Контракт с богом контрактов

В пещере было сыро и зябко. Мокрые гладкие камни холодили разбитые колени, а слабый золотистый свет откуда-то сверху, из-за острых сомкнувшихся над головой скал, не позволял детально разглядеть темницу. Камни, везде камни — острые, врезающиеся в потолок, если он вообще здесь имелся. Тарталья чуть подвинулся, бряцнув толстой тяжелой цепью, и поморщился. В воздухе стоял запах крови, такой привычный, но сейчас разом ставший отвратительным, потому что знаменовал поражение. Там, в углу, он видел кости, застаревшие брызги крови отпечатались на неровной стене. Это грузное каменное нутро, скольких оно уже переварило, растерев в пыль? Все они — недостойные противники, которые бросили вызов и не смогли его отстоять. Их не жалко. Но от мысли, что он и сам такой же, один из многих, кого поглотят эти прожорливые зубатые скалы, внутри все выворачивало. Тарталья задыхался, вцепившись рукой в остатки порванного на груди мундира, скалился загнанным зверем и ужасно злился, ведь теперь не мог сделать совершенно ничего, только ждать приговора. Здесь, в этой мертвой темнице, на цепи, словно избитая псина. Остатки былого восторга из-за возможности скрестить клинки с Гео-архонтом все еще теплились где-то внутри, заставляли скалиться, слизывая с разбитой губы запекшуюся кровь. Это было… чудесно. От этого закипала кровь, и Тарталья дышал часто и шумно. Моракс хорош… как же он хорош! И как же хотелось пронзить его тело водными клинками, стереть с губ последнюю ухмылку… слепая, бессмысленная радость. Тарталья знал, что этого сделать не может. Уже не смог, хотя у него был шанс. Потому он все еще жив и сидит в каменной утробе на цепи, не зная, какую судьбу выберет для него Архонт. Он пришел спустя целую вечность, и о том, что хозяин близко, камни запели задолго до его появления. Золотистый свет стал ярче, позволяя разглядеть больше, скалы словно задрожали, резонируя с мощной энергией ее владельца. С грохотом скрылся в земле один из острых зубьев, и в проеме появилась мужская фигура. Человеческая. Гео-архонт пожелал появиться перед ним в том облике, в котором знал его Тарталья. Лицо, лишенное любых эмоций, внимательные янтарные глаза, источающие слабый теплый свет и заглядывающие в самую душу. Мягкие, но решительные движения. Чудовище, древняя золотая змея с каменной чешуей, готовая перейти из спокойной позиции в атаку в любую секунду. Тарталья не мог оторвать взгляда. Лишь когда Моракс приблизился, опустил голову, сглотнул комок в горле. Сердце бешено колотилось в груди, нанесенные им раны словно заныли все разом. Как же… хотелось быть равным ему. Как хотелось сделать его своим. — У тебя блестят глаза. Ты снова хочешь сражаться? В тебе говорит обида? Кровожадность? Отчаяние? — заговорил он, остановившись в паре шагов от Тартальи. Задумчивый взгляд, пальцы, потирающие подбородок, слегка сведенные брови. Словно они, как раньше, выбирают товары на рынке в Ли Юэ, и им попался некачественный кор ляпис, но торговец не желал признавать свою неправоту. — Чайлд, ты меня разочаровываешь. Я думал, ты уже смирился с тем, что обычному человеку не выстоять против Архонта. — Я не обычный. Голос прозвучал хрипло и рвано, почти выдавая эмоции, и это тоже не понравилось. Надо взять себя в руки. Тарталья еще жив, пусть даже в смыкающихся когтях шеститысячилетнего божества. — Согласен. Ты слишком упрямый и местами очаровательно наивный. Этот тон бесил еще больше. Раньше Чжун Ли обращался с ним как с равным, а сейчас — как с ребенком, не способным даже дать отпор. Как с тем, кто больше не был самостоятельным, полноценной единицей, а лишь приложением, пленником. Трофеем, которому можно подарить немного ласки. Тарталья сплюнул. — Я тебя ненавижу, Моракс. Слова честные, идущие из самой души. Тарталья выразил то, что чувствовал. Он действительно возненавидел Гео-архонта так сильно, как никого в своей жизни. За поражение, за нынешнее унижение. И то самое, которое испытал там, в самом конце их поединка. На тонкие