8 декабря 2020, 10:40
Настройки текста
«…и в итоге я узнала, что я ненастоящая.
Это было… Не знаю, как описать.
Но сейчас я понимаю, что это — истина, которую я искала всё это время.
И что самое странное… Эта истина мне понравилась».
06.13.**20.
***
Люра скоро начала задыхаться. Но она не позволила себе перестать бежать, пока не споткнулась об какую-то корягу и не рухнула в сугроб.
Сначала в горле не хватало воздуха от боли — видимо, нога очень неудачно зацепилась.
Потом — из-за быстрого и долгого бега. Шутка ли — удрать из города и по большей части на своих ногах добираться до леса, расстояние между которыми… Большое.
А дальше в голову вторглась причина побега. Воздух давил на горло, пытался прорваться в лёгкие, но твёрдый ком обиды не давал ему войти.
«Меня… Они меня предали! Это невозможно! Так… Так нельзя! Так нечестно…»
Горячие слёзы быстро закапали на снег и проделали в нём аккуратные дырочки.
Холод иголками впивался в голые руки и мокрое лицо, но Люра не обращала на это внимания.
«Я предпочла бы замёрзнуть здесь насмерть и никогда больше не возвращаться…»
За плачем Люра не заметила, как из-за сосен выросла огромная тень. Она расправила крылья и нацелилась на её беззащитную сгорбленную спину.
***
Я очнулась, когда оттаявший подо мной снег замёрз в ледяную корку, которая мелодично хрустела, пока я вставала.
Ничего не помню… Почему я в лесу? Что это за лес? Где я…? Кто я?
Пока я лежала, снегопада не было, и я увидела свои следы, ведущие куда-то в кусты. В кустах обнаружилась некислых размеров палка, которую кто-то выдернул из сугроба.
Ох, ну и дубина… Да, я же споткнулась и упала! Я её и выдернула!
Следующий шаг, что пришёлся на левую ногу, причинил мне огромную боль. Лучше бы не вспоминала, честное слово… До этого она как будто бы была абсолютно здорова!
Я пошла по своим следам и через несколько часов дошла до выхода из леса. Каким образом я вчера преодолела это огромное расстояние так быстро, пусть и на бегу и не с больной ногой? Недаром говорят, что в стрессовых ситуациях человеческий организм мало изучен.
…но что за стрессовая ситуация? Я чувствовала, как у меня болят глаза от слёз, а мышцы — от быстрого бега. Но почему я бежала и плакала? Кто бы мог напомнить…
Пройдя ещё столько же по времени, я обнаружила две вещи.
Первое — занялась заря. Я сбежала утром, провалялась в снегу примерно до полудня, а всё остальное время потратила на дорогу назад.
Второе — рядом с местом, где кончались мои следы, лежала сломаная доска. Одна из половин торчала из сугроба наподобие надгробной плиты — разве что к ним не приделывают Энергетические пропеллеры.
Это… Моя доска. Я не бежала весь путь. Большую его часть я пролетела. И летела я, пока… Почему я упала, а доска сломалась?
Быстрый осмотр всех деталей привёл меня к очевидному выводу — кончилась Энергия. Без «топлива» доска стала просто доской.
Я взяла с собой доску и поковыляла в сторону города, который небольшой дымкой виднелся на горизонте.
***
— Люра! Святой Грыхор, где ты была весь день? Что с тобой…? Ты вся в снегу! Ты хромаешь? Что случилось?!
Меня засыпали вопросами, от которых моментально закружилась голова. Или мне стало плохо, потому что нос учуял запах что-то вкусного с кухни, а до желудка дошло, что он целый день ничего не ел…?
— Всё хорошо, мам. Я просто каталась на доске за городом, не заметила, как кончилась Энергия, и упала.
Это… Моя мама, окей. Почему я соврала…?
— А я тебя предупреждала! — с довольным видом произнесла мама, стряхивая снег с моего тулупа за порог. — Ну что, доигралась со своей деревяшкой? И кто её теперь чинить будет? У меня ни рюсо до зарплаты не будет!
— Сама починю. Здесь всего пара трехступенчатых заклинаний, а зелье для связки вместо лабораторной в Школе сварю.
