Воздаяние. Часть 1. Дорога на восток

      - Вот и допрыгался, - сквозь зубы шипел я, активно работая ногами.       Это ж надо было так нарваться. Вместо того, чтобы тихой сапой продолжать выбираться к своим (о которых я только знал, что свои, но понятия не имел - кто именно), устроил маленькие пострелушки. А ведь всего-навсего повстречался с передовым немецким дозором.       В который раз я корил себя за невнимательность, граничащую с идиотизмом: ну что мне стоило вдумчиво перелопатить все пожитки укокошенных мной немцев и разжиться у них картой? Не помогали даже увещевания типа: торопился, был в невменяемом состоянии и прочее, и прочее. Понимаю, что был. Понимаю, что времени было мало. Но это, чёрт побери, не оправдание. А вот почему молчала моя хитрая память? Когда ей надо - она выдаёт мне какие-то знания. По кусочкам. А когда не надо - спит, как сурок. Хоть бы намекнула, что ли. Я ведь и разжился-то у немчуры, в основном, только оружием. Ну и так, по мелочи - зажигалку, вот, у белобрысого взял. В принципе, и всё.       В результате прусь, что тот лось, сквозь заснеженный лес, не зная дороги и совершенно не понимая, что меня ждёт впереди: лес, река, чистое поле, дорога, болото или какая-нибудь деревня. Умный человек в первую очередь разжился бы картой и произвёл рекогносцировку на местности. А я - голова садовая - про всё это только сейчас подумал, когда уже поздно что-либо предпринимать.       Лес, через который пробирался, вдруг неожиданно закончился, огибаемый широкой дорогой. Впереди, метрах в трёхстах, виднелся либо очередной лесной массив, либо продолжение имеющегося (просто разделённого широким трактом). Глянув по сторонам и не увидев ничего подозрительного, решил быстренько перебежать на ту сторону. Перебежал, блин.       Как и водится в таких случаях, когда уже находился на полпути к облюбованному мной массиву, на дороге “нарисовались” немецкие мотоциклисты. Бежать - не вариант: подстрелят уже через десяток шагов. Пришлось срочно разворачиваться, падать за пулемёт и принимать бой, что оказался довольно скоротечным. Скоротечным из-за того, что моё оружие было заряжено, готово к бою и стояло стационарно, а вот немецкое, хоть к бою и было готово, но находилось в движении. Стало быть, с точностью стрельбы у немчуры намечались явные проблемы. Чем я быстро и воспользовался, помножив два мотоцикла с четырьмя мотоциклистами на ноль.       Памятуя о том, что камрады сами по себе не катаются (спасибо вовремя подсуетившейся памяти), сунул ноги в руки - и бегом. Конечно же, на лыжах. Влетел в заросли одновременно с целым роем разъярённых свинцовых ос, зло свистевших над головой - видимо, к камрадам подошло подкрепление.       Оборачиваться и тем более огрызаться пулемётным огнём не стал: тут бы убежать побыстрее. Помогли складки местности, очень вовремя скрывшие меня от глаз преследователей. Вроде, оторваться удалось. Я углубился в новую чащу, но не прошло и часа, как вместо всё более сгущающихся зарослей вдруг выскочил на очередную опушку - прямо к какой-то маленькой деревушке. И первое, что увидел - толпу деревенских жителей, стоявших на околице у стены какого-то большого сарая. И перед ними - около десятка немцев, все с винтовками. А парочка и вовсе с автоматами. Немцы стояли ко мне спиной, а деревенские жители - лицом. Стояли кто в чём: на ком была шубейка, а на ком не было даже валенок. Бабы, старики и дети. И такая обречённость была на их лицах, что моё сердце, похоже, пропустило удар. Настолько всё было страшно и… просто невозможно. Ещё не осознав, что происходит, внутренне уже понял - беда. Даже не беда - катастрофа. Мозги ещё только формировали ногам команду остановиться, как грянул залп. И тут же ещё один, разбавленный быстрым татаканьем двух автоматов.       Как в замедленной съёмке видел я валящиеся, как снопы, пробитые пулями тела женщин и детей. Их раскрытые в ужасе глаза и перекошенные в крике рты. Но лишь новые кровавые пятна расплывались на ещё не упавших телах и так и не рождённые крики умирали вместе с их носителями.       - Да что же вы творите, сволочи! - сквозь мутную пелену слёз заорал я, одновременно с этим выпрыгивая из лыж и разворачивая свою импровизированную тачанку в виде санок.       