губы легла едва уловимая улыбка. Он подошел так близко, что можно было бы сделать выпад, ударить, Тарталья обучен и бою без оружия… но это не имело больше смысла. Потому он только смотрел, внимательно, остро, словно все еще представлял собой опасность. На горящие нечеловеческим золотым глаза, на непринужденную позу со сложенными на груди руками, на копье, которым, как теперь знал Тарталья, он безукоризненно владел. — Возможно. Каждому в Ли Юэ я даю выбор, прежде чем принять решение. Ошибиться в человеческих стремлениях и желаниях очень просто, а я не могу похвастать идеальным пониманием людской натуры. И перед тем, как нанести последний удар, я даю возможность уклониться. Он опустился на одно колено, прямо на окровавленные камни. Теперь он был так близко, что с легкостью подхватил лицо Тартальи за подбородок, заглядывая в широко распахнутые глаза. — Я дал выбор и тебе, Чайлд. И ты его сделал. По телу прошли мурашки, и Тарталья понял вдруг, что у него не осталось сил даже на то, чтобы оскалиться. Моракс бил так легко и точно в цель, что в одно мгновение разрушил тот щит, который Тарталья возводил все это время, пока был пленником. Поэтому так не хотелось, чтобы он приходил. Поэтому прикосновение его пальцев ужасно жжет. Поэтому он ненавидит Гео-архонта. — Я бы нанес удар! Я бы пронзил твою грудь и добрался бы и до сердца бога! Я вырвал бы его из твоего тела, а человеческую тушу оставил бы истекать кровью! Он дернулся, вырываясь из ласково державшей его ладони. Тело отозвалось застарелой болью в коленях. А Моракс не шелохнулся, лишь отнял руку. — Ты сделал выбор, Чайлд. Это не делает тебя слабым. Но это сделало тебя ценным для меня. — Ты ослеп, Моракс? — Тарталья наконец поднял голову, попытался подняться, сил на это хватало. Он смог даже посмотреть на того сверху вниз, задрав подбородок. — Я провалил задание. Я подобрался к тебе так близко, но не сумел забрать сердце бога. Даже тот факт, что я тебя вычислил, больше не даст ничего. Но Архонт молчал. Смотрел на него, точнее, наблюдал, все так же задумчиво, затаившись, как дракон перед атакой. А Тарталья увлекся. Сдерживать поток эмоций уже было невозможно, и он тихо, ядовито рассмеялся, схватившись рукой за живот, а другой закрыв себе глаза. — Ты хочешь посредством меня вызнать секреты Фатуи? Не смеши меня. Это самое глупое, что ты мог бы попытаться с помощью меня сделать. Но ты, конечно, можешь попробовать! И снова в ответ ему — молчание. Холодное, непреклонное, невероятно злящее. Эмоции перекатывались, сменяя друг друга, но никакого отчаяния больше не было. Только злость, самоирония и все еще невольное восхищение этим человеком. Не человеком. Вот в чем была его главная ошибка. Тарталья хотел обмануться. Когда понял, что увлекся, и желание сразиться начало уступать совсем иному чувству собственничества. Он все еще хотел победить, но, помимо этого, сделать еще и много чего другого. Все эти плотские мысли были ужасно чуждыми, мешали работе, но ощущать их оказалось… приятно? Давно Тарталье не было так хорошо и беззаботно. Он теперь и о работе думал как о чем-то необходимом, но не первостепенном. Зато отправиться в очередной раз в ресторан, чтобы попрактиковаться в еде палочками, сделалось приятным времяпровождением. Свободно пользоваться этим злосчастным столовым прибором он так и не смог, по крайней мере, ловко, быстро, так, чтобы успевать за своим бессменным спутником. Не раз наблюдал за тем, как тот ест — неторопливо, мастерски подхватывая палочками сочный кусочек птичьего мяса в пряном соусе, и отправляя его в рот. В то время, как сам Тарталья сумел съесть только несчастный кусочек рыбы, развалившийся пополам еще до того, как его удалось поднести ко рту. — Покорми меня, — заявил он тогда с улыбкой. Шутил, конечно, и уж точно не ожидал, что просьбу его выполнят. Чжун Ли посмотрел на него необычно долгим взглядом, но с совершенно невозмутимым лицом протянул руку. Эти две тонкие деревяшки в его руке ловко подхватили кусочек рыбы и зелени и