~ o ~ oOo ~ o ~
Как и в прошлый раз, когда Пятый проснулся, он почувствовал, что онемел. Очень сильно онемел. Он бы снова заснул, если бы не шум. — … Я говорю тебе, Клаус, ты не можешь смешать сырое тесто для блинов с шоколадом и тонной сиропа и называть это настоящим завтраком! — И я говорю тебе, Бен, ты не можешь ничего сказать о том, что я ем, потому, что я только что видел, как ты пил за завтраком целую гребаную бутылку ранчо! — Что, серьезно, Бен? Когда это случилось, и кто сказал тебе пить это дерьмо? — Ты веришь Клаусу, а не мне, Диего? Как возмутительно! — Конечно, он бы так и сделал! Он любит меня больше, чем тебя, Бенерино! — Не смей думать, Клаус, что я тоже не верю Бену! — Спасибо! Ты же знаешь, я никогда не вру! Пятый подумал, что такой разговор вызовет у него желание погрузиться в чертову кому вместо сна, вызванного наркотиками. Он открыл глаза и тут же уставился в спины Диего, Бена и Клауса. — Чертовы идиоты, вы можете спорить громче? — саркастически сказал он. — Еще громче, и люди из гребаного Китая услышат вас всех. Однако это стоило того, потому что все трое кивнули головами и удивленно уставились на него. Пятый усмехнулся: — Что? Вы не хотите продолжить отупляющую беседу? Почти сразу трое его братьев сели на свободные стулья. — Пять… — пробормотал Диего. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, я проснулся из-за того, насколько вы, трое, громкие! Клаус усмехнулся: — Да, это было сделано намеренно, потому что ты уже давно спишь. Ты превращаешься в ленивого человека, малыш Синко! Пятый натянуто улыбнулся, желая врезать ему: — Если я смогу пошевелить руками, я задушу тебя за этот комментарий. Бен усмехнулся, прежде чем взглянуть на капельницу Пятого, а затем снова на своего брата: — Мы скорректировали обезболивающие, чтобы эффект был более эффективным и продолжительным… Но даже если ты сейчас невероятно онемел, не смей думать, что мы выпустим тебя из этой постели! Пять закатил глаза: — Честно говоря, я бы предпочел остаться здесь, в постели, чем слушать, как вы ворчите на меня весь день из-за того, что я не в постели, ваши голоса достаточно раздражают, и я не хотел бы, чтобы вы связали меня здесь, чтобы я не убежал. — Пятый посмотрел на Диего: — Не мог бы ты помочь мне встать? Диего кивнул и осторожно помог своему младшему брату встать, стараясь не задеть его раны, Клаус взбил подушку, чтобы Пятому было удобнее. Когда они усадили брата на кровати, Диего посмотрел на Бена: — Иди, скажи остальным, что Пятый проснулся. Бен кивнул, направляясь к двери, услышал крик Пятого: — Позови мистера Пенникрамба! Бен усмехнулся: — Конечно! — крикнул он в ответ.~ o ~ oOo ~ o ~
Пятый радостно проводил пальцами по меху мистера Пенникрамба, это расслабляло. Мистер Пенникрамб позволял ему это, когда устроился на коленях хозяина. Пятый чувствовал умиляющиеся взгляды Диего и Клауса, но демонстративно игнорировал их. Умиротворяющая атмосфера была нарушена, когда дверь медицинского отделения снова открылась, показывая оставшихся членов его семьи. — Хорошо, мы все в сборе, — спокойно сказал он. — Как ты себя чувствуешь, Пятерка? Что-то болит? — спросила Эллисон. Пятый покачал головой: — Вообще ничего, чему я очень рад, так как я ясно видел степень своих травм… Лютер улыбнулся: — Приятно слышать, Пятый… — сказал он. — Бен специально сделал это обезболивающее для тебя, потому что в твоем организме все еще может быть адреналин… Пятый нахмурился, все взглянули на него. — Что-то не так, Пять? — спросила Ваня. Пятый посмотрел на нее, прежде чем сжать свою правую руку, сосредоточился, пытаясь призвать свои силы. Ничего не произошло. Ни единой маленькой искры. Он разочарованно вздохнул, но затем понял, что положил руку на грудь, пытаясь почувствовать пустоту, которую он чувствовал, пустоту, которая в первую очередь заставила его использовать адреналин. Его глаза расширились от удивления, когда он понял, что чувствует себя хорошо. Пустоты, которую он чувствовал несколько