Я люблю тебя

Я думал, что победа близко. Наш взвод готов вступить был в бой. Взглянув на план злодейской базы, Скрываясь, шли в ночи глухой. Застать врасплох, увы, не вышло, Хоть прорвались мы далеко. Едва добрались до укрытия, Я понял — всё не так пошло… Отряды третий и четвёртый, Наполовину потерял. Объединив с собой последних, Распоряжение я дал: «Сдержать врагов — второй и первый! Им не давайте подойти! Со мной в атаку остальные!» Кто знал, что будет впереди… Всю крепость затянуло дымом. Столбы из пыли поднялись. Но несмотря на поражение, Гордарик всё же не сдались «Огонь!» кричал военный в строе. От взрывов стены затряслись. В пустынном зале очутившись, До цели всё же добрались. Я так подумал, но секунды, И не прошло, как осознал, Мой взвод пройдя дорогой трудной, В ловушку страшную попал. Но слишком поздно уже было, И я не смог их уберечь. По молчаливому приказу, На них обрушилась картечь. Я должен был погибнуть с ними, Нас разделяло полшага. Но Вайолет в ход судьбы вмешалась, И смерть на время отвела. Схватив меня за руку крепко, Вмиг за колонну увела. Пальба по нам всем продолжалась. Она смотрела мне в глаза. Одни мы с ней в строю остались. И деться никуда нельзя. Кивнул я ей, и Вайолет резко, Рванула в бой с ружьём в руках. И вслед за ней я с пистолетом, Смог «снять» солдата вполутьмах. Вдвоем смогли мы отстреляться. Хоть и последний из солдат, Задел на вылет мою руку. Не увернулся, виноват… Все кто остался — разбежались. Сквозь пламя уходили прочь. Оставив занятую церковь, Их поглотила злая ночь. Рука не слушалась и ныла. Никак не мог её поднять. Но как бы раны не кровили, Приказ я должен исполнять. Подняв сигнальный над собой, Я выстрелил зарядом вверх Зелёным небо озарилось. То был сигнал «Помехи нет!» На этом миссия кончалась, Война же подошла к концу. И все же, живы мы остались, Я был пред ней в большом долгу. Она стояла за спиной, В чужой крови, в руках ружье. «Не смей жалеть, она — машина» Но это было всё враньё! Как можно плакать, если сердце, Не может чувствовать в груди? Но Вайолет чувствовать умела, «Ты всё поймёшь… Лишь подожди». Я так хотел сказать ей это, Отвлекся зря я в этот раз. Фортуна спину показала. Боль ослепила правый глаз. Кровь зашумела в голове, И оглушен я был на миг. Но сквозь агонии терзания, Услышал девочки я крик. «Майор! Майор!» она кричала, И ухватилась за плечо. Стояла рядом на коленях. Её не видел, как назло… Лишь приподнявшись, левым глазом, Смог рассмотреть её лицо. Девчушка очень испугалась. "Она в порядке? Повезло…» "Всё хорошо со мной… я в норме… » Старался я проговорить. О, как порой судьба жестока. Мне не дано «За что?» спросить. Но стоило мне лишь закончить, И бок пронзило как копьём. Брусчатка кровью окропилась. На мушке враг держал давно. Подняться — нету больше силы. Кровь заливала мне глаза. Я слышал выстрелы над нами, Видать, Гордарик не сдался… Не все ушли из церкви этой И затаились в темноте, Отмщения быстрого искали. Не знал я, что же делать мне… Три выстрела, короткий возглас И кто-то рухнул неживой, Затем щелчок, уж вхолостую. И Вайолет вновь передо мной. "Оставь меня и убегай!» Я чётко отдавал приказ. Со мной всё кончено, признаюсь… "Я не могу покинуть вас!» «Забудь меня и уходи… » Она не выполнит приказ? Но как же так произошло? Сопротивлялась мне сейчас… «Я не оставлю вас! Не брошу!» Откуда столько силы в ней? Меня под руку приподняла И повела на свет огней. Быть может, мы смогли бы выйти И всё б осталось позади, Но как двоим уйти из башни Когда врагов не обойти? Один из них, из-за колоны Пока мы медленно плелись, Исподтишка одним лишь разом, Попал по ней… упала вниз, Рука… Я ненавидел сам себя! И не хотел её терять! Как смел солдат из Гордарики, В мою любимую стрелять?! От злости едкой боль прошла, Что прежде сковывала тело Солдат шмыгнул из-за угла, И пистолет пустил я в дело. Но лишь солдат упал на камни, Как Вайолет снова поднялась. И не взирая на ранения, Она шагала, не сдалась. Уже совсем теряясь в шуме, Что в голове моей стучал, Очередной взрыв разразился, Но чётко в цель он не попал. Погибнуть мы могли на месте. Но чудом скрылись за стеной. Спася меня ценой огромной, Пожертвовав второй рукой, Она как будто не заметив, Своих увечий и крови, Схватив зубами мою форму, Тянула, что хватало сил. «Оставь меня уже… Довольно». «Нет! Я не брошу вас, майор!» А сердцу было очень больно… И на неё поднял я взор. «Да прекратишь ты или нет?!» И Вайолет бросила тянуть Я чётко наложил запрет. Ничто обратно не вернуть. Из-за меня она страдала… Из-за меня лишилась рук… Я следуя чужим приказам, Не спас её от этих мук… Она же, вида не подав, Безропотно шагала вслед. Не важно, что нас дальше ждало, И сколько пережили бед. Я плохо видел, задыхался. А мышцы налились свинцом. В сознании прибывать старался. Спазм охватил виски кольцом. Последний шанс во всем признаться, Открыть, пока что чуть живой, То, кем она ему являлась. Влюбился в жизни он впервой. "Вайолет, живи…» Я стиснул зубы. "Живи и будь свободна впредь». Она от страха задрожала. Как жаль… не мог её согреть… "Всем сердцем… » Я остановился. Слеза сбежала по щеке. "Люблю тебя». В ответ молчанье. Все звуки словно вдалеке. Прошло мгновенье. И другое. Казалось, всё застыло враз. Она совсем не отвечала. Застыла от слетевших фраз. «Люблю тебя… что значит это?» Вайолет слезами залилась. «Люблю тебя… Не понимаю!» Душа моя вниз сорвалась… Она меня не понимала… И не могла ответить мне. Любви слова Вайолет не знала, Всё было, как в ужасном сне… От боли острой выть хотелось, Сердце сдавило от тоски. Еще минута этой муки, Вмиг разобьётся на куски! О чём я думал? Разве можно, Вот так об этом говорить? Моя любимая не знала: Я не могу её забыть. Я мог поведать ей о чувстве, Что не пришлось ей испытать. И обо всём, что есть на сердце, Не стал бы больше я скрывать! Но у судьбы другие планы И я услышал как вдали, По спуску покатились камни. И весь проход погряз в пыли. Но я не мог всё так оставить. Она должна была спастись! Со мной что будет — безразлично. "Прошу, лишь помощи дождись!» И из последних сил остатков, Я постарался защитить, Свою любовь и смысл жизни. "Смогла ли б ты меня простить?..»