Habit

Кевин привык. Привык сидеть один, если количество мест чётное. Привык идти сзади по дороге, которая не вмещает по ширине кого-то одного. Привык к сочувствующим взглядам друзей, когда речь заходит про отношения. Кевин привык быть один. Не то чтобы это было слишком сложно и больно. Вовсе нет. Каждый день Мун просыпался и засыпал с мыслью, что любовь — это вовсе не что-то такое, без чего жить невозможно. Просто потребность, навязанная нам социумом. Ведь человек может спокойно жить без этого светлого чувства, которое показывают в кино, о котором пишут книги и поют песни. К тому же, отсутствие этой самой любви причиняет намного меньше страданий, чем последствия предательства и потери кого-то столь же важного, как воздух. Все просто больны любовью. Кевин же ощущает себя здоровым. Его улыбки не натянуты, а смех не звучит фальшиво. Он не вздыхает с завистью, слушая о чужих радостях отношений. Всё ведь в порядке. Ему это всё ни к чему. На его жизненном пути слишком много целей, которые не могут сосуществовать с попытками построить свою личную жизнь. Поэтому на попытки друзей познакомить его с очередной девушкой или парнем Кевин лишь закатывает глаза и в который раз доказывает, что всё хорошо. Ему прекрасно жить, имея семью и друзей. Разве этой любви в его жизни мало? Попытки самовнушения в его случае работают слишком хорошо. Но даже самый лучший механизм однажды даёт осечку. Это случилось 1 декабря. — Знакомьтесь, это мой друг Джейкоб, — голос Чанхи звучит громче, чем нужно, потому как вдруг в комнате практически сразу повисает секундная тишина: все присутствующие с интересом изучают новое лицо. — Он перевёлся к нам на курс из Канады, и я решил, что будет неплохо познакомить его с вами. Это поможет побыстрее привыкнуть к жизни в новой стране! Помещение вновь наполняется гулом голосов, заставляя повисшую неловкую тишину раствориться в небытие. Всё внимание юношей приковано к новому человеку в компании. Каждый пытается выяснить что-то о незнакомце, буквально засыпая его тысячей вопросов о жизни, увлечениях, вкусах… Кевин ещё не понял, но уже тогда его механизм дал сбой. — Нет, ну смотри, по этой логике, абсолютно любая вещь в этом мире считается сэндвичем! — произносит Кевин, ловя на себе удивленный взгляд Джейкоба, слушая мелодичный громкий смех. Регулярно в голову Муна приходят самые странные идеи, но Джунён слушает каждую, запоминая, чтобы потом посмеяться с остальными, доказывая правоту логики Кевина. — И, если бы между нами был ещё кто-то, это тоже был бы сэндвич! На дворе 14 декабря. Они познакомились всего 2 недели назад, но ощущения такие, будто знакомы как минимум вечность. Кевину кажется, что вся его жизнь перевернулась с ног на голову, тем не менее, становясь намного правильней, чем была раньше. Будто бы нашёлся последний кусочек головоломки, без которого никто бы никогда не понял: собирать её нужно было совершенно другим способом. Всё, что раньше было истиной, сейчас оказывается лишь видом сквозь розовые очки самовнушения и страха. И он совершенно не хочет это себе признавать, сбегая как самый последний трус от всех собственных мыслей. Сбегая от Джейкоба, чтобы не чувствовать что-то. — Эрик, ты же знаешь, где он, — голос Джейкоба чуть заметно дрожит, выдавая волнение и страх, затаившийся в душе. За одну ночь комната Муна опустела, заставляя и вовсе сомневаться в том, что у неё есть владелец. На стенах нет ни плакатов Бейонсе, ни гирлянды из фотографий с самыми важными людьми. По полу не разбросаны множество неудавшихся набросков, превратившихся в смятые листы бумаги. Осталась лишь аккуратно заправленная постель и синтезатор, стоящий у стены. Джунён чувствует, как паника подступает к горлу большим комом, не давая сделать вдох. — Эрик… — Он ничего мне не сказал. Может, ему просто нужно разобраться в себе? — Эрик не может не видеть то, каким разбитым выглядит парень. Тут же хочется объехать весь мир, чтобы найти