Курс на столкновение

Он не мог в это поверить. Она здесь. Наконец-то она была здесь. И это подтверждало тот факт, что она обманула его и перешла на сторону принцесс — все в точности так, как сказала Катра. Донесение о предательстве Энтрапты все-таки оказалось правдой, и боль от этого полоснула по сердцу с новой, раздирающей всё нутро силой. Хордак бессознательно поднял руку, коснулся кончиками пальцев кристалла на груди. Будто миновала целая вечность, а он все стоял, устремив взгляд на поляну, где Энтрапта возилась с одним из его роботов, которого она забрала. Внезапное исчезновение бота с программного трекера и отсутствие ответного сигнала после отправки сообщения на сетевое устройство лишь укрепили подозрение в ее неверности Орде. И Хордак оказался прав. Укрываясь во вражеском лагере Восстания, она по-хозяйски копалась в роботе, которого он сделал сам, без ее помощи, и это в очередной раз доказывало, что Энтрапта прекрасно обходилась и без него. Она вошла в его жизнь неожиданно и стремительно, заменила часть существования собой, своим присутствием, и также быстро разрушила. Сделала зависимым, заставила бояться одиночества — того, чего он не боялся прежде. Раскатистое рычание предупредило принцессу, что она не одна, и заставило обернуться, пока пряди волос продолжали увлеченно суетиться вокруг, словно не было никаких причин для тревоги. Стоило ли удивляться — Энтрапта редко понимала, когда ей грозила настоящая опасность. А ведь сейчас как-раз так и было. Они увидели друг друга впервые за многие месяцы. Удачное решение надеть сегодня накидку уже перестало казаться Хордаку таковым. Добавление этого предмета гардероба придавало его образу властности, некой несокрушимости, помогало выглядеть мужественно и солидно, однако теперь… едва ли способствовало этому, когда он буквально физически чувствовал, что разламывается внутри. Воспоминание о том, как Энтрапта убеждала его не торопиться с завершением проектирования их машины, слишком живо обрисовалось в памяти. Продолжить работать вместе с ней, пока механизм портала не станет идеальным — что-то столь нехарактерное для нее. Энтрапта почти никогда не заботилась о безупречности своих изобретений, ее не волновало даже то, что он сам был далеко не совершенен. Хотя можно ли было верить ее словам? Она вынудила его думать, что хочет, чтобы он остался. И он бы это сделал. Ради нее. Каким же он был дураком. Нанесенная предательством душевная рана снова обожгла. Сможет ли этот глубокий след когда-нибудь затянуться? В груди заныло от острой боли, стиснувшей сердце, но стоило посмотреть в сияющие глаза Энтрапты, отчаяние сменилось бессильной злобой. Каким же беспомощным он ощущал себя просто от одного ее взгляда! Встреться они в бою, тогда бы он показал ей каким могущественным стал, чего достиг без нее, но слабо представлял, что будет делать при иных обстоятельствах, стоя к ней лицом к лицу. Учитывая текущее положение дел, следовало начать атаковать, как Хордак и поступал всякий раз, когда сталкивался с другими принцессами. Но он колебался. — Хордак! — полный счастливого изумления голос разнесся по поляне. Разве кто-нибудь не предупредил ее? Ей не сказали, что всего несколько дней назад он находился на поле битвы, сражаясь с Восстанием? Энтрапта узнала его, и глаза ее заиграли трепетной, почти детской радостью — взгляд, который всегда согревал своим теплом, но сейчас не привносил ничего, кроме боли. — Как.Ты.