call out my name

"Окутывающая тьма поглощает все вокруг, скрывая последний луч света, и забирает единственную надежду на что-либо. Серый коридор тянется и, кажется, что он не имеет конца. С каждым новым шагом стены все больше и больше сужаются и давят на тебя с новой силой. В ушах звенит с такой громкостью, что вот-вот и твои барабанные перепонки просто лопнут. Перед глазами все плывёт, и ты уже ничего не видишь, оседая на пол, зажмуриваешься и закрываешь уши руками. Но тут наступает оглушающая тишина и все останавливается. Стены стоят на месте, тьма замерла в одном моменте, а глаза вновь видят. Это спокойствие такое напряжённое, что пугает до дрожи в коленях. Все застыло, будто время остановилось, но что-то все равно не даёт покоя. Где-то вдалеке слышится до боли знакомая мелодия. Игра на рояле. Такая тихая и умиротворенная. Прислушавшись, он не может поверить в это. Он надеется, что это не она, но подходя все ближе, неуверенность заменяется непониманием. Что он здесь делает? Почему он здесь? Столько вопросов врезается острым лезвием в мозг, а сердце отбивает бешеный ритм. Однако голос прерывает его раздумья и, смотря на причину своих кошмаров, он не может выговорить ни слова. — Я здесь, Сэтоши, - его тихий голос отдаётся эхом, и стены начинают падать в бездну. Все под ногами рассыпается в пыль, и он в полете пытается зацепиться хоть за что-либо, но все напрасно. Дыхание перехватывает, тело немеет и еще чуть-чуть к концу. Он чувствует, как близко находится к полу и… " Резко подрываясь с кровати, парень оглядывается вокруг и пытается успокоиться, ведь он находится в своей комнате. За окном поют птицы, солнечные лучи пробиваются сквозь тяжёлые и тёмные шторы, внизу слышны голоса дворецких, накрывающих на стол. Взглянув на часы, стоящие на столе около кровати, он убедился в своих догадках, поскольку они показывали 8:23 утра. На завтрак тот в любом случае не пошёл бы и никто из слуг не пришёл просить его спустится. Уже который год он не ходит на семейные собрания, редко видит кого-либо из семьи, выходя лишь на заказы или в сад, находящийся на территории резиденции. Вздохнув, юноша поднялся с постели и ушел в ванную с надеждой развеять негативные мысли под горячей водой душа. Отражение в зеркале не очень радует его, впрочем как и каждое утро. Огромные синяки под глазами от бессонных ночей, взъерошенные волосы, безразличное выражение лица на которое постоянно приходится надевать маску радости и беззаботности. Сэтоши слишком устал от однотипности, от того что каждый день - день сурка. Разнообразие приносят лишь убийства, которые отец доверяет довольно редко. Единственный сын из всех Золдиков, которого настолько сильно опекают и не посылают раз за разом на заказы. Единственный о котором "заботится" Сильва. Единственный кому твердят что он - "особенный". Парню до скрежета зубов не нравится что он такой, что ему не позволено убивать слишком часто, тренироваться до потери сознания, даже выходить одному в обычный день за территорию поместья. Это чёртова безысходность. Аксиома которая, кажется, никогда не закончится. Он смотрит в свои пустые глаза, зная что их неоднократно сравнивали с чистым небом, алмазами, чем то прекрасным, но видит в них лишь пустоту. Это раздражает, но поделать с этим хоть что либо, не в его силах и власти, поэтому недовольный выдох уходит в никуда, а горячий пар распространяется по всей комнате. Запах мяты притупляет его негатив и учащает сердцебиение, заставляя парня расслабиться под тёплой водой. Светлые, с одной изюминкой, волосы быстро намокают, оставаясь волнами на шее. Свежие порезы неприятно щиплет, но юноша уже привык к физической боли, поэтому даже бровью не ведёт при таких ощущениях. " — Этот продавец - такой идиот! - смех задорного мальчишки разносится по улице, а его друг подхватывает, соглашаясь с выводом. — Он даже не заметил как тайяки* исчезли у него из под носа! - меняя внешность на настоящую**, светловолосый не сдерживает радости в своём голосе. — Сэтоши! Смотри! - парнишка указывает пальцем на очередной магазин сладостей, намекая своему другу на новую пакость, с которой тот с радостью соглашается. Двое мальчишек с полными руками разнообразных угощений, бегут куда глаза глядят, заливаясь смехом и мысленно наслаждаясь украденным " Воспоминания заставляют его вздрогнуть и опереться об стену в отчаянии. Осев на пол, он наплевал на чистую футболку которая вот вот помнётся, юноша зарывается ладонью в уже сухие волосы и отчаянно хочет закричать. Многолетняя боль никак не заглушается, а лишь растёт с каждым годом от новой чёртовщины происходящей в его жизни. Он помнит свое детство в мельчайших подробностях, особенно тот случай который до сих пор приходит к нему во снах, принуждая захлебываться собственными слезами. Парень прекрасно знал что уже ничего не изменить, но вечное чувство вины ни на секунду не покидало его, засев в душе навсегда. Свежий воздух то что ему сейчас было необходимо. Облегчение посетило его, когда прохладный воздух обдувал лицо, будто бы нашептывая юноше расслабиться и идти куда ноги понесут. Сэтоши с некой грустью смотрел на места которые не спеша проходил, ведь с каждым связано дорогое ему воспоминание. Он чувствовал как сердце забилось чаще, стоя перед тем самым деревом. Огромный клён, который стоит здесь еще со времен дедушки Зено. Оно было поистине