чёртового Муна и привести его в чувства хорошим ударом, из-под земли достать этого труса. К сожалению, только всевышний знает, что было у того на уме и где его сейчас искать. Снежинки медленно опускались с неба на холодную поверхность земли. Мун Хёнсо наблюдал за ними через стекло иллюминатора, нервно кусая губу. Он принял верное решение. У него слишком большие цели в жизни, чтобы менять их из-за каких-то глупых чувств, проснувшихся где-то глубоко внутри. У него есть семья и появятся новые друзья, которые будут дарить ему ту самую любовь, о которой все так беспокоятся. В большем он не нуждается. Тем более от Бэ Джунёна. — Мне предложили провести выставку моих работ, — Санён смотрит на Хёнсо через экран и не верит его словам. Кевин может врать кому угодно, но не ему. — Она будет проводится в феврале, но нужно было прилететь и согласовать некоторые детали, а также решить формальные дела с бумажками. Решил не тянуть с этим. — Он не находит себе места, — коротко парирует старший любую попытку парня оправдаться. Оба знают, почему Кевин так внезапно улетел. — Ты мог бы просто поговорить с ним и выяснить, что между вами происходит, а не убегать на другой конец света, наивно полагая, что это исправит ситуацию. — Хён, ты не понимаешь, — выдыхает тот и вновь кусает губы, переводя взгляд на вид за окном. В Канаде уже вовсю идёт снег, сугробами оседая на холодной земле. Кевин не любил холод, но если от мороза на улице спасала тёплая одежда и горячий латте, то что спасёт от той холодной пустоты внутри? — Нет, Кев. Мне кажется, только ты не понимаешь. Не понимаешь, что чувствуешь. Ты никогда не влюблялся, игнорировал отношения и всё, что с ними связано, приучая себя жить в одиночестве. Но тут на горизонте появился человек, который достучался до твоих чувств, как ты сразу собрал вещи и улетел за тысячи километров. Ты даже не узнал, что чувствует сам Джейкоб. Поговори с ним. Но сначала поговори с собой. Хватит бегать от себя же. Санён не даёт ничего ответить, сбрасывая звонок. Он просто знает, что услышит в ответ. Ему не нужны оправдания, потому что оправдываться Мун должен не перед ним. Возможно, это было резко, но только так у него получится достучаться до младшего. — Чёртов Ли Санён, — произносит Кевин в пустоту собственной квартиры и возвращается к мольберту. Сейчас ему точно не хочется думать. Декабрь неумолимо двигался к своему завершению. Одновременно с этим всё ближе становились новогодние праздники, пропитывающие воздух какой-то особой атмосферой. Кажется, именно в это время случаются чудеса, о которых ходит так много историй. И это не обязательно Санта с подарками или духи рождества. Нет, чудеса самые маленькие и обычные: будь то случайно найденная вещь, о которой и вовсе забыли, посчитав её потерянной навсегда, или же визит близкого человека, по которому так сильно скучаешь. Кевин любил рождество. С самого детства этот день казался самым особенным в году. Только загадай желание — сбудется что угодно. Однако в этом году Муну хотелось только вернуть время назад, чтобы никогда не встречать Джейкоба, который так сильно изменил его жизнь. Мысль о том, что без него всё вернётся на круги своя, оказалась не больше, чем очередной иллюзией самовнушения. Наивно полагать, что вырвавшиеся из-под множества внутренних замков чувства так просто будет спрятать обратно, будто их и не было никогда. Кевин бы отдал всё, чтобы не чувствовать. — Хён, да забей ты. Это же Кевин. У него 7 пятниц на неделе. Как уехал, так и приедет. Санён-хён сказал, что он в порядке, — тянет Сону, но чувствует на себе тяжёлый взгляд и прикусывает язык, осознавая, что Джейкоб определённо точно не это хотел услышать. — Ладно, я могу тебе кое-что рассказать, но обещай, что не станешь делать глупостей, иначе мне открутят за это голову. Джунён лишь кивает. С отъездом Кевина он заметно помрачнел, замыкаясь в себе всё больше. Непонимание причины поступков младшего выбивало из