mirrorball

Можно с уверенностью сказать, что каникулы прошли не так гладко. Просто… да, если бы Гарри попытался что-то изменить, это автоматически привело к тому, что его уже существующие чувства к Луи выросли бы ещё больше. В итоге они отпраздновали день рождения Луи в канун Рождества, и Гарри сделал всё возможное для него. Наверное у Томлинсона не было настоящего дня рождения… возможно, никогда? По крайней мере, большинство из них он провёл в одиночестве, что просто ужасно. Луи расплакался, когда ему принесли праздничный торт. Гарри чувствовал, что это было слишком, чтобы справиться эмоционально. Он извинился и ушёл в ванную, и наверное, позволил себе заплакать. Они закончили тем, что подарили друг другу подарки на Рождество, и если приглядеться, то они напоминают различные детали, которые совпадают в одну невероятную форму настолько идеально, что даже не верится. Потому что Гарри дарит подписанный экземпляр своего первого альбома, а Луи дарит подписанный постер своего первого фильма. Наверное, они смеялись над этим минут пять. Стайлс подарил Луи солнцезащитные очки с маленькими радугами на дужках. Томлинсон подарил Гарри новый лак для ногтей и медиаторы с названием его альбома. Так что да. Сейчас всё очень плохо. Его чувства к Луи реальны. Они прилетели в Нью-Йорк 29 декабря, где собираются отпраздновать Новый год. Это будет их мини-отпуском, так сказать, вместе с Зейном и Найлом. К сожалению, когда они добрались до своего номера в отеле, Луи спросил, ничего страшного, если он разделит комнату с Зейном. Гарри даже не может описать, что почувствовал, но что бы это ни было… ему не понравилось. Луи не видел Зейна несколько месяцев из-за гастролей, и было бы неправильно возражать, даже если Стайлс хотел использовать их фальшивые отношения в качестве оправдания. Честно говоря, он просто втайне надеялся, что они снова смогут жить в одной комнате, спать в одной постели… Не важно. Было также странно видеть Зейна, зная что этот ублюдок просто ушёл после того, как Луи признался ему в чём-то настолько личном. Впрочем, это не его дело. И никогда не было. Ему позволено переваривать это внутри, но он никогда не покажет этого. Луи может провести пару дней в гостиничном номере со своим лучшим другом, как и Гарри с Найлом. Они прекрасно выживут. Ну, по крайней мере, Луи. Часть Гарри беспокоится только о том, что Луи всё ещё испытывает чувства к Зейну. Он сказал, что пережил их, и Зейн всегда будет самым близким другом. Но опять же. Он не должен волноваться. Сейчас раннее утро 31-го, и Гарри с Луи отправились на романтическую прогулку по Центральному парку. Луи почему-то ведёт себя крайне раздражающе… ещё больше чем когда-либо. Гарри вот-вот толкнёт его и оставит в парке, как бездомного щенка. — Я посмотрел видео с тобой на вечеринке, юная рок-звезда, — заявляет Луи, заставляя Гарри агрессивно закатить глаза. — Я просто должен сказать, что рад наконец-то увидеть тебя с этой стороны. — Ты уже видел меня пьяным, — бормочет он, пытаясь засунуть руки поглубже в карманы. На улице чертовски холодно, и он мысленно умоляет, чтобы никто больше не попросил их остановиться и сфотографироваться. Они довольно хорошо прячутся в своих солнцезащитных очках и слоях одежды, но всё же. Люди сходят с ума, когда дело доходит до их любимых знаменитостей. — Да, но в такой… клубной обстановке. Никогда, — он сегодня слишком бодр. Ему приходится развернуться и идти спиной вперёд, чтобы встретиться взглядом с Гарри, и он не понимает, почему тот чувствует необходимость делать это, но ладно. Гарри плохо спал прошлой ночью, потому что Найл допоздна разговаривал по телефону с какой-то девушкой, с которой познакомился в Лос-Анджелесе и, по-видимому, начал встречаться. Обычно Гарри благодарен, что тот наконец-то нашёл кого-то, но не вчера, когда Хоран бессвязно причитает в три часа ночи и смеётся, как гиена, особенно если Стайлс должен просыпаться в семь. — Больше не надейся. Луи хихикает, дразня