Flat

Джиро рано обнаружила, кто был её соулмейтом. У нее было преимущество, когда дело доходило до поиска соулмейтов. Ее метка, красная музыкальная нота, была в любимом цвете её соулмейта и находилась у неё на спине. Джиро не показывала много кожи, так что шансы, что девушка найдёт своего соулмейта раньше, чем он – её, всегда были высоки, и Джиро это нравилось. Ей не хотелось застрять с каким-то придурком на всю оставшуюся жизнь только из-за глупой татуировки на спине. Джиро просто повезло, когда она заметила свою метку у самого большого придурка в классе. Едва скрытая воротником его рубашки, музыкальная нота в точности совпадала с её собственной, дерзко окрашивая его шею в фиолетовый, её любимый цвет. Девушка не могла оторвать взгляд от неё, увидев впервые. Бакуго сидел прямо за соседней партой, что было хорошо, так как она смогла бы найти несколько неточностей, чтобы доказать, что парень не был её соулмейтом. К сожалению, она ничего не нашла. Если она что-то и получила в итоге, так это Бакуго, смотрящего на неё и рявкающего: – В чем твоя проблема, Мочки? – Ни в чем, – только и ответила Джиро, поворачивая голову обратно к классу. Игнорировать то, что её соулмейт являлся придурком, было просто. Игнорировать Бакуго оказалось немного труднее, хотя бы потому, что он сидел справа от неё и всегда был самым громким в классе. Это знатно потрепало девушке нервы, но, приложив определенные усилия, она справилась и с этим. Джиро на самом деле не была так хороша в игнорировании Бакуго, как ей хотелось, но, справедливости ради, никто не был хорош. Он имел одну из самых сильных причуд в классе, но также и один из самых необычных характеров. Просто так получилось, что этот характер был одним из самых худших, какие только возможны. Когда пришло время спортивного фестиваля, Джиро почти что подумала, что её раскрыли. Она старалась быть очень осторожной, пряча свою метку, когда она переодевалась в раздевалках. Это было не так-то просто, учитывая, что одна из самых главных сплетниц в классе в буквальном смысле была невидимой, но пока что никому не удавалось рассекретить Джиро. Всё же, её беспокойство возросло, когда Каминари, как какой-то продавец подержанных машин, начал советовать ей присмотреться к Бакуго. Она была действительно уверена, что он всё знал, и поэтому пытался убедить её дать шанс Бакуго. Но потом Джиро заметила, что Киришима и Серо делают тоже самое. Она потратила время, чтобы по-настоящему прислушаться к ним, и услышала столько похвал, что даже выругалась. Только потом девушка осознала, что произошло. У Бакуго появились друзья. Джиро не понимала, как или почему кто-то хотел подружиться с таким грубым человеком. Поэтому, несмотря на то, что она говорила себе игнорировать своего соулмейта, всё закончилось тем, что она стала наблюдать за ним. Исключительно в исследовательских целях. Киришима являлся, скорее всего, самым большим его фанатом, а Каминари дразнил Бакуго громко и гордо, не обращая внимания, как плохо это выходило для него самого. Серо, казалось, стал Бакуго другом только из твёрдого намерения подружиться с ним. И это был тот момент, когда Джиро поняла, что Бакуго был безобидным. Урарака, кажется, осознала это до неё. После спортивного фестиваля она дразнила его и чувствовала себя непринуждённее в его присутствии, чем кто-либо другой. Джиро думала, что всё произойдет точно наоборот, но что было, то было. Она видела первую битву Мидории с Бакуго собственными глазами и также знала, что так было не всегда. Бакуго изменился. Она не была уверена, когда или почему это случилось, главное – что это действительно произошло. Возможно, только возможно, ей достался не самый худший соулмейт на планете. Однако, девушка всё же не говорила с ним на эту тему. Затем наступило время тренировочного лагеря. Джиро сказала себе, что с ней всё в порядке. Что с Бакуго всё в порядке. Он был сильным, понадобилось бы нечто большее, чем парочка злодеев, чтобы его сломать. Ей не следовало лежать всю ночь без сна из-за того, с кем она даже никогда по-настоящему не разговаривала, из-за того, кто не был даже её другом. Она не могла остановиться думать о том, что её соулмейта похитили и что она не могла об этом ни с кем поговорить. Всё же, у неё не было охоты обсуждать это с кем-то. Джиро не желала, чтобы на неё смотрели с жалостью, предлагали пустые утешения или задавали вопросы, отвечать на которые она не хотела. Поэтому она держала всё в себе и позволяла своим чувствам пожирать себя изнутри. Затем она узнала, что её лучшая подруга пошла и спасла её соулмейта для неё. Когда Джиро в следующий раз