Доппельгангер

«…и в итоге я узнала, что я ненастоящая. Это было… Не знаю, как описать. Но сейчас я понимаю, что это — истина, которую я искала всё это время. И что самое странное… Эта истина мне понравилась». 06.13.**20. *** Люра скоро начала задыхаться. Но она не позволила себе перестать бежать, пока не споткнулась об какую-то корягу и не рухнула в сугроб. Сначала в горле не хватало воздуха от боли — видимо, нога очень неудачно зацепилась. Потом — из-за быстрого и долгого бега. Шутка ли — удрать из города и по большей части на своих ногах добираться до леса, расстояние между которыми… Большое. А дальше в голову вторглась причина побега. Воздух давил на горло, пытался прорваться в лёгкие, но твёрдый ком обиды не давал ему войти. «Меня… Они меня предали! Это невозможно! Так… Так нельзя! Так нечестно…» Горячие слёзы быстро закапали на снег и проделали в нём аккуратные дырочки. Холод иголками впивался в голые руки и мокрое лицо, но Люра не обращала на это внимания. «Я предпочла бы замёрзнуть здесь насмерть и никогда больше не возвращаться…» За плачем Люра не заметила, как из-за сосен выросла огромная тень. Она расправила крылья и нацелилась на её беззащитную сгорбленную спину. *** Я очнулась, когда оттаявший подо мной снег замёрз в ледяную корку, которая мелодично хрустела, пока я вставала. Ничего не помню… Почему я в лесу? Что это за лес? Где я…? Кто я? Пока я лежала, снегопада не было, и я увидела свои следы, ведущие куда-то в кусты. В кустах обнаружилась некислых размеров палка, которую кто-то выдернул из сугроба. Ох, ну и дубина… Да, я же споткнулась и упала! Я её и выдернула! Следующий шаг, что пришёлся на левую ногу, причинил мне огромную боль. Лучше бы не вспоминала, честное слово… До этого она как будто бы была абсолютно здорова! Я пошла по своим следам и через несколько часов дошла до выхода из леса. Каким образом я вчера преодолела это огромное расстояние так быстро, пусть и на бегу и не с больной ногой? Недаром говорят, что в стрессовых ситуациях человеческий организм мало изучен. …но что за стрессовая ситуация? Я чувствовала, как у меня болят глаза от слёз, а мышцы — от быстрого бега. Но почему я бежала и плакала? Кто бы мог напомнить… Пройдя ещё столько же по времени, я обнаружила две вещи. Первое — занялась заря. Я сбежала утром, провалялась в снегу примерно до полудня, а всё остальное время потратила на дорогу назад. Второе — рядом с местом, где кончались мои следы, лежала сломаная доска. Одна из половин торчала из сугроба наподобие надгробной плиты — разве что к ним не приделывают Энергетические пропеллеры. Это… Моя доска. Я не бежала весь путь. Большую его часть я пролетела. И летела я, пока… Почему я упала, а доска сломалась? Быстрый осмотр всех деталей привёл меня к очевидному выводу — кончилась Энергия. Без «топлива» доска стала просто доской. Я взяла с собой доску и поковыляла в сторону города, который небольшой дымкой виднелся на горизонте. *** — Люра! Святой Грыхор, где ты была весь день? Что с тобой…? Ты вся в снегу! Ты хромаешь? Что случилось?! Меня засыпали вопросами, от которых моментально закружилась голова. Или мне стало плохо, потому что нос учуял запах что-то вкусного с кухни, а до желудка дошло, что он целый день ничего не ел…? — Всё хорошо, мам. Я просто каталась на доске за городом, не заметила, как кончилась Энергия, и упала. Это… Моя мама, окей. Почему я соврала…? — А я тебя предупреждала! — с довольным видом произнесла мама, стряхивая снег с моего тулупа за порог. — Ну что, доигралась со своей деревяшкой? И кто её теперь чинить будет? У меня ни рюсо до зарплаты не будет! — Сама починю. Здесь всего пара трехступенчатых заклинаний, а зелье для связки вместо лабораторной в Школе сварю. Что я несу? Что за трехступенчатые заклинания? Что за зелье для связки? Откуда