его. — Нет? Я больше не увижу, как ты танцуешь стриптиз? — Однажды я чуть не устроил Найлу приватный танец, — огрызается Гарри. Господи, теперь вместо Хорана ему будет действовать на нервы Луи? — А я не… подожди. Ты это видел? — Он паникует, понимая, что только что сказал. — Конечно, видел. Я думаю, Зейн прислал мне одно, как только узнал, что ты мой парень, — объясняет он, смеясь немного сильнее. — Господи. Жаль, что ты не читал наши переписки о тебе. Гарри разинул рот, не зная, стоит ли ему отвечать. — Ужасно, да? — Так оно и было… Я действительно чувствую себя плохо, когда осознаю что на видео всего лишь большой плюшевый мишка. — Эй, — шипит он. — Не называй меня большим плюшевым мишкой. Это чертовски странно. — Солнышко? Он пожимает плечами. — Уже лучше. Луи хихикает, качая головой. — Зейн сначала не хотел, чтобы ты был претендентом на фальшивого бойфренда. Он сказал, что это будет выглядеть странно, потому что мы с ним уже были друзьями, а потом весь этот фильм с твоими песнями и… Гарри даже не дослушивает рассказ, когда начинает понимать, что Луи сейчас упадёт, потому что тот идёт задом наперёд и совершенно не обращает внимание куда направляется. — Лу, перестань так идти. И да. Как он и думал, Луи споткнулся и упал назад, и всё произошло так быстро, что Гарри даже не успел схватить его за запястье, чтобы поймать. Он ударяется головой о тротуар, заставляя Гарри чертовски поволноваться. Луи стонет, собираясь схватиться за ушибленное место. — Охренеть, — бормочет он, и Гарри спешит помочь ему подняться. — Господи, ты в порядке? Подожди, нет, это был глупый вопрос. У тебя кровь идёт? — Паникует он, пытаясь нащупать кровь после того, как снимает шапочку. — Чёрт возьми, не могу поверить, что ты просто упал и ударился головой о тротуар. Я хочу, блядь, убить тебя, я буквально только собирался сказать, чтобы ты перестал ходить задом наперёд, как грёбаный идиот… — Гарри, чёрт возьми, успокойся, — перебивает Луи, сдерживая лёгкую улыбку, когда вырывает шапку из рук кудрявого. — Я в порядке. Просто немного больно, вот и всё. И, вероятно, голова будет болеть всю оставшуюся ночь, но, пожалуйста, успокойся. Гарри свирепо смотрит на него, пальцы всё ещё в его волосах и ищут признаки крови. — Могу сказать, что ты мог серьёзно навредить себе. У меня было что-то вроде… двух сотрясений мозга, когда я был подростком. — Ну да, это потому, что ты от природы неуклюжий. Я редко падаю. — Может быть, ты упал для меня/(влюбился в меня)* (игра слов «fall» — падать и влюбиться) — Господи. — Ого, — продолжает Гарри, намеренно издеваясь после того, как у него чуть не случился сердечный приступ. Он кладёт обе руки на щёки Луи. — Детка, ты буквально упал для меня /(влюбился в меня)! Луи отталкивает его. — Ты ставишь меня в неловкое положение. — Уверен, что всё в порядке? — Если ты перестанешь прикасаться ко мне, тогда может быть. Гарри делает, как он говорит, ещё раз оглядывая его, чтобы убедиться, что Луи в порядке, прежде чем они продолжат идти. Затем он мгновенно вспоминает, что только что говорил, немного оживляясь от желания узнать остальное. — И подожди минутку. У вас было несколько претендентов? Он кивает, снова надевая шапочку. — Да. Сэм Хантер, Эйден Гримшоу… — Гримшоу?! — Переспрашивает Гарри, широко раскрыв глаза. — Да ладно! Ты всерьёз собирался встречаться с моим самым большим конкурентом на «Х-Фактор»? Ты что, издеваешься? Их видели однажды вместе в Лос-Анджелесе, и Гарри был в шоке, когда эти фотографии всплыли однажды вечером. Видеть вместе двух людей, которых он — в то время — презирал больше всего, было невыносимо. Луи разражается смехом. — О Боже, успокойся. Честно говоря, ты бы никак не пострадал, если бы это произошло. Почему ты злишься? — Потому что он мой враг. И настоящий придурок, — признаётся он, скрестив руки на груди, как избалованный ребёнок. — Меня тошнит от мысли, что он мог быть твоим парнем. Гарри ненавидит этого ублюдка больше, чем кого-либо, из-за