Смеешь! — прорычал Хордак, и, преодолев сковавшее его оцепенение, в одно мгновение настиг принцессу и остановился, пристально глядя на нее сверху вниз, — Убери свои волосы от моего робота! Это не твоя собственность! Без лишних церемоний он схватил Энтрапту за запястье и грубо оттолкнул от бота. Ощущение ее маленькой руки в его, огромной, вызвало внутренний толчок, и ему пришлось быстро отпустить ее, чтобы избежать большего физического контакта. Энтрапта упала навзничь, споткнувшись о торчащий из земли корень дерева, и если бы не волосы, то наверняка могла сильно ушибиться. В нем вспыхнуло чувство вины, но Хордак быстро подавил его. — Как у тебя хватило наглости показаться здесь! — ревел он, нервно сжимая и разжимая когти. Гнев нарастал — хотелось уничтожить что-нибудь, причинить боль кому-нибудь, но, не смотря на всю ярость, что-то не позволяло тронуть Энтрапту. С помощью волос она вскочила на ноги, затем приподнялась, чтобы достичь роста Хордака. — Я имею такое же право находиться здесь, как и ты! На этот раз ты меня не бросишь! Он никак не мог взять в толк, что означали ее последние слова, да и к тому же едва ли мог мыслить трезво, когда его потопляло осознание собственной неполноценности. Ненавистные цепкие волосы, которые он когда-то обожал, которыми восхищался, лишили единственного достоинства — высокого роста. Это было невозможно вынести. Дотянувшись до валявшейся рядом ветки, он швырнул ее прямо в Энтрапту. Принцесса испуганно вскрикнула, когда удар пришелся прямо по хвостикам, выбив их из-под ног. Она избежала падения только потому, что Хордак поймал ее и, обхватив за талию, запросто перебросил через плечо. Энтрапта превратилась в настоящую пленницу, и отныне так будет всегда. На этот раз его не захватят ее блестящий ум и прекрасные глаза. Он понес ее по направлению к своему некогда разрушенному кораблю, но теплая тяжесть тела Энтрапты и ее частое, взволнованное дыхание, громко бьющееся в его чувствительном ухе, отвлекали, не давая сосредоточиться на цели. Когда Хордак шел под деревом, пряди обвились вокруг одной из веток, вытащив принцессу из его хватки, и он не смог среагировать достаточно быстро. Сделав не слишком изящную петлю, она приземлилась в нескольких метрах поодаль. — Я не думала, что ты так меня презираешь, — грустно пробормотала Энтрапта, глаза ее заблестели, наполняясь слезами, в то время как хвостики образовали вторую пару рук, которые она теребила перед собой в беспокойном жесте. Неужели она не понимала, как много значила для него? Как сильно ее предательство ранило его? На мгновение Хордака охватило странное состояние беспомощности, он почти растерялся при виде ее слез, и не знал, как с этим справиться. Все, что он знал — он не мог позволить ей снова уйти от него. Он рванулся вперед, но маленькое тельце Энтрапты отскочило в сторону, и, к его удивлению, она бросилась бежать. Хордак никак не думал, что Энтрапта может убежать, но все же он наблюдал, как ее волосы превратились в длинные ноги, превосходящие даже его собственные, унося их обладательницу в сторону леса, и через несколько секунд он потерял принцессу из виду. Она покинула его, снова оставила одного, и на это были причины. Сердце наполнило всепоглощающее чувство утраты, уже ставшее привычным. Пустота внутри. Осознание того, что он не был ей по-настоящему нужен. Он догадывался почему, но внезапно понял, что должен сам услышать всю правду от нее. Может быть, тогда будет легче понять, как двигаться дальше. Хордак отправился за ней через лес. Он не старался быть скрытным, и каждое животное, встречающее его на своем пути, убегало в страхе перед монстром, которого видело перед собой. Потребовалось совсем немного времени, чтобы нагнать Энтрапту, как будто она и не пыталась убежать далеко. Следы привели к небольшой пещере, одной из тех, которые предпочитают для спячки медведи. Он остановился у входа и принюхивался, чтобы убедиться в отсутствии других свежих запахов. От мысли, что из-за этой нелепой