* * *
Истории детей, выросших в пределах Метеор-Сити, сотканы из грязи, голода и крови. Этот город дышал смертью, блестел покрытыми пылью руинами, затягивая обитателей в паутину страха и отчаяния. Здесь нужно было драться за всё: за ночлег, служащий укрытием от бури и грозы, что так часто обрушивались на город; за тошнотворных крыс, поймать которых тут считалось несказанной удачей, а удержать при себе до трапезы — непосильной задачей; за тканевые ошметки, по ошибке именуемые одеждой; за железные обломки, из которых можно было сделать подобие оружия; за прогнившие овощи, за иссушенные ветки, за листы потёртой бумаги… и даже за воду, собранную в грязный проржавевший бидон во время сезона дождей. Здесь нужно было отстаивать своё право на жизнь. На существование. Но вопреки всему Метеор-Сити не был хуже того места, в котором она жила до. В Конохагакуре она была объектом всеобщей ненависти и презрения. В Метеоре она не была особенной. С ненавистью и презрением тут смотрели все и на всех. С того момента, как Наруто очнулась посреди раскуроченных развалин, прошёл почти год. Она считала: царапала железным кунаем поверхность каменной плиты, высчитывая дни. Иначе можно было затеряться во времени. Поначалу она не могла приспособиться к местным реалиям не-жизни — выживания — и у неё не получалось защищаться от нападок окружающих. Старшие всегда нападали кучей — специально, чтобы не оставить и малейшего шанса на возможность защититься. Нападали, оставляя увечья, ссадины и переломы, но никогда не убивали — не из милосердия, просто у слабых, как она, в будущем было бы проще что-то забрать. Люди Метеора объединялись в группы. Потому, что так было проще остаться в живых во всей этой бойне. Её никуда не брали. Девчонка, что с неё возьмёшь? Такие, как она, здесь не выживали. И не только потому, что ей не доставало сил — больше всего ей не доставало решимости с умением отказать очередному изголодавшемуся ребёнку (её ровеснику) в пропитании в лице полупорченных яблок и пойманных в изломанных переулках птиц. И эти же дети потом безжалостно отказывались поделиться с ней хоть куском ткани в особо холодные и дождливые ночи. Она — брошенный ребёнок посреди полной разрухи. И несмотря на это, Наруто знала: может она и по-прежнему оставалась чужой, но она уже определённо не была лишней. Между людьми города существовала незримая связь. И всякий раз, когда внешняя проблема угрожала любому из его жителей, осмеливаясь хоть пальцем тронуть кого-то из них, эта связь, выкованная между изгоями Метеор-Сити, сияла, становясь прочной, как железо. Метеор был странным, немного жутким, но Наруто его любила: здесь никто не называл её монстром, закидывая камнями, не поджигал её квартиру в честь дня победы над Кьюби но Йоко и не прогонял её прочь без видимой на то причины. Да, её сторонились, порой ей наносили увечья, но местные делали это не из страха и отвращения — из недоверия и желания выжить. Спустя два месяца обитания в подобных условиях Наруто научилась воровать. Именно так и поступали другие дети её возраста — подкрадывались, выжидая нужного момента, а после шеметом метались в переулки с краденным, направляясь то ли к родственникам, то ли к товарищам, то ли к себе в одинокую берлогу — кому как повезет. Ей не повезло — её всегда ждал только третий вариант. Спустя ещё четыре месяца Узумаки, наконец, научилась давать отпор и оборонять свои вещи. Постоянная охота за едой и борьба за неё же сделали её сильнее. Закалили. И тогда, помимо бесконечной погони за пищей, в ежедневное расписание получилось вернуть ещё кое-что — тренировки. Полноценные, а не те ничтожно маленькие крупицы, которые у неё получалось на них выкроить. Тренировок теперь было много, они были длительными и изнуряющими, и в их ходе Наруто обнаружила энергию, окружающую тело беспрерывным потоком. Им обладало каждое, на какое не взгляни, живое существо, однако в отличие от привычной чакры — которой, к слову, после её перемещения сюда отчего-то не стало, — эта энергия не циркулировала по кейракукей*. Про себя Узумаки стала звать