поднесли к губам Тартальи. Тот поднял брови, удивленный тем, что его просьбу восприняли всерьез. Но отказываться не стал, взял еду с его палочек. Все-таки был голоден, а заказанное им блюдо источало слишком уж соблазнительный аромат. — Тебе следует больше практиковаться, и ты сможешь ловко ими управляться, — заверил его Чжун Ли. Его палочки уже подхватили новый кусочек, а Тарталья с удовольствием съел и его. — Ох, мне кажется, это невозможно! — отшучивался он. Где-то здесь он и заметил, как пялятся в их сторону две девушки за соседним столом. Кровь прилила к их лицам, обе прикрыли рот ладошками, смущенные увиденным. Казалось, обе и вовсе позабыли о еде. Только тут до него дошло, насколько интимно могло выглядеть то, что сейчас делали они с Чжун Ли. Тут произошло то, чего с Тартальей не случалось уже очень давно — он смутился. По телу его прошла горячая волна, осев на щеках, и он ткнулся лицом в тарелку, желая скрыть непривычную реакцию. А Чжун Ли, похоже, ничего и не заметил, оставаясь совершенно спокойным и невозмутимым. Если и понял что-то, то не подал и виду. Примерно в то время Тарталья и задумался впервые о том, что с ним происходит. Он испытывал чувственное влечение к Чжун Ли? Это объяснило бы и то, как приятно оказалось проводить с ним время, ведь они были ужасно не похожими, и с такими спокойными людьми Тарталья легко испытывал скуку. А еще пояснило бы, почему так отчаянно не хотелось, чтобы собственные подозрения оказались верными. Если Чжун Ли — просто консультант похоронного бюро, поклонник классических традиций и обрядов Ли Юэ, в этом не было особых проблем. Но если он — Гео-архонт… Увы, чем дольше, тем больше у Тартальи возникало подозрений. Его рассказы, так часто опирающиеся о древние легенды, давным-давно существующие лишь на страницах пыльных книг в самых отдаленных библиотеках. Его поистине каменная невозмутимость, от которой почему-то было приятно и тепло на душе. Великодушие и доброта, граничащие с бессердечной жестокостью, затаившейся где-то внутри и так редко себя демонстрирующей. Его неспособность представить себя бедным. Божество, умеющее производить мору, не может примерить на себе трудности с ее отсутствием. Тарталья стал жадным. Сроки начали поджимать, письма с намеками сменились прямыми указаниями, а значит, решение должно было быть принято. И тогда ему стало смешно. А какое решение? Разве у него вообще есть иной путь? Разве у Тартальи есть выбор? Никакого «иначе», его путь всегда был прямым, а желания очевидными. Ничего страшного, Чжун Ли просто стал небольшой преградой, но преодолеть ее будет несложно. Скольких противников на своем пути он вообще раскрошил в труху? С кем-то потом остался врагом, с кем-то подружился, а кто-то и не смог пережить поражения. Нынешнее положение сделалось совершенно невыносимым. Это словно утолять жажду прохладной водой из горного родника, глотнуть пару капель, но не иметь возможности напиться. Раздумывать, сожалеть, настраиваться — это не для него, Тарталья привык действовать. Осознав, чем рискует, он принял решение удивительно легко. «Не поворачивайся ко мне спиной», — словно говорил Тарталья последние несколько дней. Взглядом, жестами, некоторыми поступками. «Не доверяй мне, я же предвестник Фатуи, а если ты действительно Гео-архонт, то я — твой смертельный враг». Если… на самом деле Тарталья больше не сомневался. И он не ошибся. Ладонь, проникшая в чужое тело, легко нащупала искомое — неописуемо яркое чувство, когда пальцы касаются самого сердца бога. Сконцентрированная в нем колоссальная энергия захватывала дух. Вот только забрать его Чжун Ли не позволил. — Если метишь так высоко, докажи мне, что достоин этого, — заявил он. Его слова ударили таким восторгом, что у Тартальи вскипела кровь. Чжун Ли предлагал ему бой! Схлестнуться в поединке за драгоценную награду с самим повелителем камня — это больше, чем он надеялся получить от своего задания. Чжун Ли был хорош — быстрый, бьющий уверенно и без колебания, замечающий во время боя