погони Энтрапта могла попасть в лапы дикого зверя, грудь болезненно сжалась, а горло неприятно засаднило. Нет, она должна быть в безопасности. Но не от него. Свет красных глаз прорезывал темноту пещеры, а безупречное обоняние помогало ориентироваться, и отыскать Энтрапту не составило большого труда. Она пряталась в неприметном углублении каменной стены, наивно надеясь, что останется незамеченной, но ее излюбленное записывающее устройствo, торчащее из лилового завитка волос, сыграло в этот раз против нее. Схватив за лямки комбинезона, Хордак вытянул принцессу из укрытия и поставил перед собой, выхватывая из полумрака очертания ее лица. Застывшая на месте, Энтрапта вся сжалась, уставилась круглыми испуганными глазами. Ее страх перед ним должен был придать хоть каплю уверенности, но все, что Хордак чувствовал сейчас — это отвращение к самому себе. Из-за нее он стал таким! Это была полностью ее вина, и ему нужно было знать, почему она так поступила с ним. Одной рукой Хордак перехватил ее запястья, помня, что Энтрапта не любила прикосновения к рукам, завел их ей за голову и прижал к стене. Другой схватил волосы и быстро накрутил вокруг своего правого предплечья, тем самым лишая возможности удрать снова. Она обязана признаться во всем! Он мазнул по Энтрапте взглядом, неосознанно подмечая, как раскраснелось ее лицо, придавая смуглой оливковой коже притягательный золотистый оттенок, как высоко поднималась и опускалась грудь в тяжелом дыхании. Их глаза встретились, и Хордак рефлекторно напрягся, заметив, как странно расширились и потемнели ее зрачки. — Зачем ты это сделала?! — строго и требовательно, — Все это было уловкой с самого начала? Не получив ответа, Хордак угрожающе навалился на Энтрапту всем своим могучим телом, зажимая между собой и стеной. Внезапно в нем что-то вспыхнуло, и глубоко будоражащая волна, похожая на мгновенный разряд электрического тока, охватила его — он был совершенно не готов к этому. Насколько же приятно было ощущать исходящее от Энтрапты трепетное тепло, каким-то немыслимым образом просачивающееся сквозь металл его брони, и такую восхитительную, незнакомо-волнующую упругость тела… Принцесса по-прежнему не предпринимала попыток вырваться. Пряди волос, обвитые вокруг его руки, казалось, притягивали ближе, а в глазах ярким пурпуром заколыхалась искра возбужденного предвкушения. Какой-то странный запах напитывал холодный воздух, дразнил обонятельные рецепторы, и от него у Хордака закружилась голова. Мог ли запах исходить от Энтрапты? Возможно, это был всего лишь страх? В любом случае, что бы это ни оказалось, он должен выяснить. Уткнувшись носом в ее шею, Хордак шумно втянул чарующий аромат. Глубокий вздох Энтрапты защекотал его ухо, вызвал в нижней части живота приятное покалывание. Ненамеренно он позволил волосам выскользнуть из его хватки, и тихо задрожал, когда они начали лениво обвиваться вокруг его рук, ног, окутывая ласковыми волнами все тело. Это были успокаивающие, по-особенному интимные объятия, которые никто другой не смог бы подарить ему. Раньше Хордак даже не осознавал, насколько ему хотелось этого. Медленно он переместил руку на ее горло и мягко, но достаточно крепко сжал ладонью. — Хордак, — выдохнула Энтрапта хрипло вовсе не от недостатка кислорода, обдавая жаром его длинное ухо. Имя, которое он когда-то давно выбрал для себя, Энтрапта всегда выговаривала совсем не так, как остальные. И пускай делала она это без должного почтения, оно всегда звучало поразительно легко, искренне. И то, как она произнесла его сейчас, было более, чем прекрасно. Его губы неторопливо скользнули вниз, по ее шее, и остановились на точке пульса. Энтрапта ахнула, когда Хордак лизнул место, где