***
— Так вот, я тут подумал... — Чонгук отключается, пока Юнги рассказывает о своих планах касательно соревнования. У старшего склонность к дизайну интерьера, а Чонгук просто хочет выиграть. В этом собственно и состоит главная премудрость их стратегии. Юнги берёт на себя всю мыслительную работу, а Чонгук — физическую. И оба довольны. Чонгук выглядывает в окно, за которым Тэхён показывает что-то, широко раскинув руки, а Чимин согласно кивает головой. Оба закутаны в пухлые зимние куртки, в шапки, шарфы и толстые перчатки, чтобы было тепло в холодную погоду. Технически, согласно правилам, принятым единогласно, приступить к украшению можно не раньше, чем через неделю. А сейчас обе команды сосредоточенно строят заговоры и плетут интриги. Странно, но им всё же удалось договориться о том, что Тэхён и Чимин получат семьдесят пять процентов бюджета. Тэхён убедил всех в том, что так будет честно, поскольку украшений для внутреннего убранства у них вагон и маленькая тележка, а уличных — всего какая-то коробка. Неохотно, но Чонгук и Юнги всё же согласились. — Ну валяйте, — сказал тогда Чонгук. — Мы так и так надерём вам задницы! Он улыбается от всплывшего в голове воспоминания. — Как тебе? — вопрос Юнги, адресованный ему, вырывает Чонгука из мыслей. До сих пор он лишь тупо кивал, строя из себя внимательного слушателя. Но он не виноват, просто Юнги в приступах энтузиазма начинает растекаться мыслью по древу. — Идеально. Юнги, ты просто гений. Старший, понимая, что его никто и не думал слушать, недовольно косится в ответ. — За гения оно, конечно, спасибо, но, скажи-ка, какая из идей тебе понравилась больше всего? — Э... — мямлит Чонгук. — Та, что про... Огоньки? — Гук, камон! Если мы стремимся к победе, то мне нужна твоя помощь. Я же знаю, ты хочешь их сделать. Младший пристыженно опускает голову. — Прости, я слегка отвлёкся. — Правда, что ли? А я и не заметил, — отвечает старший с каменным лицом, на что Чонгук смеётся и бросается в него диванной подушкой, вызывая ответный смех. — Не будь врединой. Ну прости меня. Слушай, — говорит он, возвращая лицу серьёзное выражение. — Ты потрясающий. И твои идеи всегда офигенные. И я, конечно, козёл, что всё прослушал, но ты и так знаешь, что мы будем делать, как ты спланировал. Я же в любом случае буду делать всё, что ты скажешь. — Ладно, — закатывает глаза Юнги, улыбаясь. — Так уж и быть, прощаю тебя, говнюк. Но в этот раз ты тащишь все тяжести из подвала. — Агрх... Хорошо, — соглашается он и идёт за старшим, смеясь и качая головой. — Мы просто отличная команда. — Ага, — усмехаясь, отзывается Юнги. — Я руковожу, а ты делаешь всю работу. — Йеп, командная работа рулит.***
— Чимин, осторожнее! Твою мать, — чертыхается Тэхён, подрываясь, чтобы придержать шатающуюся лестницу, на которую залез Пак. — Может, лучше я сделаю? — Тэ, — вздыхает тот, бросая взгляд вниз и пошатываясь, отчего Тэхён едва ли не ловит сердечный приступ. — Ты делаешь из мухи слона. Я в норме, — говорит он, вновь концентрируясь на развешивании гирлянды вдоль края крыши и высовывая от концентрации кончик языка. — Просто будь аккуратнее, — предупреждает Тэхён. — Нам не нужен повтор пасхального инцидента. — Последний раз повторяю, на крыше могло быть яйцо! — С чего бы ему там быть? — Я... — теряется Чимин. — Я думаю, что довольно разумно прятать яйца там во время пасхальной охоты. — Сказал парень, что чуть не свалился с крыши. — «Чуть» не свалился! Не свалился же! — гордо парирует Чимин. — Я схватился за край и вышел из этой переделки целым и невредимым. Тэхён решает не продолжать спор, чтобы не портить собственные нервы. — Как знаешь. Просто аккуратней там, — повторяет он. У них с Чимином очень здоровский план по украшению дома, Тэхён уже гордится ими. У них в любом случае получится лучше, чем у Чонгука с Юнги. Украшения, придуманные Юнги, конечно, всегда красивые, но довольно предсказуемые. Он обычно придерживается одной и той же цветовой палитры и того же стиля, действует по давно выбранному шаблону. Красиво, но скучно. Тэхён и Чимин, напротив, придумали нечто оригинальное, на фоне чего украшения хёна и Чонгука просто померкнут. Пока Чимин спускается с лестницы, машина Чонгука заезжает на подъездную дорожку, и через пару минут он сам выходит из гаража. — Как продвигается, ребят? — Пришёл набраться вдохновения? — спрашивает Тэхён, с прищуром оглядываясь на Чонгука, стоящего по ту сторону лужайки. На младшем вязаный свитер в полосочку и чёрные джинсы, облегающие его подкачанные бёдра. Руки в перчатках удерживают небольших размеров коробочку. На шее — тёплый чёрный шарф, щёки розовые от холода, а в глазах озорной блеск. Посмотреть действительно есть на что. И если Тэхён и задерживает свой взгляд на бёдрах Чонгука чуть дольше положенного, то младший, похоже, этого совсем не замечает. — Вообще-то, я ездил кое-куда по просьбе Юнги, — он оглаживает коробку в своих руках. — Его вдохновение нагрянуло неожиданно, пришлось срочно ехать в магазин. — А ты разве не должен придумывать вместе с ним? Или он делает всё за тебя? — дразнится Тэхён, и всё веселье сходит с чонгукова лица. — Мы — команда, — рычит он, крепче сжимая в руках коробку украшений. — Я ерундой не занимаюсь. Он не делает всё сам. Пошёл ты, Ким. Тэхён обожает то, как легко заводится Чонгук. Он всегда такой пылкий и непримиримый, что делает его идеальной мишенью для всех тэхёновых насмешек. В целом они безобидные. Ну, чаще всего. — О'kей, если от этой мысли тебе легче спать по ночам. Чонгук закипает, хмуро сводит брови и смотрит на вещь в своих руках. — Какой же ты придурок. Почему ты вечно всё портишь? — А почему ты так легко ведёшься? — Пошёл ты, — рычит Чонгук. — Как скажешь, Чон, — пожимает плечами Тэхён, разворачиваясь обратно к Чимину, который пытается выпутать собственную ногу из удлинителя. — Господи ты боже мой, — причитает он, спеша тому на выручку и оставляя Чонгука дальше вариться на медленном огне собственного раздражения.***