колеи обычной жизни, заставляя думать с каждым разом всё больше. За мыслями приходит ощущение вины. Возможно, его появление изменило всё? Возможно, Хёнсо просто устал от его общества, ощущая себя чужим в компании теперь? День за днём парень обдумывал все варианты, но то, что озвучил в итоге Сону, разрушило все догадки, что только могли созреть в голове Бэ. Такого он даже не мог подумать. — Как-то так. Прошу, только сразу не лети на Луну в энтузиазме всё исправить. Эрик тебе уже говорил. Дай ему немного времени. Этот придурок не видит лучшего пути решения проблем, как сбежать от них, — как бы Сону ни строил из себя безразличного ко всем проблемам, по нему легко было понять: он переживает. Он не меньше остальных волнуется за Хёнсо и его чувства, просто не любит это показывать, скрывая за маской безразличия и грубости. «Не лети на Луну…», — думает Джейк и смеётся. А ведь действительно. Его Луна кажется такой же близкой и недосягаемой одновременно. И он совершенно не знает, как с этим быть. Так наступает рождество. Оба парня полностью погрузились в собственные мысли, пытаясь понять собственные чувства и эмоции. Пытаясь понять себя. Чем глубже они падали в это, тем меньше шанса у них оставалось на то, чтобы выбраться из пучины самокопания и сделать хоть что-нибудь. Как бы ни хотелось, чуда не происходит. Кевин уверен, что вряд ли у него в жизни выдастся праздник хуже этого. Тем не менее, он смог признаться себе: он действительно пытался сбежать от собственных чувств к Джейкобу, которые, к сожалению, не остались где-то там, в Корее, вместе со старшим. — Джейкоб? Привет. Не ожидал, что ты позвонишь. У вас там раннее утро вроде как… — удивлённо тянет Мун, рассматривая старшего через экран собственного телефона. Он выглядел намного хуже, чем в день их последней встречи. Где-то внутри Хёнсо чувствует укол совести. Это его вина. — Ты так внезапно улетел и не оставил никаких своих контактов, что я даже растерялся, — тот натянуто улыбается и пытается хоть как-нибудь прочитать эмоции на лице младшего. Рад ли он его видеть? Хочет ли общаться? — Хотел позвонить на рождество, но решил, что у тебя там и без меня забот хватает. — Ну, ты опоздал всего на 13 часов, — Кевин тихо смеётся, а Джейкобу кажется, что его озарило светом. Причём свет этот исходит вовсе не от солнца, а от луны. Одной определённой Луны. — Выглядишь не очень. — Ты не лучше. Хотя бы пару часов спал? По степени высыхания краски на твоём лице могу сказать, что она попала туда как минимум день назад, — теперь очередь Джейкоба смеяться, позволяя Хёнсо насладиться этим хотя бы несколько секунд. Они говорят ещё час, обсуждая то, что упустили за такой недолгий, но значимый для обоих перерыв в общении. И Кевин чувствует, как все становится на свои места. Да, он привык быть тем, кто идет сзади, если дорожка не подходит по ширине. Возможно, ему стало обыденно сидеть одному, если количество мест чётное. И уж точно ему не привыкать к сочувствующим взглядам друзей, когда речь заходит об отношениях. У Кевина была привычка быть одиноким. Только сейчас это всё кажется таким чужим, потому что теперь рядом есть Джейкоб. Именно он будет тем, кто сядет рядом или скрасит дорогу своей компанией. Именно он «заразит» Кевина той самой навязанной обществом потребностью. Потребностью любить и быть любимым, потому что рядом с ним всё оказывается правильным. — Кев, может пустишь меня уже к себе? Ванкувер тебе не Сеул. На улице довольно холодно, — смеётся Джейкоб, не успевая нажать на дверной звонок. Дверь квартиры распахивается с такой силой и скоростью, что создавалось ощущение, будто Хёнсо и вовсе её снёс от удивления. Все невысказанные чувства они обязательно обсудят потом, потому что сейчас важнее почувствовать тепло родных объятий. Теперь Кевин точно уверен, что в жизни у него останется только одна привычка: целовать губы Джейкоба, ибо попробовав один раз уже вряд ли сможешь от этого отказаться.