того, что он каждый раз издевался над ним на съёмочной площадке. — Фальшивым парнем, — тихо поправляет Луи. — Он был бы моим фальшивым парнем. Как и ты. Гарри моргает, понимая, что только что сказал. Когда смотрит на Луи, то мысленно ругается, потому что не видит его глаз из-за тёмных очков. Он хочет знать, как тот смотрит на него прямо сейчас, чтобы понять, может Луи быть расстроен тем фактом, что они фальшивые. Или раздражён тем, что Гарри забыл, что они не настоящие. — Именно это я и имел в виду, — торопится Гарри, чувствуя, как его захлёстывает волна паники. — Он всё ещё придурок. Я не передумаю. — О, он задел твои маленькие чувства? — Дразнит Томлинсон, подталкивая его локтем. — Ну, однажды он запер меня в туалете и у меня случился грёбаный приступ паники, а Эйден просто смеялся надо мной и не выпускал минут пятнадцать. Так что, да, я думаю, что мне позволено не любить этого парня — огрызается он, внезапно вспоминая все дерьмовые шутки, которые Гримшоу делал с Гарри. — Какого хрена? Неужели он действительно это сделал? — Ага, — отвечает Гарри, пыхтя. — Он сделал со мной много такого дерьма, и я просто позволял ему. Думал, что это смешно, в то время как я всё время паниковал, не зная, когда произойдёт одна из его следующих маленьких безобидных шалостей. Он не помнит, когда в последний раз говорил об этом. Гарри почти уверен, что единственные люди, которые знают, это Хелена, Джордан и Найл. Он не сказал ни маме, ни Джемме, потому что, опять же, они слишком беспокоятся. — Чёртов Гримшоу, — бормочет Луи, стиснув зубы. — Я всерьёз убью его. — Всё в порядке, Луи. Я не видел его с тех пор, как выиграл. — Хорошо. Этот грёбаный ублюдок заслужил поражение, — замечает он, хватая Гарри за руку и снова целуя его кончики пальцев. — С любым, кто плохо обращается с моим парнем, я разберусь сам, даже если это случилось четыре года назад. Стайлс замечает, что Луи на самом деле сходит с ума, узнав об этом — он действительно заботится о Гарри. Искренне заботится. — Держу пари, он злится, что я встречаюсь с тобой. Это самая сладкая месть, детка. Я выиграл «Х-Фактор» и тебя. Они оба расхохотались ещё громче, чуть не поскользнувшись на льду, продолжая вместе идти по Центральному парку. Гарри видит, как люди узнают их, когда они проходят мимо, и он не может дождаться, чтобы увидеть фотографии папарацци в интернете.

***

Гарри сейчас зажат между Луи и Зейном в машине, по дороге в клуб, и он понятия не имеет, что делать со своими руками. Последние пять минут Найл бредит о чём-то несущественном. Гарри понятия не имеет, что он говорит, так как слишком сосредоточен на том, чтобы не обращать внимания на Луи. Это действительно не должно быть проблемой, но, конечно, разум Гарри не хочет, чтобы он расслаблялся. — Верно, Эйч? — Хм? — Спрашивает он. Найл ждёт ответа и закатывает глаза, вероятно, понимая, что тот не слушает. — Не бери в голову. Гарри просто кивает, возвращая своё внимание обратно на колени. Пока он делает это, Луи, который всё это время смотрел в окно на город, кажется, наконец-то заметил тревожность Стайлса. — Что случилось? — Спрашивает он, имея в виду его беспокойные руки. Да, это полный кошмар. — Ничего. Клаустрофобия, — врёт тот, слегка пожимая плечами. Луи протягивает руку, чтобы потереть бедро, прежде чем отстраниться и вернуть свою концентрацию на улицы города. На самом деле, он так нервничает, из-за того, что это канун Нового года. А что происходит в канун Нового года? Ты кого-то целуешь. В общественном месте. То есть там, где люди будут видеть Луи и Гарри вместе… им придётся поцеловаться. Он даже не думал об этом, пока Найл не упомянул это сегодня утром в их гостиничном номере. Гарри снова отрывается от своих мыслей, когда Зейн, по-видимому, задаёт ему следующий вопрос. Он поворачивает к нему голову, взволнованный больше, чем следовало бы. — Что? — Бросает певец отрывисто, потому что, когда на взводе, становится немного грубым. Зейн на мгновение прищуривается, прежде