её «чакра два». И за последующие месяцы экспериментов она поняла следующее: чакрой два можно было управлять. Можно было удерживать её вокруг себя, не позволяя ей рассеиваться или, наоборот, полностью запечатывать внутри, не давая ей выходить наружу; можно было усиливать её поток или концентрировать его в отдельных частях тела — последнее значительно повышало физические характеристики выбранной области. А ещё ей можно было придавать различные формы: например, любимым (и абсолютно бесполезным) занятием Наруто было вырисовывать из неё знак водоворота. Как позже выяснилось, энергию можно было направлять в предметы. И это превращало в орудие убийства даже обычный кусок картона. Прежде, чем это понять, она убила человека. Случайно. Она не испытывала чувства вины. Он ведь напал первым, правда? Дни сменялись днями. Узумаки потихоньку росла, вместе с ней так же медленно росла и её сила, и список убитых ею жертв (они всегда нападали первыми). Неизменным оставалось одно: она всё ещё хотела завести друзей.* * *
Утро ознаменовалось восходом ослепительно-яркого солнца — впервые за последние недели постоянных дождей. Держащееся на честном слове ведро было наполнено дождевой водой чуть ли не до самых краёв, что заставило Наруто радостно воскликнуть: — Сугой! — стоящие неподалёку люди — такие же собиратели даров неба — только обернулись на её возглас, но тут же вернулись к своим делам. Сейчас пресной воды всем хватало, а потому никто не видел нужды устраивать за неё борьбу. Совсем иначе дела будут обстоять в августе — тогда, когда знойная засуха достигнет своего апогея, а до тех пор можно было спокойно выдохнуть и отбросить в сторону одну из проблем этого места. Узумаки отнесла своё ведро к убежищу — самодельному и совсем не хитрому сооружению из нескольких хлипких брусов и чудом найденного среди груды мусора потёртого тента. Незамысловато и скромно. Это не защищало её ни от дождя, ни от ветра, но это давало ей ощущение личного пространства. Хотя последнее здесь было крайне относительным: то, что сегодня твоё — завтра может вмиг стать чужим. Одна из неоспоримых истин Метеор-Сити. У входа в её своеобразный дом послышался посторонний шум. Наруто осторожно выглянула в аккуратно вырезанное из ткани окно. Ворона. Рукоять куная легко легла в ладонь и острие, поддавшись ловкому — или не очень — движению, пролетело вперёд, насквозь пробив тушу птицы. Сегодняшний завтрак был обеспечен. В обращении с метательным оружием она определённо делала успехи. Поев — а это тут стоило делать сразу, иначе велик был риск остаться ни с чем — Наруто помчалась к окраине города. Идеальное место для оттачивания навыков. Там простиралась огромная пустошь, по которой гулял ветер, вздымающий ввысь клубы пыли. Кроме ветра там ничего не было. Даже мусора, поэтому редко кого из жителей можно было там встретить. Если быть точнее — никого. Вот только сегодня дела обстояли иначе. По пустынной равнине шагал человек. Причём шёл он сюда явно не со стороны Метеор-Сити. Откуда-то издалека, куда взор не доставал. Неужели из внешнего мира? Того самого, о котором перешептывались чуть ли не все здешние обитатели? Но тогда что ему было тут нужно? Человеческая фигура стремительно приближалась, обретая чёткость с каждой секундой, и Наруто не нашла ничего лучше, чем благоразумно — удивительно, с её-то жаждой приключений — метнуться вглубь города, быстро шмыгнув за груду хлама. Постоянные травматичные переделки всё-таки привили ей хоть малейшую осторожность. Или нет — просто чакра два вокруг приближающегося сюда была… Другой. Подавляюще-уверенной, сильной. Опасной. Это вынуждало осторожничать. И это будило интерес. А ещё следить за кем-то было весело. Она следовала за незнакомцем, таясь и держа определённую дистанцию, чтобы её не заметили. Когда расстояние до обьекта её внимания сократилось, став минимально возможным, у неё получилось его рассмотреть: это был мужчина. Длинная белая ряса и причудливый, блестящий золотом головной убор — кажется, подобный она видела в найденной на просторах свалки книжке с картинками. Чужак — или она ошиблась? — держал путь к центральной аллее. Единственный округ, в котором были здания. Не такие большие и аккуратные, как в Конохагакуре; обветшалые и с трещинами, но по-прежнему здания. Настоящие, а не их подобие. Жить в таких значит быть готовым к бесконечным нападениям окружающих. Именно поэтому в них проживали исключительно сильнейшие и самые многочисленные группы Метеора. Узумаки думала, что, возможно, незнакомец зайдёт в один из таких домов, но тот, вопреки её ожиданиям, прошёл мимо. Обошёл центральную площадь — если её так можно было назвать —, дошёл до главной кучи мусора города — воистину достопримечательность, — и прошелся почти по каждому захолустью. Наруто следила за ним уже около двух часов и у неё складывалось стойкое впечатление, что он здесь просто прогуливался. В какой-то момент дорогу ему преградила свора людей — щерящихся, явно недружелюбно настроенных. Они что-то ему говорили. Девочка стояла слишком далеко, чтобы это расслышать, но и без того было понятно, чего те от него хотели — для этого не нужно было обладать гениальными умственными способностями. Мужчина на их слова только усмехнулся и громко — настолько, что даже она беспрепятственно услышала — выплюнул: — Ничего не изменилось. — его усмешка превратилась в оскал. Однако примечательным было другое: поток его чакры два увеличился, плотно обвив тело. Он тоже мог её использовать? — Отказываюсь. Не согласны — идите сюда. Окружившие его люди тут же ринулись на него всей кучей. Их было пятеро и каждый из них обладал холодным оружием. И, казалось бы, исход такой потасовки был более, чем просто очевиден — предрешён. Но отнюдь: мужчина разобрался с ними в одночасье, ребром ладони свернув всем по очереди шеи. Он воспользовался чакрой два — Наруто инстинктивно направила её в глаза, чтобы это увидеть — и сделал это настолько быстро и умело, что от созерцания такого уровня мастерства у неё даже дух захватило. Потрясающе. Его невероятная скорость, сила, идеальный контроль энергии — всё было просто потрясающим. Он был даже круче, чем чунины (видеть джонинов в действии ей не приходилось) из Конохагакуре! И, кажется, он обратил своё внимание на неё. — У тебя есть три секунды, чтобы показаться. — сказанное принадлежало ему же. А адресовалось, судя по направлению его взгляда, ей. — Один. Он её заметил. — Два. Да он просто нереально крут! — Три. Она выскочила из временного укрытия, встав аккурат перед ним. Несколько секунд мужчина безотрывно её разглядывал, а потом, скептически хмыкнув, спросил: — Чего тебе, пацан? Наруто обиженно надулась: — Я девочка! Тот только ещё раз пробежался взглядом по её лицу, остановился на коротких пшеничных волосах и безразлично изрёк с явным намерением уйти: — Да мне как-то побоку. Проваливай. Обида на её моське проявилась ещё явственнее. — Нет! — тот угрожающе нахмурился, Узумаки продолжила: — Пожалуйста, научите меня использовать чакру два! — Чего? — непонимающе переспросил он. Эту мелочь вообще не волновало, что он может её убить? — Чаку… Что? — Чакру два. — повторила Наруто. Понимания в глазах собеседника не прибавилось. — Ну… Это… Та энергия, что окружает вас, даттебайо! По лицу мужчины скользнула бледная тень заинтересованности. — Так ты можешь видеть ауру? — Ауру? Он терпеливо пояснил: — Эта энергия называется аурой. — А-а… — Узумаки кивнула каким-то своим мыслям и совершенно беззастенчиво перешла к сути, — Так вы научите меня её использовать? — Нет. — категорично ответил мужчина. — Но почему? — Зачем мне это делать? — А зачем не делать? Кажется, всё это грозило перерасти в спор. В такой, в котором у него с самого начала не было шансов на победу.* * *
