Ворвавшийся приятный ветер разбавил атмосферу. Затем они оба пошли к шкафу, блондин открыл его и некоторое время что-то там обыскивая, достал нужную книгу. Он пригласил Шарлотту присесть на кровать и то было исполнено. На эстетичной обложке было написано «The secret», хотя и внешне она была больше похожа на домашний фотоальбом. Так он им и оказался. На первых страниц были известные девушке картинки её семьи, которые, как она думала, были утеряны. Слезы невольно выступили у неё на глазах, ведь по ощущениям она выиграла в лотерею. Уже через секунду она забрала из рук парня домашний альбом и стала самостоятельно рассматривать его. Ностальгия смешалась с радостной тоской, и Шарлотта с жадностью и по несколько минут вспоминала историю каждой фотокарточки. Они вместе обсуждали их, смеялись или тактично молчали в нужных моментах. Это, пожалуй, был один из лучших видов досуга, когда близкие души придаются приятными воспоминаниями. Но так или иначе прошло почти три часа. Последняя страница была перелистнута и альбом был закрыт. — Шарлотта, ты действительно являешься лучшей во всей вселенной. И если бы не твой нед… Он недоговорил, девушка приложила палец к его губам и заставила молчать. — Понимаю, не стоило мне вспоминать… — Джонатан отвернулся. Внешне парень был спокоен, но внутри него царил ужас. Самый натуральный. Тот день вообще был богат на эмоции, которые с бешенной скоростью сменяли друг друга: тяжелое ожидание, грусть, радость, смех и эйфория, а теперь — ужас. Слова, которые он должен сказать, заставляли его бояться. Сможет ли она понять его? Навряд ли. Никто бы не смог понять. Такое никто не сможет принять, даже если условия будут идеальными. По крайней не Шарлотта. Не эта девушка. Он слишком хорошо её знал, чтобы надеется на одобрение его поведения и его чувств. Но ведь именно ОН желает её добра и благополучия. А для этого им стоит расстаться навсегда. Ведь ОН буквально отправляет её, делает жизнь хуже. И дело не в том, что ОН не может заменить ей родителей или сестру. Дело и в ней самой, её судьбе и положении. И чтобы исправить недоразумение, нужно сказать все сейчас. Потом будет поздно. Джонатан уже хотел высказать все, но Шарлотта схватила его на рукав и обратив внимание, глухо, почти неслышно прошептала: — Н-не н-надо, Джонни… Вот теперь все. Сердце окончательно ушло в пятки, сердце выскакивает из груди, а дыхание ускоряется и ускоряется, будто бы не хватает кислорода. Он теперь в цугцванге и любое действие приведет к худшим последствиям. — О чем это т-ты? Но Шарлотта ничего не ответила. Да и не нужно было, ведь они оба понимали друг друга и без слов. Джонатан лишь пытался прийти в себя. Куда делась его статность и уверенность? Перед чувствами и истинной всей меркнет. — Т-ты… предал меня! — прокричала Шарлотта как никогда громко и уверенно. Словно все эти годы ожидая и тренируясь, она повторяла их и повторяла, отстраняясь от Джонсона. — Н-нет, послушай! Ты не так поняла. Ты же знаешь, я не могу и не хочу причинять тебе боль. Пожалуйста, сестра, послушай меня! — Н-не приближайся ко мне! Урод! Предатель! Умри, умри, умри! — она начала размахивать вазой, что схватила с рядом стоящей полки. Блондин с легкостью бы смог остановить её, но боялся навредить ей. А она тем временем все дальше отходила от него, пока, в конечном счете, не побежала вниз, на первый этаж. Джонатан даже и не знал, что ему делать. Однако действовать пришлось исходя из инстинктов — побежал за ней. И вот они опять не кухне. Шарлотта держит нож уверенно и в глазах её не видно ни страха, ни жалости, ни сожаления. Лишь страх и желание защититься. Вот что значит настоящие желание жить. Сглотнув накопившуюся слюну, Джонсон попытался что-то сказать, но его перебила сестра: — Молчи! Молчи и ничего не говори, ничего!!! — кричала и размахивала ножом она. — Н-но…! — Брат! Как ты посмел… я думала, что ты единственный в этом мире, кто ещё хочет знать о моём существовании… единственный, кто ещё по-настоящему ценит меня как человека и личность! Единственный, кто понимает меня… — слезы текли по её щекам, и она уже не кричала, а рыдала. — но ты тоже предал меня. Так что уходи, пожалуйста, далеко и навсегда! — Солнышко, послушай! «Солнышко» — это давняя кличка Шарлотты, которую она получила за свое внешнее сходство с солнцем: в плане белой кожи и блондинистых волос. — Нет, нет, уйди! Своими неловкими движениями она задела свечу, что стояла на столе и та упала на пол, задев пламенем шторы. Последствия немного предсказуемые: меньше чем за мгновение все вспыхнуло огнем и перекинулось на другие легко воспламеняемые поверхности. Джонатан постарался воспользоваться моментом и выхватить нож. Шарлотта хоть и отвлеклась на пожар, но быстро среагировала на приближение брата. В такой безвыходной ситуации она предпочла сделать глупый, но «вынужденный» в её понимании поступок. Нож практически полностью прошел сквозь горло, задевая всевозможные нужные для дыхания составляющие. Смерть была моментальной. И всю эту печальную картину прервали истошные крики брата, который находился тогда в самой пучине отчаяние. Не передать ни словами, ни иллюстрацией того, насколько сильно в тот день он хотел быть на месте своей любимой сестры *** Переполненный дом Лаудов ломился от угощений по причине победы Линкольна. Радовались все, даже соседи Лаудов с обоих сторон. Дабы окончательно закрепить и увековечить достижение единственного сына семьи, Линн-старший сделал свой лучший из тортов. Все уже томились от переживаний, однако каждая сестра высказала свою громкую речь по этому поводу. Линкольн же был рад, ведь сегодня он триумфатор. И когда он собирался отрезать себе первый кусок в дверь постучали. Поскольку общее настроение парень портить не хотел, то весело и буквально прыгая он самостоятельно дошел до двери, выкрикивая родне «я открою», после и отворил её. Стоявший на пороге блондин Джонатан Джонсон, весь в какой-то грязи и порванной одежде, вежливо спросил: — У меня тут дом немного сгорел. Можно у Вас переночевать? И улыбнулся.