ритм был наиболее сильным от притока крови, и неосознанно сжала мягкими прядями теснее, обнимая крепче, притягивая еще ближе… Вкус ее кожи опьянял, и Хордак не мог прекратить перецеловывать все, что не прикрывал воротник комбинезона. Но этого было недостаточно — он хотел большего. Хордак разжал ладони, руки Энтрапты неуклюже упали вниз, но уже через мгновение она потянулась к нему и обвила их вокруг его шеи. Он приподнял ее лицо за подбородок, развернул набок и продолжил исследовать губами уже другую сторону. Принцесса слабо застонала, когда Хордак позволил себе задержаться на коже чуть дольше, чем нужно было, и тихо всхлипнула, стоило легонько прикусить, — все это только подстегнуло его. Не спеша он повел длинную линию от шеи до скулы, остановился, но инстинкт подсказал, что делать дальше. Первое прикосновение его тонких и твердых губ, к ее, полным и мягким, вышло весьма неумелым и почти мимолетным, но Энтрапта быстро отреагировала на следующее, отвечая неожиданно пылко. Ее уста оказались самой сладкой вещью, которую Хордак когда-либо пробовал, и был не в состоянии оторваться от них. Жадно проникнув в чужой рот языком, он заглушил очередной, готовый сорваться с ее губ рваный вздох, и принялся изучать его глубины, ища больше восхитительной сладости. Хордак позволил себе осторожно помассировать ее язык, и Энтрапта умоляюще застонала прямо в губы, ласково ведя рукой по его затылку. Целовал ненасытно, требовательно, желая всем своим существом, чтобы она никогда не выпускала его из своих объятий. Миниатюрная ладошка легла на щеку, обожгла чужеродным прикосновением, и Хордак прижался к ней, расслабляясь в надежном, ощущающимся даже через перчатку тепле. Широкой ладонью он ласкал ее спину, оглаживая плавные изгибы, которыми так часто в тайне любовался. Каждая частичка Энтрапты была такой мягкой, такой маленькой...Хордак был очарован. Он спустился ниже, обхватил полные ягодицы, прижимая их к себе как можно сильнее, и подмял под себя. Толстый комбинезон все еще мешал чувствовать ее тело должным образом, и Хордак отказался позволить хоть чему-либо встать на его пути. Плотная на первый взгляд ткань запросто поддалась когтям, укрощая возбужденное воображение соблазнительной смуглой кожей. Он властно вцепился в обнаженную женскую плоть, глухо рыча, и кровь закипела в его жилах, разгораясь огненной лавой где-то внизу живота. Энтрапта тоже почувствовала это и интуитивно обняла его за талию ногами, а завитки волос отодвинули края накидки, позволяя возбужденным телам столкнуться в еще большей и такой желанной близости. Теперь их разделяло только нижнее белье. Губы все еще встречались и расставались, чтобы снова обрести друг друга в чувственном восторге. Хордак крепко прижимал принцессу к стене пещеры, а ее разгоряченное тело льнуло к его. Он был увлечен лишь ее сладкими губами, но вдруг захотел увидеть Энтрапту — раскрасневшуюся, охваченную страстью, распаленную его собственным желанием. Подхватив за бедра, он понес принцессу в самую дальнюю часть пещеры, где опустил на землю, и, быстро сняв свою накидку, расстелил как одеяло. Энтрапта заслуживала самую мягкую пуховую постель, но Хордак не мог больше ждать. Если она не согласится принять его, то должна понимать, что сейчас он мало что может ей предложить, в том числе терпение. Он отступил назад и дал ей возможность уйти, и к его огромному удивлению и облегчению, она послушно опустилась на импровизированную постель, а хвостики волос снова притянули его к себе, пока он не встал прямо перед ней, грозно возвышаясь над крохотной фигуркой. Ее взгляд скользнул по очертаниям его возбужденного тела, и Энтрапта с любопытством прикусила нижнюю губу. Он знал, о чем она думает. Энтрапта