— На хрен Тэхёна, — громко объявляет Чонгук прямо с порога, злобно захлопывая за собой дверь. — И тебе привет, — мычит Юнги, смешливо вскидывая бровь, и продолжает обматывать карниз ленточной гирляндой. Чонгук скидывает облепленные снегом ботинки, всё ещё кипя после стычки с Тэхёном. Он ставит коробку на деревянный кофейный столик, начиная расхаживать туда-сюда по ковру в гостиной. — Ты вообще можешь поверить в такую наглость? Юнги вздыхает, осторожно спускаясь и усаживаясь на диван, скрестив ноги под собой. — Что на этот раз? Да сядь ты, бесишь. Чонгук что-то тихонько бурчит себе под нос, но слушается, плюхаясь в ближайшее кресло. — Да он снова, ну, знаешь. Говорит гадости, — вздыхает он расстроенно, проводя рукой по волосам. — Ты же понимаешь, что он просто ждёт твоей ответной реакции, — напоминает ему Юнги уже раз пятидесятый за этот месяц. — Ну и? — Ну и... Перестань давать ему то, что он хочет, и у него просто пропадёт интерес, — объясняет старший. — Кроме того, — продолжает он и тянется, чтобы положить ладонь на руку Чонгука. — Тебе не помешает чутка расслабиться. Ну знаешь, самую малость. Полезно для кармы и всё такое. Чонгук снова вздыхает, в этот раз согласно. — Да знаю я, — он поднимает взгляд на хёна. — Он просто так бесит меня. Типа, я и сам не понимаю, почему? Юнги пожимает плечами, убирая руку и укладывая её себе на коленку. — Ну, — начинает он, выгибая бровь. — Есть у меня мыслишка. — Не будешь ли ты столь великодушен, чтобы просветить меня? — бухтит Чонгук, на что Юнги закатывает глаза. — Знаешь, ты мог бы быть с ним дружелюбнее. Доброта убивает. — Не хочу я быть дружелюбным. Хочу понять, почему он всё время ведёт себя как последний мудак. Юнги мягко улыбается и легонько качает головой. Он выглядывает в окно, где Чимин с Тэхёном бросаются друг в друга снежками, вопя так громко, что слышно и дома. — Думаю, будет лучше, если ты поймёшь всё сам. — Юнги, ну камон, — умоляет Чонгук, чувствуя сразу и раздражение, и нарастающую злость. — Давай ты просто... Но старший не даёт ему договорить: — Нет, Гук. Давай, у нас столько дел, а времени всего неделя! — подскакивает он и подгоняет младшего. — Хочу показать тебе, что сделал, пока тебя не было. Чонгук раздражённо стонет, но всё-таки поднимается и идёт следом.***
— Да не, послушайте, — смеётся Намджун, пытаясь собраться с мыслями. Он передаёт бонг Тэхёну, который зажигает чашу, чтобы сделать затяжку, но в итоге смеётся так сильно, что сдувает уже наполовину загоревшуюся травку на пол. — Ой, — сглатывает он, затаптывая угольки, пока Намджун, Чимин, Юнги и Сокджин продолжают кричать и сдавленно смеяться. Чонгук ушёл наверх за закусками. Скорее всего за попкорном, судя по запаху, просачивающемуся в задымлённый подвал. — Боже, Тэ, ты серьёзно? — недовольно стонет сидящий на полу Хосок и драматично откидывает голову на диван. — Она же почти нетронутая была! — Прости, — говорит Тэхён, всё ещё смеясь и втаптывая мерцающие угольки в ковёр. — Там же немного было! — защищается он, чувствуя небольшой укол вины. — Тебе легко говорить, — ворчит Хосок, неохотно вытаскивая пакетик травки из-под дивана. — Она же не твоя. Тэхён закатывает глаза, передавая бонг старшему, чтобы тот заново наполнил его. — Прости, чувак, — повторяет он. — Он просто бесится, что его парня здесь нет. Забей, — вставляет Сокджин, ловя на себе возмущённый взгляд Хосока. — Эй, травка как бы и не твоя тоже! Я мог просто с вами не делиться. — Я предлагал принести свою, — пожимая плечами, напоминает Чимин. — Вот видишь, ничего серьёзного, — усмехается Намджун, у которого с лица всё ещё не слила краска от безостановочного смеха. — Отвали, — бубнит Хосок, но при этом протягивает Намджуну бонг. Тэхён облокачивается на спинку дивана, краем уха прислушиваясь к разговору ребят, но по большей части думая о своём. В последнее время Чонгук злится и срывается на нём всё чаще. Раньше он списывал это на его любовь к непримиримому соперничеству, думал, что их соревнование декораторов повысило его обычный уровень раздражения. Однако время идёт, и сейчас Тэхён уже не так в этом уверен. Если честно, то ему от этого немного грустно. Чонгук ведь всегда был одним из его лучших друзей, и после ссор с ним Тэхёну всегда неловко и тоскливо. Из кухни снова доносится запах попкорна, и он решает пойти поговорить с Чонгуком. — Я сейчас вернусь, — говорит он, вставая. Остальные кивают, и Тэхён поднимается по холодным деревянным ступенькам на кухню. Чонгук стоит у кухонной тумбы, лицом к микроволновке, в ожидании, когда вся кукуруза превратится в попкорн. Он выглядит довольно расслабленным, вероятнее всего, из-за скуренной им травки. — Эй, Гук, — нерешительно говорит Тэхён, а Чонгук слегка подпрыгивает от испуга. Телефон из разжатой ладони падает на тумбу, и парень оборачивается, широко раскрыв глаза. — Чёрт, ты меня напугал, — говорит он, прижимая руку к сердцу и успокаивая сбившееся дыхание. — Прости, — Тэхён неловко потирает шею, на что Чонгук качает головой, облокачиваясь на тумбу. — Забей. Спустя несколько долгих секунд напряжённой тишины он саркастично интересуется: — Тебе что-то нужно? Или просто пришёл попялиться на меня? — Я, эм... — Тэхён сам не уверен, что ответить. Почему ты в последнее время ведёшь себя как придурок? Что я такого сделал, чтобы тебя разозлить? — Я просто хотел попить. Боже, как тупо. Чонгук закатывает глаза, поворачиваясь обратно к микроволновке, которая только что подала сигнал, что попкорн готов. — Так и возьми уже что-то попить. А меня оставь в покое. — Какого хрена с тобой происходит? — неожиданно для самого себя спрашивает Тэхён и тут же хочет заткнуть себе рот. Но уже слишком поздно, шлюз уже открыт. — О чём ты, твою мать? — тут же вскидывается Чонгук, снова оборачиваясь. Тэхён качает головой и делает глубокий вдох, подбирая слова: — Да ты себя ведёшь как полный козёл. Что скажешь на это? Чонгук смотрит на него неверяще: — Ты шутишь, что ли? — Нет, не шучу. — А почему ты себе не задашь этот вопрос? — огрызается Чонгук. — Ты уже две недели меня высмеиваешь и дразнишь. Я просто даю сдачи. — Я? — изумлённо спрашивает Тэхён, чувствуя, как внутри закипает злость. — Ты посылаешь меня нахрен при первой же возможности. — Да? Потому что ты невыносим. Тэхён издаёт короткий громкий смешок. — Это просто смешно. Вечно любишь строить из себя жертву, Чонгук. Я просто хочу понять, какого чёрта происходит. Мы ведь были друзьями когда-то, помнишь? Чонгук задирает подбородок, фыркая. — Я тебя умоляю, Ким. Мы не друзья. В лучшем случае просто соседи. Ауч. Больно. Вместо раздражения Тэхён вдруг чувствует укол грусти. Он ожидал, что Чонгук будет грубить и сыпать сарказмом во время разговора. Он был к этому готов. Но то, что он скажет, что они никогда не были друзьями? Это ранит Тэхёна в самое сердце. Он думает