Что я несу? Что за трехступенчатые заклинания? Что за зелье для связки?
Откуда я всё это знаю и знаю ли вообще? Почему я об этом говорю с такой уверенностью?
Помогите мне в себе разобраться…
Но все недоумения улетучились, как только я увидела тарелку с рагу.
Я набросилась на еду, но ела со спокойной душой, пока не поймала мамин, мягко говоря, удивлённый взгляд.
— Ты съела всё, как миленькая, несмотря на чеснок? — её голос был не менее шокированным.
Во рту мгновенно появился наимерзейший привкус. Последняя вилка, едва поднесённая ко рту, отправилась обратно в тарелку — мне было противно даже взглянуть на её содержимое.
— Здесь был чеснок, и ты мне ничего не сказала? — со стоном откинулась я на спинку стула. Возникло ощущение, что я не избавлюсь теперь от этого привкуса неделю как минимум.
— Лучше бы и не говорила, — разочарованно поморщилась мама. — Всегда знала, что ты выпендриваешься своей нелюбовью к продуктам! А вот твоя бабушка Великую Голодовку пережила и за чеснок убить была готова!
Из моего рта вырвался ещё один недовольный стон. На этот раз ещё более спонтанный и непонятый мною.
Мне… Надоели разговоры о моей нелюбви к чесноку? У меня есть нелюбовь к чесноку?!
Но чтобы мама не увидела моего замешательства, я просто удрала к себе в комнату. Кинулась на кровать, и глаза сами по себе нашли в углу на потолке паука. Он деловито опутывал паутиной очередную муху, которая уже почти не дёргалась.
Я… не знаю о каких-то вещах, которые касаются меня саму, пока не услышу у кого-то об этом?
Я… лишь показываю проявление эмоций, не ощущая их на самом деле, просто веду себя так, как от меня ожидают?
И я… вообще ничего не чувствую. Кроме боли в ноге, которую мама уже обработала какой-то мазью, и привкуса чеснока.
— Что со мной творится…? — шёпотом спросила я пустоту.
***
Будильник сработал вовремя. Я вскочила под противный писк часов скорее по привычке, нежели из-за громкости столь мерзкого звука.
Да и уснула я тоже не то чтобы добровольно. Мне опять напомнили, что я должна была устать, и вообще-то нормальные люди должны спать в столь позднее время.
Да, нормальные…
И вот я в Школе — пришла пешком, а не прилетела на доске, чему удивились некоторые мои… однокурсники? Да, этих людей я знаю. Рефлекторно даже пожала некоторым руку.
Ноги сами понесли меня в нужную аудиторию. Я не пыталась сопротивляться и осознанно вспомнить, какую лекцию сейчас буду слушать.
На миг я замерла в дверях. По привычке мне нужно было пойти чуть выше… Но что-то меня остановило. Не успела глазами уловить, что.
В итоге мне достались передние парты. Очевидно, на них было почти пусто. Почему-то мне стало неудобно от того факта, что меня видно отовсюду почти как на ладони.
И из-за этого мне ни с того ни с сего захотелось очутиться обратно в лесу и затеряться там среди сосен.
Лекцию я конспектировала и не пыталась вникнуть в смысл написанного — мне приходилось сдерживать своё желание обернуться и выяснить, что помешало моей привычке сесть на высокие ряды.
На десятиминутном перерыве меня догнали два моих однокурсника. И при виде их я… Разозлилась.
Точнее, сделала злое лицо — нахмурила брови, перекосила губы… Руки мгновенно сжались в кулаки, словно я собралась драться. Ноги напряглись, чтоб в любую минуту быстро уйти.
Но внутри я не почувствовала ничего. Я просто поняла, что сейчас очень, очень сильно злюсь… Внешне.
Злость такой силы должна мешать мне равнодушно думать об этой ситуации… Но.
— Люра! — полноватая кучерявая девушка ниже меня, сначала мчавшаяся ко мне от самой аудитории на всех парах, резко остановилась, когда увидела выражение моего лица.
— Славного дня тебе, Злата.
Я была шокирована собственным тоном, которым поздоровалась со… Златой, да?