дней назад, не было. — Это… — пробормотал он. — В этом нет никакого смысла… Братья и сестры переглянулись. — Пять… — сказал Диего, привлекая его внимание. — Ты что-то не договариваешь? Пятый отвел взгляд, снова глядя на свои руки. Видно, что он действительно что-то скрывал, но не хочет об этом говорить. Теперь все это понимали. У Пятого есть привычка отводить взгляд, прежде чем сказать, что он в порядке, хотя на самом деле это не так. — Я в порядке. Бен усмехнулся: — Ты действительно думаешь, что мы, Пятый, идиоты? — сказал он, заставляя брата взглянуть на него. — Мы все уже знаем тебя и можем увидеть то, что ты пытаешься скрыть. — Бен стиснул зубы, пытаясь преодолеть закипающий гнев, который чувствовал. — Разве твоя честность убьет тебя? — Последний вопрос прозвучал мягче, чем то, что на самом деле чувствовал Бен. Еще до того, как Пятый смог открыть рот, чтобы возразить, Лютер положил свою руку поверх его руки. — Пять, пожалуйста… — прошептал он. — На этот раз мы просто хотим помочь тебе… — Пожалуйста, помоги нам понять тебя, Пятьдесят… — сказал Клаус, также глядя на него с нечитаемым выражением лица. — Мы просто хотим помочь тебе. Мы не хотим, чтобы эта ситуация когда-либо снова повторилась… — Пожалуйста, Пять? Я умоляю тебя… пожалуйста… Тон, который использовала Эллисон, заставил Пятого взглянуть на нее. Эллисон никогда не умоляла, в конце концов, с ее способностями она могла бы просто заставить Пятого все рассказать. Но она этого не сделала, она умоляла, а не пускала слухи. Пять укусил себя за щеку, он в последний раз оглядел свою семью, прежде чем его решимость рухнула. Он глубоко вздохнул. — Я… — пробормотал он, — после нашего дня рождения… Знаю, что со мной было что-то не так. Как бы я ни старался, мои силы не отвечали мне. Я пробовал абсолютно все, но ничего… — Пятый посмотрел на них, продолжил: — Каждый день я чувствовал такую усталость, что еда и сон были единственными вещами, которые могли дать мне достаточно энергии, чтобы прожить день, не засыпая. Вдобавок я… я чувствовал эту… холодную пустоту в груди… — Пять положил руку на грудь, слегка сжав ее. — Было так… ужасно каждый день чувствовать, будто… я мертв внутри. Я вообще ничего не чувствовал… Я думал, что это из-за потери моих сил, но… — Пятый снова попытался сконцентрировать свою энергию, чтобы телепортироваться. — Но это было не так… — наконец сказал он, но в тот момент ни одна искра не блеснула в его руках. Диего успокаивающе потер спину своего младшего брата, помогая Пятого немного расслабиться. — Я не знаю, что со мной не так… — наконец признал он. — Я… я просто хочу свои силы назад, и если что-то случится, я смогу защитить всех вас. Я… я не хочу быть бесполезным… — Пятый… — пробормотала Ваня, сердце ее разрывалось от признания младшего брата. — Ты никогда не будешь бесполезным, Пятый. Даже если ты не сможешь защитить нас, ты всегда будешь нашим братом. Ты важен нам, не только от того, насколько ты сильный, не смей думать, что мы просто держим тебя рядом только из-за этого… мы любим тебя, Пятый, и мы никогда не устанем говорить тебе и заставлять тебя чувствовать это… — Она права, Пять… — сказала Эллисон, не в силах поверить в то, что ее брат все это время чувствовал. — Для нас не имеет значения, есть у тебя силы или нет. Я понимаю, что ты чувствуешь, но мы хотим, чтобы ты понял, что… мы скорее подвергнем себя опасности. Разве ты не понимаешь, мы готовы пожертвовать чем угодно только ради тебя? Мы все одна семья, Пятый… мы просто хотим жить мирно, вместе. С самого начала это все, чего мы когда-либо хотели… — Эллисон посмотрела брату в глаза. — Мы любим тебя, Пятый, ничто никогда это не изменит. Пятому пришлось отвести взгляд из-за того, как пристально сестра смотрела на него, он отказывался плакать, хотя чувствовал, что слезы медленно скапливаются в его глазах. — Я… — впервые Пятому не хватало слов. Он все еще обрабатывал то, что только что сказали ему. Диего улыбнулся, прежде чем нежно поцеловать Пятого в голову, когда слезы начали свободно катиться из его глаз. — Ты, говнюк… подумать только, что ты только начинаешь осознавать, как сильно мы тебя любим… ты — идиот, как и все мы… Пятый хихикнул. — Заткнись, Диего… — сказал он. В конце концов, он никогда не понимал того, насколько любит свою семью. Настолько же, как и они сильно любят его. Пятый думал, что, может быть, он правда идиот…~ o ~ oOo ~ o ~