все, легко предугадывающий действия противника. Одолеть его выстрелами из лука было невозможно, а водные кинжалы и копье лишь усиливали его щит, соскользая и не оставляя даже трещин. Прыгнешь к нему за спину, намереваясь пронзить самое слабое место — а он уйдет вбок, выставив перед собой копье. Попытаешься атаковать сверху, занеся над головой клинок — и он глухо ударится о мгновенно призванную гео-колонну. От того, насколько хорош был его противник, захватывало дух. Скорость, атака, уверенность и предусмотрительность в бою, но никаких божественных уловок. Тарталья сражался с Чжун Ли, человеком, а не с Архонтом. Поэтому он, наверное, и не выстоял. Человеческий взор быстр, но не всевидящ, и одну атаку все же пропустил. Никакого блока, щита — ничего, смертоносный клинок был приставлен к шее поверженного противника, мгновение назад грузно свалившегося в траву. На губах Тартальи появилась бешеная улыбка, знаменующая чистую, восторженную радость от победы. — Ты проиграл! — смеясь, заявил он. — Но отдаю тебе должное, ты был очень хорош! Лицо, в которое он смотрел, не мигая, ничуть не изменилось. Только губы слегка искривила болезненная гримаса. Тарталья сидел сверху на Чжун Ли, прижимая своим весом к земле, одна рука упиралась в плечо, а другая с клинком застыла у самого горла. Одно движение — и все будет кончено. «Я бы с удовольствием повторил такой поединок!» — вынужден был признать он. Но награда важнее. Оставалось совсем немного. Чжун Ли не пытался вырваться, лежал под ним, глядя в глаза, и тяжело дышал после боя. Тогда Тарталья и допустил худшую в своей жизни ошибку. Он медлил, не пытаясь сделать ничего. Бой был уже закончен, но забрать награду ему предстояло самостоятельно. Поэтому никаких комментариев, Чжун Ли просто смотрел и ждал. Все теперь зависело только от Тартальи. Все его противники были от него зависимы. Рука сползла с его плеча и легла на грудь, туда, где билось шеститысячилетнее сердце. Совсем недавно Тарталья легко решился, а сейчас… Он слышал его хриплое после схватки дыхание. Тело под ним было таким теплым и покорным. Вот он, его противник, тот, кого так хотелось победить. И тот, с кем было так мирно, спокойно и приятно. Губы Тартальи дрогнули. Рука все никак не погружалась в тело Архонта. А потом водный клинок в руке растаял — нельзя было удерживать его вечно, заряд заканчивался, и нужно было время, чтобы глаз бога снова накопил энергию. Тарталья слегка растерянно перевел взгляд на Чжун Ли. — Я… Тот вдруг едва заметно улыбнулся. Уголки губ просто чуть приподнялись. — Бой закончен. Это было испытание, и ты его не прошел. Тело напряглось еще до того, как он получил мощный удар, заставивший Тарталью отлететь в сторону и удариться плечом и боком о ближайшую скалу. Во все стороны полетели мелкие камни. Если бы он не подобрался в полете, вероятно, мог сломать хребет. Воздух из груди выбило, и, едва свалившись на землю, Тарталья откашлялся. Мундир на груди разорвался, в голове звенело. Никакой человек не мог бы ударить с такой силой и скоростью. Но Чжун Ли уже и не был человеком. Сохраняя привычную оболочку, он едва ли не искрился чистой элементарной силой. Светло-карие глаза загорелись холодным золотом, копье в руках мощно резонировало с его энергией, легко ощущаемой даже на расстоянии. Победить Чжун Ли Тарталья мог, но победить повелителя камня — уже вряд ли. И он приближался. Шаг за шагом, неторопливо, не отводя взгляда, гипнотизируя, словно огромная смертоносная змея. Тарталья наблюдал за ним, не в силах и шевельнуться. Лишь в последний момент он каким-то чудом увернулся от копья, которое благодаря силе земли раздвоилось, растроилось, сколько там каменных орудий вонзились в то место, где он находился всего пару секунд назад? Рывок отобрал слишком много сил, Тарталья закашлялся, еще не придя в себя после первого удара. А Чжун Ли с таким же невозмутимым видом призвал гео-колонну, и земля под ними снова задрожала. Он намерен сражаться… Нет, теперь Чжун Ли собирался его убить. С таким