обо всех их ночных посиделках, разговорах, шутках. О временах, когда Тэхён плакался Чонгуку в жилетку и наоборот. Он действительно считал, что они друзья. Или же он сам себе всё это придумал? Конечно же нет. Но в эту секунду Тэхён уже не уверен. — Вот как, значит. — Так было всегда, и так будет до тех пор, пока один из нас не съедет, — говорит Чонгук, поворачиваясь к нему спиной. Тэхён молча смотрит на него некоторое время, чувствуя, как пересохло горло. Может быть, от травки, может, от чего-то ещё. Не проронив больше ни слова, он разворачивается и спускается по ступенькам, возвращаясь к остальным. Они смеются, шутят, вскоре к ним присоединяется Чонгук, Тэхён пытается не выдавать своих чувств. Старательно делает вид, что его сердцу вовсе не больно. Притворяется, будто не замечает того, что Чонгук его игнорирует. Через какое-то время Тэхён извиняется и уходит на балкон. Чувство такое, будто нечем дышать, будто он вот-вот задохнётся. Он не может перестать думать о том, что сказал Чонгук. Соседи в лучшем случае. От одной только мысли к горлу подкатывает тошнота. Проходит порядка десяти минут. Тэхён слышит скольжение открывающейся двери за своей спиной, что означает, что его одиночество нарушено. Он оборачивается, чтобы посмотреть, и шокированно распахивает глаза, когда видит Чонгука. Он молча отворачивается, возвращаясь к разглядыванию деревьев. — Тэ... Тэхён молчит. Просто соседи. Так было всегда. Так будет и впредь. — Тэхён, прости меня, — мягко говорит Чонгук, в его голосе чувствуется вина. И старший этого не ожидал. Воздух застревает в лёгких, пока Чонгук присаживается на скамейку рядом с ним. — Я это не всерьёз, — мягко говорит он. — Я надумал себе, а потом ты пришёл, и я... разозлился. Как обычно, — вздыхает он. — Но я на самом деле так не думаю. — Тогда зачем сказал? — Тэхён пытается не выдать себя голосом, но у него не получается. Голос ломается в конце фразы, и он прикусывает губу, по-прежнему смотря на ночное небо. — Я... — Чонгук на мгновенье замирает, а после шепчет. — Я не знаю. Чувство, будто я всегда всё порчу. Тэхён легонько качает головой, наконец, смотря на него. — Иногда, — признаёт он, на что младший опускает голову. — Но виноват не ты один. На самом деле, чаще всего я провоцирую все стычки. Чонгук поднимает взгляд на Тэхёна, внимательно смотря на него несколько мгновений. — Прости, — повторяет он. — Ничего, Гук, — шепчет Тэхён. Он боится, что голос снова подведёт его. Внутри так много чувств, что он самому себе уже не доверяет. Чонгук качает головой. — Нет, не «ничего». Мы всегда были так близки, и я чувствую себя очень виноватым за то, что сказал. Тэхён не уверен, что ему стоит ответить. Поэтому он тянется к Чонгуку, накрывая его ладонь своей. Они сидят так, в тишине, несколько минут, смотря на небо. — Знаешь, — мягко говорит Тэхён, нарушая молчание. — В тебе всегда было что-то такое, Гукки. Я так и не смог понять, но именно из-за этого я так реагирую на твоё поведение. — Хм, — начинает Чонгук, очевидно, стараясь никак не прокомментировать часть про «поведение». — Я знаю, о чём ты. Это такое... — замолкает он, не сумев подобрать слово, чтобы правильно описать мысли. — Чувство, — подсказывает Тэхён, и младший кивает. — Да. Чонгук смотрит на их руки, ладонь Тэхёна тёплая, по-прежнему накрывает его собственную, и он пытается понять, о чём тот думает. Вдруг он роняет телефон, зажатый в другой руке, отчего оба чуть дёргаются. — Чёрт, — бормочет он, наклоняясь, чтобы поднять его. Тэхён чувствует лёгкое разочарование от потери контакта, укладывая ладони на колени. Телефон упал рядом с его ногой, и Чонгук придвигается ближе, чтобы поднять его. Когда он выпрямляется и смотрит на Тэхёна, то понимает, что их лица в какой-то паре сантиметров. У Тэхёна сбивает дыхание. И оба не двигаются с места. — Я, эм... — Чонгук не знает, что сказать. Но он не хочет быть тем, кто отодвинется первым. В основном потому, что он не уверен, что происходит. Тэхён мягко выдыхает, едва заметно наклоняясь ближе. Сердце Чонгука бьётся где-то в горле, а веки медленно закрываются. Секунды растягиваются до бесконечности, и когда их губы уже буквально в паре сантиметров друг от друга, а тёплое дыхание Тэхёна сплетается с его, они слышат приглушённый голос из комнаты: — Эй, Тэ! Гукки! Вы где? Они отскакивают друг от друга, тяжело дыша, оба слегка разочарованы, но ни один не признается. Дверь за их спинами открывается, и из-за неё высовывается Намджун. — Какого вы тут засели? Морозилка же. Зайдите внутрь, идиоты, — усмехается он, и, не смотря на Тэхёна, Чонгук тут же подскакивает и быстро следует за Намджуном внутрь. Тэхён не хотел признаваться в этом даже самому себе, но теперь он знает наверняка, без сомнения. Ему нравится Чонгук. От мысли начинает кружиться голова, и Тэхён не уверен, хорошо это или плохо. Ему холодно. Спустя пару минут он всё ещё стоит на балконе, решая, что, пожалуй, пришло время зайти внутрь. Он присоединяется к остальным, а Чонгук не обращает на него внимания до конца ночи.***
До Судного Дня остаётся каких-то двадцать четыре часа, и Тэхён самую малость сходит с ума. — Тэ, серьёзно, всё не так плохо. — Всё ужасно, — несчастным голосом говорит он, рухнув в глубокий сугроб и клянясь, что проживёт остаток своих дней замёршей ледышкой. Большего он и не заслуживает. — Тэхён, — серьёзным голосом говорит Чимин. — Поднимайся давай, пока задница в сосульку не превратилась. — Не буду, — отказывается тот, закрывая лицо руками, чтобы не видеть представшей перед ними катастрофы. — Просто оставь меня умирать. Лучше я умру здесь и сейчас, чем потом от позора. Ночью началась сильнейшая метель, и все декорации, на тщательнейшее развешивание которых они за последние пять дней потратили долгие часы, сдуло на землю. И теперь все они, припорошенные снегом, выглядят очень жалко. Тэхён стонет при мысли о том, как будет ухмыляться Чонгук, когда увидит всё это. Они ночевали у Намджуна, все чуть под кайфом и слишком уставшие, чтобы ехать по домам в метель. А утром, вернувшись к себе, увидели вот это, и теперь Тэхён просто хочет умереть. — О-о, Тэ, — дразнил Чонгук, когда они припарковались у дома утром. — Похоже вам хана. — Пошёл ты, Чонгук. Тэхён чувствует во рту горький привкус каждый раз, когда думает об их обмене колкостями. Он не уверен на сто процентов, но, кажется, догадывается о причине происходящего между