Зарево тысячи вечеров

      Это была дождливая столица страны. Серое тяжелое небо. Начало ноября. Деревья в большинстве своем уже стояли полностью сбросив листву, за исключением нескольких особо стойких. Слякоть. Где-то тает первый случайно выпавший снег. Грязь на дорогах, которая, проходя через колеса машин, оказывалась на заборах, остановках, деревьях и не самых удачливых пешеходах.       Среди спешащих на работу жителей города можно заметить высокого молодого человека с необычной прической и в спортивной форме. Он был на тренировке. Он, журналист и блогер, довольно умный, инициативный и веселый человек. Любитель хорошего вина и прекрасной городской среды с узкими улочками, велодорожками и абсолютный ненавистник многоэтажных зданий. Его зовут Илья Варламов. С двумя умными часами, в наушниках, он довольно ловко пересекал улицы родного города, раздумывая о двухнедельном отпуске где-нибудь на севере необъятной страны. Молодой человек невероятно любил Север именно зимой. Эти бесконечные снежные барханы, густая тайга, а то и тундра. Сейчас уже много где на северных территориях лежал снег и была настоящая зима. Стоя на светофоре, Илья вспомнил о желании одного из своих лучших друзей — Максима Каца - тоже побывать где-нибудь на севере. Отправившись дальше по своему длинному маршруту, он с часов набрал друга, который еще спал. — Максим Евгеньевич! — радостно воскликнул Илья, услышав невнятное мычание на другом конце, — есть идея на сто деревянных! — Опять Варламов и его идеи. Чего ты хочешь от меня? — сонно спросил Максим, нехотя размыкая глаза.       Его собеседником был увлекающийся политикой и урбанистикой молодой человек тридцати четырех лет от роду, Максим Евгеньевич Кац. У них были очень близкие взгляды на жизнь и общие интересы. Они много времени проводили на тренировках, вместе путешествовали по свету, да и в общем-то каждый считал другого — своим лучшим другом. — Поехали в Сибирь?! Вот прям вот послезавтра, чтобы ты успел схватить побольше теплых вещей. — Ну, я же говорил, что эти твои идеи… — он потрепал темные густые волосы с парой седых прядей на висках и приподнялся в постели, стараясь не разбудить спящую рядом кошку. Спустя почти минуту соображений и поиска завтрашнего дня в графиках, Максим вдруг рассмеялся, — Илья, мало ли ты не знаешь, но у нас с тобой разные графики. И если ты, друг мой, свободен в ближайшие пару лет, то у меня даже следующая неделя просто битком забита. Да и к тому же, есть вопрос гораздо важнее: в какую Сибирь тебя понесло?! Ты представляешь, какой там дубак? Возьми лучше с собой Кира. Он любит с тобой везде кататься. — Его Руслан забрал на Алтай. — мужчина огляделся, свернув на пешеходную дорожку. — Ты меня не можешь на Алтай пригласить? Почему ты вот с Верником ездил вино пить, с Киром вы на солнечные пляжи ездили, а как я — так Сибирь. — Ну, поехали! Недельки на две. Хочу поговорить со своей помощницей, чтобы она нас к каким-нибудь стойбищам отправила. Будет классно посмотреть как малочисленные народы живут. Будешь оленей кормить. Там такие закаты, Макс, ну че ты. И такие виды… И я прекрасно помню, что ты хотел бы там побывать именно зимой. — Я не хочу ссылку в Сибирь. Тем более сейчас. И не упрашивай меня! — Найдем тебе какую-нибудь красивую девушку хантыйку. Или манси. Зато у нее свои угодья, свои олени. Все свое! — не унимался Илья. — А ты себе не хочешь кого-нибудь найти? — Максим рассмеялся и посмотрел в оконце, — Почему всегда я? — Потому что тебя не жалко. Все, договорились, послезавтра вылетаем. Возьми с собой побольше теплых вещей. Жду тебя в аэропорту к трем часам ночи.       