Хватаясь за приклад и наводясь на толпу немцев, рычал и плакал практически одновременно. Мне хотелось порвать этих ублюдков собственными руками и только осознание того, что не успею до них даже добежать, как подстрелят, заставляло более здраво смотреть на сложившуюся ситуацию.       Слёзы - не лучшее качество женского организма. Но даже сквозь их пелену, застившую мне глаза, умудрился разглядеть нелюдей, что со счастливыми улыбками садистов-мясников, перевыполнивших план по валу, повернулись в мою сторону.       С каким мстительным удовольствием я заметил мгновенно сползающие с этих самодовольных рож улыбки и враз забегавшие глазки, когда они увидели чёрный зрачок пулемётного ствола, направленный в их сторону. И я не обманул их ожиданий: врезал со всей силы своей широкой русской души. Да с оттягом. В этом память со мной оказалась полностью солидарна, кровавым рефреном стуча в уши: мы - русские! Мы - русские! Мы - русские! И мы будем мстить. Страшно и кроваво!       Кажется, именно это я орал, поливая свинцом ублюдочные морды. Выстрелил всё до железки: боёк пулемёта сухо щёлкнул, выплёвывая остаток пустой ленты, и я автоматически заправил свежую. Но добивать не понадобилось: и отсюда было видно, что в живых не осталось никого.       Злость и досада душили меня, заставляя всё новые порции слёз катиться по и так уже обмороженным щекам. Я готов был волком выть: ну что мне стоило выскочить всего на пару минут раньше? Тогда жители деревни все остались бы живы. А так - пиррова победа. Никого спасти не успел.       На несколько драгоценных минут впал в ступор, чего делать совершенно не следовало. На шум стрельбы сбежались новые действующие лица. Их я заметил лишь в тот момент, когда над головой засвистели пули. Похоже, к дохлым камрадам подвалило подкрепление. Ну что ж… Я принимаю бой!       В голове аж зазвенело от моментом изменившегося настроения: злость и скорбь сменились боевым азартом. На лицо наползла зловещая улыбка, не предвещающая врагам ничего хорошего. Даже слёзы враз высохли.       - Вы хотите поиметь свинцовые пилюли? Их есть у меня. Одарю ими каждого! Никто не останется без подарка. Это говорю вам я - обычная русская баба, что вы довели до просто-таки крайней точки кипения. Умрите, суки! - кричал я, всаживая короткие очереди то в одну, то в другую нагло высунувшуюся харю. Немчура это оценила и вскоре к одиночным выстрелам из винтовок басовито присоединился пулемёт.       Как бы я ни был на гадов зол, но погибнуть вот так, ни за понюшку табаку, оказался явно не готов. Быстро сменить позицию - никак: пока оттащу санки, пока сам перемещусь - пройдёт куча времени, за которое меня самого нашпигуют свинцом по самое не балуй.       Спасала лишь случайно выбранная довольно удачная позиция: расстреливая немчуру, я умудрился упасть в небольшую ямку, перед которой торчал невеликий бугорок, прикрывающий большую часть саней и меня с ними впридачу. Только вот теперь эта позиция очень быстро могла стать моей могилой: немчура пристрелялась и теперь я даже головы не мог поднять, настолько плотным меня прижали огнём.       А если ещё и обойдут с флангов или, что ещё хуже, с тыла - аллес капут.       Надо выбираться. И я потихоньку стал сдавать задом, подтягивая за собой санки и периодически выпуская в белый свет, как в копеечку, короткие, злые очереди, надеясь, что это хоть немного охладит пыл немчуры. Пока полз, периодически оглядывался с целью подметить ближайшие кочки и ямочки, чтобы спрятаться. Но снег хоть в этом месте и был неглубоким, очень сильно тормозил движение. Да и немцы затягивать со мной общение откровенно не желали: палили из всех стволов так, словно у них патронов припасено на год вперёд. Я даже не знаю, как при такой сумасшедшей плотности огня они умудрились до сих пор в меня не попасть. Хотя, кажется, догадываюсь: меня из-за санок и пулемёта практически не было видно, да и сами санки довольно низкие - издалека не особо и разглядишь (хотя, убиенные же как-то умудрились). Ах, да, пулемёт видно гораздо лучше, так как находится он выше. Пока меня спасал неровный рельеф местности, да снег, в который я вжался едва ли не по самые уши. Плюс мой пулемёт, периодически изрыгающий смерть и заставляющий врагов быть более осторожными.       