Подтянутый высокий шатен, бежавший рядом с ней, звезданул мне глазами прямо в душу… И отпрянул, шокированный не меньше.
— И тебе славного дня, Солорий.
Ударение на второй слог я произнесла с такой издёвкой, что даже самой стало противно.
Но автопилот, на котором я жила всё это время, не собирался останавливаться.
— Ты всё неправильно поняла, Лю… — замяукала было Злата, но я её перебила:
— Я и не хочу ничего понимать. Я услышала, что хотела, и в большем не нуждаюсь.
И меня резко развернуло, давая понять друзьям, что на этом разговор заканчивается.
— Тем не менее я скажу всё, что хочу, — Солорий так же резко развернул меня обратно, схватив за руку.
— Тогда я не буду слушать.
Я прищёлкнула пальцами. С них сорвался сноп красных иск. Я едва ли заметила буквы среди них, которые прочла скороговоркой… И мир погрузился в тишину.
Лицо Солория перекосило от отчаяния.
Что, Грыхор побери, они хотят мне сказать такого важного? И почему я не хочу это слушать?
По их лицам прошла дрожь — видимо, прозвенел звонок на следующую пару. Я тут же отстранилась от них, но пошла в ту же сторону.
Села я вновь не вместе с ними и сняла заклинание только когда преподаватель начал говорить.
Через десять минут ко мне на парту приземлился сложенный в самолётик лист бумаги. Но я, едва пройдясь глазами по первой строчке, сожгла его. За моей спиной раздался недовольный рык.
Я даже не успеваю задуматься над тем, чтоб отменить то действие, которое я неосознанно делаю! Что вообще со мной происходит?!
Тогда я попыталась сосредоточиться и отменить более простое и долгое действие. Добрых полчаса потела, чтоб моя рука нехотя отложила ручку и перестала писать лекцию на половине слова. Но стоило мне расслабиться хоть немного, не то что слово — предложение было дописано целиком.
Мне оставалось только смириться с этим.
Но это не значит, что я не попытаюсь узнать, что Солорий хочет мне сказать.
Ближе к концу пары ко мне прилетел ещё один самолётик.
Ни сжечь, ни порвать, ни скомкать его у меня не получилось. Даже когда я его просто перевернула текстом вниз, слова через минуту проступили на другой стороне листа.
И каждый раз я старалась заставить себя хотя бы глазами выцепить написанное и вникнуть в смысл письма.
Тогда тело против моей воли решило просто положить лист на соседний стул и игнорировать его существование.
Как хорошо у него это получилось! И как я этим была недовольна!
Но, как оказалось, Солорий предсказал и это. Стоило мне подойти к выходу из аудитории, лист сложился обратно в самолётик и полетел за мной до лаборантской.
Там я наконец его утопила в воде.
Третий самолётик оказался устойчив не только к воде, но и к кислотам, щелочам, зельям обнуления и особо едким ингредиентам. У меня возникло подозрение, что теперь этот лист бумаги не уничтожить даже в Энергетическом реакторе.
Солорий взял меня измором. Я подошла к нему, демонстративно развернула лист и стала читать.
Но буквы прыгали передо мной и не давали полноценно понять написанное. Выцеплялись лишь отдельные фразы: «Извини», «Так получилось», «Заступались за тебя», «Он упрямился», «Количество участников»…
— Значит, я всего лишь опоздала после завтрака на пять минут, а вы уже решили, что я третья лишняя? — моё тело явно читало лучше меня.
— Да нет же, Грыхор тебя раздери! — рыкнул Солорий и стал размешивать своё зелье особенно яростно. — Ты совсем не вникла в суть, что ли? Мы оставим тебя на титульном листе, и ты продолжишь быть полноценным участником исследования! Просто…
— Просто на конференции на Императорском дворе будете только вы. А я так, чисто посрать сюда на протяжении полугода ходила.
Я всучила Солорию его бумажку и ушла к своему рабочему месту. За попытками уничтожить письмо мой автопилот совсем забыл, что мне надо сделать не только лабораторное зелье, но и своё, для ремонта доски.
Но последнее готовить не пришлось — под конец пары, когда я только-только сдала задание, ко мне подошла Злата и виновато протянула пузырёк с нужной оранжевой жижей.