— Я откушу тебе большие пальцы, а потом выплюну на твою гребаную рожу. Все смеялись над полным ужаса выражением лица Лютера, в то время как Пятый улыбался. — Говорил же тебе, здоровяк, что Пятый скорее умрет с голоду, чем позволит тебе его накормить! — громко сказал Клаус, посмеиваясь. — Пять, дорогой, тебе нужно съесть хоть что-нибудь легкое… — сказала мама, входя в столовую. — Теперь я знаю, что ты пропустил приемы пищи, и ты такой худой, дорогой. Все посмотрели на Пятого, ожидая угрозы, которая могла бы вырваться из его уст. Но он на удивление молчал, когда посмотрел на свою маму. Пятый наконец вздохнул, прежде чем взглянуть на тарелку перед ним, как будто она только что оскорбила его лично. — Хорошо… Я поем, — сказал он, будто только что проиграл важную битву, не на жизнь, а на смерть. Пятый посмотрел своего брата-близнеца, который пытался убить его взглядом. — Если ты будешь так смотреть на меня, я клянусь гребаным Богом, Лютер, что выпотрошу все твои внутренности, а затем повешу на трубу вверх ногами, используя твои кишки. То, что ты мой брат-близнец, не значит для меня ни хрена, если ты попытаешься сделать что-нибудь, пока… помогаешь мне есть. Лютер оглядел стол, мгновенно сожалея о том, что сел рядом с Пятым. — Обещаю, я просто помогу тебе поесть… — медленно сказал Лютер. И медленно, но все еще осторожно глядя на Пятого, он взял ложку с рисом и говядиной. Рука Лютера дрожала, когда он подносил ложку ко рту своего брата-близнеца. Ему больше не нравилось то, как остальные его братья и сестры смотрят и тихо смеются над его затруднительным положением. Пятый находил чрезвычайно приятным то, что его не рвало и не тошнило от вида и запаха еды. Братья и сестры продолжали есть. Пятому не потребовалось много времени, чтобы наконец-то нормально поесть. Когда Диего помогал ему со стаканом воды, Клаус посмотрел на него: — Кстати, Пятерочка… Что случилось с твоей сломанной рукой? Они почти забыли об этом. Пятый взглянул гипс, когда Диего поставил перед ним пустой стакан с водой. — О, это… Какой-то подросток ударил меня металлической битой. — Он пожал плечами, потому что это не имело большого значения для него. Но не для его семьи… Пятый закатил глаза на вопросы, которые получил. Из-за того, что братья и сестры говорили одновременно, он не мог ничего понять. — Когда это случилось, Пятый? — Бен был первым, кто задал правильный вопрос. — А почему ты не сказал нам раньше? Пятый посмотрел на Бена: — Я не могу вспомнить точную дату, но, может быть, неделю назад… — сказал Пятый, в конце концов, он все еще не знал, сколько дней спал. — Это случилось, когда я вывел мистера Пенникрамба в парк в нескольких кварталах отсюда… И когда это произошло, я уже начал курс адреналина, поэтому я не чувствовал сломанной кости. — В тот день я знал, что с тобой что-то не так! — внезапно сказал Диего. — Я, блядь, так и знал! Пятый перевел взгляд с Бена на Диего: — Честно говоря, я не знал тогда, так что я не виноват здесь… — Подожди, что именно произошло? — спросила Эллисон, все еще немного сбитая с толку. Выражение ее лица сменилось чистой яростью, что на самом деле встревожило Пятого. — Они внезапно напали на тебя с металлической битой? С этим вопросом в комнате возросло напряжение, заставляющее Пятого перевернуться в кресле из-за внезапного изменения атмосферы. — Нет… — пробормотал он, зная, что ему придется отвечать осторожно. — Я видел, как они обижали бездомных котят, поэтому решил поговорить с ними об этом. Потом они ударили меня металлической битой… Я «преподал им урок», и мне даже