Утро

Клавьер непринуждённо провёл ладонью вдоль спины Аполло, при этом с полным сосредоточением смотря на бумаги в другой руке. Кажется, он продолжал эти машинальные поглаживания, ведь тело под его рукой начало шевелиться и удовольственно мычать, чуть ли не мурча. — Тебе идёт с распущенными волосами, Клав, — адвокат пробурчал это сонным голосом с добродушной улыбкой на лице. Его глаза были прикрыты, но на них падал мягкий утренний свет, струящийся из окна. Прокурор на это заинтересованно хмыкнул, отложив бумаги на кофейный столик и развернувшись к Джастису. — Ты это даже сквозь закрытые глаза видишь, ja? — он по-лисьи ухмыльнулся, на этот раз улёгшись и приподнявшись на правом локте. — Я слишком хорошо знаю утреннего тебя. — Аполло усмехнулся, его веки приоткрылись, и он повернулся головой к лицу Клавьера. — Ха-ха, герр Лобешник, а ты по утрам весь мягкий и пушистый, тебя так и хочется потиска-хей! — Будете ценить такие моменты, прокурор Гэвин. — Джастис с хитрецой довольно ухмыльнулся, пока тот потирал свой нос, по которому получил щелбан. — Герр Лобешник! Да как ты посмел!.. — Клавьер сделал глубокий, чересчур драматичный вздох, упав на подушку и прикрыв лицо рукой. — Тебе слишком повезло, что я не могу на тебя злиться, но могу обижаться! — прокурор скорчил лицо глубокой огорчённости, отвернувшись. — Ох, Кла-ав, — адвокат подобрался к прокурору, приблизившись к его шее и медленно целуя, водя носом по коже и щекоча своим горячим дыханием, — я слишком люблю тебя любым, даже таким чересчур театральным. — Ох-хох, сначала кнут потом пряник? У кого ты этого понабрался? — Клавьер раскрыл глаза, в которых была лишь чистая смесь какого-то юношеского озорства и настоящего обожания. — С кем поведёшься… — он притянул прокурора ближе к себе, вовлекая в мягкий поцелуй и чувствуя ответную улыбку. А за окном солнце уже расчерчивало лазурные облака своими тёплыми лучами.