холодным видом, словно речь идет о ком-то совершенно чужом, незнакомом, а то и вовсе о чудовище. Почему-то именно это задело больше всего. Даже Тарталья в самый последний момент засомневался. Клинок его дрогнул, а потом оказалось поздно. Но Чжун Ли ни единым движением не выказывал ничего, кроме безразличной решительности. Он нанесет смертоносный удар. Он в самом деле оказался лучше него самого… Это и стало причиной резкой и сильной вспышки ненависти к нему. Тарталья медленно поднялся, не выпуская опасного противника из виду. Он не позволит так нагло издеваться над собой, унижать и насмехаться, и плевать на цену. Стиснув обеими руками водные клинки, он ринулся в бой, уже заранее понимая, каким будет итог, и просто не думая о нем. В этот раз бой не продлился и минуты. И вот сейчас это чудовище стояло напротив него, и светящиеся золотом глаза всматривались в самую душу. — Мне не нужен от тебя шпионаж, Чайлд, — совершенно спокойно заявил Чжун Ли, — я намерен использовать тебя иначе. Использовать! Внутри все снова вскипело от этого слова, а кулаки сжались. Но сейчас даже использовать энергию воды было бы трудно, ведь сил совсем не осталось. — Твоя смерть, как и твое предательство, меня бы расстроили, — продолжал Чжун Ли, — потому я намерен предложить тебе заключить со мной контракт. Сперва показалось, что он ослышался. Тарталья настороженно застыл, гадая, верно ли воспринял его слова. — Контракт? Со мной? — Ты не можешь понять меня и злишься, — продолжил Чжун Ли, — но ты не знаешь ни о моей задумке, ни о роли, которую я тебе подготовил. Должен признать, сперва я думал обратиться к кому-то другому из предвестников Фатуи, ты казался мне слишком неуравновешенным и пристрастным. Спокойный, мягкий тон, каким Чжун Ли раньше мог рассказывать очередную историю из древности, историю, которую не слышал из чужих уст, а, вероятно, наблюдал сам. Кто бы мог подумать, что точно таким же тоном он станет решать судьбу Тартальи. — Но потом ты снова и снова ко мне приходил, получал удовольствие от прогулок, пил со мной вместе чай и оплачивал все мои подарки тебе. Просил научить пользоваться палочками, а потом покормить. Снова это отвратительное ощущение, когда к щекам приливает кровь, и ничего не сделать с собственными ощущениями. Неуместное, ненужное, лишнее, вызывающее стыд и подогревающее озлобленность. Перечислялось ли все это с целью устыдить? — Я стал подумывать, что мое желание оставить тебя рядом взаимно, и тебе хочется того же. Именно поэтому я ничего не делал и продолжал наблюдать, позволил тебе одолеть меня и посмотрел на то, какой выбор ты сделаешь. — Что?.. Всего несколько слов этим глубоким задумчивым голосом — и мир обрушился уже в который раз. Тарталье казалось, что ничто не способно вызвать у него больший эмоциональный отклик и подавить злость, скопившуюся внутри застоявшимся ядом, но чистое, ничем не замутненное потрясение выбило даже это. — Поэтому я, бог контрактов, предлагаю тебе заключить сделку со мной. Звучало нереалистично. — Какую… сделку? Что я могу тебе предложить? Даже сам Тарталья расслышал, насколько высоким стал его голос, выдавая подступающую истерику. И это заставило охладиться, призвать всю выдержку, чтобы немного успокоиться и не играть по его правилам, не выдавать реакцию, которую, должно быть, тот предугадал.  — Самого себя. Я намерен остаться жить в мире людей, и мне нужен тот, кто поможет мне освоиться. Что же до того, что предложу тебе я, — Чжун Ли снова сложил на груди руки и теперь и впрямь ничем не отличался от специалиста, ведущего деловую беседу, — мне нужны твоя верность и готовность выполнить некоторые мои… распоряжения. Не стоит переживать, твоя репутация в Фатуи будет восстановлена, и контракт со мной не отменит той жизни, которую ты привык вести. Просто ты нужен будешь мне время от времени. Тарталья слушал его напряженно, тщательно выискивая подвох в каждом слове. Но пока видел лишь то, о чем и шла речь — заинтересованность. — Моя свобода? Я не стану твоим