Финкс никогда не любил детей. Не то, чтобы ненавидел — просто не любил. Они были шумными, чересчур активными и неизбежно приносили ворох проблем. И, тем не менее, он вот уже две — или три? — недели возился с одним малолетним блондинистым недоразумением. Донельзя громким, сверхэнергичным и даже не трудящимся поделиться с ним едой — его едой! — недоразумением. Почему он всё ещё торчал в этой дыре, тратя своё драгоценное и свободное от дел труппы время на безымянную девчонку, Магкав не знал. Почему ещё не убил эту мелочь, с её-то выдающимися способностями выносить ему мозг — тоже. — Эй, оставь и мне. — напомнил он, глядя, как она уплетает пойманных им накануне птиц. На этот раз он наловил их штук шесть — так, чтобы хватило им обоим, но, по всей видимости, принеси он сюда хоть всю живность Метеора, этого бы всё равно не хватило для утоления голода этого хрупокго — только с виду — ребёнка. — А… Ой… — Узумаки жалобно улыбнулась, протянув ему шпажку с остатками мяса. — Прости, теббайо! Финкс выразительно приподнял брови при виде того, что осталось от всех его утренних трудов. Пусть он и наблюдает такую картину чуть ли не каждый день, удивляться он этому никогда не перестанет. И куда только в это создание столько лезет? — Неважно. — бросил Магкав, встал с деревянной табуретки и подошёл к двери. — Пошли. Наруто согласно кивнула, подорвалась с места, успев при этом запихнуть в себя остатки пищи, и спешно последовала за ним, покинув здание. Да, именно здание — Финкс отбил его из рук зазнавшейся банды в тот самый момент, как только увидел построенный девчонкой шедевр. Хлипкий, готовый вот-вот развалиться от малейшего дуновения ветра, шедевр, по ошибке именуемый жильём. Даже по его меркам — а он-то вырос в Метеоре, — такое место нельзя было назвать пригодным для жизни. Поэтому пришлось действовать радикально. По-рёдановски. — А зачем нам это? — раздался её голос, когда они подошли к их импровизированному тренировочному полю. Она тыкнула на стоящий на ящике стакан с водой. В своё время такие тренировки тут проводил первоначальный состав Геней Рёдан. Финкс терпеливо — будем честны: он уже смирился с её вечными расспросами — пояснил: — Определим твой тип хацу. — и, посмотрев на то, как озадаченно она замолчала, добавил: — Наруто. — Да? — поинтересовалось это чудовище. Он вкрадчиво спросил: — Ты помнишь, что такое хацу? На лице Узумаки проявились все следы тяжелейшей мыслительной деятельности: плотно сжатые губы, сосредоточенно сведенные к переносице брови и полностью отсутствующий взгляд. — Ну-у… Это умение удерживать ауру внутри своего тела? — наконец озвучила она результат своих умозаключений. Мимо. Финкс недовольно цокнул: — Нет. Это зецу. — Тогда это концентрация ауры в частях тела, даттебайо! Да она издевается. — Снова нет. Это гё. — Ксо! — в сердцах воскликнула Наруто. Магкав, угрожающе сощурившись, заметил: — Маленькие девочки не должны говорить такие слова. — Но ты са… — Неважно. — он перебил её. — Хацу — это высвобождение ауры. Существует шесть основных типов хацу. Чтобы определить свой тип, нужно жахнуть рен в стакан. Так ясно? — А что такое рен? — невинно переспросила Узумаки. Финкс скривился. Кажется, он начинал заводиться. Вдох-выдох. — Резкое увеличение потока ауры. — А! Поняла! Наруто обхватила руками сосуд с водой и направила в него виток ауры. Секунда, две, три — ничего не изменилось. Совсем. На её вопрошающий взгляд Финкс только хмыкнул — немного удивлённо. Неужто Трансформация? Он-то думал, что у неё будет Усиление. Как и у него. — Попробуй воду на вкус. — Она горькая. — заключила она, отпив из кружки немного жидкости. — Ясно. Твой тип — Трансформация. Узумаки нахмурилась и задала вопрос (глупый): — А это хорошо или плохо? Финкс мысленно усмехнулся. — Это хреново. — Наконец-то у него появилась замечательная возможность сторицей отплатить этому чудовищу за каждую уничтоженную ей нервную клетку. — Самый дерьмовый тип хацу. Её удручённые возмущения и вопросы вида «А можно ли поменять тип хацу?» не стихали до конца дня. А после того, как он объяснил ей суть, блондинистая бестия словно с цепи сорвалась и начала устраивать ему постоянные подлянки в течение всей недели. То она измажет ему одежду невесть где найденной сажей, то построит каким-то неведомым способом ловушку, то — не дай боже — утащит его немес. Его терпение было не бесконечным, так что после каждой такой выходки они играли в прятки-догонялки. Убийственные. Девочке повезло: зецу ей давалось хорошо. Финксу было по-настоящему весело. А иногда ему хотелось её убить. Совсем чуть-чуть. Вот только рука по-прежнему не поднималась.* * *