ними. — Тэ, — вздыхает Чимин, усаживаясь в соседний сугроб. — Выглядит хреново, согласен. Но у нас есть ещё целый день, чтобы собрать яйца в кучу, так что давай, блин, уже за дело примемся, что ли. Тэхён вздыхает, принимая вертикальное положение и с несчастным видом смотря на уничтоженный плод упорной недельной работы. — Не знаю, Чимин. Это кажется... бесполезным. — Хочешь отдать им победу? Серьёзно? После того, сколько усилий мы в это вложили? — раздражённо говорит Чимин. — Если бы я тебе вчера сказал, что всё брошу, что бы ты сделал? — Я бы... взбесился, наверное. — Вот именно, — отвечает тот. — Ты меня бесишь. Это задевает что-то внутри Тэхёна. Он абсолютно точно не собирается отдавать Чонгуку и Юнги победу. Ни за что. Они слишком далеко зашли, чтобы просто сдаться. — Ты прав, — говорит Тэхён, медленно кивая, чувствуя, как внутри разгорается пламя. — Ты прав. Не дадим им выиграть. Только не сейчас. — Так поднимайся, блин, и пошли уже. — Да, — соглашается Тэхён, вставая и протягивая руку Чимину. Тот подтягивается вверх, и они принимаются за работу. Они воспользуются этой возможностью, чтобы сотворить нечто невероятно зрелищное. В конце концов, они уже фактически видели всё, что сделали Чонгук с Юнги, и с уверенностью можно сказать, что, вложив достаточно сил и пожертвовав сном, они ещё сумеют выиграть.***
— Твою мать. Я... Просто не могу в это поверить. Чонгук стоит с открытым ртом и широко распахнутыми глазами смотрит на проделанную Тэхёном и Чимином работу. На дворе вечер, солнце уже почти опустилось к горизонту, и сейчас, когда до прихода Намджуна, Сокджина и Хосока остаются считанные минуты, Чонгук пребывает в шоке. Их дом светится в темноте, белые огни, танцуя, сверкают вдоль края крыши. Над входной дверью сверкает огромный венок с такими же огоньками. Колонны у главного входа украшены массивными гирляндами из сосновых веток и сияющих огоньков. На вершине каждой из четырёх колонн красуется красный бант. На самой веранде стоит скамья, застеленная толстым мягким вязаным пледом, на котором удобно расположились три декоративные диванные подушки. Дверной проём украшен подобно колоннам, и весь декор в целом смотрится очень красиво. На заснеженной лужайке перед домом стоит композиция — упряжка рождественских оленей тянет сани, а на заборе висят такие же гирлянды и банты, как и на веранде. — Я просто, твою мать, не могу поверить в это, — повторяет Чонгук, закрывая лицо руками. Тэхён довольно ухмыляется, складывая руки на груди. — Что ж, поверить придётся. Похоже, мы вас только что обставили, — гордо заявляет он. — Как, впрочем, и всегда. Юнги и Чимин бросаются друг в друга снежками, заливисто смеясь и бегая по двору как дети. Даже мило. Они всегда так по-доброму общаются, и Тэхён им даже немного завидует. Ему интересно, смогут ли они с Чонгуком когда-нибудь общаться так же. Станут ли они когда-нибудь настоящими друзьями? Или же они просто соседи, как тот и сказал? С того самого разговора эта фраза прожигает его мысли на постоянной основе. Он знает, что Чонгук сказал это не всерьёз, но его слова продолжают крутиться в его голове как на повторе. Когда Чонгук уже открывает рот, чтобы что-то съязвить, с улицы раздаётся громкий голос: — Хэй, парни! Намджун приветственно машет рукой, пока трое парней бодрой походкой направляются к дому. — Выглядит очень круто! — предвкушающе говорит Хосок, а Чонгук оборачивается на него, злобно сверкая глазами. — Предатель. А ещё друг называется! Хосок лишь пожимает плечами: — Я судья, я полностью беспристрастен, — дразнит он, легонько толкая Чонгука в плечо. Они проходятся по двору, охая и ахая при взгляде на красивые огоньки, и когда судейское трио проходит в дом, Чонгук смиряется со своим поражением. Он стоит во дворе, пока Намджун, Юнги, Чимин, Сокджин и Хосок продолжают свой тур по дому. — Знаешь, ты, конечно, придурок, — бормочет Чонгук, смотря в землю. — О, так ты теперь разговариваешь со мной? — спрашивает Тэхён, дразня. Чонгук, не зная, как ответить, толкает старшего в сугроб за их спиной. — Эй! — кричит тот, проваливаясь в кучу снега. — Да какого хрена? — Я тебя ненавижу, — говорит Чонгук, направляясь к дому. Тэхён хмуро смотрит на его удаляющуюся фигуру. Он на скорую руку лепит большой снежок и, вложив максимум силы, бросает его Чонгуку в спину. Тот замирает, его плечи напрягаются, и он медленно поворачивается. — Ты что, издеваешься, Тэхён? — Ты столкнул меня в чёртов снег! — огрызается тот, поднимаясь на ноги и пытаясь отряхнуться. — Зачем надо было это делать? Ты такой лузер, Чон. — Да ты лузер вообще всё время. — А теперь ты просто мелочный, — хмуро говорит Тэхён. Чонгук фыркает, чувствуя, как внутри закипает злость, но с какой-то непонятной примесью. Он внезапно распознает в ней вину, а после тут же отметает. — Ты просто невыносим. Иди внутрь и наслаждайся похвалой. Как всегда. — В каком смысле «как всегда»? — В том смысле, что ты вечно такой весь из себя идеальный. Душа компании, такой счастливенький, спокойный и до хрена правильный. Аж тошнит. — Да пошёл ты, ты ни черта не знаешь, — теперь Тэхён по-настоящему зол. Он подходит ближе к Чонгуку и несильно толкает его назад. — Ты ничего не знаешь о моей жизни, Чон. Ты, может, и мой сосед, но не знаешь просто ни черта. Младший слушает, закипая от злости, толкая Тэхёна в ответ, сильнее, чем тот его. — Ну, может, не будь ты таким козлом, я бы и не был против узнать что-то. Сейчас мне на тебя просто наплевать. — Ой, я тебя умоляю. Той ночью тебе, похоже, было совсем не наплевать, — говорит Тэхён, стоя на своём. — И что это должно означать? — Ты знаешь, Чонгук. Ты всегда... Чёрт, — Тэхён настолько зол, что едва может сформулировать свою мысль. К тому же он начинает замерзать, возможно, из-за того, что вся его спина в снегу, который начинает таять. — Ты продолжаешь делать вид, что ничего не произошло. Но я знаю. Что-то изменилось. Его слова застают Чонгука врасплох: — Я... — Что, нечего сказать? Верится с трудом. — А что ты хочешь, чтобы я сказал? — спрашивает тот, повышая голос. — Ну, как вариант, может, объяснишь, какого чёрта избегаешь меня с прошлой ночи? — парирует Тэхён, всё ещё злясь. Чонгук прикрывает веки и делает глубокий вдох, качая головой. Он вновь открывает глаза и видит, что Тэхён в ожидании смотрит на него. — Прости, что толкнул тебя, — примирительно начинает Чонгук. — Я... — Тэхён растерянно выдыхает, качая головой и переводя взгляд на дом, скрещивая руки на груди. — Ничего. Забудь. — Нет, я веду себя как придурок, я знаю, просто... — Чонгук берёт Тэхёна за руку, и старший поднимает на него взгляд. Чонгук повторяет снова, на этот раз мягче. — Прости меня, Тэ. Тэхён пару секунд смотрит ему в глаза, пытаясь понять, искренен ли он. И когда не находит признаков притворства, его плечи заметно расслабляются. — Всё нормально, Гук. Я тебя прощаю. Тэхён смотрит на ладонь младшего, что всё ещё сжимает его руку. — Тебе холодно? — спрашивает Чонгук, отпуская его. По очевидным причинам, ему немного неловко. — А ты как думаешь, — закатывает глаза Тэхён, поворачиваясь, чтобы парень увидел его насквозь мокрую куртку, и тот нервно прикусывает губу. — Ой... Прости, — опять повторяет он, указывая в сторону дома. — Давай лучше зайдём внутрь. — Да, — соглашается Тэхён, кивая. — Да, пойдём.***