Вот когда до ближайших кустов осталось всего ничего, что-то подозрительно-знакомо свистнуло и метрах в трёх впереди саней расцвёл куст разрыва, забросав меня снегом и комьями мёрзлой земли. Я затряс головой, чтобы избавиться от звона в ушах. Но не успел отряхнуться и прийти в себя, как позади, тоже метрах в трёх, встал куст нового разрыва, повторив вариант с первым. Что-то больно ударило в бок, но больше я ничего не почувствовал, холодея от пришедшей в голову мысли: “вилка”...       И буквально тут же очередной снаряд угодил точнёхонько в переднюю часть санок, о чём я лишь догадался, так как “приласкавшая” меня взрывная волна практически отбросила лёгкое тельце Ольги в сторону начинающейся лесополосы. Не знаю, из чего они там по мне лупили, но впечатление создалось, будто калибр был не менее восьмидесяти миллиметров.       С одной стороны, я рад, что оказался к лесу значительно ближе. С другой же - фактически оглох и почти ослеп. Да и в голове творился такой кавардак, что соображалка напрочь отключилась. Земля то приближалась, то удалялась от меня, а я, даже без участия головы как органа управления телом, скакал подстреленным в зад кенгуру, играя роль мишени сразу для пары десятков ганфайтеров.       Но такое поведение, всё же, дало свои плоды: пока я упорно скакал по снегу, изо всех сил пытаясь бежать, резко меняя направление движения, сбивая таким образом прицел как немецкому артиллеристу, так и стрелкам, расстояние между мной и ими медленно, но верно увеличивалось. Наконец, влетев в какие-то кусты, я тут же перескочил к другим, от них - к третьим. Раздавшиеся за спиной разрывы подтвердили мою теорию о вредном артиллеристе, который пытается подстрелить отчаянно петляющего зайца.       Вломившись в подлесок как секач во время гона, не снижая скорости ломанулся вдоль лесополосы, одновременно углубляясь в неё. Далёкий разрыв и свист осколков где-то позади и в стороне показали, что артиллерист потерял меня из виду и теперь просто лупит “по площадям”. А вскоре до нижней части мозга дошло, что, во-первых, по мне больше никто не стреляет и, во-вторых,- я снова в густом лесу.       В-третьих, пришлось слегка поработать локтями, выбираясь из оврага, в который нечаянно угодил, не разглядев снежной ловушки. Пока катился кубарем - поминал всех святых по одному и скопом. А когда выбрался из овражка, даже Богу спасибо не сказал, так как обнаружил, что я снова “гол, как сокол”: в шубейке зияла довольно большая прореха явно от шального осколка, что и срезал, видимо, мою портупею. А на ней было всё моё оружие. За пазухой - пробитая, опустевшая фляга с водой. И… мокрые от этой самой воды штаны. Теперь на морозе они быстро заледенеют и я получу ещё одну лишнюю проблему. А ещё трофейный тесак, который перевесил, блин, на приснопамятную портупею. Ну и как это всё назвать? У меня даже оружия кроме ножа в валенке не осталось… Ой, и его не осталось: похоже, тоже тю-тю. Блин, да что же за невезуха такая?       Ещё час назад у меня была куча смертоносного железа и кое-какое продовольствие. Теперь у меня нет ничего. Даже последнюю лимонку - и ту “пролюбил” как последний идиот. Причём, все потери касаются незапланированного обстрела моей тушки неизвестным гадским артиллеристом и его прихвостнями с винтовками и пулемётом. Чтоб им пусто было, тварям фиолетовым!..       Обнаружив пропажу, сразу же осмотрел дно оврага, но не обнаружил там ничего. Стало быть, портупею со всем обвесом “сбрил” осколок” мины (или снаряда - я не понял), а всё остальное банально повываливалось, когда я изображал из себя горного козла… хм… пардон, зайца. И что теперь делать? Как добраться к своим?       М-да, как же переменчива военная удача: вот сейчас ты победитель с кучей трофеев, а через секунду - либо труп, либо человек без оружия, либо вообще пленный.       Хорошо хоть, пока бежал, умудрился прийти в себя. Голова уже не звенела, как пустой жбан из-под пива, а понемногу начала думать. Хотя довольно нехило так подташнивало, да уши были словно ватой набиты. Зато кроме контузии лишними отверстиями в организме от чужого свинца, слава Богу, не обзавёлся. Хотя при таком плотном обстреле хоть одна падла, но обязательно бы попала. Никак, ворожит мне кто: скольких гарантированно смертельных случаев избежал - это из разряда не то, что “в рубашке родился”, а вообще нечто типа “бессмертный”. Дункан Маклауд*, блин, недоделанный. Упс, а это ещё откуда? Но память, как всегда, мой вопрос нагло проигнорировала.       