была великолепна — просто чудо. Если она снова покинет его, он не перенесет этого, его сердце разорвется, развалится на части, подобно дефектному телу, если бы она не усовершенствовала новую броню для него. Энтрапта сделала его цельным во всех смыслах этого слова. Он посмотрел ей в глаза, в те самые, которые снились ему каждую ночь. Они были полны нежности, искрились теплом и отражали блистательный ум, который Хордак не видел ни в ком другом, даже в своем создателе. Энтрапта смотрела так, словно он что-то значил для нее. Тогда почему она ушла? Если бы она не захотела оставаться в Орде, он последовал бы за ней. Где-то в глубине души Хордак знал, что покорение Эфирии для него не имеет смысла, если Энтрапты не будет рядом. Что-то внутри него все еще хотело наказать ее. И он хорошо знал, как именно. Хордак отодвинул край платья и оттянул ткань нижнего белья в сторону, освобождая болезненно затвердевшую плоть. Глаза Энтрапты загорелись любопытством и восхищением, но она не получила время на изучение. Когда ее губы приоткрылись, он резко погрузил свой член в ее рот, упиваясь ответной вибрацией, охватившей всю напряженную длину. Хордак не старался действовать деликатно — не дав привыкнуть к размеру, грубо ухватил принцессу за затылок одной рукой и приподнял другой за подбородок. Такая позиция помогла стабилизировать движения и позволила методично входить и выходить из ее теплого рта. Проделав несколько жестких толчков, он подался вперед, проигнорировав слабое протестующее мычание, и почувствовал, как член упирается в ее глотку. Опустил взгляд вниз, и грязное удовольствие захлестнуло с ослепляющей глаза похотью. Раньше он даже подумать не мог, что когда-нибудь вынудит Энтрапту замолчать таким способом. Что заставило так обойтись с ней? Ведь на самом деле он никогда не хотел, чтобы она молчала, ему нравился ее голос — Хордак привык к нему. Безумные научные теории, которыми принцесса всегда делилась с ним, грохот металла из лаборатории, периодические взрывы, вызванные неудачными опытами — все это заполняло тишину в Святилище, которая не угнетала ровно до того, пока Энтрапта не ушла. Как она могла так быстро забыть о том времени, которое они провели вместе? Неужели ей было все равно? Неужели он для нее совсем ничего не значит? Слова уже слетели с его губ, когда Хордак осознал, что произнес последнюю часть вслух. Он быстро вытащил пульсирующий орган из ее рта, одна из прядей снова обвилась вокруг его торса, удерживая на месте, и принцесса неловко приподнялась, чтобы сесть на свои волосы, используя их как опору. Ее глаза были печальны, но в них полыхала решительность, которую он замечал в ней много раз прежде. Ученая начала по очереди снимать перчатки, впервые выставляя свои руки обнаженными перед ним, и Хордак оказался околдован этим действом: бледной кожей, усеянной шрамами на тыльной стороне ладоней и голыми руками. Он знал, что они, пусть и небольшие, скрывают в себе удивительную силу. Энтрапта слегка наклонилась вперед, коснулась кристалла, вмонтированного в его броню, и Хордак вдруг подумал, что ей ничего не мешает оборвать его жизнь прямо здесь, прямо сейчас, вырвав источник энергии, который сама же и установила. Она могла оставить его практически беззащитным и одолеть одним движением волос. Он встретился с ее красивыми глазами, охваченный секундным испугом, и грудь его болезненно сжалась. Энтрапта быстро отвела взгляд, слезы текли по ее щекам.  — Думаешь, мне было все равно? — она постучала по кристаллу пальцем, всхлипывая между словами, — Вот, я дала тебе это! Там написано «любим», безмозглый гений! Хордак потерял дар речи. Кристалл Первых, который она нашла для него, эти… каракули на нем. Он думал, что Энтрапта просто оставила что-то вроде инструкции, описала особенности магического потенциала, но вместо этого… она тайно сказала, что любит его. Раньше его никто не любил. Прежде чем Хордак нашел слова, такие правильные и нужные, чтобы, наконец, сказать ей о своих чувствах, Энтрапта крепко обхватила его лицо ладонями, и, быстро притянув к себе, порывисто прижалась губами, напугав силой своего поцелуя. Он оторопел от неожиданности, и ей пришлось прикусить зубами тонкую кожу на его нижней губе, пока сжатые губы не разомкнулись, позволяя языку втиснуться внутрь. Хордак ответил на поцелуй, отдаваясь ее любви без остатка. Оба застонали, когда их языки переплелись, борясь за господство с такой всесокрушающей страстью, какую и представить себе не могли. Энтрапта опустила волосы, выпутав Хордака из их плена, и доверчиво покорилась когтистым рукам, которые тотчас начали блуждать по ее телу, разрывая то, что осталось от одежды. Широкая ладонь проскользнула между их разгоряченными телами и обхватила одну из полных грудей, срывая с губ принцессы похотливый стон. Не теряя ни секунды, Хордак опустился перед ней на колени, покрывая поцелуями шею. Его губы прочертили дорожку к ключице, спускаясь к груди, пока не добрались до сочных холмиков, и он принялся мягко разминать их руками, поочередно втягивая ртом набухшие темные жемчужины. Энтрапта самозабвенно отдавалась новым прикосновениям, едва не задыхаясь от столь интимной ласки, позволяя чужому языку яростно кружить по коже, а клыкам легонько царапать. Она рукой нащупала его волосы, и запустила в них пальчики, зарывшись ими в густой синий гребень, а другой нежно огладила заостренное ухо. Прикосновение было слишком приятным, слишком возбуждающим — никогда Хордак не испытывал таких ярких ощущений, и он прошептал имя принцессы — жарко и жалобно — прежде чем начал уделять внимание второй половинке ее груди. Энтрапта в нетерпении обвила запястье Хордака прядью и направила его ладонь по своему гладкому животу вниз, к источнику изысканного аромата своего желания. И хотя Хордак имел достаточно знаний об анатомии Эфирианцев, и знал, чего стоит ожидать, все же он был совершенно не готов к ощущению теплой, бархатной влажности, которая встретила его пальцы. Ровно настолько же он изумлялся тому, как Энтрапта вообще могла так легко позволять ему трогать себя в этом сокровенном месте. Он осторожно провел пальцем между половыми губами, и Энтрапта издала звук, который Хордак никогда не забудет. Это вызвало вспышку сладкого, почти болезненного томления, пронзившего все его существо, призывая продолжить. Как будто он мог остановиться. Ему ничего не хотелось так сильно как подавить свою мучительную потребность и доставить Энтрапте наслаждение — дать ей то, чего она по-настоящему заслуживала. Хордак потянул Энтрапту вниз, чтобы она могла лечь на накидку, расстеленную на земле, и устроился между ее ног. Он раздвинул их одним резким движением, опустил свой рот к ее центру и провел языком длинную линию через всю промежность, рыча от вкуса ее мокрого желания. Энтрапта вскрикнула, ее голос эхом отразился от сводов пещеры, и Хордак захотел еще больше этого прекрасного звука. Он начал поглощать ее, твердо удерживая за бедра и облизывая нежную розовую плоть. Ее голос повысился, когда он нашел крошечный твердый комочек, венчающий ее промежность, и втянул его губами, наслаждаясь тем, какое удовольствие Энтрапта испытала от этого. Он пытался игнорировать собственное возбуждение, но справляться с этим становилось все невозможнее. Аккуратно ввел в нее палец, проделал несколько ритмичных коротких движений, и заметил, как его бедра упираются в землю и поднимаются в том же темпе, что и его палец двигался