я всё это знаю и знаю ли вообще? Почему я об этом говорю с такой уверенностью? Помогите мне в себе разобраться… Но все недоумения улетучились, как только я увидела тарелку с рагу. Я набросилась на еду, но ела со спокойной душой, пока не поймала мамин, мягко говоря, удивлённый взгляд. — Ты съела всё, как миленькая, несмотря на чеснок? — её голос был не менее шокированным. Во рту мгновенно появился наимерзейший привкус. Последняя вилка, едва поднесённая ко рту, отправилась обратно в тарелку — мне было противно даже взглянуть на её содержимое. — Здесь был чеснок, и ты мне ничего не сказала? — со стоном откинулась я на спинку стула. Возникло ощущение, что я не избавлюсь теперь от этого привкуса неделю как минимум. — Лучше бы и не говорила, — разочарованно поморщилась мама. — Всегда знала, что ты выпендриваешься своей нелюбовью к продуктам! А вот твоя бабушка Великую Голодовку пережила и за чеснок убить была готова! Из моего рта вырвался ещё один недовольный стон. На этот раз ещё более спонтанный и непонятый мною. Мне… Надоели разговоры о моей нелюбви к чесноку? У меня есть нелюбовь к чесноку?! Но чтобы мама не увидела моего замешательства, я просто удрала к себе в комнату. Кинулась на кровать, и глаза сами по себе нашли в углу на потолке паука. Он деловито опутывал паутиной очередную муху, которая уже почти не дёргалась. Я… не знаю о каких-то вещах, которые касаются меня саму, пока не услышу у кого-то об этом? Я… лишь показываю проявление эмоций, не ощущая их на самом деле, просто веду себя так, как от меня ожидают? И я… вообще ничего не чувствую. Кроме боли в ноге, которую мама уже обработала какой-то мазью, и привкуса чеснока. — Что со мной творится…? — шёпотом спросила я пустоту. *** Будильник сработал вовремя. Я вскочила под противный писк часов скорее по привычке, нежели из-за громкости столь мерзкого звука. Да и уснула я тоже не то чтобы добровольно. Мне опять напомнили, что я должна была устать, и вообще-то нормальные люди должны спать в столь позднее время. Да, нормальные… И вот я в Школе — пришла пешком, а не прилетела на доске, чему удивились некоторые мои… однокурсники? Да, этих людей я знаю. Рефлекторно даже пожала некоторым руку. Ноги сами понесли меня в нужную аудиторию. Я не пыталась сопротивляться и осознанно вспомнить, какую лекцию сейчас буду слушать. На миг я замерла в дверях. По привычке мне нужно было пойти чуть выше… Но что-то меня остановило. Не успела глазами уловить, что. В итоге мне достались передние парты. Очевидно, на них было почти пусто. Почему-то мне стало неудобно от того факта, что меня видно отовсюду почти как на ладони. И из-за этого мне ни с того ни с сего захотелось очутиться обратно в лесу и затеряться там среди сосен. Лекцию я конспектировала и не пыталась вникнуть в смысл написанного — мне приходилось сдерживать своё желание обернуться и выяснить, что помешало моей привычке сесть на высокие ряды. На десятиминутном перерыве меня догнали два моих однокурсника. И при виде их я… Разозлилась. Точнее, сделала злое лицо — нахмурила брови, перекосила губы… Руки мгновенно сжались в кулаки, словно я собралась драться. Ноги напряглись, чтоб в любую минуту быстро уйти. Но внутри я не почувствовала ничего. Я просто поняла, что сейчас очень, очень сильно злюсь… Внешне. Злость такой силы должна мешать мне равнодушно думать об этой ситуации… Но. — Люра! — полноватая кучерявая девушка ниже меня, сначала мчавшаяся ко мне от самой аудитории на всех парах, резко остановилась, когда увидела выражение моего лица. — Славного дня тебе, Злата. Я была шокирована собственным тоном, которым поздоровалась со… Златой, да? Подтянутый высокий шатен, бежавший рядом с ней, звезданул мне глазами прямо в душу… И отпрянул, шокированный не меньше. — И тебе славного дня, Солорий. Ударение