увидела Момо, она обняла её очень крепко и уткнулась ей в плечо, плача, а Момо гладила её по голове, снова и снова говоря, что с ней все хорошо и не надо волноваться. К счастью, Момо была в неведении относительно того, что она сделала, и как Джиро была благодарна ей. Девушка не могла отделаться от настойчивой мысли, что это она должна была рисковать ради своего соулмейта, но она не рисковала. Она должна была быть той, кто обязан был сделать что-то, и опять это была не она. Эта мысль беспокоила Джиро долгое время, давая знать о своем присутствии даже тогда, когда Момо ушла и они переехали в общежитие. Знание, что Бакуго мог играть на барабанах, было одновременно и проклятием, и благословением. Она не была готова говорить с ним, иметь с ним дело, хотя ей всё-таки приходилось, и как будто это не она каждую секунду слушала, как её сердце пытается выпрыгнуть из груди. Джиро даже не была уверена, что она чувствовала насчёт него, но больше она уже не могла смотреть на Бакуго без мысли о том, что он – её соулмейт. – Ты не так незаметна, как хочешь думать, – сказал он ей, когда остальные отвлеклись. – Что ты имеешь в виду? – спросила его Джиро. Какая-то её часть была одновременно и благодарна, и испугана навыком, который у него был. Она всегда хотела, чтобы её соулмейт мог по достоинству оценить то, что было наиболее важно для неё. И именно поэтому она боялась узнать, что у него было умение, но не было страсти. В конце концов, это было очень типично для Бакуго, быть в чём-то хорошим, несмотря на полное безразличие к тому, что он делал. – Если тебе есть что сказать, так, чёрт возьми, скажи! – огрызнулся он. В кои-то веки он не проорал эти слова. Она уже отметила, что он стал спокойнее после тренировочного лагеря. Это одновременно принесло ей и испуг, и облегчение. Была ли причиной его спокойствия какая-то скрытая травма, которую она не смогла разглядеть? Или, может быть, он наконец-то начал взрослеть? Девушка не узнала бы этого, не спросив самого Бакуго, и была уверена, что он всё равно бы ей не сказал. – Вместо того, чтобы грёбанно пялиться на меня, – он подчеркнул. Джиро не покраснела, когда её уличили, хотя и почувствовала желание смутиться, но тут же подавила этот порыв. Не так она хотела иметь дело с Бакуго. Он бы вытер о неё ноги как о коврик, а Джиро отказывалась быть тем типом девушек, у которых приглашение на лбу написано. Вместо этого она ему ухмыльнулась и сказала: – Довольно высокомерно с твоей стороны полагать, что я бы потратила время на что-то подобное. – Хватит нести всякую фигню! Я знаю, что я видел, – его взгляд мог бы расплавить сталь. Джиро была сделана из материала покрепче. – Думай, что хочешь, – ответила она Бакуго. – Не всё крутится вокруг тебя. Она чувствовала, как он смотрел на неё на протяжении всего оставшегося дня. Джиро покраснела только один раз, тогда, когда была уверена, что он поймал её на совершении ошибки, но он ничего не сказал про это. Её язык горел от лжи, которую она говорила. Если бы это послужило причиной того, что они никогда не выбрались бы из этой странной, цепкой паутины (ситуация, в которой она всё знала, случилась по её вине), Джиро бы себя придушила. Она не была уверена, как ей думать о Бакуго. Она не знала, что она хотела от него. Она понимала, что не сможет выяснить эти вещи, не пытаясь сделать хоть что-нибудь, поэтому она решила, что сейчас самое время поговорить со своим соулмейтом. Это должно было быть нечто большее, чем просто небрежно брошенная фраза или обмен парой слов во время тренировки. – Эй, Бакуго? – спросила она. Джиро подождала, пока он посмотрит на неё и притворилась, что вся остальная группа тоже не уставилась на неё. – У тебя есть время, чтобы задержаться и попрактиковаться немного больше? Он, скорее всего, скажет нет. Бакуго никому не уделял времени. Она даже не была уверена, почему вообще спросила. Он смотрел на неё гораздо дольше обычного, что заставило чувствовать Джиро себя неуютно, перед тем, как ответить: – Ладно. Когда она осталась с ним наедине, она не могла понять, что хотела в действительности ему сказать. Она дала ему советы, спросила о том, как он научился играть, и потратила целый час на светскую беседу. Джиро точно ненавидела себя за эту неловкость, даже если она была только в её голове. Может быть, особенно потому, что эта неловкость была в её голове. По крайней мере, с Мидорией Бакуго был честен. Она же чувствовала себя так, как будто обернула себя ложью, чтобы казаться крутой. Он удивил её, уходя. Бакуго посмотрел на Джиро через плечо и сказал: – Ты не так уж и плоха в этом. Я позволю тебе дать