чем повторить. — Я только спросил, каким одеколоном ты пользуешься. — О, — тихо бормочет Гарри, чувствуя себя немного виноватым. — «Tobacco Vanille» от Том Форд. Он кивает и начинает о чём-то говорить с Найлом, когда Луи снова толкает его локтем. — Ты уверен, что всё в порядке? Я никогда раньше не замечал, чтобы у тебя была клаустрофобия. — Спрашивает Луи, начиная выглядеть обеспокоенным. — К чёрту Тео и Хелену, понимаешь? Я почти уверен, что твоё здоровье важнее, чем появление на публике в Новый год. Твою ж. С каждой минутой он становится всё милее. Гарри всерьёз хочет просто умереть. — Я в порядке, — шепчет он и кладёт голову ему на плечо. — Но спасибо. Луи протягивает руку, чтобы провести пальцами по кудрям, успокаивая его до конца поездки. Стайлс почти забывает о том, как нервничает, просто от того, что его утешают. Когда они прибывают в клуб, папарацци уже готовы. Луи и Гарри держатся за руки, пока не попадают внутрь, и Гарри не признаётся самому себе, что немного расстроен, когда Томлинсон отрывается от него в ту же секунду. — Мы с Зейном пойдём за выпивкой, — говорит он, хватая Малика за руку. — Маргарита? — Гарри кивает, но у него такое чувство, что этой ночью ему понадобится гораздо более крепкий алкоголь. Найл подходит к нему сзади и кладёт руку на спину. — У тебя нет клаустрофобии, — замечает он, как только они удаляются от остальных. — Что тебя беспокоит? Ты можешь поговорить со мной. — Давай попозже? Он действительно хочет поговорить с ним о том, что избегал этого в последние несколько дней, с тех пор как они все приехали в Нью-Йорк. Теперь… ему нужен совет от своего лучшего друга. Но сегодня неподходящая ночь. Завтра? Ему придётся это сделать. — Конечно, — соглашается Найл, указывая на него пальцем. — И ты от этого никуда не денешься. Ты расскажешь мне, что случилось, и мы попробуем пройти через это вместе. Да? Гарри искренне улыбается и кладёт руку ему на плечо, чтобы обнять. — Спасибо. — Вот, — говорит Луи, протягивая ему напиток. — Мы начинаем вечеринку пораньше. Вот так и началась эта ночь. С Луи, который тащил Гарри танцевать, как только мог. Ему совсем не хотелось оставаться трезвым. Они вчетвером проводили большую часть времени, танцуя и лавируя от бара к танцполу. Луи и Гарри были теми, кто пил чрезмерно, и Стайлс мог чувствовать обеспокоенные взгляды Найла. В какой-то момент, Зейн и Луи начали танцевать слишком интимно, что привело к тому, что Гарри сидел за барной стойкой в одиночестве, пытаясь остыть. На самом деле, он не может решить, ревнует ли к Зейну, с возможностью того, что вдруг тот признался в любви Луи. У них есть химия, этого нельзя отрицать. И просто видя их вместе, зная, кем они могут быть друг другу, Гарри не может не думать об этом. Он верит, что у него есть хоть какая-то возможность быть с Луи в серьёзных отношениях. Те, которые не фальшивые. Гарри трудно общаться с другим человеком. Большую часть времени, даже с кем-то вроде Найла, которого он любит всем сердцем. Но с Луи? Он хотел быть рядом с ним как можно больше. Он хотел бы оказаться на месте Зейна, как бы хреново это ни звучало. Потому что на самом деле в их отношениях Гарри чем-то похож на Луи. Томлинсон признался в своём влечении к Зейну, а затем тот отказал. Он видит, что с ними происходит тоже самое. Гарри признался бы Луи, а тот просто объяснил, что не чувствует того же. Одна только мысль об этом причиняет боль. В конце концов Найл находит его, сидящего рядом с бутылкой алкоголя, жалобно вздыхая. — Гарри, они просто друзья, — объяснил он, имея в виду двух парней, танцующих где-то позади них. — Это не имеет значения. Он был не в настроении говорить об этом, и Найл, казалось, заметил это. Друг просто похлопал его по спине, прежде чем оставить одного. Гарри не знает, сколько времени просидел там, пока Луи, наконец, не подошёл к нему, весь улыбающийся и полный жизни, как глоток свежего воздуха. — Ты достаточно пьян, чтобы наконец сказать, в чём