на второй слог я произнесла с такой издёвкой, что даже самой стало противно. Но автопилот, на котором я жила всё это время, не собирался останавливаться. — Ты всё неправильно поняла, Лю… — замяукала было Злата, но я её перебила: — Я и не хочу ничего понимать. Я услышала, что хотела, и в большем не нуждаюсь. И меня резко развернуло, давая понять друзьям, что на этом разговор заканчивается. — Тем не менее я скажу всё, что хочу, — Солорий так же резко развернул меня обратно, схватив за руку. — Тогда я не буду слушать. Я прищёлкнула пальцами. С них сорвался сноп красных иск. Я едва ли заметила буквы среди них, которые прочла скороговоркой… И мир погрузился в тишину. Лицо Солория перекосило от отчаяния. Что, Грыхор побери, они хотят мне сказать такого важного? И почему я не хочу это слушать? По их лицам прошла дрожь — видимо, прозвенел звонок на следующую пару. Я тут же отстранилась от них, но пошла в ту же сторону. Села я вновь не вместе с ними и сняла заклинание только когда преподаватель начал говорить. Через десять минут ко мне на парту приземлился сложенный в самолётик лист бумаги. Но я, едва пройдясь глазами по первой строчке, сожгла его. За моей спиной раздался недовольный рык. Я даже не успеваю задуматься над тем, чтоб отменить то действие, которое я неосознанно делаю! Что вообще со мной происходит?! Тогда я попыталась сосредоточиться и отменить более простое и долгое действие. Добрых полчаса потела, чтоб моя рука нехотя отложила ручку и перестала писать лекцию на половине слова. Но стоило мне расслабиться хоть немного, не то что слово — предложение было дописано целиком. Мне оставалось только смириться с этим. Но это не значит, что я не попытаюсь узнать, что Солорий хочет мне сказать. Ближе к концу пары ко мне прилетел ещё один самолётик. Ни сжечь, ни порвать, ни скомкать его у меня не получилось. Даже когда я его просто перевернула текстом вниз, слова через минуту проступили на другой стороне листа. И каждый раз я старалась заставить себя хотя бы глазами выцепить написанное и вникнуть в смысл письма. Тогда тело против моей воли решило просто положить лист на соседний стул и игнорировать его существование. Как хорошо у него это получилось! И как я этим была недовольна! Но, как оказалось, Солорий предсказал и это. Стоило мне подойти к выходу из аудитории, лист сложился обратно в самолётик и полетел за мной до лаборантской. Там я наконец его утопила в воде. Третий самолётик оказался устойчив не только к воде, но и к кислотам, щелочам, зельям обнуления и особо едким ингредиентам. У меня возникло подозрение, что теперь этот лист бумаги не уничтожить даже в Энергетическом реакторе. Солорий взял меня измором. Я подошла к нему, демонстративно развернула лист и стала читать. Но буквы прыгали передо мной и не давали полноценно понять написанное. Выцеплялись лишь отдельные фразы: «Извини», «Так получилось», «Заступались за тебя», «Он упрямился», «Количество участников»… — Значит, я всего лишь опоздала после завтрака на пять минут, а вы уже решили, что я третья лишняя? — моё тело явно читало лучше меня. — Да нет же, Грыхор тебя раздери! — рыкнул Солорий и стал размешивать своё зелье особенно яростно. — Ты совсем не вникла в суть, что ли? Мы оставим тебя на титульном листе, и ты продолжишь быть полноценным участником исследования! Просто… — Просто на конференции на Императорском дворе будете только вы. А я так, чисто посрать сюда на протяжении полугода ходила. Я всучила Солорию его бумажку и ушла к своему рабочему месту. За попытками уничтожить письмо мой автопилот совсем забыл, что мне надо сделать не только лабораторное зелье, но и своё, для ремонта доски. Но последнее готовить не пришлось — под конец пары, когда я только-только сдала задание, ко мне подошла Злата и виновато протянула