— Мне правда очень жаль, — почти плача сказала она. — Но если бы мы начали настаивать, не пустили бы в итоге всех нас. А наше исследование доппельгангеров слишком долго проводилось, чтоб пропасть из-за такой мелочи, как правило конференции…
И тут меня резко дёрнуло.
Из лёгких ушёл весь воздух. В глазах потемнело. Колба, которую я держала в руках, упала и разбилась.
Не своим голосом я спросила:
— Исследование… КОГО?
Злата перепугалась:
— Шейпшифтер, доппельгангер, злобный двойник… Так называются существа из Магического отдела, которые реагируют на сильные человеческие эмоции и…
И тут моё сознание повело куда-то в сторону.
***
Первое, что я увидела, когда очнулась — спящего Солория. Он смешно посапывал, а из приоткрытого рта тянулась тоненькая струйка слюны.
Меня бы умилила эта картина до невозможности, если б в руках Солорий не держал толстенный шприц с искрящейся синей жидкостью внутри.
Спал он крайне чутко — стоило мне шевельнуть рукой по одеялу, как он мгновенно перестал сопеть и открыл глаза, которыми опять уставился мне в самую душу.
И на этот раз у него вышло смотреть намного дольше.
— А я-то думал, что мне показалось, — наконец произнёс он.
— Что показалось? — спросила я.
…Да, я! Я говорила сама за себя!
У меня на лице растянулась дурацкая радостная улыбка. Моя, моя улыбка!
Я тут же подняла руку и с удовольствием поняла, что она меня слушается.
Я начала облегчённо трогать своё лицо, на котором стала сама мимикой изображать самые нелепые рожи, которые только приходили в голову.
И продолжала я радоваться до тех пор, пока не поймала на себе крайне заинтересованный взгляд Солория.
— Извини, — я в смятенни отняла руки от лица. — Я сейчас объясню эту свою странную радость…
— Боюсь, я знаю её причины.
Он взял шприц поудобнее.
И тут в мою душу прокралось нехорошее предчувствие.
— Эта жидкость… для меня? — стараясь не паниковать, спросила я.
— Да, — Солорий посмотрел на содержимое шприца сквозь солнечный свет. — Наше исследование на троих — меня, Злату… и Люру.
— Люру? — бестолково переспросила я.
— Да. Девушку, которая была нашей лучшей подругой, одним из самых прекрасных зельеваров, которых я знаю… и которая стала твоей жертвой, доппельгангер. Мне даже интересно, как тебя звали до того, как ты стала Люрой.
— Я не Люра? — растерянно уточнила я. Это же бред…
— Нет, — Солорий посмотрел на меня прежним заинтересованным взглядом. Но в следующую секунду его лицо перекосило ненавистью:
— У меня только один вопрос к тебе сейчас — ты правда не прикидываешься, что не знаешь, что ты такое на самом деле?!
Он не приблизился ко мне ни на йоту, но от столь резкой перемены в его настроении я по инерции отпрянула на другой конец кровати.
И только сейчас заметила, что прикована к ней толстой цепью. Звенья тяжело звякнули, оттягивая правую ногу обратно.
— Не прикидываешься, — безжизненным голосом произнёс Солорий, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. И так же безжиненно заметил в пустоту:
— Это радует. Значит, труды Люры не ушли в пустоту. У неё всё получилось. Но мне очень, очень интересно, почему ты потерял память при поглощении её сущности.
Я не знала, что мне ответить. Поэтому приняла единственно правильное решение — спрятаться под одеяло.
Как из ваты до меня донёсся голос Солория:
— Убивать мы тебя не будем, хотя стоило бы. Но очень-очень вежливо попросим вести для нашего исследования дневник. Чисто в пракических целях интересно узнать действие зелья от первого лица, так сказать. Сбежать не пытайся — цепи освящены специально от таких существ как ты. Злата лично их ковала. А пока… Прощай. Видеть тебя больше не могу. Ты меня, полагаю, тоже, иначе бы не спрятался под одеяло.
Через пять секунд я услышала, как хлопнула дверь. Это был хлопок крышки моего гроба.