Желанная свобода с привкусом любви

— Микаса! — громкий возглас послышался в стенах крупного поместья. — Иди сюда, дрянная девчонка! — громкий стук каблуков и шелест дорогого, вычурного платья уже слышались на втором этаже здания. Маленькая девочка, слыша приближение устрашающих для неё звуков, прижала ладошки ко рту, прикусывая зубами кожицу, чтобы заглушить звуки рыданий. По пухлым щечкам и маленьким ручкам текли кристально чистые слезы, попутно смывая еле заметную грязь с щёк, ноздри сильно раздувались, но Микаса пыталась дышать равномерно.       Вдруг рядом резко остановились шаги и Микаса с ужасом в глазах уставилась на ручку двери, которая медленно опустилась вниз. Девочка из-за накатившего страха крепко зажмурила глаза, сильнее вжимаясь в угол кладовки, совсем прекращая дышать и подавать какие-либо звуки. — Прятаться от меня вздумала? — медленно и хладнокровно проговорила женщина. Микаса широко открыла глаза и посмотрела на высокую фигуру, стоящую в проёме двери. Столкнувшись с бездушным и жестоким взглядом матери, слезы накатили с новой силой и девчушка издала всхлип. Темноволосая женщина, услышав тихий звук от дочери, не теряя времени со скоростью фурии, крепко, практически болезненно, схватила её за локоть и буквально вытолкнула девчонку из пыльной кладовки в светлый коридор. — Посмотри на себя! — Микаса осела на пол, начиная слегка икать от истерики. — Во что ты превратилась! — мать дернула девочку за рукав грязного платья. — Будто какая-та живущая в нищете сельская девчонка! — Долорес слегка потянула ее длинные волосы, отчего Микаса взвизгнула. — Свинья! — аристократка подхватила за руку девочку и поволокла её в сторону ближайшей ванной комнаты. — Мамочка, пожалуйста, перестань! — ребёнок зашипел оттого, что женщина слишком сильно стискивала руку. — Заткнись! — Долорес толкнула дочь в ванную. — Сейчас я приглашу сюда слугу, и он отмоет тебя, — аристократка с отвращением осмотрела девочку. — Если посмеешь сбежать, я лично попрошу кого-нибудь оторвать твои ноги и скормить псине, с которой ты сегодня играла, — Микаса от сильного испуга забилась ближе к углу ванны, скрыв лицо в ладошках, лишь бы не видеть взгляд матери. А Долорес с громким до звона в ушах звуком, захлопнула за собой дверь ванны, предварительно взметнув платьем.

***

      Грозно топая ножками и попутно вытирая слезы, Микаса шла на ужин, который будет проходить в компании родителей и некоторых родственников. На ней теперь было чистое и дорогое, нежно-голубое платьице, а блестящие волосы были красиво перевязаны такого же цвета, как и платье, ленточкой; также на всем этом фоне выделялись черные блестящие туфельки.       Девочка резко остановилась и фыркнула, издалека заприметив сидящих за столом родителей, которые о чем-то разговаривали с гостями. Темноволосая медленно двинулась в их сторону, все порываясь обернуться и убежать прочь, при этом резко содрав с себя эту чертову до невозможности вычурную ленточку, а затем спрятаться в своей комнате на целый день, лишь бы больше не видеть противные лица родителей, которые в данный момент натягивали милые улыбки перед гостями.       Микаса ненавидит лицемерие, ненавидит этот роскошный до тошноты дом, ненавидит своих родителей, ненавидит голубой цвет, а также она ненавидит свою жизнь, хотя ей всего лишь восемь лет.       Хотя, не удивительно, ведь в жизни маленькой девочки было мало радости, любви и понимания. Она росла под строгим контролем матери и практически не видела белого света. Ей запрещали иметь друзей, слишком много играть и говорить, а также часто задавать вопросы взрослым. Поговорить можно было только со слугами, но им по большей части было все равно на одинокое дитя.       Она была до невозможности одинокой в этом огромном и неизведанном для неё мире и единственный её друг — это была сторожевая дворняжка.       Когда у Микасы было свободное время, она в тайне от матери проводила время с этой собачкой. Животное отличалось острым умом и активностью и всегда в припрыжку встречало свою хозяйку, а она часто носила ему маленькие кусочки мяса, сворованные с кухни, прекрасна понимая, что если её поймают, то ей не поздоровится. Когда девочка что-то рассказывала ему, он с весёлой мордой слушал её и вилял хвостом, будто понимал человеческую речь и активно реагировал на неё. Когда они играли, собака старалась не оставлять каких-либо повреждений на девочке. Но сегодня, после их игры, Микаса испачкала платье, так как на улице два дня шёл ливень и было много грязи и луж. Младшая Аккерман, пыталась под шумок пройти в ванную комнату и переодеться в свежую одежду, потому что она была уверена, что матушка до сих пор занята в библиотеке, но всё же встретила её возле своей комнаты. Оказывается, Долорес уже всё знала, и её гневу не было предела. В этот же вечер женщина приказала слугам пристрелить дворняжку и похоронить где-нибудь в поле.       Девочка еле сдерживала слёзы, смотря на то, как окровавленный труп её ещё совсем недавно живого друга грубо засовывают в грязный и пыльный мешок. Микаса буквально чувствовала, как её внутренний мир рассыпался на миллионы маленьких песчинок и поэтому, не выдержав, закрыла шторы и, упав на пол, принялась кричать в голос от внутренний душераздирающий боли.       Сидя за общим столом с гостями, все что она хотела, так это сбежать подальше отсюда. Младшую Аккерман тошнило от гостей с их напыщенным радушием, тошнило от их напускных комплиментов, которые они делали в сторону её матери, хотя та тоже далеко от них не ушла, но Микаса, по крайней мере, знала её настоящее лицо, в отличие от других присутствующих. От всех сидящих за столом откровенно несло снобизмом, даже от отца, который только и говорил о своей работе и о том, какие чудесные у него жена и дочь.       Что ни день, то новые гости, некоторые из которых приводили с собой своих детей, и Микаса их тоже не любила. Некоторые из них вели себя ну уж слишком высокомерно и тщеславно для своего возраста, с некоторыми просто нельзя было найти общей интересной темы. И каждый раз видя новые лица, Микаса понимала, что с обыкновенной собакой было намного интереснее, чем с каким-то ребёнком из высшего общества.       После того рокового вечера, когда убили её единственного и верного друга, маленькая и разрушенная душа хотела лишь сострадания и понимания. Поэтому Микаса каждый раз перед сном молила о том, чтобы у неё появился понимающий друг, которого у неё больше никто не отнимет: ни мать, ни отец, ни смерть…