пузырёк с нужной оранжевой жижей. — Мне правда очень жаль, — почти плача сказала она. — Но если бы мы начали настаивать, не пустили бы в итоге всех нас. А наше исследование доппельгангеров слишком долго проводилось, чтоб пропасть из-за такой мелочи, как правило конференции… И тут меня резко дёрнуло. Из лёгких ушёл весь воздух. В глазах потемнело. Колба, которую я держала в руках, упала и разбилась. Не своим голосом я спросила: — Исследование… КОГО? Злата перепугалась: — Шейпшифтер, доппельгангер, злобный двойник… Так называются существа из Магического отдела, которые реагируют на сильные человеческие эмоции и… И тут моё сознание повело куда-то в сторону. *** Первое, что я увидела, когда очнулась — спящего Солория. Он смешно посапывал, а из приоткрытого рта тянулась тоненькая струйка слюны. Меня бы умилила эта картина до невозможности, если б в руках Солорий не держал толстенный шприц с искрящейся синей жидкостью внутри. Спал он крайне чутко — стоило мне шевельнуть рукой по одеялу, как он мгновенно перестал сопеть и открыл глаза, которыми опять уставился мне в самую душу. И на этот раз у него вышло смотреть намного дольше. — А я-то думал, что мне показалось, — наконец произнёс он. — Что показалось? — спросила я. …Да, я! Я говорила сама за себя! У меня на лице растянулась дурацкая радостная улыбка. Моя, моя улыбка! Я тут же подняла руку и с удовольствием поняла, что она меня слушается. Я начала облегчённо трогать своё лицо, на котором стала сама мимикой изображать самые нелепые рожи, которые только приходили в голову. И продолжала я радоваться до тех пор, пока не поймала на себе крайне заинтересованный взгляд Солория. — Извини, — я в смятенни отняла руки от лица. — Я сейчас объясню эту свою странную радость… — Боюсь, я знаю её причины. Он взял шприц поудобнее. И тут в мою душу прокралось нехорошее предчувствие. — Эта жидкость… для меня? — стараясь не паниковать, спросила я. — Да, — Солорий посмотрел на содержимое шприца сквозь солнечный свет. — Наше исследование на троих — меня, Злату… и Люру. — Люру? — бестолково переспросила я. — Да. Девушку, которая была нашей лучшей подругой, одним из самых прекрасных зельеваров, которых я знаю… и которая стала твоей жертвой, доппельгангер. Мне даже интересно, как тебя звали до того, как ты стала Люрой. — Я не Люра? — растерянно уточнила я. Это же бред… — Нет, — Солорий посмотрел на меня прежним заинтересованным взглядом. Но в следующую секунду его лицо перекосило ненавистью: — У меня только один вопрос к тебе сейчас — ты правда не прикидываешься, что не знаешь, что ты такое на самом деле?! Он не приблизился ко мне ни на йоту, но от столь резкой перемены в его настроении я по инерции отпрянула на другой конец кровати. И только сейчас заметила, что прикована к ней толстой цепью. Звенья тяжело звякнули, оттягивая правую ногу обратно. — Не прикидываешься, — безжизненным голосом произнёс Солорий, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. И так же безжиненно заметил в пустоту: — Это радует. Значит, труды Люры не ушли в пустоту. У неё всё получилось. Но мне очень, очень интересно, почему ты потерял память при поглощении её сущности. Я не знала, что мне ответить. Поэтому приняла единственно правильное решение — спрятаться под одеяло. Как из ваты до меня донёсся голос Солория: — Убивать мы тебя не будем, хотя стоило бы. Но очень-очень вежливо попросим вести для нашего исследования дневник. Чисто в пракических целях интересно узнать действие зелья от первого лица, так сказать. Сбежать не пытайся — цепи освящены специально от таких существ как ты. Злата лично их ковала. А пока… Прощай. Видеть тебя больше не могу. Ты меня, полагаю, тоже, иначе бы не спрятался под одеяло. Через пять секунд я услышала, как хлопнула дверь. Это был хлопок крышки моего гроба.