Ступени.

*** Тихо. Слишком тихо. Даже звона в ушах нет. Сердце пропускает слишком много ударов. Всего лишь двадцать минут назад оно колотилось как ненормальное, рискуя проломить грудную клетку изнутри, а сейчас Шоичи даже не чувствовал, что оно у него есть. Возможно, Аомине Дайки забрал его с собой, чтобы потом выкинуть где-нибудь по дороге. По дороге домой к Кисе. Имаеши бесстрастно рассматривал свое отражение: этот парень, там в зеркале, был совсем таким же, как Шоичи, за исключением рассеченной брови и искусанных в кровь губ. Он мыл руки уже, наверное, десятый раз, но ему все равно казалось, что они грязные. Было неприятно. Не столько из-за содранной на ладонях кожи, сколько из-за того, что они служили доказательством его слабости. Его слабости перед Аомине, перед Кисэ, перед самим собой, наконец. Не то чтобы он не знал, что его чувство безнадежно. Он просто не был готов к тому, что это будет именно Кисэ. Кто угодно: Куроко, Кагами, Момои, но только не… *** - Я люблю тебя, Шоичи. - Это так банально, Ре-сан. - Прости, Имаеши-чи, как получается, - голос Кисэ немного дрогнул, но лишь на мгновение. Через секунду он взял себя в руки. Через пару часов он уже был на фотосессии: счастливый, беззаботный, смеющийся. Только сильно присмотревшись, можно было заметить, что глаза у Кисэ Рета были такими, будто бы кто-то умер. Например, он сам. *** Он всегда считал ступеньки, когда поднимался к Аомине. Их было сорок девять. Имаеши увидел их, еще когда был на сороковой. Влюбленных, целующихся, едва сдерживающих желание сорвать друг с друга одежду прямо сейчас. Шоичи запомнил только то, каким хриплым и возбужденным может быть голос Дайки и, как много крови, оказывается, бывает, когда ломаешь кому-то нос. Потом было тошно. Сейчас – почти безразлично. Нужно было думать о том, что делать дальше, но думать не хотелось. Больше ничего не хотелось. *** - Я хотел поговорить о том, что было тогда. Почему ты… - Не уверен, что тебе это будет интересно, Аомине-кун, - голос Имаеши был гипнотизирующе мягким и обволакивающим. - Раз спрашиваю, значит интересно. - Я же говорю, что в этом нет ничего такого, что можно было бы считать заслуживающим твоего внимания, но чтобы тебе стало понятно, что я имею в виду - я перефразирую: это не твое дело, Аомине-сан, - Шоичи даже не изменился в лице, только тон его был непривычно холодным, если не сказать ледяным. - Ублюдок, ты нарываешься на неприятности? – Аомине прорычал это практически прямо в лицо Имаеши. - Ни в коем случае, Аомине-кун. Я бы с удовольствием поговорил с тобой еще, но, к сожалению, мне пора. Имаеши был уже на противоположной стороне улицы, когда внезапно помахал Дайки рукой и крикнул: - Аомине-сан, шрамы украшают мужчину, не так ли? *** Все то, что произошло с ним за последний месяц, казалось сном. Все возвращается на круги своя. Сердце вновь глухо стучит в грудной клетке. Время лечит. Шоичи внезапно понял, что жалеть ему больше не о чем. И не о ком. И все же, есть одна небольшая деталь, о которой он иногда думает и может быть, самую чуточку, жалеет: «Ступеней всегда было пятьдесят, и только для меня – сорок девять».