Набрав пригоршню снега, посмотрел на неё и… стряхнул обратно. Напиться снегом в данный момент никак не получится: мало того, что это, фактически, дистиллят, в котором отсутствуют соли, растворённые в обычной воде, так ещё и плотность снега весьма мала. Потребуется проглотить целое ведро этого продукта, чтобы реально выпить стакан воды. Скорее заработаю себе ангину, замёрзну и помру от переохлаждения, нежели напьюсь. А ведь пить хочется просто неимоверно. Но где же воды взять?       Просто проклятье какое-то. Надо искать какое-нибудь жильё. Уж там-то найдётся и вода, и еда. По крайней мере, я на это очень надеюсь.       Так, не солоно хлебавши, понуро побрёл, как мне показалось, на восток. С одной стороны, странно, что нет погони. А с другой - чего немчуре по лесу шляться, тратя время и силы на поиски одинокого идиота? А вдруг у этого идиота оружие найдётся и он успеет завалить парочку преследователей, прежде чем его схватят? Лучше уж пусть подобными случаями спецы занимаются. Их, вроде, егерями кличут? В общем, если есть для поисков партизан специально обученные люди - пусть это делают именно они. Тут, как говорится, “своя рубашка” ближе к телу.       Так что обычная немчура в лес, скорее всего, не сунется. Зато можно нехило так огрести от этой самой специальной зондер-команды. А оно мне надо?       Вот из-за того, что не надо, и бреду по лесу, отчаянно пытаясь замаскировать след при помощи обломанной сосновой ветки. Мало того, что веник, так и, в случае чего, какое-никакое, но оружие: ветка довольно прямая и длинная, лишь на конце имеет “пушистую часть”, коей и заметаются следы.       Чем дольше иду, тем всё больше хочется пить и есть. Пить, само собой, много больше. Уже когда я почти отчаялся найти воду, вдруг вышел к лесной заимке, на которой обнаружил сруб колодца, укрытого от попадания внутрь мусора деревянным щитом. Тут же обнаружилось и ведро.       Боже, как я подхватился - ну ещё бы: всего в минуте от столь желанной влаги. Отодвинув щит в сторону, спустил ведро в колодец и, услышав характерный плеск, стал наматывать ворот. Буквально через несколько секунд стал обладателем целого ведра холодной колодезной воды.       Жадно пить не стал (ангина мне не нужна). Потихонечку отхлебнул, покатал воду во рту, чтоб согрелась, и сделал глоток. И снова: отхлебнул, покатал, глоток. Наконец, жажду утолил. Щит снова занял своё место, а ведро с водой пока поставил рядом с колодцем, намереваясь вернуться: если есть заимка, стало быть, в ней может присутствовать какая-нибудь еда и посуда. Сварить что-нибудь похлебать горяченького или хотя бы чаю попить - милое дело. И я отправился в дом на разведку.       Ну, что сказать: внутреннее убранство домика было, как бы это помягче сказать, совсем бедным.       Однако, что самое важное, в помещении обнаружилась небольшая печурка и какой-никакой набор продуктов в виде сухих круп, расфасованных по жестяным и стеклянным банкам - видимо, для того, чтобы какие-нибудь местные грызуны не растащили. Обнаружился даже видавший виды чайник с уже почти прогоревшим носиком. Но мы не баре - и этого за глаза хватит.       Конечно же, не забыл я и обойти близлежащие окрестности. Никаких следов, кроме своих, на девственно-чистой снежной белизне не обнаружил. Место - довольно глухое. Кругом - овраги, бурелом, да буераки. Захочешь - не доедешь. Это я как-то умудрился сюда доползти. Не думаю, что какой-либо транспорт сможет сюда добраться. Даже танк - и тот завязнет по уши: я по снегу последние пару часов едва ли не по-пластунски пробирался: очень уж глубокий снег. Поэтому со спокойной душой занялся обживанием сторожки.       Так что уже буквально через час нежился в прогретом помещении, прихлёбывая горячий чаёк (обнаружился набор сушёных травок). Пришлось рискнуть и протопить печурку, взяв дрова из поленницы, аккуратно сложенной сбоку дома. Хотя и был шанс нарваться на кого-то особо глазастого, что смог бы заметить на большом расстоянии дым из трубы. Но тот, кто строил сторожку, странным образом разместил трубу так, что почти весь дым уходил в кроны ближайших огромных елей, где благополучно и рассеивался. Так что не думаю, что даже вблизи было бы хоть что-нибудь заметно.       