рабом, Моракс, — отозвался он. Смешно было говорить о таком, будучи закованным в цепь, находясь в каменной темнице у существа, способного стереть в пыль одним движением руки. Но Чжун Ли, казалось, думал совершенно не о том. — Тебе ведь не нравится это имя, почему в таком случае ты снова и снова его повторяешь? — задал он вопрос. — Ты знал меня под другим именем, и разве не хотелось тебе использовать именно его? — Эта личность была лишь твоей подделкой, — тут же отозвался Тарталья. Но думать об этом ему не хотелось. Ведь тогда выходило, что подделкой было все, включая причину, и без того нелепую, по которой он проиграл Архонту. Уступить из-за своей глупости… тут пострадала бы любая гордость. — Неверно, эта личность — тоже часть меня. Более того, когда то, что я задумал, осуществится, кроме нее, ничего не останется, — продолжал Чжун Ли. Они все так же стояли друг напротив друга — один напряженный, словно тетива лука, то скалящийся от ярости, то смеющийся над самим собой, а второй, спокойный и безмятежный, уверенный и четко знающий, что будет дальше. Еще бы, ведь они в его логове, и Архонт уже, похоже, принял решение. — Да о чем ты говоришь?! — снова вспылил Тарталья. — Ты узнаешь о моих планах на тебя, если согласишься на контракт. Если же нет, в твоем существовании для меня не будет смысла. — Ты убьешь меня? Несколько секунд длилось молчание. Лицо Чжун Ли перестало вдруг быть холодным, лишенным эмоций. На переносице сошлись брови, а хмурый взгляд уперся куда-то в землю под ногами. — Я… убил бы тебя, если бы речь шла о мне еще несколько тысяч лет назад. Но сейчас, учитывая принятое мной решение, я просто отправлю тебя на родину, чтобы ты не мешал моим планам. Воцарившиеся после этих слов молчание было таким напряженным, что едва ли не ощущалось кожей. Тарталья получил неожиданный ответ. Он-то был уверен, что жестокости и невозмутимости Моракса хватит на то, чтобы избавиться от ненужного ему приспешника враждебной для него организации… но вот Моракс был в нем, похоже, еще заинтересован. Не Моракс. Чжун Ли. Это внезапно растопило еще часть оставшейся на душе ненависти. Значит, стать для него особенным все-таки удалось? Это работало не в одну сторону? А его собеседник продолжил, медленно двинувшись с места и теперь прохаживаясь по каменной площадке темницы взад-вперед, почесывая двумя пальцами свой подбородок. Полы его плаща тихо шуршали, соприкасаясь со скалами, а под ногами пару раз хрустнули чьи-то кости. — Впрочем, как тот, кто предлагает контракт, я все еще не расписал тебе основные его преимущества, которыми ты сможешь насладиться. Ты обретешь почет в рядах Фатуи, и твоя слава сравняется с той, что получила Синьора. Кроме того, ты станешь моим близким помощником, а это значит, получишь доступ к ценнейшей информации, которой не обладает больше никто. — Ты думаешь, она мне нужна? — усмехнулся Тарталья. — Даже если и нет, то тебе больше ничего не остается. Ты слишком упрям и любознателен, чтобы покинуть Ли Юэ навсегда и забыть о событиях, которым ты стал свидетелем. И забыть обо мне. Чжун Ли остановился, перевел взгляд на Тарталью, словно только сейчас заметил его. Отреченное холодное выражение лица исчезло, во взгляде его появилась непривычная мягкость. — Ты прав, — все-таки пришлось согласиться. — А еще, — Чжун Ли подошел ближе, и ладонь его как-то совершенно естественно скользнула по щеке Тартальи, и тот даже не дернулся, лишь округлил глаза, — мне тоже хотелось сделать так. Они были одного роста, потому Чжун Ли просто сделал шаг и легонько накрыл губы Тартальи своими. Впервые между ними происходило нечто настолько… однозначное. Все прежние намеки, шутки, урывками выхваченные обрывки эмоций разом потеряли важность и смысл, уступая перед поцелуем. Раньше, глядя на губы Чжун Ли, Тарталья думал о том, какими они могут оказаться. Твердыми, уверенными, настойчивыми? Холодными, невосприимчивыми, как у статуй, расставленных по всему Ли Юэ? Но они оказались удивительно мягкими и ласковыми. Да и