мне больше советов завтра. – Не много ли тщеславия? – она не смогла удержаться от колкости. – Не много, если это правда, – ответил он. Она обнаружила, что практикуется с Бакуго всё чаще и чаще. У них было мало времени, так как она должна была помогать и всем остальным, к тому же столько всего происходило в этот короткий промежуток времени. Несколько часов в день оказались вполне сносными. У Джиро даже было искушение сказать, что они были приятными. Впрочем, оно только было, пока она не стала бы заглядывать так далеко. А потом был день концерта, и они играли, обнажая свои сердца, и после захватывающего выступления Джиро не смогла удержаться от того, чтобы не обнять его. Потом её стукнула действительность, за которой попятам последовало смущение, и девушка отпрыгнула от него с нервным «П-прости!». Вместо того, чтобы наорать на неё, он ухмыльнулся. Это была та самая насмешливая улыбка, которую она обычно ненавидела и хотела стереть с его лица. Но в этот раз улыбка ощущалась по-другому. У Джиро не возникло ощущения, что это был вызов или злорадство, наоборот – как будто они с Бакуго были на одной волне. Она поняла, что улыбается ему в ответ. – Не думай о себе невесть что, Мочки. Твое представление было хорошим, но моё было лучше. – О, да ладно, ты всегда думаешь, что ты лучший во всем. – Только потому, что так и есть. – Я даже удивлена, что ты можешь слышать меня сквозь звуки своего эго. После этого она была вполне уверена, что они стали друзьями. Он иногда сталкивался с ней в компании Каминари и Момо в гостиной, находясь с ними достаточно долго, чтобы раскритиковать всё, что они делали, или выдать саркастичное замечание насчёт того, что она сказала. Каминари иногда спрашивал его, хочет ли тот присоединится, что Бакуго время от времени и делал, но только если он сталкивал Каминари с дивана, занимая его местечко. Джиро начала поощрять Каминари садиться с краю дивана, чтобы Бакуго было легче добираться. Она была уверена, что оба парня, и Бакуго, и Каминари, знали, что она делает, но ни один из них не затронул эту тему. Во время одной из таких посиделок она уснула и проснулась в одиночестве вместе с Бакуго. Было темно, единственный свет исходил от телевизора, и она опиралась на плечо парня. Её сердцебиение тотчас ускорилось, и она, сама того не желая, замерла. Бакуго это заметил: – Если ты проснулась, то слезь уже с меня, – сказал он. – Я не собираюсь провести здесь всю ночь только потому, что ты решила поспать. Если бы это было правдой, то он бы давно уже спихнул её. Эта мысль заставила её почувствовать… что-то. Что-то хорошее. Девушка не хотела слишком углубляться в это ощущение. Она была испугана, что потеряет его, если зайдёт далеко. Джиро приняла нормальную сидящую позу и посмотрела на Бакуго. Он не смотрел на неё, но и не пытался сдвинуться с места. Она закусила губу, споря с собой, следует ли ей что-то сказать. Они были одни, и Бакуго… не был ужасен. Он заслуживал знать, правда? И Джиро… хотела, чтобы он знал. Было бы ложью сказать, что девушка всё так же не хотела иметь с ним ничего общего. Она провела последние несколько недель, приглашая его провести время с ней, с её друзьями. Она только что уснула на нём, что было для неё редкостью – запросто засыпать на ком-то. Так почему же она сомневалась? – Да скажи уже, что у тебя на уме! – потребовал он. Бакуго затем повернулся, чтобы взглянуть на неё. Он выглядел нетерпеливым, но она не могла предположить почему. Она решила сделать это быстро, как отрывают пластырь. – Ты – мой соулмейт, – слова выскочили из девушки немного тревожнее, чем она хотела, но что сделано, то сделано. – Я выяснил это, – ответил он. – Что? Как? – спросила Джиро в изумлении. – Я же сказал тебе раньше, что ты не так незаметна, как думаешь, – произнес Бакуго. – Ты не можешь проводить всё свое время, пялясь на мою шею, и ожидать, что я не заподозрю, что ты смотришь на мою метку. Она покраснела. Девушка действительно не так уж пряталась. Джиро отвела от него свой взгляд и спросила: – Из-за этого ты начал проводить время со мной? – Во время концерта, да, – сказал он. – Я не был уверен, что ты являешься моим соулмейтом, однако я не собирался игнорировать тот факт, что ты следишь за мной. После твоего выступления я решил, что ты не так плоха. Небольшая улыбка тронула её губы: – Не так уж и плоха, хах? Это всё, что ты можешь? – Заткнись, – проворчал он, пихая её плечо своим. – Ты стоишь того, чтобы быть моим соулмейтом, счастлива теперь? – Да, счастлива, – она ухмыльнулась ему. Джиро не сказала этого, но она подумала, что Бакуго тоже доказал, что достоин её.