Спустя несколько часов, Чонгук сидит один в своей комнате. До Рождества четыре дня. Он несколько раз пытался доделать парочку незаконченных заданий, периодически открывая и закрывая ноутбук. Сказать, что результата было мало, значит сильно преуменьшить. Его мысли поглощены разговором недельной давности с Юнги. Есть у меня мыслишка. Думаю, будет лучше, если ты поймёшь всё сам. Он не первый раз мысленно возвращается к той беседе, но впервые за всё время он, кажется, начинает понимать, что хён имел в виду. В его дверь тихонько стучат. — Войдите, — тихо говорит Чонгук. Уже поздно, и он не хочет разбудить тех своих соседей, которые уже спят. Чонгук думает, что это Юнги. Поэтому, когда открывается дверь, он даже не оборачивается. — Привет, — тихо говорит голос, принадлежащий вовсе не Юнги, и Чонгук удивлённо поворачивается к Тэхёну. — О, эм... Я, эм... Я думал, это Юнги, — просто говорит он, переводя взгляд на дымящуюся кружку в руках старшего. Тот качает головой, крашеные в блонд волосы достают до шеи. — Прости, я не хотел тебя напугать. Теперь уже Чонгук качает головой: — Всё нормально. Эм, ты можешь сесть, если хочешь, — это для них в новинку. Он правда не знает, чего ожидать или как себя вести. — Спасибо, — мягко отвечает Тэхён, проходя к кровати и усаживаясь, скрестив ноги. — О, я принёс тебе это, — он протягивает Чонгуку красную кружку. — Мне захотелось горячего какао, а получилось слишком много, — объясняет он, неловко улыбаясь. — О, это... — Чонгук принимает кружку. — Спасибо. Тэхён кивает, опуская взгляд на свои руки. Спустя почти минуту неловкой тишины Чонгук громко вздыхает, и Тэхён поднимает на него взгляд. — Неловко капец, — говорит Чонгук, стараясь разрядить обстановку, а Тэхён издаёт вздох облегчения. — Слава богу, я не один это чувствую, — тихо усмехается он, отчего Чонгуку хочется улыбнуться. — Послушай, Тэ, я... — начинает Гук, сам не зная, как обличить мысль в слова. — Просто скажи это, Гук, — мягко подталкивает его Тэхён, а в глазах дразнящие огоньки. Чонгук кивает, собираясь с мыслями. Он делает глоток какао и понимает, что руки трясутся. Отставляя напиток на стол, он поворачивается лицом к Тэхёну. — Это прозвучит очень резко, так что прости, — предупреждает он, и старший кивает ему продолжать. — Так вот, около недели назад у нас с Юнги был разговор. Это было сразу после того раза, когда ты сказал, что Юнги всё делает за нас двоих. И я был... не знаю. Я был так зол, и Юнги сказал мне кое-что, о чём я с тех самых пор не могу перестать думать. Я спросил у него, почему ты всё время такой придурок. Ещё раз, прости, — неловко бормочет он, на что Тэхён закатывает глаза. — Так вот, я спросил у него, и он сказал, что догадывается, но я должен сам до этого дойти. Это раздражало, я не понимал, почему он просто не скажет мне. Но я всё продолжал думать об этом. И, в общем... — Что? Выяснил, почему я такой придурок? — спрашивает Тэхён, дразня. — Я... Возможно, — делает паузу Чонгук, переводя взгляд на свои ладони. — Сначала я очень растерялся. А потом той ночью... Не знаю. Кажется, я осознал кое-что. В этот раз голос Тэхёна мягче: — И что же? Чонгук делает глубокий вдох. — Я думаю... Если ты засмеёшься, я богом клянусь, придушу тебя... Старший качает головой. — Сделаю всё возможное. — Я понял, почему так реагирую на всё, что ты говоришь, — Чонгук хочет умереть. — Оу, — говорит Тэхён, всё тем же самым чуть смешливым тоном. — Да? И почему? Руки Чонгука снова начинают трястись. Он может просто замолчать и никогда не озвучивать то, что вертится на языке. Он может спасти себя от унижения. Но он понимает, что Тэхён имеет право знать. И прежде, чем он решает сказать это, слова уже срываются с языка: — Я понял, что, эм... Я думаю, я... Думаю, я влюблён в тебя. Чонгук не поднимает глаз. Его щёки горят, и он уже жалеет, что сказал это. На несколько секунд наступает тишина, и, наконец, Тэхён заговаривает: — Чонгук... — его голос мягкий. Чонгук боится пошевелиться. — Гук, — говорит он вновь, на этот раз шёпотом. — Посмотри на меня, пожалуйста. Чонгук, чувствуя скапливающиеся в уголках глаз слёзы (тупые эмоции), поднимает взгляд на старшего. Голос Тэхёна хриплый, когда он продолжает, тихо, не разрывая зрительный контакт: — Ты ведь это всерьёз? Чонгук прикусывает губу, кивая едва заметно. Щёки полыхают огнём. Он снова опускает взгляд, понимая, что смотреть на Тэхёна больше не может. — Ты волен сделать вид, что я этого не говорил. Честно, я уже сам ненавижу себя за то, что сказал. Просто подумал, что ты должен знать. Но если хочешь забыть об этом, я... Тэхён его обрывает. — Гук, просто замолчи. — О, то есть сначала ты просишь меня сказать, а теперь просишь заткнуться? — дует губы Чонгук, чувствуя стыд пополам с обидой. — Ты бы уже, твою мать, определи... В этот раз его прерывают мягкие губы Тэхёна, осторожно прижимающиеся к его собственным. Он удивлённо мычит, чувствуя улыбку старшего. Поцелуй длится лишь пару секунд, но Чонгук чувствует тёплое покалывание на губах, даже когда Тэхён отстраняется. — Чонгук, — выдыхает тот, прижимаясь своим лбом к его. — Я... Не ожидал этого, — признаёт он хриплым голосом. Чонгук чуть отстраняется и говорит: — Да, а я не ожидал, что ты меня поцелуешь, так что мы квиты. — Если мы квиты, значит ли это, что я не могу больше тебя целовать? — дразнится Тэхён, на что младший закатывает глаза. — Я не это... Агрх, ты просто ужасен. Тэхён вновь наклоняется к нему, с улыбкой тихонько прижимаясь к его губам