прикосновение их — осторожное, бережное, почти целомудренное — мало походило на полноценный поцелуй. Тарталья охнул от разлившихся по всему телу теплых ощущений, вызванных таким невинным действом. Рука его, ранее теребившая толстую цепь, которой он оставался скован, поднялась, чтобы обхватить за шею. Тарталья разомкнул губы и требовательно скользнул языком меж чужих губ. Ему позволили. Чжун Ли позволял делать с собой все, что ему вздумается, и отвечал, не слишком уверенно, но охотно. Это то, чего так чертовски сильно хотелось. Тарталья забыл, что перед ним Архонт, способный в один миг лишить его жизни, он так увлекся поцелуем, что вообще перестал думать. Но спустя бесконечность все же отстранился, не убирая, однако руку, лежавшую на его талии. Так сильно хотелось заглянуть в его глаза. — Так дело в этом? Сбившееся дыхание выдавало и собственное отношение, и уже вспыхнувшее возбуждение. Впрочем, его Чжун Ли мог ощутить и ранее, ведь они стояли так близко. — Нет. Не только. Я ведь говорил уже — я дал тебе выбор. Если бы ты прошел испытание, я признал бы тебя достаточно сильным. Ты выполнил бы другую роль в моей игре. Его игра! Чувствовать себя пешкой было неприятно, и Тарталья сжал пальцы, стискивая ткань его одежд. — Но испытание ты провалил, как я и надеялся, — продолжал Чжун Ли, — потому я предлагаю тебе контракт. — Ты предлагаешь себя. Вот уж не думал, что божество может дойти и до такого! — Тарталья легкомысленно усмехнулся. — Что? — Чжун Ли свел брови, а затем покачал головой. — Нет, ты неверно меня понял. Все не так. Это не входит в сделку. — Не входит?.. — Как я успел убедиться, я тебя привлекаю. А так как я не возражаю против подобного и также в этом заинтересован, наши желания совпадают. Значит, близкие отношения со мной не могут быть предметом сделки. Даже о подобном он судил не как человек, а как тот, кто лишь наблюдал за жизнью людей. Весь его огромный накопленный опыт не вмещал понимание таких простых для человека вещей. Но его слова снова вызвали смех. Тепло от осознания его искренности и понимания, что Тарталье в любом случае удастся покинуть эту темницу живым, здорово расслабило. Да и понимание, что свое он получит, радовало так, словно он снова стал ребенком, радующимся подарку взрослых. Должно быть, Чжун Ли такое сравнение повеселило бы. Никогда ранее Тарталья не гонялся за чувственными удовольствиями. За интересными событиями, сильными противниками, возможностью показать себя — да, но не за подобным. И хоть первый раз его произошел еще давно, в далекой Снежной, испытывать чувственное влечение к кому-либо конкретному ему до этих пор не доводилось. Но он так же и предпочитал быть с собой честным. В недолгие минуты покоя размышлять над собственными чувствами, переживаниями, раскладывать их по полочкам и расставлять приоритеты. Здесь, в темнице, у него было время проанализировать то, что он испытывал. Возможно, это помогло так быстро принять решение сейчас, ровно как и избавить от ощущения страха.  — Я согласен на сделку, — заявил он наконец, — но ты все мне подробно расскажешь. Все, что я захочу узнать. — Да.  — И не станешь приковывать меня к Ли Юэ. Если что, отправишься со мной сам, куда я захочу. — Путешествия? Меня они также привлекают, я хочу узнать мир лучше глазами смертного. Чжун Ли протянул руку, и в воздухе появился искрящий золотом эфемерный листок, напоминающий скрученный пергамент. На нем золотыми буквами искрили слова контракта. Подпись Архонта уже пламенела рыжим золотом в конце строчек. От таких проявлений его божественности до сих пор по коже бежали мурашки. — Тебе придется действительно многое мне рассказать, — пробурчал Тарталья, ставя подпись. Та вспыхнула ярким золотом, и контракт растворился в воздухе янтарными искрами. В тот же миг бряцнула цепь которой он оставался скован. Ровно до этого мгновения. Теперь звенья были разрушены, а оковы спали. — Да, это так, — спокойно отозвался Чжун Ли, — и уверен, ты сильно удивишься. Но финал тебе наверняка понравится.