Финкс обучал её уже два с половиной месяца. Вопрос «Почему?» всё ещё оставался открытым. Открытым, но безбожно забытым. Если внятный ответ не пришел к нему на сотый раз, то не придет и на тысячный. Не было толку размышлять над этим дальше. Почти. Он оставался рядом с ней потому, что ему хотелось оставаться рядом — всё. Других обьяснений у него не находилось. Чего не находилось — того не было. Чего не было — то не волновало. Вот и всё. Забыто. Надо признать, у девочки — у Наруто — был талант. И не только выводить окружающих из себя, а потом сиять солнечной — заражающей — улыбкой, нет. У неё был талант к обучению. Если быть точнее, то только к практике — не к теории, но второе существовало как раз таки для того, чтобы освоить первое. У неё же получалось сделать это чисто интуитивно, потому что как Финкс бы не старался разжевывать ей информацию, у Узумаки всё влетало в одно ухо, а вылетало из другого. И с этим нужно было просто смириться. В конце концов Финкс перестал вдаваться в пояснения. Он показывал, она как-то повторяла — идиллия. Базовыми техниками нэн, как оказалось, она владела и до этого, поэтому тут им оставалось только провести титаническую работу над контролем и добавить пару-тройку мудреных приёмов к остальному списку. Чем он действительно занялся вплотную, так это её физической подготовкой — где-где, а здесь он ей спуску не давал. И не столько потому, что в этом была острая необходимость, просто юное дарование нужно было изматывать до предела, чтобы сил на пакости у этого шумного урагана не оставалось. Так они и совмещали приятное с полезным. А Наруто в конце каждой тренировки неизбежно валилась на землю от усталости. И в таком темпе они провели достаточно долго. Когда и её контроль нэн, и её физическая форма были доведены до приемлемого — по мнению Магкава — уровня, перед ними ребром встала одна проблема: хацу. В Трансформации Финкс не смыслил от слова совсем. Бесспорно, он мог тренировать её в Усилении, что он и без того делал, но для овладения своим типом хацу в полной мере ей нужно было что-то другое. Вернее, кто-то. Тогда-то ему на ум и пришло позвонить напарнику. — Фейтан на связи. — донеслось с другого конца трубки. На заднем фоне отчётливо слышались чьи-то отчаянные крики. Видимо, Фейтан развлекался. Магкав представился: — Это Финкс. — О, — стало ему ответом, — чего тебе? Губы Финкса изогнулись в усмешке: — Есть дело. — без прелюдий начал он. — Тащись в Метеор. На несколько томительных мгновений наступила тишина, которая, впрочем, быстро прервалась вкрадчивым вопросом: — Тащиться куда? — В Метеор. — повторил он и, выдержав паузу, добавил: — Даже не спрашивай, зачем. Потом узнаешь. — Пф-ф. — многоречиво произнёс собеседник. Финкс довольно ухмыльнулся: это означало согласие. — И ещё, Фей, — он взглянул на сопящее в углу комнаты чудовище и следующей фразой наверняка добил Фейтана окончательно: — захвати конфет.* * *
По прибытию в старый добрый (ага, как же) Метеор Фейтан ожидал чего угодно, но только не того, что Финкс будет стоять на развалинах их родного города вместе с одним непонятным нечто. Нечто оказалось маленькой щуплой девочкой с короткими пшеничными волосами, странными полосками на щеках и ещё более странными, горящими любопытством и необъяснимым светом, глазами. Магкав же не жаловал детей, разве нет? Фейтан недобро сощурился и требовательно спросил: — Что это такое? — Это ребёнок. — с завидным спокойствием изъяснило визави. Портор скривился: капитан, мать его, очевидность. — Я вижу, что это ребёнок. — резко выразился он. — Кто она? — Она из Метеора. — отозвался Финкс и, потрепав ребёнка по волосам — нонсенс, — добавил: — И она умеет использовать нэн. — И? — Её тип — Трансформация. — продолжил тот. — И? — кажется, до Фейтана начало понемногу доходить, чего именно от него хотели. — Фейтан. — напарник бросил на него серьёзный взгляд. — Обучи её. — Ты в своём уме? — после паузы выдал Портор, снова осмотрев с ног до головы сначала девчонку, а потом и товарища. И, не найдя подвоха, цокнул: — Зачем мне это делать? Финкс замолчал на несколько секунд, а потом как-то странно усмехнулся и припечатал его фантастическим аргументом: — А зачем не делать?* * *
