Ты говорил, что можешь бросить

– блять, Серафим. – Андрей закатывает глаза, забирая баночку с таблетками под смех старшего. Уже нихуя не смешно - это больше похоже на блядскую зависимость, которую второй так яро отрицает и клянётся, что может бросить. ___ "– да блять, все окей, захочу и брошу, это так, по приколу. – Сидорин ухмыляется, закидываясь _одной_ таблеткой, следом садясь на диван в ресторане, скользя взглядом по Андрею и улыбаясь максимально спокойно. И Андрей следит за этим относительно, не менее спокойно. Следит за расширенными зрачками и синими губами друга, следом отводя взгляд и матерясь намеренно громко. За соседним столом оборачиваются, но особо значения не придают. – тоже хочешь попробовать? – потягиваясь, старший пересаживается ближе к другу и закидывает на того ноги, забирая баночку. Сероглазый прячет ее в самый дальний внутренний карман кофты – чё это за дичь вообще? Нахуя ты это жрешь? – подняв брови, разноглазый следит за растерянностью Мукки. Достаёт сигарету из пачки и подкуривает, наплевав на то, что здесь курить, вообще-то, нельзя. За соседним столиками недовольный бубнёж и младший проклинает Лермонтова за его нелюбовь приходить вовремя. – меф. А чё такого? " ___ – блять, Андрей. – старший смеётся, поворачиваясь к тому и ложась на колени. Андрей хмурится и смотрит зло, готовый откусить Серафиму голову. Становится тихо настолько, что слышно тиканье старых часов - их хотелось разбить или выкинуть чтобы не раздражали, но от хозяйки квартиры прилетит. – ты говорил, что можешь бросить. – младший хмурится сильнее, что было максимально неестественным. Серафим кивает, стараясь казаться серьёзнее. – давай. Бросай. – да блять, нахуя? Вслед за этим летит пощёчина. Андрей раздражен и готов ударить ещё раз немного дрожащей рукой - как бы он делал вид что ему на всех плевать, минимум за Сидорина он боялся. Боялся что тот, нажравшись таблеток перед сценой, отрубится там же и, во-первых, все всплывёт, во-вторых просто жаль тех, кто пришел (хотя, скорее, на них похуй - самого себя жаль, что придётся на себе тащить бессознательное тело и разбираться потом с этим). – бросай, блять, это. Я сейчас серьезно. – Серафим кивает и тянется за водой, которой в этот раз возле дивана не было. Младший только цыкает, спихивая с себя старшего. – как же ты заебал. И Андрей оставляет того одного, забрав баночку таблеток. Прячет их подальше к себе в шкаф дрожащими руками и тихо материт все что может. Наливает стакан воды, отдавая зашедшему Сидорину. Тот пьет жадно и много, весь стакан залпом, наливает ещё и пьет ещё. Около получаса оба сидят в тишине и вдвоем мысленно проклинают чёртовы часы. Отвратительный звук. Как и отвратительный звук гудящего холодильника. – да блять, вытыкни ты их с розетки. – поднявшись, Серафим почти сразу оказывается перед холодильником, вытыкая его из розетки и в полшага, кажется, перед часами, понимая что они, так-то в розетку не включены. Андрей только подходит к тому, беря за плечо разворачивая к себе и, держа за подбородок, глядя в глаза. Радужки совершенно не видно: расширенные зрачки закрывают собой все. На несколько минут младший стопорится, теряясь в зрачках старшего, потом чуть хмурится и кривит губы. Наблюдать за этим крайне противно. Сидорин смотрит в ответ долго, не отрывая взгляда, потом подаётся вперёд, зарываясь рукой в волосы Андрея, сильно их сжимая и целуя искусанные губы. Быстро отстраняется, не отпуская ярко-желтые пряди, тихо называя младшего солнцем и снова целуя, уже не просто касаясь своими губами чужих. Андрей не сопротивляется и не отвечает - сверлит взглядом друга и сжимает сильнее плечо того. Напрягается сильнее и толкает от себя Серафима, всё-таки моргая. Сидорин только смеётся, и падает на диван обратно. – клянусь твоей задницей - брошу! – нахуй пошел.