На том друзья и договорились. Весь следующий день сдвигали графики на две недели, а что не терпело передвижений — делали сразу. Никто из парней даже не поспал толком, и уже в два часа они встретились в аэропорту. Отбили друг другу пять и пошли на регистрацию. С огромного аэропорта столицы на средней заполняемости самолетом долетели до столицы федерального округа, славящейся железной рудой, нефтью, газом и малахитом. Следом, спустя три часа и двух кружек с кофе, на следующий самолет вместимостью в пятьдесят человек до столицы округа на шестидесятой параллели. Со столицы округа пришлось выбираться самым нелюбимым для путешественников видом транспорта — на сельском автобусе, который с трудом ехал по заснеженной дороге до последнего большого поселка. Через запотевшие окна виднелась лишь непролазная тайга, усыпанная снегом. В этом поселке их ждал гид, которого нашла Илье его помощница, приехавшая с этих мест.       Вывалившись с автобуса, парни синхронно вдохнули ледяной зимний воздух, оказавшись в маленькой деревушке, которую занесло снегом по окна первых этажей деревянных двухэтажек. Таких домиков было всего с десяток, и они стояли «елочкой» вдоль двухполосной дороги, которая, видимо, была центральной. Позади ютились обычные деревянные домики. Единственным украшением города были огромные линии электропередач, подножие которых кто-то обвязал мишурой. Народу было не сильно много для девяти утра. Выспавшийся в самолете Илья с радостью пошел первым знакомится с ближайшей бабулей, которая смогла бы ему подсказать, где искать главу поселения. Сонный же Максим, едва волочась, побрел за ним, спрятав нос в теплый шарф, а руки в две пары перчаток засунул в карманы куртки. — Здравствуйте! А вы не подскажете, где тут вашего главу поселения найти можно? — Да пес его знает. — Хмыкнула бабуля странному типу с небольшим чемоданом и портфелем на плечах, недовольно его осматривая, — А ты чо, не местный? — Нет, я из столицы к вам приехал. А не подскажете тогда, где он может быть? — Да-к, если он не в ближайшей канаве валяется с фунфыриком, то тама, — Она указала рукой на один из двухэтажных домиков, — Будь осторожен, столичный, тут скоро черная пурга пойдет, а ты в своей куртейке примерзнешь к ебени матери. — Она нахмурилась, смотря на бредущего в дали мужичка в теплой дубленке и норковой шапке, — Вон, удачливый ты, столичный, вон идет твой ненаглядный Генадьич.       Поблагодарив бабулю, он подхватил под руку зазевавшегося Максима, и вместе с ним побрел за неприметным мужчиной. Услышав необычный скрежет снега за собой, глава поселения остановился и обернулся. Увидев двух незнакомцев с небольшими портфельчиками и чемоданчиками с бирками ручной клади, он вдруг улыбнулся. Все его лицо покраснело от сильного мороза, а кончики ресниц покрыты инеем. — Доброе утро. — Илья протянул руку, — А вы, видимо наш гид, и глава местного поселения. — Все верно, граждане. Сергей Геннадьевич я. Но для местных — просто Геннадьевич. — Он пожал руку сначала ему, а потом Максиму, своей крепкой хваткой в меховой варежке, усмехнувшись, — А вы Илья и Максим, которые решили посмотреть на красоты моего поселения? — Мужчина открыл первую дверь в двухэтажное здание, около которой висела табличка, значащая, что это проход в администрацию. Соседняя, видимо, была входом в подъезд.       Они прошли по совсем небольшому коридочику, и вошли в последнюю дверь. Максим даже не успел прочитать табличку, которая рассказывала кто обитал за этой дверью. Войдя в кабинет, он тут же осмотрел его. Как-то тут скудненько. Только два шкафа с документацией, герб округа, столицы округа и этого поселения. Небольшой стол, за который уселся этот полненький щекастый глава, и к нему был приставлен такой же небольшой стол с пятью креслами расставленными вдоль. Друзья уселись по правую сторону от главы. Их напоили натуральным чаем с пряниками, и дали краткий экскурс о том, что происходит и что с этим дальше делать. Это не редко бывает полезно. — Вам же интересны наши местные жители, которые являются малочисленными народами севера, я правильно помню? У нас тут не слишком много семей живет. В соседнем селе побольше. Тут у нас трое известных. — Глава поселения расстелил перед Ильей и Максимом большую карту местности, отодвинув кружки с национальными мотивами чуть в сторону.  — У них часто места пребывания меняются, но их, вроде как, сейчас будет не проблема найти. — Он указал ручкой на небольшой ореол обитания за территорией поселка. — Это семья Устюговых из пятнадцати человек, у которых поголовье в районе шести сотен голов. Они заняли место на востоке села. Семья Кусьты, у них поголовье не сильно большое, но они еще лошадей разводят и птиц. Они на юге держат свое хозяйство. — А на севере есть кто-то? — Поинтересовался Илья, смотря с любопытством на карту, где расписаны все особенности рельефа с многочисленными болотами и озерами, изредка прихлебывая чай. — Раньше там жила семья из четверых с третьим по величине стада, — глава замялся, и когда Илья поднял заинтересованный взгляд, он почесал затылок ручкой и сказал, — Мы давно там не были. Там произошли трагические события лет двадцать назад. Местные поговаривают, что там еще есть и живое поголовье, и кто-то там живет из людей, но что-то я в этом сомневаюсь. — Мы можем туда тоже съездить и посмотреть? — Да, но только пока светло. Если в остальных стойбищах еще нас примут, хоть и не все с самым большим гостеприимством, то там, даже в полном составе когда была семья, они были самыми отрешенными от мира. Ничего не продавали, ничего не покупали, даже подарки от нас, как от администрации, не брали.       Было принято решение отправится в заброшенное стойбище в первую очередь. Световой день был всего четыре часа, час из которых они уже потеряли. Рассевшись на два снегохода, группа отправилась в путь, на север поселения. Сидевший позади Максима Илья любовался тундрой, по которой пролегала их нелегкая тропа. В эту сторону ездили только в случае редкой необходимости доступа к большой воде. Им пришлось преодолеть замерзшую реку, где их поприветствовали местные рыбаки, занимавшиеся подледной рыбалкой. Солнце освещало большое пространство около реки, на котором лишь иногда из-под снега виднелись маленькие обрывки природы. То какие-то кусты, то обломки деревьев. По небу гуляли объемные облака, периодически перекрывая солнце. Дорога после реки стала совсем тяжелой. Тут стало сразу понятно, что людей в этой стороне не бывало очень давно. — А почему эту местность никто так и не заселил из семей, раз она считается брошенной? — Не знаю. — Пожал плечами глава поселения, уверенно преодолевая снежные барханы на снегоходе,  — Я не стал ввязываться в эти отношения между семьями коренных народов. Но вообще, насколько я слышал, пока был просто жителем этого поселка, эта земля считается проклятой. Что с десяток веков назад все стада, которые гнали через правый берег, погибали не доходя до места летней стоянки. Тут очень плохой грунт, к тому же. Весной или осенью запросто попасть в болото, просто погрязнув в нем с концами.       Снегоходы преодолели ледяную пустыню. Остановились у небольшого деревянного заборчика. Илья слез со снегохода, и, найдя прекрасный ракурс, где зимнее солнце проходило через широкие стволы сосен и пушистые лапы елей, создавая игру света на белоснежных нетронутых барханах сделал пару фотографий на свой пока еще живой смартфон. Максим же остался сидеть, сложив руки на руле, и подперев голову рукой, внимательно рассматривая территорию. — Тут жила семья, у которых фамилия переводилась с хантейского, как «сломленные». Но их, кажется, ничем нельзя было испугать. — Пояснил Геннадьевич, тоже решив не слезать. — Чем можно испугать людей, живущих в таких местах? — С искренним удивлением спросил Максим, с удовольствием дыша чистейшим свежим морозным воздухом и наблюдая за лучшим другом, который топтался по колено в снегу. — Тут свежие следы. — Илья хмыкнул, рассматривая следы копыт на снегу, и спрятал смартфон в куртку, присел.       Глава поселения с неохотой слез с транспорта и подошел к нему. Присев, осмотрел найденный след и с уверенностью констатировал: — Тут лошадь не так давно проходила. С пару часов как. Может потерявшаяся.       