своими. — Ты повторяешься, — шепчет он в поцелуй. Чонгук осторожно укладывает ладонь на щёку Тэхёна, прижимаясь ближе. Старший тихо мычит, вновь отстраняясь. — Я, кстати, тоже в тебя влюблён. И обезоруживающая искренность в его голосе заставляет сердце Чонгука пропустить удар. — Ой, — выдыхает он, смотря старшему в глаза. — Я... Вау. — Что, ты думал я просто так тебя поцеловал? Чонгук открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. — Заткнись. — А ты заставь, — игриво бросает вызов Тэхён, но от его хриплого голоса глаза Чонгука темнеют. — Ким Тэхён, — говорит он, наполовину дразня, но так же задушенно, как и Тэхён. — Это что, вызов? — Называй как хочешь, — пожимает он плечами, сверкая лукавым взглядом. Без лишних слов Чонгук снова подаётся вперёд, на этот раз увереннее сжимая щёки хёна в ладонях и целуя его с большей настойчивостью. У Тэхёна из горла прорывается низкий стон, руки скользят по чонгуковым бёдрам. Поцелуй глубже, уверенней, чем до этого. Язык Тэхёна проходится по нижней губе Чонгука, дразня. Младший тихо рычит. — Хватит дразнить, — тяжело дыша, говорит он Тэхёну в губы. Тот отстраняется, взгляд тёмный, опасный. — Знаешь, — говорит он своим глубоким голосом, а тон сквозит лукавством. — Ты всегда так груб со мной. Может быть, — он наклоняется ближе. — Может быть, это потому, что ты хочешь, чтобы я был груб с тобой. Чонгук шокированно открывает рот, чувствуя, как член дёрнулся в штанах от этих слов. — Я... Нет, — заикается он, понимая, что по щекам вновь крадётся румянец. — Нет? — спрашивает Тэхён, усмехаясь. — Эм, нет, я... — Чонгук отодвигается и закрывает лицо руками. — О боже. — Не надо лгать, Гуки, — вкрадчиво говорит Тэхён, пальцем очерчивая подол чонгуковой футболки. — Хочешь, чтобы я был груб с тобой? Поэтому ты всегда так упрямишься и дерзишь? — Твою мать, — хнычет Чонгук, пряча лицо у старшего на плече. — Ты такой... Невыносимый. — Ммм, — кивает Тэхён, скользя ладонями под его футболку, уверенно сжимая кожу на пояснице и тихонько притягивая парня к себе. — Ты повторяешься. Чонгук всё ещё хочет умереть. Но в хорошем смысле. Кожу под ладонями хёна покалывает, а по спине бегут мурашки. А после Тэхён говорит нечто. — Почему бы тебе не сесть мне на колени, Чонгуки? Парень вновь чувствует шевеление в штанах и сильнее прижимается к плечу Тэхёна. — Ты меня просто убиваешь. Тэхён усмехается, снова притягивая его за поясницу. — Давай, Гук. Чонгук послушно, пусть и сам порой ненавидит себя за это, привстаёт, чтобы пересесть на колени Тэхёна. — Это так смущает. — Почему? — спрашивает Тэхён, успокаивающе поглаживая спину младшего под футболкой. — Потому что, — начинает Чонгук, не поднимая головы. — Я не знаю. Мне сейчас так стыдно, — признаётся он слегка подрагивающим голосом. — Скажи хоть слово, и мы остановимся, — мягко говорит Тэхён, поднимая ладони к его плечам и нежно массируя напряжённые мышцы. — Я не хочу, чтобы ты останавливался, — быстро отвечает Чонгук, на что Тэхён тихо мычит, вновь скользя ладонями к его бёдрам. — Тогда я не буду. Чонгук кивает, поднимая взгляд на старшего. — Пожалуйста. Тэхён вновь тянется к нему, и Чонгук размыкает губы, податливо впуская чужой язык, принимающийся активно изучать его рот, отчего младший издаёт тихий стон прямо в поцелуй. Он опускает руки на плечи Тэхёна, растворяясь в крепких объятиях. И когда тот грубо притягивает его за бёдра, прижимая возбуждение младшего к своему, Чонгук вздрагивает. — Чёрт, — выдыхает он, когда Тэхён кусает его за нижнюю губу, рыча. — Я... Твою мать, — он теряет нить мысли, когда старший прижимает их члены друг к другу сквозь одежду. — Хочешь, чтобы я остановился? — дразнит он, вновь прикусывая его нижнюю губу, на что Чонгук быстро качает головой. — Я скажу, если захочу, чтобы ты остановился, просто... чёрт, — Чонгук закрывает глаза и плотнее прижимается к старшему. — Просто делай со мной, что хочешь, — застенчиво шепчет он. Тэхён отстраняется, чтобы посмотреть ему в глаза, его взгляд тёмный, полон желания. — Да? Чонгук кусает губу, робко кивая: — Да. Старший смотрит на него несколько секунд, а после качает головой: — Ты такой милый. — Я... — смущённо стонет он, вызывая у Тэхёна низкий смех. — Прости, если звучит грубо, — начинает Тэхён. — Но я так долго хотел прикоснуться к твоей заднице. Можно? Щёки Чонгука вспыхивают вновь, и он поднимает глаза на старшего. — Я разрешил делать всё, что хочешь. Я говорил серьёзно. Тэхён рычит и одним быстрым движением обхватывает ягодицы Чонгука обеими руками, прижимая к себе вплотную и вновь впиваясь зубами в губы. — Всегда такой грубиян. Возможно, мне придётся научить тебя быть хорошим мальчиком. И это просто... От слов «хороший мальчик» Чонгук издаёт всхлип, опуская взгляд. — Может быть, — говорит он, стараясь показаться смелым, но дрожь в голосе его выдаёт. — Может, тебе и придётся, — Тэхён не сводит с него пристального взгляда, и Чонгук машинально потирается бёдрами о него, издавая очередной всхлип. — Может, я и хочу, чтобы ты научил меня. Тэхён ловит его губы, утягивая в долгий горячий поцелуй. А в следующий миг уже резко отстраняется, подталкивая Чонгука и опрокидывая на спину. Старший устраивается между его ног, проводя ладонями по мягкой ткани домашних штанов, облегающих мышцы бёдер. Чонгук подавляет дрожь. — Знаешь, — говорит Тэхён, не сводя с него взгляда. — Когда ты толкнул меня в снег, я был очень зол. — Да? — задыхаясь, переспрашивает младший. — Да, — отвечает Тэхён, наклоняясь вперёд и хищно нависая над Чонгуком. Прижимается губами к его уху и шепчет. — Ты был таким плохим мальчиком. Чонгук тихо скулит, подаваясь бёдрами вверх, стараясь прижаться к хёну. — Знаешь, что я делаю с плохими мальчиками вроде тебя? Робко качая головой, Чонгук облизывает пересохшие губы: — Нет, не знаю. — Плохие мальчики, — нашёптывает ему на ушко Тэхён. — получают по попе. Чонгук чувствует разбегающуюся по позвоночнику дрожь. — О, Господи, — выдыхает он, чувствуя, как дёргается в штанах член. Аж больно, как хочется коснуться себя, но он знает, что его и без того не хватит надолго, поэтому лучше не делать хуже. — Поднимайся, — всё так же шёпотом говорит Тэхён. Чонгук подчиняется, поднимаясь на локтях, чтобы сесть. — В коленно-локтевую, — мягко говорит старший, его ласковый тон никак не сочетается со зловещим блеском в глазах и слетающими с губ словами. Чонгук делает, как сказано. Тэхён