Он находился в Метеоре уже неделю. Следовал за Финксом молчаливой тенью, нечитаемым взглядом поглядывая на то, как взаимодействовал тот с девчонкой. Фейтан знал его достаточно хорошо. И по его наблюдениям отношение Магкава к Наруто — он запомнил — было сравнимо с таковым к членам Геней Рёдан. Как бы тщательно Финкс того не скрывал, за маской вспыльчивости и безразличия Фейтан видел привязанность. Тот о ней заботился. Так же, как заботился о любом из состава Пауков. Это было странно. А ещё любопытно. В один из дней на очередную просьбу помочь мелкой с Трансформацией, Фейтан наконец ответил коротким «Да». Не потому, что проникся какими-то эмоциями к Узумаки — и близко нет. Просто Финкс предложил подбросить монетку. Ему выпала решка. Это означало его проигрыш.* * *
— Трансформация имеет практически безграничный потенциал. — в очередной раз повторил Фейтан. Он откинулся назад и почувствовал, как его спина упёрлась в стенку деревянного ящика. Бросив взгляд на призадумавшееся — наверняка о чём-то зловредном — блондинистое недоразумение, он решил задать наводящий — правильный — вопрос: — Во что ты хочешь трансформировать ауру? Это должно было дать ей небольшой тычок, подтолкнуть её в правильном направлении, но не привести к окончательному решению. Фейтан ожидал от неё длительного молчания с тягостными размышлениями, поэтому последовавший мгновенный ответ заставил его в недоумении прищуриться: — В лёд! Повисший в воздухе вопрос «Почему лёд?» озвучил за него Финкс, за что он был ему благодарен. Наруто чуть помедлила: — Потому что у Учихи был огонь. — не пояснила она. — Мне никогда не нравился Учиха, поэтому хочу лёд! Фейтан фыркнул, но не проронил ни слова. Финкс поддержал его молчание. Ожидать от неё чего-то внятного всё равно было напрасно.* * *
Лёд был неудачным вариантом. Если не сказать провальным. По крайней мере, он был точно не для Йорбианского континента с его субэкваториальным климатическим поясом. Поэтому следующую неделю Фейтан предпринимал попытки вразумить мелкое недоразумение, переубедив её в выборе хацу. Но совладать с упрямством Узумаки обычными — человеческими — методами оказалось непосильной задачей. А использовать свои родные методы убеждения ему не давал Финкс. Впрочем, ему и самому не хотелось. Уже. Как и в случае с Материализацией, Трансформация обязывала пользователя представлять способность отчётливей, чем что бы то ни было. И для того, чтобы трансформировать ауру в лёд, надо было жить холодом, дышать холодом, ощущать холод каждой клеткой своего тела, чего в условиях тёплого — а иногда и жаркого — Метеора добиться было практически невозможно. Наруто не слушала. И в очередной раз доказала, что для неё не существует слова «невозможно». Весь февраль она упрямо — и, по его мнению, напрасно — пыталась достичь хоть малейшего успеха в освоении выбранной способности. Упорству Узумаки тут можно было только позавидовать: в том безумном графике, который составил для неё Финкс, у неё ещё оставались силы на собственные — просто Фейтан категорически отказывался помогать ей с нэн, пока она не выберет другую способность — эксперименты с хацу. Иногда ему казалось, что вместо сна Наруто ночами медитирует над стаканом с водой, не прекращая попыток обратить жидкость в лёд. Это было достойно уважения, но Фейтан по-прежнему считал это бесполезным занятием и впустую потраченным временем. Пока в тридцатом числе месяца Портор наконец не услышал радостный детский возглас: — Фей! Тот, к кому обратились, отвлёкся от чтения краденой книги и посмотрел на источник голоса поверх грязно-золотистой обложки. Наруто. — Фей, Фей, Фей! — повторялось до тех пор, пока он со скрытым любопытством не бросил: — Я тебя услышал. Необычайно радостный блеск в глазах Узумаки и причина такой шумной суетливости стали понятны Фейтану после того, как ему протянули стеклянный сосуд с водой. На поверхности последней отчётливо виднелась блестящая, кристально-чистая корочка льда. Зрачки Фейтана на мгновение почти полностью затопили тёмную радужку, а после сузились в две маленькие щёлочки. От недоверия. — Теперь ты будешь меня учить? — сияя яркой улыбкой, поинтересовалась у него Наруто, пока он выходил из временного состояния аффекта. Портор с трудом заставил себя вновь уткнуться в книгу, переплёт которой позволял скрыть застывшее на его лице удивление, и коротко произнёс: — Начнём завтра.* * *