Все вокруг насторожились. Из-за того, что наступила полная тишина, стало слышно как кто-то идет по снегу. Глава поселения попятился назад, увидев нечто, что бредет мимо деревьев в лесу, и оттянул назад Илью. Максим привстал в седле снегохода, увлеченно пытаясь рассмотреть силуэт с невероятно длинной и пугающей тенью. На просеку густой тайги вывернула белоснежная лошадь, на которой гордо восседал кто-то в национальном наряде. Пройдя по собственным следам, лошадь остановилась полубоком в пяти метрах от них. Теперь можно было рассмотреть и всадника. Это было нечто укутанное в шубу из оленьей шкуры, с двухцветными узорами и бисером, что блестел на солнце. Спрятанное лицо под теплыми тканевыми темно-красными шарфами с такими же узорами. Глава поселения растерялся на пару секунд, но потом громко выкрикнул приветствие на хантейском. Ответа не последовало. Илья с улыбкой рассматривал открывшуюся картину. У него сложилось ощущение, словно происходящее не было реальным. Глава поселения потрудился сказать еще пару предложений на местном языке. Кажется, его неуверенные фразы убедили всадника, что они не опасны. Тот слез с белоснежной лошади и снял с седла висящее ружье. Максим нахмурился, заметив движение в кронах деревьев. На плечо коренного жителя спикировал ворон, и уселся на правое плечо. У него на правой лапке была ленточка. Шагая по колено в снегу, всадник сократил расстояние между ними до нескольких метров. Теперь можно было рассмотреть, что рука на другом плече придерживала за ремень довольно длинную винтовку. Послышалась незнакомая речь. Все стоящие распознали, что это был голос молодой девушки.       Илья шумно выдохнул, и снял капюшон, который мешал рассмотреть так близко стоящую из-за объемного меха. Гордо выпрямив спину, он опустил руки приятно улыбнувшись незнакомке. За всем со стороны наблюдал Максим, которому было любопытно так же сильно, как и страшно, что их сейчас пристрелят. — Господи, на нее так ворон спикировал. Эх, я бы умер, если бы на меня такая махина уселась. — Усмехнулся Максим, — Она хоть бы представилась, что я, там, не знаю, Наташа, Лена, Алексей… Я ж не знаю как принято в их семьях детей называть. Какая бескультурная маленькая девочка с ружьем. — Ты думаешь там ребенок? — Удивился Илья, — Мне кажется там подросток. Ей, судя по голосу, лет двадцать от силы. — Она спросила нас что мы хотим от нее. — Задумчиво сказал глава, не давая Илье подойти ближе и держа его за плечо. — Да, Илья, мне тоже интересно чего мы хотим от нее. — Возник Максим.       Они вдвоем посмотрели на Илью, который немного растерялся. Он бы рад был бы что-нибудь сказать им на их вопрос, но надо было хоть чуть чуть времени подумать. Лошадь громко фыркнула, но девушка жестом махнула ей, продолжив стоять в ожидании. — Я повторю вопрос. — Грозно сказала стоящая уже на русском, когда ей надоело стоять просто так, — Что вы хотите от меня? Мясо, шкуры, рога не продаю.       Все растерялись. Илья поднял руки, сделав несколько шагов ближе, даже не смотря на то, что его попытался остановить Геннадьевич, и сказал: — Здравствуй. Мы путешественники. И мы хотели посмотреть на территорию и на заброшенное стойбище. Мы не причиним тебе вреда.       Стоящая с неохотой сняла капюшон шубки, и подняла голову, медленно опустив шарф и оголив лицо. Она стояла в двух метрах от них, что позволило ее рассмотреть. Илья засмотрелся в ее голубые глаза. Он, кажется, не прогадал. Ей и правда было в районе двадцати лет. На ее лице были россыпи веснушек. Но, что его поразило больше всего, у нее были светлые блондинистые кудрявые волосы, что не особо-то характерно для этого народа. Глава поселения наклонился к нему, и шепотом сказал, что ему тоже нужно показать себя. Илья медленно стянул с себя шапку, потрепав густые кудрявые волосы, перестав быть похожим на отцветший одуванчик, следом стянув шарф с лица. — Вау. — Не сдержавшись сказал Илья, сделал еще шаг ближе, давая собеседнице себя осмотреть, а сам не отрывал взгляда от нее,  — Мы сюда приехали из столицы страны, посмотреть на малочисленных народов Севера, а конкретно на хантов. Манси я видел, якутов видел, а вот хант передо мной в первые. Я понимаю, что вы малочисленный народ, но я правда не думал, что ты тут будешь одна.       