укладывает ладонь ему на спину и медленно проводит вдоль позвоночника. — Придумай для меня стоп-слово. — Красный, — быстро отзывается Чонгук, на что Тэхён кивает, спускаясь ладонью к резинке штанов младшего. — Понял, — он стягивает мягкую ткань с Чонгука и делает это так медленно, что парень издаёт всхлип и тянется вслед за приятным прикосновением. Он уже чувствует жар, хотя ничего ещё толком не произошло. На лбу проступают капли испарины, и он просто хочет поскорее снять с себя всё. Тэхён наконец стягивает штаны с его ягодиц, очевидно, не собираясь никуда спешить и наслаждаясь каждой секундой. — Ммм? — говорит он, немало удивляясь, когда понимает, что под штанами лишь обнажённая кожа. — Бельё долой, хах? — П-пошёл в задницу, я у себя дома, — огрызается он, опуская голову и чувствуя прилив краски к щекам. Тэхён без предупреждения резко шлёпает по обнажённой ягодице. Чонгук вскрикивает, тут же прикрывая рот, на что старший усмехается, нежно оглаживая место удара. — Тише, ты всех перебудишь, — Чонгук тут же вспоминает, что Намджун, Хосок и Сокджин остались у них с ночёвкой. А Чимин и Юнги, комнаты которых в другом конце коридора, сейчас скорее всего уже спят. Он тихо мычит: — Если собрался меня отшлёпать, то ты должен быть в курсе, что я не могу держать рот на замке. — Ты не представляешь, с каким удовольствием я бы слушал твои стоны, — усмехается Тэхён. — Но я бы не хотел, чтобы все проснулись, услышав нас. Что можно сделать, чтобы тебя было слышно не так сильно? Чонгук слегка виляет бёдрами, пока старший проводит ладонью вверх-вниз по его бедру. — Может быть, — сглатывает он, пытаясь сохранить самообладание. Всё, чего он хочет, — это полностью раствориться в прикосновениях Тэхёна. Но ещё рано. — Может, мне уткнуться в подушку? Будет не так громко. И, эм... — он облизывает губы, с трудом фокусируясь, пока пальцы Тэхёна соскальзывают в опасной близости к его мошонке. — Может, музыку включить? На фоне просто, чтобы приглушала звуки шлепков? — предлагает он, безбожно краснея. — Ммм, хорошая мысль. Включи что-нибудь негромко и возвращайся ко мне, хорошо? — Тэхён гладит его по ягодице, прикладывая чуть больше силы, чем требуется. Чонгук кивает, вставая, подтягивая штаны и подходя к своей колонке. Он снимает футболку, пока ждёт, чтобы музыка загрузилась, и чувствует поток холодного воздуха, резко обволакивающего его разгорячённую, влажную от пота кожу. Он перемешивает песни в плейлисте, подходит к двери, чтобы закрыть её на замок, потому что Хосок и Намджун известны своей манерой заходить без стука, а этого хотелось бы избежать любой ценой. Он оборачивается и видит, что Тэхён, так же снявший с себя футболку, неотрывно смотрит на него, склонив голову на бок. — Чем могу помочь? — лукаво спрашивает Чонгук. — Ты правда очень красивый, — и... ох. Чонгук не ожидал такого. Мягкость в голосе старшего вызывает ощутимый прилив крови к лицу. Он опускает голову. — Ты точно сведёшь меня в могилу. Тэхён улыбается, протягивая к нему руку: — Иди ко мне. Чонгук, конечно же, подчиняется. Он берёт ладонь Тэхёна в свою, и старший утягивает его на кровать, целуя в лоб. — Обратно в исходную, малыш. Просьба исполняется незамедлительно. — В этот раз, может, оставишь свои дразнилки и отшлёпаешь меня как следует, м? Вместо ответа Тэхён резко заставляет его уткнуться в подушку. Чонгук уже хочет обернуться и возразить, но старший снова стаскивает с него штаны до колен и оставляет на обнажённой коже шлепок. Сильный. Чонгук вскрикивает в подушку, издавая мягкий стон, когда Тэхён ласково гладит краснеющий отпечаток собственной ладони. — Какой же, — удар, — ты, — удар, — несносный, — удар. Чонгук не знает, куда деться. Он всхлипывает, заглушаемый тканью, чувствуя всплеск удовольствия и такой прилив возбуждения, что всё тело сводит. По ягодице прилетает ещё один шлепок, в этот раз по другой половинке, бёдра Чонгука машинально подаются вперёд. Он что-то мычит в подушку, и Тэхён уверенно хватает его за волосы, аккуратно заставляя поднять голову. — Повтори, солнышко, — мягко спрашивает он, жёстче сжимая волосы младшего в кулаке. — Я... ах... Я сказал «прости». Чёрт, мне так нравится, когда ты... Твою мать, не могу ммфх, — он даже не успевает договорить, как Тэхён снова прижимает его лицом к подушке, шлёпая ещё раз. Старший наклоняется ближе к нему, оставляя медленную дорожку любовных поцелуев вверх по позвоночнику. — Ты такой красивый, — мурчит он, прижимаясь губами к чонгуковой коже, пуская стаю мурашек по его спине. — Так хорошо принимаешь наказание. Это заставляет задуматься, насколько же хорошо ты будешь принимать мой член. — Мммхх, — Чонгук скулит в подушку, не имея возможности говорить. Сейчас он уже готов его умолять. Хочет сказать Тэхёну, чтобы уже взял его, наконец. Но всё, что он может сделать, это тихо проскулить. Это просто пытка. И, боже, как же Чонгуку нравится. Тэхён усмехается, пальцами скользя всё ближе и ближе к его входу. — Ты хочешь мой член, я прав? Тебе незачем отвечать, я и так знаю, что да. — Ну пожалуйста, — хнычет Чонгук, когда, наконец, приподнимает голову. — У тебя есть смазка? — на этом вопросе младший чувствует, как нарастает клокочущее в нём возбуждение. — В... ммх... в нижнем ящике стола. Тэхён гладит его по ягодице, удовлетворённо мыча, а после встаёт и идёт в другой конец комнаты. Чонгук просто остаётся на месте, упираясь лбом в постель, волосы влажные от пота и липнут к коже, задница в воздухе, в немом призыве к Тэхёну просто взять. Через пару секунд Чонгук чувствует, как с края прогибается кровать, когда Тэхён устраивается позади него. Он слышит, как с громким хлопком открывается крышка, предположительно, бутылочки смазки. Холодная липкая субстанция капает на его ягодицы, и он издаёт громкий вздох. — Чёрт, Тэ, холодно! Тот усмехается, выливая чуть больше. — Прости, — извиняется он, даже не скрывая своей неискренности. Чонгук хочет возмутиться, но вдруг чувствует, как пальцы Тэхёна начинают распределять смазку по его дырочке, и его руки резко слабеют, вынуждая вновь уткнуться лицом в постель. — Мхм, — Чонгук хнычет от желания качнуть бёдрами назад, навстречу приятным ощущениям; он так давно мечтает почувствовать длинные тёплые пальцы Тэхёна в себе. Но вторая ладонь старшего крепко удерживает его на месте, ну а он ведь, в конце концов, хочет быть хорошим мальчиком. — Чёрт, Гук, — шепчет Тэхён. — Ты