Всё когда-нибудь заканчивается. И времяпрепровождение с Наруто — не исключение. Геней Рёдан вновь созывал босс. Это означало, что им пора было покинуть стены родного Метеор-Сити. — Ты к ней привязался. — резюмировал Фейтан, глядя, как бережно напарник укладывает на ящик свой драгоценный немес в виде урея. Видно, решил оставить мелочи прощальный подарок на память, что при его фанатичной любви к своей атрибутике само по себе — нонсенс. Едва ли кто в труппе мог беспрепятственно хотя бы притронуться к этому головному убору, а тут он его добровольно оставлял — невиданный доселе акт благотворительности. — А сам-то? — отразил Финкс. Фейтан в ответ только хмыкнул. Как это ни прискорбно признавать, но и он тоже привязался. К Наруто было невозможно не привязаться. В воздухе почувствовалось чужое зецу. Его источник обоим был очевиден. — Наруто, — обратился Финкс к затаившейся девочке и, не дождавшись реакции, произнёс: — мы покидаем Метеор. Зецу мгновенно спало. Из-за складских коробок вышла Наруто с зажатым снежком в руке — результат освоения Материализации — и абсолютно растерянным выражением лица. — Но почему? — опрокинуто выдавила она. Финкс с деланной уверенностью ответил: — Дела. — И мне нельзя с вами? — Нельзя. Обычно искрящиеся озорством голубые глаза Наруто заметно потускнели: — А когда… Когда вы вернётесь? — Через… Закончить предложение ему не дал вступивший в диалог Фейтан: — Никогда. Финкс непонимающе нахмурился, Портор продолжил: — Мы — Геней Рёдан. — он обнажил затылок, на котором матово блестела татуировка в виде паука с отчётливой цифрой «2». — Если хочешь увидеть нас снова, когда подрастёшь, найди кого-то с такой же меткой. Так было нужно всем. И ему, и Финксу, и самой Узумаки. Им — чтобы не привязываться к кому-то не из труппы, ей — чтобы стать сильнее. А в будущем — возможно — стать ещё и частью Пауков. Помимо всеобъемлющей тоски на лице Наруто проступила бледная тень интереса: — Это испытание? — Это испытание. — утвердительно кивнул Фейтан. — Тогда я сделаю это, даттебайо! — светлая радужка приняла цвет морской волны от решительности, плещущейся на дне зрачков. Губы Фейтана изогнулись в удовлетворённой усмешке, что, впрочем, так и осталось сокрытым за высоким воротником плаща. — Отдаю его тебе. — Финкс с осторожностью надел на девочку свой излюбленный головной убор. На ребёнке громоздкий и тяжелый позололченный шлем смотрелся довольно нелепо, но для Наруто с её врождённой и неосознанной страстью ко всему яркому это было в самый раз. — И помни: если ты чего-то хочешь, просто возьми это. — дал последнее наставление он. Наруто согласно кивнула головой, усилием воли удерживаясь от рвущихся наружу слёз. Сдержать их не получилось, когда паучья двоица развернулась, махнув ей рукой на прощание, и собралась уходить в противоположном от Метеора направлении. Тогда Узумаки, поддавшись порыву, стремительно сократила разделявшее их расстояние и заключила обоих в обьятиях. — Я буду скучать. — со всхлипом бросила она, отстранившись.* * *
— И ты думаешь, у неё получится? — спросил Финкс у напарника, когда они находились далеко за чертой Метеора. Идущий с ним вровень Фейтан кинул на него мимолётный взгляд и, усмехнувшись в воротник, заключил: — Это же Наруто. Финкс понимающе хмыкнул, не сбавляя шаг и ощущая, как растекается по бедру что-то холодное. — Верно… — в тон Портору проговорил он, вынимая из кармана своих брюк полуталый снег. И когда только успела, чертовка? — Это же Наруто.