внутри. Мысль о том, как ее шелковистые внутренние стенки обхватят его пульсирующий член, возбуждала его так же ярко, как и толчки. Когда он добавил еще один палец, крик собственного имени заставил его пошатнуться, и он понял, что не может больше ждать. Ему нужно было быть внутри нее, чувствовать, как она будет сжимать его, слышать ее высокий голос, когда он будет ублажать ее. Хордак приподнялся со своего места и вновь опустился, пока не накрыл собой трепещущее тело Энтрапты. Он снова припал к ее губам, так долго и так крепко, насколько мог. Маленькие ладошки нежно обхватили его лицо, а завитки волос нетерпеливо заскользили по его нижнему белью. Тот факт, что Энтрапта не настаивала, чтобы снять с него поддерживающий экзоскелет, показывал, насколько она была добра и внимательна к нему. Хордак определенно мог сделать это без брони, но по-прежнему стыдился своего тела и не был готов быть настолько уязвимым. У каждого были свои недостатки, но она находила его привлекательным, как и он ее. Хордак с интересом присмотрелся к приподнятой маске Энтрапты, которую не пытался снять из уважения к ее личным границам, и впервые заметил, что она отличалась от прежней. Эта напоминала по форме большого жука, и даже не выглядела металлической. Энтрапта поймала взгляд Хордака и поспешно убрала руки с его лица. — Другая моя маска… сломалась. Пришлось заменить новой. Прядь волос начала теребить ремни, готовая опустить ее. — Понимаю. Но почему именно такой дизайн? — Хордак не знал, зачем вообще спрашивает об этом. Прерывание их страстного свидания было неуместным, но он почему-то чувствовал, что должен знать. — Это сработало как маскировка. Оказывается, Звериный Остров — очень буквальное название. Прикусив губу, она отвела взгляд, но Хордак развернул ее за подбородок и приподнял, заставляя смотреть в глаза. — Как ты оказалась на Зверином Острове?! — оскалился он, мысленно проклиная принцесс за то, что они позволили ей отправиться в такое опасное место. Ее могли убить. — Ты отправил меня туда! — закричала Энтрапта, отталкивая его ладонями. Но Хордак был сильнее. Он никуда не уйдет, пока она все ему не объяснит, — Я закончила портал для тебя, а ты отослал меня прочь, потому что я тебе больше не нужна! — Она плакала, стуча маленькими кулачками по его груди. Хордак внезапно все понял. Энтрапта была сослана на Звериный Остров, а не предавала его. И виной произошедшему был кто-то другой, и он знал кто. Но сейчас это не имело значения. Только Энтрапта имела значение. Она была здесь, с ним, каким-то чудом выжила на этом треклятом Острове, и все еще думала, что ее бросили, когда на самом деле его сердце разрывалось на части только при одной мысли, что он мог навсегда потерять ее. — Энтрапта! Это был не я! Я не прогонял тебя, и никогда бы не прогнал. Я думал, что ты обманула меня, но теперь вижу, что это неправда, — Он обхватил ладонями ее лицо и умоляюще посмотрел в глаза, отчаянно надеясь, что она верит ему, — Ты для меня целая жизнь, Энтрапта. Портал, война, возвращение к Прайму… все это мне не нужно, если я могу просто быть рядом с тобой. Я полюбил тебя! Она перешла на рыдание, слезы обильно орошили ее щеки, и Хордак накрыл дрожащие губы Энтрапты долгим успокаивающим поцелуем. Она крепко-крепко обхватила его руками, ногами, волосами — всем, чем могла, — и притянула к себе, как будто никогда не хотела отпускать. Он надеялся, что так она и сделает. — Я люблю тебя, — выдохнула Энтрапта, прервав поцелуй, и это были самые сладкие, самые красивые слова, которые он когда-либо слышал. Он знал, что тоже плачет, но ему было уже все равно, потому что Энтрапта была здесь, с ним, никогда не хотела уйти от него и любила. Он и представить себе не мог, что