дело? — Спрашивает он, падая на стул. Вопрос застаёт его врасплох. — Что? — Он хмурится. — Я… нет… Я же сказал, что со мной всё в порядке. — Гарри не хочет, чтобы Луи знал о его ревности. — Я тебе не верю, — говорит Луи, качая головой из стороны в сторону. — Что-то не так, и я хочу это исправить. Ненавижу видеть тебя таким расстроенным. Гарри хочется плакать, потому что он слышит в его голосе беспокойство. Становится намного сложнее пытаться игнорировать чувства и не признаться ему прямо здесь и сейчас. — Всё в порядке, Лу. Правда. А теперь перестань беспокоиться обо мне, ладно? Луи пожимает плечами, размышляя, хочет ли он продолжать приставать к нему по этому поводу или нет. — Прекрасно. Но ты уже достаточно долго сидишь за этим столом. Пришло время снова потанцевать со мной, скоро обратный отсчёт. Мгновенно его сердце начинает биться быстрее. Он, блять, не может этого сделать. Но выбора нет, так как Луи хватает его за руку и заставляет танцевать. Он не знает, где Зейн и Найл, ему всё равно, потому что он смотрит на Луи, когда тот двигается, стараясь схватить его за бёдра, чтобы просто коснуться. Гарри хочет прикасаться к нему так сильно, как только может, и, возможно, никогда не отпускать. Он не хочет расставаться с тем, что у них есть сейчас. Если он скажет ему, что чувствует, это может всё испортить. И не хочет, чтобы между ними возникла неловкость, не тогда, когда у них всё так чертовски хорошо. Действительно ли оно того стоит? Рисковать их дружбой только потому, что Гарри привязался к нему? Он не хочет этого, как бы сильно чувства ни грызли его изнутри. Как певец и сказал, ему тяжело находиться вдали от Луи. А что, если, рассказав о своих чувствах, он отдалится от Гарри? Это убивает, и, честно говоря, он предпочёл бы страдать рядом с Луи, чем быть вовсе без него. Они продолжают танцевать, и Гарри слишком пьян, чтобы понять, сколько времени и как долго они это делают. Его глаза сосредоточены только на Луи. Томлинсон касается губами уха Гарри, и он уверен, что всё его тело заметно дрожит. — Знаешь, нам, наверное, стоит поцеловаться. Он сглатывает, до боли зажмурив глаза. — Я знаю. Руки Луи лежат на груди Гарри, когда он отстраняется, чтобы встретиться взглядами, и это слишком. Видно, что он нервничает — возможно, не так сильно, как Гарри, — но всё равно нервничает. — Ну, терять нечего, — шутит он. Он облизывает губы, заставляя Гарри почти сразу же повторить. Это ведь не может быть реальностью? Он не собирается целовать Луи Томлинсона… верно? Стайлс ничего не слышит из-за внутренней паники. Луи не требуется много времени, чтобы сделать первый шаг. Их губы соприкасаются с такой силой, что Гарри вздрагивает. Чёрт. Наконец-то. Луи чертовски здорово целуется. Более того, он неповторимый, такой запоминающийся. Это редкость. Есть что-то в этом поцелуе, что почти пугает тем, как сильно он заставляет Гарри чувствовать, как сильно он уже жаждет большего. Стайлс начинает двигаться, он притягивает Луи ближе, не желая отпускать его. Когда Гарри проводит языком по нижней губе и позволяет себе слегка оттянуть её, он слышит, как Луи стонет, и этого достаточно, чтобы довести Гарри до состояния эйфории. Слишком рано, Луи отстраняется, Гарри открывает глаза, ожидая увидеть хоть какой-нибудь знак, который заставит поверить, что он тоже что-то почувствовал… но там ничего нет. Он выглядит невозмутимым, как будто это был просто ещё один обычный поцелуй. Глаза кудрявого выдают слишком много. Слишком много обожания и похоти. Он жаждет большего, его рот остаётся открытым. В какой-то момент Луи замечает это, и на его лице мелькает лёгкая тревога. — С Новым годом, рок-звезда. Гарри нервно смеётся. — С Новым годом, кинозвезда. Он не хочет признавать ноющую боль в сердце. Эти отношения ненастоящие, так что всё так желаемое им может оказаться сложнее, чем предполагалось. Гарри как будто задыхается, а Луи — его единственный источник воздуха, и он так близко, но всё ещё чертовски далеко.