Кто бы знал, как же хорошо после длительного пути по насквозь промёрзшему лесу сидеть в тёплом помещении и пить горячий чай. Да ещё и после небольшой порции отварной гречневой каши. Ну прямо жить снова захотелось!       Однако, быстро надвигающиеся сумерки заставили позаботится и о ночлеге. Зажигать лишних огней я не собирался, ибо мало ли кто может наткнуться на охотничью сторожку (а это, похоже, была именно она) - свет вполне можно разглядеть даже издалека (с воздуха - и подавно). Из оружия у меня только нож, обнаруженный за стрехой**.       Нож - явно из охотничьих: широкое, слегка изогнутое лезвие с односторонней заточкой. Удобная рукоятка даже узкой ладошке Ольги пришлась по руке.       Но это здесь. Забирать оружие из сторожки я не собирался. Нехорошо получится: вернётся хозяин, а его, вроде как, ограбили. Потому и крупы взял немного: кто его знает - вдруг сюда попадёт такой же бедолага, как я. Плохо, конечно, что восполнить потерю продовольствия банально не смогу. Но тут уж деваться некуда.       Так что мысленно поблагодарив хозяина сторожки, завалился спать, предварительно закрыв дверь на засов и положив нож рядом с собой. За ночь меня так никто и не потревожил. Ведь даже раздеваться не стал: скинул только верхнюю одежду и валенки. До сих пор свежи в памяти первые минуты в этом мире, когда я, фактически, голый, босиком, на ледяном ветру и на морозе. Как не окочурился - понятия не имею. Вот ведь загадка - даже не чихнул до сих пор. Прям не организм, а закалённая сталь: ни одна зараза меня не берёт.       И это хорошо. Иначе свалился бы сейчас с пневмонией - и ага. То-то немцы порадовались бы.       Утром встал, размял косточки и побежал во двор: сначала нужно заняться гигиеной, затем привести себя в порядок, позавтракать и снова отправиться в путь. Сидеть сиднем в глуши, конечно, можно. Но недолго. Во-первых, закончатся продукты. А во-вторых, идёт страшная война, в которой уничтожают мирное население. Чёртова немчура целые деревни вырезает в прямом и переносном смысле этого слова. И отсидеться в глухом лесу - ни разу не вариант.       Так что надо идти. По-любому на восток. К нашим, о которых пока знаю только то, что они “наши” и то, что они русские. Больше не знаю ничего. Но и этого достаточно.       Сказано - сделано: в сторожке всё привёл к изначальному виду, нож снова положил на своё законное место - под стреху - и пошёл себе восвояси. Так как встал я рано - видел, откуда вставало солнышко. В ту сторону и направился.       Хорошо, что немного каши ещё осталось в запасе: оторвал от подкладки небольшой лоскут и завернул еду прямо в него. В сторожке нашлась и соль, так что каша была вполне себе съедобной, что несказанно радовало: даже с голодухи очень непросто слопать варёную гречку совсем без ничего.       Но на этом всё: какой-либо тары для переноса воды так и не нашёл, а потому пришлось довольствоваться малым. Надеюсь, найду по пути какой-нибудь источник. Может, ручеёк или речушка попадутся навстречу. Было бы очень неплохо.       Самое хреновое в моём положении даже не отсутствие воды, а глубокий снежный покров. Пробираться через лес, утопая едва не по пояс в снегу - удовольствие значительно ниже среднего. К сожалению, ни лыж, ни снегоступов в домике так и не обнаружил. Был вариант, что всё это где-то имелось. Вот только где? Я, к сожалению, ничего так и не нашёл. Тем не менее, даже это не помешало брести сквозь чащу с размеренностью метронома.       Ускориться никак не получалось: от меня и так валил пар. Да и дышал я как тот паровоз - хрипло, тяжко, с натугой.       