Китайский

      – Я не могу сейчас говорить, сказал же!       Чонгук закатывает глаза, в который раз слыша одно и то же. Чимин уехал в Китай всего лишь две недели назад, но Чон соскучился по нему слишком быстро, так что каждый день, если не чаще, названивает ему с вопросами о том, когда он вернётся. Чимин и сам рад вернуться в Пусан, только вот Шанхай, мать его, держит слишком крепко, не желая отпускать. Тяжёлая участь бизнесмена.       – Ну Чимин-а… – тянет капризным тоном.       – Крольчонок, я занят, – произносит, едва ли сдерживая раздражение, а потом в трубке слышится грохот и шелест листков бумаги, – Kàn kàn nǐ qù nǎle, nǐ zhège báichī!       Брань парня на его родном языке в какой-то степени веселит Чонгука, потому что мат Чимина всегда почему-то звучал забавно. Звучит странно, учитывая то, что Пак выше Чонгука, телосложением чуть ли не крупнее и без большой мышечной массы, так же, как и Чон, любитель татуировок, пусть и не всё тело покрыто, в конце-концов, осуждения не хотелось бы, влиятельная личность, как никак.       – Ты говорил, что перестанешь материться, – тихо усмехаясь, произносит Гук, ложась на диван.       – А с каких пор ты знаешь китайский мат? – с такой же усмешкой спрашивает Чимин, а его дыхание учащается, словно он бежит куда-то.       – Ты там дрочишь?       – Ага, на тебя.       Пару секунд сохраняется тишина, а потом парни синхронно смеются, но Пак очень быстро замолкает. Точнее, он снова с кем-то сталкивается, начиная громко материться, ещё громче и грубее, чем раньше. На фоне слышится чей-то испуганный лепет, что заставляет тихо усмехнуться.       – Какой суровый начальник, так грубо общается с подчинёнными, – хихикая, говорит Чонгук, болтая ногами в воздухе.       – Он врезался в меня! У меня все бумаги из рук вылетели!       Не смотря на то, что Чимин ругается и шутит через раз, по его голосу всё равно заметно, что он сильно устал. Скорее всего он снова не спал несколько ночей, а в его рюкзаке снова постоянным гостем стал тональный крем, что, пусть и плохо, но скрывает круги под глазами. По крайней мере, хотя бы пытается. Чонгук более чем уверен, что его режим питания так же сбился, хотя ему нужно беречь желудок, если не хочет совсем загнуться, ведь и так имеет гастрит. Его дыхание сбивается слишком быстро, что говорит о сильной усталости, и Гук готов поспорить, что сейчас Чимин выглядит ходячим мертвецом, пусть и старается подшучивать, дабы звучать более живым, лишь бы Чонгук не узнал.       – Когда ты вернёшься домой? – в который раз спрашивает, закусив губу.       В нём чаще всего говорят даже не прихоти, не капризный ребёнок, который хочет любимого прямо здесь и сейчас, чтобы был рядом, под боком, и не уходит дальше, чем на метр. Такое бывает, несомненно. Но всё же чаще это забота о Чимине. Он, пусть и старше, просит называть себя хёном, но несамостоятельный жутко. Готовить не умеет, постоянно заказывая еду из ресторанов или чаще питаясь полуфабрикатами. Губит желудок, даже не осознавая, кажется, во что это может вылиться. Пусть он и владелец крупного бизнеса, но он порой ужасно рассеянный и неуклюжий, и Чонгук просто не представляет, что с ним было, если бы они не познакомились и не съехались. Чон был приучен к самостоятельной жизни, для него было проще простого приготовить себе еду, убраться в квартире за пару минут, пусть не досконально, но чтобы было приятно глазу или хотя бы пригодно для жизни. Чимин буквально видел в нём сокровище, ведь у самого времени на это уходило слишком много, а этого самого времени, как раз таки, у него и не было.       – Честно, я не знаю, – с уст мужчины срывается тяжёлый выдох, и он буквально пропитан усталостью, накопившейся за время его работы в Шанхае, – Дела могут закончиться послезавтра, а может привалить ещё один завал, который растянется на неделю или больше.       Порой он сам удивляется, как работал здесь раньше, до перевода в Пусан, ведь режим здесь, на удивление, жёстче, хотя по сути везде работы довольно много.       У Чонгука сердце сжимается от того, с каким тоном были произнесены эти слова.       – Может… Я приеду? – спрашивает неуверенно, привставая с дивана.       На несколько минут затягивается тишина, разбавляемая лишь дыханием Чимина, который, видимо, продолжил свой путь быстрым шагом.       – Ты же не знаешь китайский.       – Я начал учить! – громко выпаливает, едва ли не подскакивает на месте, ведь появилась возможность приехать к Чимину, – Правда! Я даже уже могу говорить немного! Wǒ… Xiǎng qù… Cānguǎn…       Однако договорить ему не даёт смех Чимина, который, видимо, споткнулся и начал смеяться.       – Ты чего? – неуверенно спрашивает Чонгук, немного хмурясь.       – Ты хотел сказать, что хочешь что-то посетить? Прости, ты не договорил, я перебил, – срываясь на смешки, спрашивает Пак.       – Я хотел сказать, что хочу тебя навестить, но забыл нужное слово. Это совсем не подходит?       – Нет-нет, оно подойдёт, но ты перепутал тона, – тихая усмешка, – Ты сказал, что хочешь ресторан.       – Чёрт, – закрывает лицо одной рукой, начиная тереть, – Извините, конечно, но я ебал эти ваши тона. Когда я читал про них, я думал, что различать их будет легче, чем всё это выглядит.       – Не переживай, ты научишься их различать. Сможешь попрактиковаться, пока будешь жить в Шанхае.       На пару секунд воцаряется тишина, прерываемая в конечном итоге радостным криком Чонгука.       – Я еду в Китай!? – в его голосе радости, хоть отбавляй.       – Да, – смеясь с реакции парня, отвечает Чимин, – Собирай вещи, крольчонок, я куплю тебе билет. Позвоню через пару часов и скажу, в какой день мне будет удобнее тебя встретить.       Чон всё-таки вскакивает с дивана, роняя на пол подушку и начиная носиться по комнате в приступе радости. Чимин более чем уверен, что именно это сейчас делает Чонгук, ведь знает эту его привычку, и не раз был свидетелем этого мини-урагана.       – Я люблю тебя, – в сердцах выпаливает младший.       – И я тебя, – смеётся, – Ладно, я пошёл. Позже позвоню. Целую.       Даже такие простые, сказанные словно впопыхах слова, греют сердце Чонгуку. Пусть он не может привыкнуть к тому, что Чимин постоянно в работе, что может сорваться в любой момент в другую страну, просто потому что надо, потому что работа, он хочет быть рядом с ним, пусть это и звучит в обоих смыслах буквально. Первый шаг сделан, и, надо отметить, довольно удачно. Осталось уговорить его брать с собой и в другие «путешествия», и, можно считать, жизнь удалась.