большое, ведь его можно было заметить даже не заходя за врата. Для каждого из семьи убийц дерево было по своему важное, но для него… это было нечто иное. Пальцы проводят по коре с нацарапанной неровной надписью: "イルミ × せとし" Сэтоши помнит как делал это с братом. Помнит как улыбался когда тот поддерживал его на высоте, позволяя нацарапать его имя, а после сам сделал и имя младшего. Помнит его взгляд, который не был холодным и безразличным как сейчас. Помнит каждое слово старшего. Каждую маленькую деталь. Поникает, когда осознает что Иллуми, скорее всего, плевать хотел на эту ситуацию, либо вообще забыл. Но он, черт возьми, помнит. Где то за грудной клеткой неприятно скребет, выедая последнее живое место и заполняя все болью и пустотой. Больно биться в истериках каждую ночь, зная что никто тебе не поможет и не поддержит, ведь всем совершенно нету дела. До тошноты надоело срываться на своём же теле, оставляя новые шрамы не только на запястьях. Все что он хотел просто испарилось под натиском родителей, ситуаций, его слабости. Каждые самые атлетично сложенные сожаления, разорвались у него внутри глаз, как американские виды спорта. И он утонул в этой чёрной бездне, падая к самому дну и не прилагая никаких усилий чтобы всплыть наверх, дабы увидеть солнечные лучи и услышать шум моря. В какой-то момент все стало бессмысленным, а боль заменила ему весь мир, создавая новые кровоточащие раны. Поместье встречает лишь холодом и мёртвой тишиной, потому что за окнами уже вечереет и некоторые разошлись по заказам. Юноша не знает сколько он ходил, но это и в принципе его не особо волновало, ведь половицы тихо скрипят пока он поднимается, а глаза лишь прожигают точку под собой. Резкий удар током выводит его из своих мыслей, заставляя поднять голову и шарахнуться от увиденного. Подле него стоял Иллуми, изучая его своим привычным пустым взглядом, но на этот раз в зрачках промелькнула искра чего-то иного, того чего сам Сэтоши никогда не замечал. — Прогуливался? - низкий голос разрушает напряжённое молчание, заполняя комнату еще большей неловкостью. — Да, - короткий ответ, все что парень смог из себя выдавить, желая поскорее убраться с этого места. На его счастье, старший первый поспешил вниз, по всей видимости собираясь на очередной заказ. В какой-то степени Золдик завидовал ему, ведь не помнит когда в последний раз был на убийстве. Прохлада комнаты позволяет ему расслабиться и осесть около кровати, прикрывая глаза в неистовом потоке вопросов и мыслей. Их отношения с братом сильно изменились с того момента как они были детьми. Больше не было разговоров и времени проведённого вместе, пусть немного странных, но весёлых игр, Сэ больше не бежал с объятиями встречать Иллу, а первый больше не слышал похвалу за нового убитого. На смену этому пришли лишь обмен парой слов раз в месяц, и то если повезёт. Юноша часто тосковал по тому периоду, но осознавал что все меняются и взрослеют, и конечно старшему будет не до игр с ним. Некая ревность иногда брала верх, когда он видел как Иллуми возиться с Киллуа. Сэтоши вовсе не злился на младшего, и не презирал его, просто душераздирающая обида захватывала его душу, при одной только мысли что первенец Золдиков заботится уже не о нем, а о ненавидящего черноволосого, Килу. Он понимал что уже ничего не изменить, время не удержать на месте и нужно лишь встать и двигаться дальше, но какое то тяжёлое чувство внутри него не давало ему этого сделать. Ему просто хотелось вернуться туда где все было легко, где брат был рядом и их вдвоём отсылали на заказы, где парень задорно смеялся смотря на старшего и дёргал того за, уже довольно длинные, волосы. Было чертовски сложно принять реальность, осознать что прийдется жить настоящим временем и довольствоваться тем что есть, поэтому он и любил убегать от этого мира в свой. На небе появляются звезды, сверчки гудят уже не первый час, а холодный ветер поднимает шторы, разнося ночной мороз по комнате, вот только Сэтоши на это совершенно плевать. Такая обстановка ещё больше умиротворяет его и позволяет с головой окунуться в книгу, прочувствовать всю атмосферу и поставить себя на места главных героев. Чтение - один из способов избежать реальность и юноша обожает его, получая удовольствие от каждого прочитанного романа. Он не ставит недочитанную книгу на полку, пусть глаза болят и в пальцах рук покалывает. Золдик не любит оставлять что либо не законченным, а любимое дело в первую очередь. Но как бы не любил читать, прекрасно знал что он не герой очередного рассказа, а лишь человек родившийся под знаменитой фамилией и прозвищем "особенный". Где-то в грудной клетке неприятно щиплет и он заходится в кашле, морщась от ощущений. Сердце режет, а воспоминания всплывают перед глазами, и как не отмахивайся руками, все равно никуда не денутся. Зрачки сужаются, а дыхание перехватывает заставляя забыть свое имя. Слезы текут по щекам, руки трясутся, но мозг воспроизводит ужасные картины которые никогда не забудутся. — Юки… Парень тихо шепчет имя и закрывает лицо ладонями, всхлипывая от накатывающей истерики. Больше всего он хотел бы загладить свою вину, но этого невозможно сделать. Слишком поздно. Никто не придёт ему на помощь и не поддержит его, думая что тот и так силен и не нуждается в этом. Никто не узнает как он на самом деле слаб. Никто не подаст ему руку. "Никто".