Стоящая нахмурилась, сложив руки на груди, молча смотря на него. Ворон недовольно озирался, переминаясь лапками на мягком плече. Через несколько секунд он громко захлопал крыльями и уселся уже на седло к лошади. — Ты ее сейчас разозлишь, и она тебя пристрелит. — Взвыл Максим, — Поехали уже дальше. Она не хочет с тобой разговаривать. Ты харей не вышел, Илья. У нас там еще Кусьты, Устюговы и много кто еще. Пошли, у всех олени одинаковые. — Меня Илья зовут, а тебя? — Осторожно спросил стоящий, не отводя взгляда от ее глаз. — Хотите посмотреть на оленей, идите в другое место. — Она вдруг опустила руки, и надела капюшон обратно, скрыв лицо под шарфом. — Один раз предупреждаю - вам здесь не рады. Моя территория. Уходите.       Девушка дошла обратно до своей лошади и с поразительной ловкостью заскочила в седло. Илья заметил, что у нее на седле, помимо многочисленных сумок, еще висели несколько туш, издалека похожих на кроличьи. Всадница перекинула лямку ружья на другое плечо, дернула за поводья, и, развернув лошадь, быстро умчалась обратно за сосны, спрятавшись в глубине тайги. Мужчина же тяжело вздохнул и подошел к главе поселения, который что-то, судя по лицу, усиленно пытался вспомнить. — Я не думал, что она на нашем языке тоже разговаривает. — Задумчиво протянул Максим, — Ты чего встал и смотрел на нее? Хантов никогда не видел? — Она не была похожа на ханта. Я читал про них. — Илья пожал плечами, — Они же темноволосые, как минимум. Да, я хантов никогда не видел. — Он рассмеялся, — Поэтому мы здесь. Так что, кто это был? — Насколько я помню, у этой семьи была старшая дочь и лет на десять младше сын. Потом их угодья сожгли, и долгое время считалось, что они там все погибли. Но, судя по узорам на ее шубке, она и правда принадлежит той семье. — Глава поселения задумчиво хмыкнул, — Скорее всего это и была старшая дочь. Только ей, даже если примерно посчитать, уже в районе тридцати, но никак не двадцать. Они все в семье были такими светленькими. Не удивляйтесь этому, Илья Александрович. — У меня вот другой вопрос: как у нее лошадь не замерзла по снегу гонять? — Максим рассмеялся, — Я сейчас тут примерзну. Поехали в чью-нибудь теплую юрту пить оленье молоко, а то вы меня в столицу грузом двести отвезете.       Их приключения по угодьям малочисленных народов затянулись на несколько дней. Вся небольшая группка до отвала наелась местной еды, напилась местных напитков. Наслушались историй, рассказов и местных новостей. Не все были с ними добры, но все же в морду пока никто не плюнул и не пристрелил. Уже радует. В одну из ночей им даже позволили заночевать в юрте у костра. Выбравшись на свежий воздух в глубокой ночи, Илья подошел к оградам, где паслись олени. Рядом с ним встал Максим, укутавшийся в несколько шарфов. — Ну что, не пожалел еще, что приехал сюда? — С улыбкой спросил у него Варламов. — Нет, тут уютно. — Максим надел шапку, тут же сверху натянув капюшон, — Только вот меня эта первая девица напугала. — Я бы к ней еще раз наведался. — Илья хмыкнул, — Мне кажется мы ее тоже нехило напугали. Пойдешь со мной завтра? — Ты с ума сошел? — Максим охнул, — Я к ней в угодья вообще не ногой. Особенно без нашего сопровождающего. Это ты отважный. Где тебя только не носило, и по каким окопам ты не прятался. Но к ней я точно не пойду. И тебя не пущу. — Спрашивать тебя кто будет. — Усмехнулся Илья. — Все, ты принят в мой отряд приключений. Завтра за пару часов до заката к ней отправимся вдвоем. — Почему опять я? — Потому что тебя по прежнему не жалко.