***

Гарри просыпается с худшим похмельем в своей жизни, вместе с его неоспоримыми чувствами к Луи… Найл в кои-то веки разбудил его апельсиновым соком и тостом, щекоча спину, чтобы вывести из глубокого сна. — Принёс тебе завтрак. Я подумал, что ты захочешь поесть, прежде чем мы поговорим. — Господи, Найл, — бормочет он в подушку. — Когда я сказал, что мы можем поговорить, я не имел в виду прямо сейчас, — Найл вздыхает, ставя тарелку на журнальный столик рядом и падая на кровать. Он приземляется на ногу друга, заставляя его сесть. — Чёрт возьми! — Ты становишься таким раздражительным только тогда, когда тебя что-то действительно беспокоит, — замечает Найл, наблюдая, как Гарри свирепо смотрит на него. — Я в полном дерьме. Найл слабо улыбается ему в ответ. — Я собираюсь сделать дикое предположение. Это всё из-за Луи? Блять. Нужно рассказать обо всём прямо сейчас, иначе Гарри никогда этого не сделает. Больше всего на свете он хочет получить совет от своего лучшего друга. Он всегда знает, что делать. — Найл, Я… У меня есть настоящие чувства. Он милый и чёрт возьми, мне действительно нравится этот идиот, и я понятия не имею, как это произошло. Хоран моргает, глядя на Гарри, и пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения. — Да? Я думал, мы это уже поняли. Почему ты ведёшь себя так, будто удивлён? — Потому что… Я не знаю. — бормочет он, прижимая руки к лицу. — Это самое худшее, что когда-либо случалось со мной. Знаешь почему? Луи ничего не чувствует. Я увидел это в его глазах, после того как мы поцеловались. Найл вздыхает и поспешно обнимает его. — Эйч, перестань драматизировать. Вы постоянно смотрите только друг на друга, я бы сказал, что это очевидно — ты ему нравишься, — объясняет он слишком небрежно. — Так ты расскажешь Луи или нет? Гарри хочется плакать. Вместо этого он смотрит на Найла испуганными глазами. — Что? Почему ты говоришь, что это очевидно? — Все видят, что у вас есть чувства друг к другу, но вы оба слишком упрямы, чтобы признать их. — Не думаю, что это хорошая идея. — Глупо прятаться. Вы, ребята, ведёте себя как настоящие бойфренды, даже когда рядом нет папарацци. Ты должен сказать ему, что чувствуешь, и посмотреть, как он отреагирует. И сделаешь только хуже, если не признаешься, потому что в конце концов это только усугубится и причинит тебе ещё большую боль. Действительно, он прав. Он абсолютно прав, но Гарри, похоже, всё равно. Если он признается в своих чувствах, то Луи ответит, что ему жаль. Потому что этого не должно было случиться. Он не должен был ему нравиться. Всё это было проделано только для их карьеры. — Я не могу. Найл хмурится, понимая, что ему действительно больно из-за всего этого. Он крепче прижимает его к себе. — Всё в порядке. Делай всё, что будет лучше для твоего же блага, Гарри. Ты знаешь себя лучше, чем кто-либо другой. Он утыкается лицом в плечо Найла. — К чёрту признание. И чувства. И Луи Томлинсона. Найл только смеётся, целуя его в голову. — Да ладно тебе. Давай съедим завтрак и отвлечёмся от всего этого, — настаивает он, отстраняясь, чтобы взять еду. — Сейчас 2019 год, детка. Это твой год. Радуйся. Гарри улыбается, сглатывая, берёт тарелку и ставит на колени. Его поразило осознание того, что он действительно выпускает свой альбом в следующем месяце. Наконец-то это происходит. После времени, потраченного на принятие своих чувствах к Луи, он почти забыл, что этот новый год будет таким важным. Он должен переживать из-за этого. Не из-за Луи. — Да, — застенчиво говорит Гарри, прикусывая губу, чтобы подавить улыбку. — Это мой год. После очень необходимого разговора с Найлом он оказывается на полу в их гостевой ванной, общаясь с белым другом. Его рвёт, а Хоран собирает волосы назад, успокаивающе потирая спину. Может быть, это всё-таки не его год? Время покажет.