удалось… «попросить» их покинуть парк, и это все, что произошло в тот день. — Говоря об этом… — медленно произнес Ваня. — Ты имел в виду, что побил их? Пятый ухмыльнулся. — В мою защиту, разговоры и «преподать урок» связаны друг с другом. — Это не так, — невозмутимо сказал Бен. — Давай согласимся с этим, Бен. — «Попросил их уйти»… Ты имеешь в виду, что угрожал им? — посмеиваясь, спросил Клаус. — Просьба и угроза — это в основном одно и то же, — сказал Пять. — По-моему, это совсем не одно и тоже… Пятый закатил глаза на слова Бена: — Согласен, но и не согласен. Лютер вздохнул: — Ты можешь хотя бы рассказать нам, что ты сделал с этими подростками? Пятый фыркнул: — Я не мог их убить, поэтому ограничился старомодными угрозами, что очень эффективно, как вы можете заметить. — Пятый посмотрел на них с гордостью в глазах. — Они никогда больше не вернутся в этот парк, если дорожат своими жалкими жизнями… — последнюю часть он пробормотал себе под нос. — Но все же Пять… то, что они сделали, было нападением, и они должны быть привлечены к ответственности за свои действия. — сказал Диего. — Ты можешь хотя бы сказать мне, как они выглядят? Пятый кивнул: — Возможно… Но если собираешься их арестовать, могу ли я хотя бы быть рядом, когда ты это сделаешь? Просто чтобы увидеть выражение их тупых дерьмовых лиц? Диего ухмыльнулся, прежде чем осторожно взъерошить волосы младшего брата, что раздражало Пятого. — Конечно. В конце концов, я знаю, какой ты мелкий говнюк. Ухмылка Пятого была более чем достаточным подтверждением того, насколько он согласен с этим утверждением.~ o ~ oOo ~ o ~
— Тебе действительно нужно съесть еще, Пять… Пятый закатил глаза: — Я не виноват, что мои силы зависят от моей энергии, а это означает, что все, что я потребляю, очень легко выгорает из моего тела. Диего вздохнул, прежде чем осторожно взять Пятого на руки, когда все только закончили обедать. Лютер открыл дверь медицинской палаты. Диего был первым, кто вошел, поскольку нес младшего брата, которому было запрещено ходить, пока швы на его ноге полностью не заживут. То, что Пятый не сопротивлялся было маленьким благословением для них. — Почему ты стал так спокойно относится к тому, что Лютер помогает тебе есть, а Диего носит тебя на руках? — спросила Ваня, поправляя подушки на временной кровати Пятого в медпункте. Пять подождал, пока Диего осторожно уложит его на кровать, а Бен поправит одеяла. Поскольку обе руки Пятого вышли из строя на неопределенное время, им приходилось делать практически все за него, не то чтобы они возражали… В конце концов, это все, что они могли сделать для своего младшего брата прямо сейчас. Пятый посмотрел на нее, опираясь на подушки позади себя: — Я подумал, что, что бы я ни говорил, вы все просто проигнорируете это, поэтому, чтобы не тратить время зря, я просто решил позволить помогать мне. Тем более, с моим нынешним прискорбным положением… Клаус рассмеялся натянутой улыбке, которую послал Пятый: — Умный ход, малыш Синко! Никто не выпустит тебя из этой кровати, пока эти раны полностью не заживут! Пятый закатил глаза: — Как я и ожидал… — пробормотал он. — Кстати, нам придется перевести тебя в другую комнату, — сказала Эллисон. Пятый нахмурился: — Почему? Я уже сказал вам всем, что та, в которой я сейчас живу, меня устраивает. Эллисон покачала головой: — Лютер случайно сломал дверной косяк, поэтому мы подумали, что с таким же успехом ты можешь перебраться в другую комнату. Прежде чем Пятый смог даже открыть рот, чтобы поспорить, Диего прервал его: — Это не обсуждается, Пятый. Мы могли бы починить дверной косяк, но ты подумай о переезде в другую комнату. Плюс, по какой-то причине в твоей комнате ночью становится очень холодно. — Да, это правда… — пробормотал Пятый. — Но куда мне переехать? — На другой этаж. — В мою комнату. Диего и Эллисон посмотрели друг на друга. Эллисон прищурилась: — Не думаешь ли ты, что было бы разумнее разместить Пятого на другом этаже? Диего сузил глаза: — Нет. — Он твердо