до ужаса красивый, господи, — он оглаживает вход младшего и, наконец, медленно погружает один палец внутрь. Чонгук издаёт долгий хриплый стон в подушку, чувствуя облегчение от того, что все издаваемые им смущающие звуки приглушаются. Тэхён принимается медленно растягивать его, осторожно добавляя второй палец. В таком же неспешном темпе проходят ещё пару минут — Тэхён двигает пальцами внутри Чонгука, пока тот, сгорая от стыда, стонет и всхлипывает в подушку, чувствуя, как с его члена смазка медленно, но верно стекает прямо на постель. Он так возбуждён, что ему уже больно. Когда старший, наконец, добавляет третий палец, Чонгук дёргается и издаёт свой самый громкий стон. Пальцы Тэхёна проходятся по простате, и от этих ощущений он просто улетает. Поворачивает голову в другую сторону, изо всех сил стараясь быть тише. — Тэ, — задыхаясь, стонет он, по коже стекают капли пота, влажные волосы липнут к раскрасневшемуся лицу. — Здесь, ох, боже, Тэхён, — тихо скулит он и слышит, как старший рычит, раздираемый между желанием заставить Чонгука кончить так или же от его члена в себе. — Гук, я так сильно хочу трахнуть тебя, — хрипло выдыхает он, чувствуя, как до боли возбуждённый член прижимается к животу. — Что ж, твою мать, может, просто уже сделаешь это, пожалуйста, Тэ... Я... — путается в словах он, еле слышно всхлипывая, пока пальцы Тэхёна массируют его простату. — Пожалуйста, — скулит он, и старший отстраняется. Чонгук морщится от неприятного чувства пустоты, но в этот момент слышит, как Тэхён разрывает упаковку презерватива, и уже через секунду тот переворачивает его на спину. — Я хочу видеть твоё лицо, когда буду в тебе, — поясняет он, подушечкой пальца оглаживая щёку зардевшегося Чонгука. — Но мне придётся заткнуть тебе рот. Чонгук кивает, он просто хочет, чтобы Тэхён его, наконец, заполнил. Старший смотрит на него несколько долгих секунд, пока сам Чонгук нетерпеливо ёрзает под ним. — Я так сильно влюблён в тебя, — внезапно говорит Тэхён, голос не громче шёпота. Чонгук прикусывает губу, чувствуя, как кровь приливает к его лицу с удвоенной силой. — Это, конечно, очень мило, но я запла́чу, если ты не вставишь свой член в меня в следующие тридцать секунд. И, поверь мне, плакать я не хочу от слова со... ах, чёрт, Тэхён, — глаза Чонгука закатываются, а слова умирают на кончике языка, когда старший подставляет головку к его дырочке, влажной от смазки и сокращающейся от неприятной пустоты. Тэхён наклоняется, чтобы одарить Чонгука нежным целомудренным поцелуем, и снова отстраняется с ухмылкой на лице. Обхватив бедро Чонгука рукой, он его слегка приподнимает, чтобы улучшить угол, а после этой же ладонью скользит вверх к его рту и сперва мягко, а после чуть сильнее, когда до Чонгука, наконец, доходит, что происходит, зажимает ему рот со словами: — Можешь кусать, если что, — облизывает губы он. — Я не возражаю. И на этих словах Тэхён проталкивает головку внутрь. — Мммх, — стонет Чонгук ему в ладонь. Его бёдра приподнимаются, а после подаются назад, чтобы сильнее насадиться на член. — О, боже, — самообладание старшего тает на глазах, он упирается лбом в лоб Чонгука, медленно проталкиваясь глубже внутрь. — Господи, Чонгук. У младшего на лице выражение истинного наслаждения, голова откинута на подушку. С его влажных губ слетают звуки, которые Тэхён до безумия сильно хочет услышать. «В следующий раз», — думает он и входит до конца. — Гуки, чёрт, в тебе так хорошо, — задушенно шепчет Тэхён, занимая более удобное положение меж бёдер младшего. В следующую секунду он выходит, оставляя внутри лишь головку, а Чонгук под ним издаёт самый сладкий свой стон, который Тэхён заглушает ладонью, делая новый толчок, в этот раз немного быстрее. Довольно скоро он набирает скорость, а уже через несколько минут принимается трахать Чонгука в бешеном темпе, чувствуя приближение разрядки. — Чёрт, — шепчет он, входя под таким углом, чтобы попадать по простате Чонгука с каждым новым толчком. Младший широко распахивает глаза, беспорядочно шепча и мыча что-то в его ладонь. Тэхён, кажется, разбирает фразу «так близко», поэтому переспрашивает: — Кончаешь, малыш? Чонгук стонет, яростно кивая и продолжая приглушённо мычать. — Да, я тоже скоро. Я хочу, боже, Гук, хочу, чтобы ты кончил для меня. Справишься? Будешь моим хорошим мальчиком? Чонгук кивает вновь, прикрывая от наслаждения глаза. Тэхён чувствует, как горячие растянутые мышцы вокруг его члена сокращаются, чувствует, как напрягается тело Чонгука с приближением оргазма. С громким долгим грудным стоном Чонгук подаётся бёдрами вверх, и в следующую секунду густые горячие капли оседают на его животе и даже шее. Тихо всхлипывая, он смотрит в глаза Тэхёна, а во взгляде такие обезоруживающие любовь и доверие, наслаждение и невинность. Тэхён прячет голову в изгибе его шеи, тихо мыча, пока его тело сотрясают волны оргазма. В какой-то момент ладонь Чонгука скользит по его спине, и парень прижимает его голову к себе, и, чёрт возьми, сердце Тэхёна разрывается от переполняющих его чувств. Их столь много, что хочется плакать. Тэхён, конечно, не собирается становиться тем, кто плачет после секса, но всё это просто до невозможного идеально. Всё в этом моменте, всё в Чонгуке — идеально. Ещё несколько долгих секунд их сердца бьются в унисон, ритмы дыхания подстраиваются друг под друга, руки гладят влажную кожу, и Тэхён, наконец, отстраняется. Он осторожно вытаскивает свой начавший терять твёрдость член из распухшей дырочки Чонгука, снимая презерватив и завязывая его, чтобы бросить на пол — убрать успеет и попозже, а после плюхается на кровать рядом с Чонгуком, и они несколько минут лежат рядышком, просто смотря друг другу в глаза. — Я сейчас столько всего чувствую, — признаётся Чонгук хриплым голосом. Тэхён нежно гладит его по щеке, кивая. — Да. Я тоже. Чонгук прикрывает глаза, упираясь лбом в тэхёново плечо, и тихо вздыхает. — Я забыл про горячий шоколад. На секунду Тэхён застывает в непонимании. Но спустя мгновенье вспоминает, что сам же принёс Чонгуку кружку горячего напитка, и начинает смеяться. — Я тебе завтра ещё сделаю, — он приглашающе разводит руки в стороны, чтобы Чонгук прижался к его груди. — Обещаешь? Тэхён улыбается, укладывая одну ладонь младшему на бедро, а другой гладя его по влажным волосам. В эту секунду он готов пообещать Чонгуку что угодно, и он знает, что сдержит каждое своё обещание.