Великое бедствие на горе Луаньцзан

      Вэй Усянь знал, что за ним придут. Непрошенные гости были слишком предсказуемы, да и, что греха таить, он буквально сам побудил их к действию, не оставляя самому себе иного выхода. Оставшиеся в живых люди ордена Вэнь долго не протянут — их первыми пустят в расход, даже не разбираясь: воин, лекарь или ребёнок перед ними — кому какое дело до кучки «вэньских псов».       Старейшина делает глубокий вдох в попытке перевести дыхание, прикрывает глаза и прокручивает Чэньцин на кончиках пальцев, так легко и плавно, будто она вовсе ничего не весит. Оставшиеся перед ним, перепачканные в поту и крови, — своей и врагов — люди замерли, не решаясь пошевелиться. Обуздать страх было делом не из лёгких, но всегда выполнимым. Пока перед заклинателями не появлялась неизведанной силы Тёмная энергия.       Вэй Ин лёгким движением руки подносит флейту к губам и, смерив каждого из оставшихся презрительным взглядом алых глаз, с особой жестокостью обыгрывает каждую ноту, в надежде призвать до жути свирепого мертвеца, от которого у самого кровь будет стыть в жилах, не говоря уже о его врагах.       Мелодия пропитана болью израненной души, страданиями павших на поле боя и ненавистью ко всем и каждому, кто посмел приложить руку к смерти невинных. От звука заклинатели теряют самообладание, выбрасывая мечи и закрывая ладонями уши — невыносимо. Но самые стойкие продолжают держаться, гневно смеряя взглядом силуэт перед собой и с силой сжимая оружие до побелевших костяшек.       Вэй Усянь слышит, нет, он уже чувствует, как дрожит земля под ногами и как к нему на зов идёт нечто немыслимое, перед чем не устоит ни один. В воздухе витает страх, а на кончике языка ощущается солоноватый металлический привкус крови, туманящий воспалённый разум.       «Что же ты наделал?» — где-то в тумане слышится знакомый голос, возглас которого долетает до Старейшины, но уже поздно — из-под земли, где-то позади призывателя, не медля ни секунды, вырывается нечто сильное. Жажды убийства — отмечает про себя Вэй Ин, — у него через край, уложить эту кучку заклинателей труда не составит.       Не прекращая играть, мужчиная делает пару коротких шагов вперёд и изменяет темп, заставляя фигуру позади двигаться. С каждым новым шагом существо ускоряется, пока не обгоняет своего «хозяина», вынуждая того замереть. Чэньцин перестала издавать приказы, и звучание мелодии прервалось, но появившийся «мертвец» и не думал останавливаться.       Вэй Усянь в ужасе распахнул глаза, взгляд которых беспорядочно блуждал по силуэту: красные одеяния развевались от резких выпадов и ударов; чёрные, словно сущность Стигийской Тигриной Печати, волосы последовали тому же примеру, переплетаясь с небольшой косичкой, украшенной красными бусинами; разноцветные глаза, казалось, вселяли больше всего страха, вынуждая некоторых адептов отступать.       Старейшина не мог отвести взгляда от происходящего, он словно знал этого мужчину, словно вспоминал что-то важное, отчего кровь действительно стынет в жилах, но разум отчётливо твердил ему о безоговорочной победе. Заклинатели выкрикивали гневные угрозы и требования прекратить, но Вэй Ин их уже не слышал. Он и не играл вовсе, лишь наблюдал.       Но в одно мгновение нечеловеческая сила перестаёт терзать остатки адептов и их глав, вполоборота разворачиваясь к Вэй Ину: — И за этим ты позвал меня? – мужчина, обладающий демонической красотой, подносит перепачканную в крови ладонь к лицу, скользнув языком по её ребру. — Я звал свирепую тварь, а не тебя. – коротко бросил Старейшина, вперив непонимающий взгляд в открытую часть лица оппонента. — А я, по-твоему, кто?       Раздался хриплый смешок, перебиваемый надорванным голосом одного из заклинателей: — Не может быть, это же сам Собиратель цветов под кровавым дождём!       Вэй Усянь сглотнул вязкую слюну, пытаясь протолкнуть подошедший к горлу ком, и, всё ещё не разбирая, где игры его собственного разума, затуманенного Тёмной энергией, а где реальность, выдавил тихое: — Хуа Чэн.