сказал: — Я ни за что не пущу Пятого на другой этаж, я лучше буду спать в гостиной, чтобы только Пятый мог жить в моей комнате, а не был этажом выше нас. — Нам потребуется целая вечность, чтобы переместить твои личные вещи в свободную комнату, Диего, так что будет лучше, если Пять будет жить в новой комнате, а не заберет твою. — У меня не возникло бы проблем с перемещением всех моих вещей без вашей помощи, пусть только Пятый будет на одном этаже со всеми нами. Остальные наблюдали, как Эллисон и Диего препираются друг с другом. Бен помогал Пятому пить через соломинку. Пока Пять продолжал потягивать свой напиток, Лютер легонько толкнул его локтем. — Ты не собираешься положить этому конец? — спросил Лютер, указывая на Эллисон и Диего. Пятый усмехнулся: — Оставь их в покое, я хочу посмотреть, кто победит, — сказал он. Ваня усмехнулась. — Держу пари, что первой отступит Эллисон, — уверенно сказала она, ее братья молча подвергли сомнению ее заявление. Ваня пожала плечами: — Мы уже знаем Эллисон, она получает то, что хочет, но когда дело доходит до семейных дел, слова Диего в некотором смысле верны… Мы все знаем его. — Это практично, Диего! — Мне плевать на практичность, когда безопасность Пятого может быть поставлена под угрозу! Клаус громко откашлялся, заставив Диего и Эллисон прекратить спор. — Не то чтобы мне не нравилось наблюдать за этим спором, но разве вы не думаете, что малыш Синко имеет решающее слово? Вы знаете… в конце концов, мы говорим о его комнате. Все посмотрели на Пятого, который просто ухмыльнулся: — Наконец-то кто-то это сказал. Во-первых, Эллисон считает, что переезд в комнату Диего будет сложным. Но я могу понять и Диего… Бен усмехнулся: — Так какая эта комната будет, Пять? Честно говоря, я согласен с Диего в этом вопросе, в конце концов, мне потребуется больше времени, чтобы проверять тебя каждую ночь, если ты будешь на один этаж выше нас… — Я не против того, чтобы Пятый жил этажом выше… — сказал Лютер. — Но если я правильно помню, между моей комнатой и комнатой Диего есть одна свободная, так почему бы Пятому не переехать туда? — Она близко к лестнице, — одновременно сказали Эллисон и Диего. Ваня пробормотала: — Для душевного спокойствия… я думаю, лучше, если Пятый будет жить на одном этаже с нами… Может, эта комната и близко к лестнице, но по крайней мере она находится между комнатой Лютера и Диего, так что… Клаус поднял руки вверх, изображая капитуляцию: — Если мы прислушаемся к моему скромному мнению, то… думаю, мне придется согласится с Ваней. Эллисон вздохнула: — Так это все? Пять переезжает в свободную комнату между комнатами Лютера и Диего? Диего нахмурился и, прежде чем он смог открыть рот, Пятый схватил его за запястье. — С этой комнатой все хорошо. По крайней мере, если что-нибудь случится, ты будешь ближе ко мне, чем раньше. Пятый и Диего какое-то время смотрели друг на друга, прежде чем Второй наконец вздохнул, признавая поражение. — Хорошо… — сказал он, заставив Пятого улыбнуться. — Если тебе больше нравится эта комната, то хорошо, мы отремонтируем ее для тебя. Эллисон улыбнулась: — Мы все уладим! Нам нужно будет купить тебе новую кровать и новый матрас. Тебе, Пятый, пора отказаться от односпальной кровати. Новую двуспальную разместим в новой комнате, плюс шкаф, стол и стул. — Зачем мне новый матрас? — спросил Пятый. — Твой старый испорчен кровью. Мы сожгли его несколько дней назад… — пробормотал Клаус. — О… извините, наверное, зрелище было не из приятных… Бен улыбнулся: — Это не так, но мы просто рады, что избавились от него. — Кстати, о том, чтобы избавиться от вещей… — сказал Ваня, — есть ли в твоей комнате какие-нибудь старые вещи, которые ты хочешь заменить? Например, стол? Пятый покачал головой: — Нет, мне нравится этот стол, он идеальной высоты… Хотя я бы очень скучал по стенам, исписанным мелом. Диего вздохнул: — Хорошо, я куплю тебе эту чертову дорогую краску для твоей новой комнаты. — Диего посмотрел на Лютера: — Тебе нужно будет