это когда-нибудь произойдет. Поцелуи становились все требовательнее, все исступленнее, все жестче… Их руки яростно блуждали по телам друг друга, воспламеняя кровь настойчивой лаской… Хордак прижался губами к изгибу ее шеи, где артерия лихорадочно стучала под тонкой кожей, и пообещал себе, что однажды навсегда оставит там свой след. — Энтрапта, я никогда не знал ничего подобного… блеск твоих глаз, твоя красота… Я хочу тебя, о, Господи, я так хочу быть внутри тебя, — слова лились из него сплошным потоком, сталкиваясь, путаясь между собой. Она тоже шептала ему на ухо, но он едва мог разобрать что именно. Ее запах и вкус сводили с ума, затмевали рассудок, взывая на каком-то первобытном уровне, и все, что Хордак мог сделать — ответить на этот зов. Он сдерживался слишком долго, ждал так долго. Безумная потребность познать вместе с ней негу интимного мгновения стала всепоглощающей. Он поднял голову и встретился взглядом с Энтраптой, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Принцесса нетерпеливо задвигалась под ним, уже давно готовая для него, и он понял, что она хотела этого также сильно. Хордак вошел в ее влажное лоно, погрузив свой член почти до самого основания в теплую, гостеприимную сердцевину, и издал громкий стон удовольствия, полностью поглощенный женщиной, которую любил. Теперь она овладела им — телом и разумом… Энтрапта задрожала, глаза ее наполнились слезами. Медленно Хордак вышел из нее, и, обнаружив, что движения стали естественными, вернулся обратно одним рывком. Этрапта приподняла ягодицы, чтобы принять его всего, и вскрикнула, когда Хордак качнулся еще дальше. Подняла ноги, обхватила его талию… Их существа столкнулись в страстном танце конечностей и губ, в котором им было суждено принять участие с того момента, когда их сердца начали биться. Весь остальной мир вокруг померк, исчез, потерял всякое значение… — Энтрапта… Энтрапта, ты… ах! Моя! — толчки становились все увереннее, все жестче, и все более частыми, по мере того как он приближался к пику кульминации. Хордак накрыл принцессу собой и начал исступленно целовать все, до чего удавалось дотянуться, услаждаясь ее надрывными стонами. Завитки волос вторглись под броню, словно щупальца, чтобы опутать каждую область его тела, делая их одним целым. Он хотел изведать каждый миллиметр, хотел слиться с ней, стать частью ее и утонуть в ее горячей глубине, чтобы она поглотила его член, как змея Уробороса, пожирающая себя за хвост в нескончаемой веренице времени. Энтрапта подняла его выше, когда почувствовала надвигающийся спазм, притянула руками его лицо к себе, к тому месту, где шея соприкасалась с плечом, и умоляюще прошептала на ухо «укуси меня». Хордак не нашел причин сопротивляться. Он вонзил клыки в нежную кожу, отмечая Энтрапту как свою единственную, и она выкрикнула его имя с чистым удовольствием и болью. Короткие ногти впились в его щеки, влагалище сжало его плоть с немыслимой силой и ее маленькое тело начало содрогаться в крупных конвульсиях, пока Хордак изливался глубоко в нее. — Моя, моя, моя… — тяжело рычал он в совершенном, ни с чем несравнимом и неведомом прежде наслаждении… Волна экстаза медленно отступала, сменяясь блаженной истомой, приятно обволакивающей изнеможденные мышцы. Испачканные капельками крови губы торопливо осыпали поцелуями грудь, плечи, лицо принцессы, оставляя алые пятнышки, похожие на игривые следы красной помады. Энтрапта захихикала в той очаровательно-глупой, слегка сумасшедшей манере, которую он так любил, и накрыла его уста своими. Несмотря ни на что, они нашли друг друга, и Хордак поклялся себе, что уничтожит каждого, кто посмеет снова отнять у него Энтрапту. И он придет, чтобы сдержать свое обещание.