Брёл довольно долго, периодически сверяя направление движения с положением солнца на небосклоне. По крайней мере, свои собственные следы, которые хоть и заметал уже привычным способом, не пересёк ни разу, давая кругаля. Лишь один раз приткнулся у корней очередной здоровенной ели и доел остатки каши. Но ещё до наступления темноты умудрился выскочить к остаткам какого-то тракта: в обе стороны, сколько хватал глаз, расстилалось дорожное полотно. Судя по тому, что дорогу было видно довольно чётко и на ней отпечатались следы протекторов шин и узких полозьев саней, дорогой весьма часто пользовались. Притом, что только сутки как прошёл буран, а колея была уже наезжена. Не думаю, что местные жители в условиях военного положения будут сновать туда-сюда как наскипидаренные. А вот немчуре кататься по каким-то своим неотложным делам по-любому приходится. Так что нужно быть поосторожнее. Памятуя о последнем столкновении с нелюдями в касках, я поневоле задумался: а что, собственно, обо мне знают эти драные вояки?       В принципе, видели меня только издалека. Но можно ли перепутать женский платок с мужской шапкой? Думаю, немцы, всё же, знают, что одним из нападавших (если не единственным) была женщина. Но будут ли они при этом хватать всех подряд? Наверное, всё-таки будут. Так как я, всё же, довольно чувствительно щёлкнул их по носу: навёл столько шухеру, что им ещё долго икаться будет.       Поэтому надо быть очень внимательным и при первой же опасности нырять в ближайший лес. Только как это сделать при таких сугробах? Это на лыжах ещё туда-сюда. А тут пока добегу до леса, меня раз двадцать прикнопят.       Желательно, конечно, вообще всё время идти по лесу: так вероятность контакта с немцами сведётся к разумному минимуму. Но я уже так намахался продираться по сугробам, что ещё один такой переход - и просто сдохну. Эх, лыжи нужны. Без них вообще никак. В общем, прикинув полено к носу и не заметив на дороге никакой активности, решил немного отдохнуть, пройдясь по твёрдому покрытию и не проваливаясь ежеминутно по пояс в снег.       Выйдя на тракт, бодренько потрусил в ту сторону, где виднелся поворот, периодически озираясь и поглядывая по сторонам. Хоть во время своего лесного променада ни одного двуногого так и не встретил, но кто знает: вдруг именно сейчас меня взял на мушку какой-нибудь партизан из местных? Ведь я тут - идеальная мишень. Хоть скорость передвижения по твёрдому грунту немного увеличилась, но хорошему стрелку даже напрягаться не придётся, дабы попасть по такому медленному недоразумению, как я. Но с этой опасностью пришлось смириться: если кто-то решит меня уконтропупить - обязательно доведёт решение до закономерного финала и ничего-то я предпринять не успею. Так что идём, внимательно осматривая окрестности, и не жужжим.       Конечно же, дорога - не чета глубокому снегу по колено. Идти сразу стало веселей, хоть и устал до чёртиков. Однако, хочешь - не хочешь, а снова надо идти в лес. Осознав неприятную необходимость, организм Ольги вдруг неожиданно взбрыкнул против этого “акта вандализма” над уже до предела натруженными мышцами, как-то резко расслабившись, из-за чего я чуть нос себе не расквасил, брякнувшись на дорогу в позе ошалевшей лягушки. Господи, я уже и так еле ноги передвигаю, а тут ещё и “бунт на корабле”.       Пытаюсь встать, а ноги дрожат и предательски подгибаются, снова разъезжаясь в стороны. С большим скрипом кое-как удалось только сесть. В результате сижу, как дурак и кляну себя распоследними словами.       - Курица, тряпка… А ну вставай давай, “идиёт несчастный”! Сейчас немчура заявится - что делать будешь? Меня сейчас можно тёпленьким брать - даже вякнуть не смогу.       Какое там вякать - и дышу-то кое-как через раз. Устал хуже собаки. Ноги дрожат, руки трусятся, голова идёт кругом. Слабость накатывает волнами. Того и гляди грохнусь в обморок. Странно как-то: вроде и отдохнул в сторожке, и перекусил чуток, а силы, отчего-то, резко кончились. Понимаю, что надо вставать и идти, но организм напрочь отказывается воспринимать увещевания и хоть как-то реагировать на нешуточную угрозу быть в ближайшее время обнаруженным неприятелем.       В конце-концов, паритет был достигнут. Со своей стороны, пришлось немного поморозить пятую точку, сидя на дороге и ожидая момента, когда уставшие мышцы перестанут звенеть от перенапряжения. Организм, благодаря этому, наконец послушался и решил подчиниться доводам разума о том, что нужно как можно быстрее убраться с дороги. Поэтому мне кое-как удалось принять вертикальное положение. И даже сделать несколько шагов.       Но только собрался снова нырнуть в чащу, как...