помочь мне покрасить эту комнату, потому что она больше, чем старая. Лютер кивнул: — Что ж, чем раньше мы начнем, тем лучше, нужно будет проветрить комнату, прежде чем переносить туда вещи Пятого. Глаза Пятого внезапно расширились. — Моя комната… — внезапно сказал Пятый. — Кто убирал мою комнату?! Эллисон и Клаус посмотрели друг на друга: — Мы с Клаусом… Внимание Пятого обратилось к ней: — Книжка… ты видела зеленую записную книжку под моей подушкой? Бен нахмурился, потирая спину Пятого. — Пять, успокойся… — сказал он. — Мы видели ее… — сказал Клаус. — Мы положили ее на твой стол вместе с подушкой… Не волнуйся, она в безопасности, книжка безопасности… Пятый вздохнул с облегчением, откинувшись на подушку. — Это хорошо… — пробормотал он. — Эта тетрадь что-то важное для тебя, Пятерка? — осторожно спросил Лютер. — Она очень важна для меня, Лютер. Я не могу потерять этот блокнот. Лютер снова открыл рот: — Ты хочешь, чтобы я принес его тебе?.. — Если тебе не сложно… Лютер вышел из комнаты. — Пятый, это что-то личное? — спросила Ваня. По какой-то причине Пятый просто отвел взгляд. Когда Лютер вернулся в медицинское отделение с зеленой записной книжкой в руке, Пятый сел прямо. Он схватил блокнот, который протянул брат-близнец. Пятый покрутил его, осматривая на предмет повреждений. Он вздохнул с облегчением, не обнаружив ни одного. Пятый знал, что больше не может игнорировать обеспокоенные взгляды, которыми пожирала его семья, поэтому он глубоко вздохнул, прежде чем сказать: — Что? — Есть… Есть ли что-нибудь, что ты не говоришь нам, Пять? — спросил Бен. — Мы знаем, что ты имеешь право хранить секреты, но… … до тех пор, пока это не поставит под угрозу тебя самого, ты ведь это знаешь? — Должны ли мы знать что-нибудь, Пять?.. — мягко спросила Ваня. Пятый взглянул на книгу в руках. Его семья заслуживает знать правду. Но… Что, если они поймут неправильно?.. Взглянув на Лютера, Пятый подумал, что его брат-близнец может плохо к этому отнестись. В конце концов, всю свою жизнь Лютер считал, что он номер один из-за его сильных способностей, был «лидером» семьи. Потому что он был номером один. Но на самом деле он номер один, потому что он самый слабый среди них. Если он раскроет их рейтинг… Диего и Лютер могут снова начать ссору. Пять подумал, что то, что содержится в этой записной книжке, может разрушить баланс. И если это произойдет… Это будет его вина. Рука Пятого сжал блокнот, заставив всех вздрогнуть от удивления. — Пятый… — прошептал Диего. — Все в порядке… если ты не хочешь говорить нам, то мы поймем. Просто пообещай нам, что это не подвергнет тебя опасности… особенно в твоем состоянии… — Пять… — пробормотал Клаус. — Диего прав, ты не обязан говорить нам… но, как твоя семья, мы будем беспокоиться об этом, особенно из-за того, как ты ведешь себя прямо сейчас… Пятый посмотрел на Клауса. Но его взгляд был отстранённым. «Ты говоришь, как Реджинальд, Пятерка. Ты ворчишь, как он… Да пошел ты, Реджинальд». Пятый внезапно вздрогнул, искра синего цвета вырвалась из его сжатой руки, держащей блокнот. Пятый прикусил губу: — Убирайтесь… — внезапно пробормотал он, заставив всех посмотреть на него с тревогой и беспокойством, Пятый начал дрожать. — Пять… чт… — УБИРАЙТЕСЬ! Крик Пятого заставил всех вздрогнуть от шока; они впервые услышали настолько испуганные крики Пятого. — Просто… уходите. Я… я хочу побыть один… Тон, который использовал Пятый, заставил всех покинуть медицинскую палату. Диего вышел последним, он посмотрел на своего младшего брата, который все еще дрожал, сжимая блокнот в руке. — Мы любим тебя, Пятерка… пожалуйста, помни… — сказал Диего, прежде чем закрыть дверь. Слезы внезапно потекли из его глаз. — Почему ты продолжаешь издеваться на нами даже после своей смерти?.. — отрывисто прошептал Пять. — Я… я не хочу быть таким, как ты… — признался он. — Я совсем не такой, как ты… Ты говоришь как Реджинальд, Пятерка. Ты ворчишь, как он… Да пошел ты, Реджинальд. — Я не буду таким, как ты…